КОШЕВОЙ АТАМАН – ПЕТР КАЛНЫШЕВСКИЙ
(Отрывок из исторической повести Аркадия Польшакова о последнем атамане вольной Запорожской Сечи)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Сіяють зіркі у горі в Чумацькому Шляху,
Родився на Вкраїні він в зеленому гаю.
Родився мабуть з гумором – був зовсім не монах,
На волі кожною кліткою, країною пропах.
Зробив богато доброго, за все своє життя -
Невжеш все піде прахом: в минуле, в небуття?..
* * *
О, ні! Зірковим шляхом повернится він до нас,
Калныш братів християнськіх в Січі від смерті спас,
Воскресне з пісней, римаю, він буде довго жить,
Бо над його Країною - Чумацький Шлях біжить!
(Из сборника «Чумацький Шлях» - «Млечный путь» Аркадия Польшакова)
- Одна из самых известных и вместе с тем недостаточно изученных личностей в славянской истории, является последний атаман вольной казачьей Запорожской Сечи - Петр Иванович Калнышевский. Этот довольно талантливый полководец, государственный деятель и политик в течение 10 лет руководил в XVIII веке последним оплотом вольной государственности – Запорожской Сечью, чьи границы охватывали территории нынешних Запорожской, Днепропетровской, Донецкой, Кировоградской, Луганской, Херсонской и Николаевской областей.
- Он со старшинами, как известно не допустил кровавой сечи между двумя братскими христианскими народами, когда по приказу коварной немки-императрицы Екатерины II сидевшей на русском престоле войска генерала Текеллия окружили Запорожскую Сечь, чтобы уничтожить её.
Если бы запорожские казака приняли тогда другое решение и атаковали русские войска, то неизвестно чем эта бойня закончилась для обеих сторон. Как известно из истории, превосходящие по численности войска турецкого султана Мухаммеда 1V, уже однажды пытались разрушить Запорожскую Сечь, однако, с позором бежали от туда, казаки разбили их наголову. Поэтому как говорится, не приведи господь, если бы эта сеча состоялась (с любым кровавым результатом), то она навеки на долгие годы омрачила бы отношения между двумя братскими славянскими народами.
- Петр Калнышевский, как и другие известные атаманы и гетманы Украины, регулярно посылал вклады в церковь Гроба Господнего в Иерусалиме. Многие золотые, серебряные и позолоченные изделия: чаши, ложки, звезды и другие ценности от Петра Калнышевского и по сей день хранятся в Святой Земле.
- Как известно героями или известными историческими личностями не рождаются, ими становятся, часто это становление бывает далеко не простым.
- Проследим насколько это возможно его путь – «Чумацкий шлях» Петра Калнышевского.
- Для передачи местного колорита и юмора (гумора) здесь так же, как и в некоторых других произведениях используется языковый «суржик» из двух славянских языков русского и украинского.
ДОРОГА НА СЕЧЬ.
- Он родился,
Крестился,
Трудился,
Добывая
Мякину с плода.
Словно пчелка,
По жизни,
Крутился,
Распыляясь:
Туда и сюда.
Эх, судьба, судьба, судьба!
Ты не будь уж так крута,
Нет, не надо серебра,
Дай лампадочку, светла!
Ангел жизни:
Незримый
Хранитель,
Жизнь другую,
Ему подари.
В новой жизни,
Надеюсь,
Учитель,
Будет больше,
Тепла и добра…
(Аркадий Польшаков «Гражданская лирика»)
Давным-давно, как говорят гуморные запорожцы - в закудыкино кудыкино, в селе Пустовойтовке в семье запорожского козака родился мальчик.
Такое благозвучное название село получило после разорения его османами, о нем говорили: – Пустое село, хоть вой с голодухи.
Отец мальца Иван Калнышевский и мать Агафья, назвали его Петром. Семьи тогда были большими, не то, что сейчас раз-два и обчелся, так что он был не последний ребенок в семье, после него родилось еще два брата Панас и Семен. Забегая вперед скажем, что его братья, в частности Панас, служил в Смелянской казацкой сотне, другой брат, Семен, стал священником в Смелом.
Получается, что в семье козака Ивана Калнышевского, как в хорошей сказке о трех киевских богатырях, родилось три сына.
