Прошло много лет, родился Зяма. А Зяме на месте не сидится, вы же знаете. У него, пасквилянта и пересмешника, шило в одном месте. Вернее, в двух: язык тоже не подарок. Заходит как-то в гости, и давай на полках шуровать. Наткнулся на двустишие. Пыль стряхнул...
- Хм-м. Одолжи, - говорит, - Попользоваться?
- Да не вопрос, - говорю, - Бери. Только вернуть не забудь.
И он не забыл, вернул.
Но в каком виде! Гад!
Взгляните только, что он сотворил с моей гордостью, надругался над двумя гениальными строками, подарком Вечности.
Неделю я валидол глотал, другую... Потом твёрдо решил:
- Не волнуйтесь, друзья мои, больше я Зяму и на выстрел к поэзии не подпущу!
Зяма Политов. Из „Грязно-белого“...
Без(раз)мерная тоска
Бросить всё и уйти
Куда глаза глядят…
… Я не нужен тебе -
Я растерзан, растоптан, я смят!
В старый парк - отвлекусь.
В рощу, в лес в белой дымке - в октябрь.
Но не глушит тоску
Под ногой шелест листьев багряных.
В скорый поезд и к морю,
И с обрыва в волну белой птицей.
Утопиться? - Едва ли.
Разве только в вине утопиться?
Ресторанчиков местных, шинков,
забегаловок, баров.
Глядь, полегче чуток...
Ожил? Или, кажется, мало?
Коли мало - я в Ниццу
В „Коньяке“ и в „Бордо“ утопиться.
После Ниццы - на Ибицу,
Чтоб под „техно“ в конвульсиях биться.
До утра и в компании
полуголых красоток да „экстази“
В хлам, в дрова оболваненный.
Мне б успеть от полиции смыться!
В Амстердам за утехами.
Травка, „марки“, кальян,
Стрип-танцовщица,
Фонарей ярко-красных промежности…
- Может, мальчика? - Нет, это лишнее!
Говоришь,
Словно инок к скиту
Бросить всё и уйти?
Щаз, ага!
Я ещё поживу!
Х... там! Всё! Отболело, прости...