Интересно, что знаменитого богатыря Илья Муромца (в древней литературе имеется и другое его имя Илля Муровець), похороненного киевлянами в Киево-Печерской лавре, почему-то называют в литературе только русским богатырем. Его, скорее всего лучше назвать общеславянским богатырем, а еще более правильно киевским, поскольку он в то время жил и сражался за Киевскую Русь. При этом не зря столицу Киев славяне называли матерью городов русских. Лишь после Киевской Руси образовались Белая Русь и Московская Русь.
Поэтому считать его только русским богатырем было бы ошибочно и исторически неправильно. Зачем искажать общую историю славян? Тем более в наш просвещенный 21-й век, когда многое прояснилось в истории славянских народов и становится на свои законные места!
К этому следует добавить, что в русско-турецких войнах почти всегда говориться о победах русских войск над общим врагом – турками. При этом забывают упомянуть о 17 тысяч козаков служивших под командованием атамана Петра Калнышевского и других казацких старшин в этих самых русских войсках и ковавших одну общую победу.
Судите сами, как можно воевать, не зная противника?
Ведь русские военачальники (среди них было много иностранцев, приглашенных немкой-императрицей) не знали местность на южной границе России, где разворачивались основные баталии. Поэтому вклад козаков в победу русского оружия над турками неоценим. Лишь лихие козаки как свои пять пальцев знали местность вплоть до Стамбула-Константинополя. Они без существенных потерь могли разведать силы противника, взять нужного языка, лихо прогуляться по тылам противника, расстроив их наступательные планы.
В этой связи следует отдать должное запорожским козакам, поскольку ни одна крупная операция русских войск против их общего тогдашнего врага Турции не обходилась без участия запорожцев. Ниже мы опишем, для примера одну такую крупную операцию запорожских казаков в тылу противника, проведенную по просьбе той же самой императрицы Екатерины II.
Однако вернемся к нашему герою Петру Калнышевскому.
Не будем здесь говорить сейчас о достоинствах всех сыновей Ивана Калнышевского, каждый из них был себе на уме, поговорим о старшем брате - Петре.
Он с мальства, как старший сын в семье помогал им всем выжить, копал, садил в саду и огороде, работал на дому, носил с криницы воду, пас овец и коров, косил сено на окружающих село лугах и пустырях.
Мать, глядя на своего первенца, не нарадовалась, он рос такой же самостоятельный, рассудительный и работящий, весь в отца пошел.
И склонившись над спящим сыном, вспоминая своего «коханого» запорожского козака Ивана, она не раз пела Петрику свою колыбельную песню, которая звучала, как и многие украинские песни, чуточку с грустинкой:
И склонившись над спящим сыном, вспоминая своего «коханого» запорожского козака Ивана, она не раз пела Петрику свою колыбельную песню, которая звучала, как и многие украинские песни, чуточку с грустинкой:
«Склонилась казачка над спящим сынком
И пела ему, засыпай крепким сном,
Ты вырастишь сильным, как батюшка твой,
Таким же, как батька, рубакой лихой.
Отец твой в походе в далёком краю,
Отдал жизнь как воин в неравном бою,
Он с верою в Бога, с молитвой в устах,
Оставил в наследство нам память в крестах…
Повторение:
Он с верою в Бога, с молитвой в устах,
Оставил в наследство нам память в сынах…»
Что и говорить бабья вдовья доля была во все времена у всех народов на всех континентах не сладкой, и здесь её женской надеждой и верой на лучшее будущее были сыновья, старшим из которых был Петро Калнышевский.
Он действительно был очень похож на отца, говоря словами украинского писателя Коцюбинского: «Петро був парубок моторный и хлопец хот куды – козак!»
У Петрика была собака, которая привязалась к нему и бегала за ним по пятам, как неприкаянная.
Надо сказать, что не зря собаку называют – другом человека. Этого щенка Петрик подобрал год назад в ледоход на реке.
Как-то он увидел на плывущей мимо льдине маленького щенка. Он жалобно скулил бегал по льдине, а вокруг была холодная ледяная вода и рядом с ним плыли другие льдины. Щенок был уже мокрый и боялся воды. Его жалобный скулеж пронял Петрика да глубину ребячьей души, и он решил, во что бы то ни стало выручить щенка из беды. В руках у него была его пастушья палка, так как он уже с мальства после гибели отца, чем мог, как мы уже говорили, помогал матери, пас овец и буренок.
Мальчишка запрыгнул на мимо проплывающую льдину и, отталкиваясь и подгребая палкой, добрался до льдины со щенком и таким образом, рискуя самому очутиться в холодной воде, спас его от возможной гибели.
Надо сказать, что не зря на протяжении тысячелетий дружба человека с собакой была взаимной и полезной. Кроме таких хороших качеств, как охрана дома и защита хозяина, есть и другие, где собака кое-чему хорошему может научить и даже помочь в беде самому человеку. Это взаимное общение помогало спокон веков и помогает сейчас им выжить в непростой полной опасности жизни на земле.
Собака, как друг человека может олицетворять и олицетворяет такие благородные качества, как преданность, сострадание, уверенность и спокойствие.
Поэтому люди, а дети тем более убеждены, что собаки хорошие и добрые создания и могут отличать доброго человека от злого, нехорошего.
Не удивительно, что после этого случая в половодье на реке, мальчик и щенок привязались друг к другу и ни минуты не могли жить один без другого.
Через год щенок подрос и превратился в замечательную собаку, которая понимала своего спасителя и хозяина с полуслова и даже с полувзгляда.
Это была уже довольно большая собака, рыжеватой масти с черными подпалинами на боках. Она ему здорово помогала, когда он пас овец и баранов.
Здесь следует заметить, что дружба и отношения между мальчиком и его собакой складывается так, что и человек, и собака становятся похожими друг на друга в своих привычках и поведении. Это заметно даже во внешнем виде их и характерных привычках.
О такой дружбе порой в народе говорят, что если бог разумом наделил кого-то, то и собака тоже такая же: - Где пастух умен, там и собака не дура! Когда Рыжий (Рудый), так назвал щенка Петрик, подрос, то, следуя известной поговорке «Пес у ворот – меньше хлопот!», он помогал ему во всем. Например, смотреть за меньшими шустрыми братьями, чтобы они не угодили куда-нибудь в яму или овраг, не уходили далеко от хаты, пес также сторожил дом и курятник, пас с ним скотину.
Как известно любой собаке, свойственно поведение волка: семья для него – стая, где должен быть вожак, который главнее всех.
Вожак был здесь Петрик, поэтому он устанавливал правила поведения в их своеобразной «стае», На такого «товарища» Петрик мог положиться в любой ситуации.
Об отношении Петра к своей собаке красноречиво говорит такая пословица: «Добрый хозяин собаку в худую погоду на улицу не выгонит». Поэтому Петрик соорудил для пса из подручных средств настоящий песий домик, где ему было даже в зиму тепло и уютно.
Пес помогал ему не только пасти стадо, они вдвоем охотились на разную живность, зайцев, сусликов, лис. Он отыскивал яйца в гнездах куропаток и даже умел отыскивать съедобные грибы боровики, маслята и обабки в лесу. Петрик, чтобы подкормиться, а есть ему хотелось всегда, ловил рыбу, драл в норах раков и сомят.
В степи, как говорили казаки запорожцы и хрущ мясо… Некоторые из вас, современников, не поверят, но в то далекое непростое время жуки, лягушки, кузнечики, улитки и ракушки, ужи и змеи все были в рационе запорожцев.
Всю эту и другую живность переваривали их крепкие желудки. И если так случалось, что кушать было нечего, то сечевики, употребляли в пищу, даже копыта, рога и старые кости животных, которые находили в степи. Они их перемалывали, варили и съедали.
Везде сечевики находили пропитание. Надо сказать, что запорожская неприхотливость к любой пище и стальной желудок помогли в последующем спустя десятки лет в престарелом возрасте Петру Калнышевскому выжить в суровых условиях заточения его по приказу немки-императрицы в казематы Соловецкого монастыря. Там тоже для заключенного в одиночную камеру Петра Калнышевского и каждый «хрущ» был мясом. Живность, пусть малосъедобная и порой неприятная в подвалах монастыре водилась и в достаточном количестве.
Атаман Коша показал в этом заточении настоящий феномен физических и духовных возможностей человека. Заключенный в возрасте 86-ти лет в каменный мешок камеры-одиночки Соловецкого монастыря, без солнечного света и свежего воздуха он провел в ней 25 долгих лет, сохранив до самой своей кончины ясность ума и твердость духа, и умер в возрасте 112-ти лет!!!
Петр Калнышевский задолго до длительных полетов человека в космос и к другим планетам Солнечной системы своим примером показал всему человечеству, что длительное заточение человека в ограниченном пространстве не помеха, человек живуч и способен на очень многое.
Но вернемся к мальчишке Петрику в его родное село.
Здесь в Пустовойтовке, будучи еще мальчишкой Петрик для ловли в густом кушире (вид водорослей) и зарывшихся в ил карасей и линей, сплел из ивовых прутьев корзину, так называемую «накрывачку», она была без дна. Вот с ней он и рыбачил на реке и в заливах реки. Тихо, стараясь не шуметь, мальчик ходил по мелководью реки, и «накрывал» корзиной кусочек илистого дна или куширя, а потом шарил руками внутри корзины, и если там была рыба или раки ловил их и прятал в свой рыбацкий мешочек, привязанный веревкой к поясу.
А однажды таким способом он поймам детеныша выдры. Петро выходил его и выучил ловить рыбу и приносить её на берег хозяину. Это было что-то из вон выходящее, ни у кого из пацанов его сверстников не было ручной дрессированной выдры.
Все добытое он приносил домой, и мать, называя его маленьким кормильцем, готовила вкусную еду для ребят.
Она была на этот счет, как и почти все украинки, настоящая мастерица. Могла, как говорится из «топорища», вкусные борщи варить. А какие мать из гарбуза (тыквы) каши варила, это было настоящее объеденье.
В саду рядом с хатой у них росла смородина и вишни - сочные, сладкие, и когда мать готовила из них вареники, это было что-то неповторимое.
Для них это был настоящий праздник. Они сидели полуголые в одних подштанниках вокруг стола, на котором стояла большая миска с аппетитными варениками, и лопали, лопали их, аж слюнки текли. Порой вареники с соком при еде лопались и брызгали на них струей сочного красноватого сока. Он стекал по их голому пузу и выглядели братья после этого, как настоящие удалые запорожцы после боя, только вместо крови по их телам тёк размазанный руками сладкий ягодный сок.
Рос Петрик первым в зимовнике заводилой, командовавший не только своими младшими братьями, но сверстниками. Вместе они, играя, устраивали набеги на воображаемого противника, в качестве их выступали «басурманы» (меньшие по возрасту пацаны, старшие не хотели османами быть, каждый из старших сверстников говорил «Я не турок, я козак!»). Устраивали они и ребячьи бои на самодельных саблях, соревновались в стрельбе из луков, совершали опустошительные набеги на чужие огороды и фруктовые сады. Петрика трудно было оторвать от уличных игр, беготни, лазаний, куда не следует лазить.
Однажды утром Петрик, готовясь к очередной баталии со сверстниками, устроил себе тренировку в стрельбе из лука. Он долго и старательно целился в гарбуз росший под тыном, и когда выстрелил, то стрела, зацепившись за веточку вишни, изменила направление полета и попала прямо под хвост соседскому петуху, мирно клевавшему что-то под забором.
Петух больше от страха, чем от боли, загорланил: «Кука-реку-у-у!» и понесся к курятнику, где перепуганные куры подняли у соседки страшный переполох.
На шум в курятнике выбежала тетка Мотря. Она, причитая, гонялась по двору за петухом, из-под хвоста которого торчала длинная стрела с ярким пером на конце.
Сосед Мотри Скалозуб, подтрунивая над соседкой, кричал ей из-за забора: - Теперь у тебя не петух, а скоморох бесплатный! «Сам ты скоморох, - огрызалась тетка Мотря. - Думаешь, что если папаху на себя напялил, так и умнее стал...».
Подыгрывая своему другу, бывший подхорунжий Тарас Трясило трясясь от смеясь, басил на всю улицу: - Вот это петух, и шампур не надо, чтобы закуску приготовить. - Ты, Мотря, гетманскую грамоту от писарчука Яйцявбочци на него получи, - советовал Семен Могила. - С грамотой то он (петух) на базаре дороже будет стоить.
На шум толпы вышел посмотреть, что там случилось, дед Георгий Незамай, которому было поручено присматривать за ребятами. Это был тертый старик, которого лучше не трогать, он терпеть не мог на свете двух вещей - пьяниц и шумных, крикливых, как он говорил, базарных женщин, типа тетки Мотри.
Увидав деда, тетка Мотря прекратила перебранку с толпой и накинулась на него: - Ах ты, черт плешивый, твои басурманы моего лучшего петуха испортили... Так она костерила и причитала минут пятнадцать без передыху на все село.
- Хватит причитать, - сказал дед, - если хочешь, куплю твоего пустозвона. Хороший из него бульон выйдет.
- Да я на вас жаловаться к самому атаману пойду, а если он (не атаман, а петух), не приведи господь, сдохнет, то жалобу на вас Кандыбе (генеральному судьи в Сечи) подам.
- Пусть твой пустозвон не бегает по чужим дворам да курей чужих не портит, тогда в него никто стрелять не будет, - дед в сердцах плюнул и ушел к себе в хату, а тетка Мотря еще долго его костерила и грозила Петрику уши надрать.
Когда страсти немного улеглись, и народ постепенно разошелся, Петрик потихоньку выбрался из сарая, где он прятался все это время, и огородами направился на речку к ребятам.
С чьей-то легкой руки с той поры Петрика стали называть не иначе как Калныш – стрелец. И на это полученное в детстве прозвище он не обижался.
Может быть, этот курьезный случай и был тем толчком, который привел его в Запорожскую Сечь, а упорства, трудолюбия, ума и настойчивости ему было не занимать.
Село (зимник) часто посещали козаки из Сечи. Когда это случалось, то ребят за уши было, не оттащишь от козаков, их амуниции и резвых коней. Коней козаков они купали на речке, взахлеб слушали рассказы козаков о былых лихих походах в Крым, о богатой добыче и прочих геройствах.
Поэтому не удивительно, что Калныш-стрелец «заболел» Сечью, въевшуюся не только в сознание, но и образ его ребячий жизни. Он подражал козакам, придумывал различные казачьи игры, качал мышцы, ходил вниз головой на руках по земле, умел бросать ножи в цель и жонглировать камнями. Трудностей он не боялся, поэтому любое занятие делом или по хозяйству делал добросовестно, аккуратно. Увлекался запорожскими приемами единоборства и рукопашного боя, был способным бойцом. Калныш–стрелец был в таком возрасте, когда тянет мальцов познать мир, стать скорее взрослым и как отец, дед, старшие козаки в роду, понюхать запорожского пороха, романтики Чумацького Шляха (больших звездных дорог).
Не удивительно, что каждый из казачат его возраста грезил, мечтал попасть в Сечь и стать настоящим взрослым боевым козаком.
Так проходило его детство, но однажды в прекрасный солнечный день, когда Петрик с Рыжиком спокойно лежал, как говорится грея пузо на берегу реки. Вблизи них появился отряд казаков из Сечи, им тоже захотелось искупаться в реке.
Они, сложив амуницию на берегу, оставив часового с лошадьми, весело с шумом и гамом кинулись гурьбою купаться в речку. Вода была тёплою, как молоко, и они долго плескались в реке.
Петрик с завистью смотрел на полуголых крепко сбитых молодых парней и мужиков и думал:
- Вот бы хорошо поехать с ними в Запорожскую Сечь.
К нему подошел знатный козак и спросил: - Хлопец ты тутошний? - Да, дядька я з Пустовойтовки! - Як тебе звать? - Петро! Мий батька теж колысь був козаком в Сечи. - А як его звалы? - Иваном Калнышевським! - Так ты его сын. - Да! - Знав я твого батька, вин в Крыму загинув (погиб)! – Есаул закурыв люльку с тютюном и поворушив патлы на голови Петрика. - Вы зналы мого батька! – воскликнул пораженные в самое сердце неожиданной вестью хлопец. - Так оно сынку, вин служив у нашому куреню, гарный був рубака. На жаль загинув у бою пид Перекопом. Тоди нас там окружила таторва, так вин з товаришами прикрывав наш отход. Кужуть вин тоди добре порубав татарву, на жаль один осман застрелив його з рушници. Есаул замолчал, очевидно, вспоминая погибшего товарища.
Потом спросил пацана: - Ну, а як ты тут жевеш? - Да так соби, пасу отару, помогаю матери по дому, на рички рыбу ловлю. Отак и живу, хлиб жую! - Да, погано без батька! - А вас як звуть! - Та мене в Сичи уси знають, як Семена Кочубея. - А можно мени покуриты тютюну з вашои люлькы? - Та тыж малый ще! - Та ничего, я трошки курну. - Та на, попробуй! – Кочубей протянул Петру люльку з дымящим тютюном (табаком). Петро, взял с рук козака трубку, и затянулся по-настоящему в первый раз.
Когда он втянул в себя едкий дым из люльки, у него перехватило дыхание в горле, и он закашлял. От едкого дыма и кашля у него даже выступили слезы на глазах.
Козаки окружившие их засмеялись, а один из них по прозвищу Наливайко (большой любитель наливать и пить, отчего и прозвище получил такое в Сечи), сказал:
- Малый ты ще курыты люльку, трошки пидросты и будеш всправжним (настоящим) козаком.
- Вирно гутариш, знатным буде козаком, як его батько Иван Калнышевський.
- Так вин сын Калныша! – заголосили козаки, якого воны зналы як хороброго козака, який не раз ходив з нымы воюваты проты татарвы и турка у Крыму.
- Отож, вин сын Ивана!
- Дядько Кочубей, визмить мене з собою в Сичь! - Та ты ще малый, та й маты тебе не видпусте!
- Та не малый я, уже пасу телят!
- А ты Петрико знаешь присказку про Запорижського козака?
- Ни, не знаю!
- Тоди слухай! Запорижський козак народжується для того, щоб: у тры роки (три года) пасты гусей; у шисть - свиней, коз; у висим - пасты велыку рогату худобу и початы курыты; у дванадцять - навчитыся читаты и щипаты за телеси сусидську дивчину Марину; у шистнадцять - видбути джурою у Запорижське вийсько, у двадцять – сходиты в похид с козакамы на перший «божий промысел» к татарам у гости до Крым; у двадцять п'ять - побратися з тою самою Мариною и в першу ж шлюбну ніч скочити в гречку и зробыть з нею мале козача; у сорок п'ять – стать эсаулом и вчиты такых самых хлопцив як був сам малым уму разуму в Сечи; у шистдесят п'ять - вчити внукив спивати запорижських писень; у симдесят п'ять - завести пасику, буты батьком козакив захисником батькивщини и сидити серед дидив на Запорижський Ради; у висимдесят п'ять - стати монахом у якомусь монастрыри, або у церковнои десятки; у дев'яносто рокив - спочити в Бозі, клянучи татарив, москалів і сусіда, чиї кури все життя порпали йому город...
Тобто тебе твоя матир не видпусте знамы на Сичь, тоби нема шистнадцать рокив! – подытожил Кочубей.
- А вы добре попросите, може вона буде згодна (согласна)…
Козаки заголосили вокруг, уговаривая обозного поговорить с матерью Петра, может вона и будет согласна отпустить сына с ними в Сечь.
- Щож козаки тоди, - запропонував (предложил) Кочубей, - поихалы навестым матир Петрика. Давайте скинемося в шапку ий на подарунок.
Кочубей снял с себя папаху, бросил в нее золотую цепочку и жменю серебра, объехав всех козаков, он собрал довольно приличную сумму грошей жене погибшего их товарища.
Одевшись, козаки направились в село к матери Петрика, который довольный оказанному ему вниманию с гордостью сидел на крупе коня Кочубея, а рядом радостно лая бежал его верный друг пес Рыжик.
Увидев казаков у дома вдовы Калнышевской, к ним потянулась все сельчане. Галина Калнышевская заметив старого друга Ивана - Кочубея, едущего с сыном к ней, всплеснув руками радостно заметушилась по двору, открывая калитку и ворота.
- Заходьте гости в дом, не ждала таких дорогих гостей. Зараз я накрою вам на стол, то чем бог послал. Козаки заехали во двор, привязали лошадей и вошли в хату.
На столе появилась большая бутылка горилки с перцем, гарный шматок сала, пострама (вяленое мясо), солена, та копчена рыба, яку наловил Петрик, брынза (овечий сыр), буза, зеленый чеснок и лук с огорода.
Козаки сели за стол, налили полные стопки горилки и помянули батька Петрика добрым словом.
Мать Петрика, услышав добрые слова в адрес мужа, немного всплакнула. Кочубей от всех козаков низко поклонился матери Петрика и попросил её взять собранные в шапке «подарунки».
Мать Петрика, увидев золотые украшения, серебряные монеты, всплеснув руками, заголосила: - Уце усе мени!.. Так богато!.. У мене зроду не було стильки грошей!
- Бери Галю, це все твое!
- Дякую (благодарю) вас хлопци! Вы иште, иште (кушайте)! – заметушилась вдова, накладывая на стол нарезанное сало и черный ржаной хлеб.
Об украинском сале много хорошего и смешного сказано, добавим и мы еще:
- О, Сало, письня люба! Сало копчене, солене, мариноване, запечене, варене, свижесеньке чи добре просолене й вистояне, з перцем и часником, з паприкою чи тмином...
А як гарно, неповторно увинчують гору вареникив чи галушок у полумиску ароматни, рум’яни та хрумки шкварочки из сала!
Вже вид одного виду, самои уяви починається у казакив, по науковому висловлюючись, саливация – т.е. говоря по русски - обильное слюновыделение.
В украинский юмор о сале пестрит такими перлами:
«Хто знайшов торбу з салом нехай принесе, або ним подавиться». Так добре и гарно потчувала своих гостей вдова Ивана Калнышевского.
Хлопцы выпили по чарке горилки и накинулись на свежее хорошо просоленное сало с зеленым лучком и черным хлебом.
Козак Наливайко верный своей манере толкнул гарный тост, сказав: - Выпьємо за наших ворогив, щоб у них перья на сраци та языках повырастали!
- Во, во! Выпьемо браты! – поддержал его Нечипайзглузду. - Питие ще з Киевскои Руси є у нас весилье, а битие по морде - второе наше национальное блюдо!
Так шо выпьемо за наше «национальне блюдо»! Казаки бружно выпили за «национальное блюдо», которым казаки всегда угощали своих врагов и в первую очередь бусарманов-османов.
Видя, что казаки чересчур налягли на спиртное, есаул сказал: - Однако, горилка - наш ворог!
На что находчивый Наливайко ему ответил: - А хто сказав, що ми боемося своих ворогив? И застолье продолжалась с казацкой удалью. Наливайко, будучи среди казаков заводилой (тамадой) поросил на забави сказать заключне слове есаулу.
Тот долго упирался, потом казаки его уломали, и он все же выдал им свою речь, она звучала в свободном переводе так:
- Ну що сказаты вам казаки!
- Говори як знаеш! – поддержал его кто-то из казаков.
- Щоб вы уси щасливо силы на коней и доихалы до того миста, де на Вас чекают. Нехай Вас приймают за ридного як тут нас у сели Пустовойтово и не выженуть якшо мы тут довго задержимося. Якщо загините в бою, як наш брат Иван Калнышевський, то лежаты вам цихутко в земли и не гныты, як якись турки. И нехай здохне та коза, що объила грушу госпорки нашей, многии и благая лита пани Калнышевськои…
Казаки выпили и после того как горилка «гарно» музыкально прошла по «шлунку», запели «чаривни» украинские песни, а на дворе молодые козаки «збацали» (станцевали) веселого гопака.
Вокруг танцующих козаков собралась куча мала народу. Подошли хлопци и дивчата со всего села, пошли шутки, прибаутки, мимолетные знакомства, которые бывают при таких встречах.
Молодой козак по прозвищу Могила, хвастаясь тем, что на него обратила внимания местная дивчина, красавица Галя, сказал своему приятелю, казаку Скалозубу:
- Ты бачив як гарно смиялась он та дивчина, колы мене побачила.
- Я теж реготав до слиз колы вперше тебе побачив! – пошутил козак, намекая на его могильное (неподходи, а то зарою) лицо.
А дивчина Галя с местными дивчатами заспивалы письню, про отамана Коша:
- Зі степу вітром накрутило,
I на Диіпрові впав туман,
Скажи, козаче, про що задумавсь,
Наш Запоріжській Отаман?..
И не знали девчата, казаки и хлопцы, что будущий их атаман находиться сейчас среди них и это он, вихрастый хлопец непоседа Петрик.
Вечером отряд казаков стал собираться в дорогу. Петрик неотступно - вслед, вслед ходил за Кочубеем и просив того поговорить с матерью, чтобы она отпустила его с ними в Запорожскую Сечь.
Козак долго не решался поговорить об этом с матерью Петрика, но потом после настойчивых просьб решился сказать ей об этом.
Мать, с начала всплеснув руками, ни за что не хотела отпускать сына, но потом когда её окружили козаки и тоже попросили её об этом, сдалась.
Кочубей клятвенно поклялся ей смотреть за ним и пообещал поддерживать её материально, сказав при этом: - Петрик, у тебе не по возрасту рослый та бедовый хлопец, будет мне джурой и сыном.
Так Петрик счастливый и гордый как никогда, поехал с козаками в Запорожскую Сечь.
Чтобы Рыжик не сбежал вслед за козаками и Петриком, мать его привязала на цепь.
Когда козаки отъезжали, пес скулил, гавкал на них, как будто чувствовал разлуку с Петриком. Это продолжалось долгое время, как известно собаки привыкают к человеку и страдают в разлуке с хозяином.
После отъезда Петрика собака стала быстро худеть, чахнуть, она на глазах медленно умирала. Рыжик весь покрылась колтунами и коростой, похудел, стал значительно меньше прежнего своего размера.
Видя это, мать отвязала его от привязи. После этого Рыжик пропал, его больше никто в селе не видел, он убежал из дома. Куда он делся, никто не знал. Его посчитали погибшим, как известно собаки перед своей смертью, чуя свой последний час, убегают подальше от дома.
Но Рыжик не умер, он по следам козаков направился тоже в Запорожскую Сечь искать своего хозяина. Путь этот был не близким, по дороге вслед за хозяином Рыжик охотился на мелкую дичь, разорял птичьи гнезда и тем самым кормился в пути.
Через несколько дней пути он достиг столицы Запорожской Сечи и среди нагроможденных куреней, башен и конюшен нашел своего хозяина. Радость обоих была безмерной.
Рыжик радостно прыгал, гавкал, возбужденно крутил хвостом, лизал в лицо хозяина, а Петрик, в свою очередь, охватив морду пса радостно прижимал его к груди, теребил на спине его шерсть, целовал умную преданную ему собачью моду. Два дня Петрик вычесывал и откармливал своего любимого пса, отмывал его, и утешал ее самыми добрыми и ласковыми словами, которые он знал.
С тех пор, несмотря ни на какие трудности, они были всегда вместе и очень счастливы оттого, что им не приходится больше разлучаться.
Ну, а в Сечи для Петра Калнышевского началась обычная жизнь джуры, он смотрел, чистил коней, работал по хозяйству, делал все, что говорил ему сделать старшины, ходил в церковно-приходскую школу, где прилежно учился.
Как известно запорожцы были набожные православные люди, поэтому в Запорожье были церкви и школы, в которых священники обучали грамоте молодежь.
Они учили их быть искренними, преданными сыновьями своей отчизны и всегда защищать от врагов свою волю (свободу) и христианскую веру. Джура (в переводе - новобранец) в Сечи в начале службы, как правило, попадал под опеку старшего козака, часто это был куренной атаман.
Живя в Сечи, джура проходил своеобразный «испытательный срок». Он чистил оружие, учился стрелять и владеть саблей, запорожской системой единоборства без оружия, с оружием и подручными средствами (палкой, камнями), следил за казацкими конями.
На вооружении у запорожских казаков тогда было всё: пушки, гаубицы, мортиры и мортирки, самопалы, пистоли, сабли, палаши, клинки, арканы, копья, луки, стрелы, кинжалы, боевые молотки - «келепы» (чеканы), «шутихи», «колючки», «пчелиные бомбы» и прочее.
Они брали на вооружение все, что было у противника, плюс к этому изобретали и свои «заморочки». Все это разнообразие изучалось новобранцами, чтобы они в бою умели обращаться с любым видом оружия.
Так в Запорожье много веков назад был создан своеобразный современный спецназ, в который входили только холостые казаки, не обремененные семьями, и обученные смело и находчиво действовать в любой сложной боевой обстановке.
Под умелой опекой старшого, джура-новобранец учился выносливости, храбрости и становился со временем хорошим боевым козаком.
Вначале обучения их не брали в боевые походы, но когда старики считали, что он готов к ним, брали с собой на «божий промысел».
Если же джура не выдерживал испытание первым боем и испугу убегал с поля боя, его карали смертью. Таков был много веков назад закон сурового запорожского братства, сам погибай, а товарища выручай. Козаки строго придерживались своих порядков и обычаев.
Семен Кочубей часто говаривал Петру: - Смерти не надо бояться, сынок, от нее все равно не убережешься! Но вот храбрость, сообразительность и умение, каждому казаку в бою и в жизни нужны. Только так тогда можно уберечься от «старухи с косой».
Петрик очень любил лошадей, они с Рыжиком водили их на водопой к Днепру, купали, кормили.
Петрик с утра взяв косу, отправлялся на берег реки и в широких лиманах косил для них свежее сено. Кони, тоже чувствуя его заботу о них, относились к нему дружелюбно. Поскольку умение обращаться с конем было одним из главных требований к молодому джуре, то это здорово помогало Петрику осваивать премудрость управлять конем и сдавать старшинам экзамены по верховой езде.
Старый козак Тарас Трясило не раз в шутку и, скорее всего всерьез говаривал ему:
- Не тот казак, что на коне, а тот, что под конем! Он учил Петрика ездить шагом, ходить рысью, скакать галопом на коне. Скакать не только верхом, сидя на коне, но и на боку, прячась от пуль за крупом коня. Учил перелезать под брюхом скачущего коня, что являлось у казаков верхом умения езды на лошадях. - Учись Петро, в бою все это пригодиться! – говорил он ему. И Петрик как прилежный ученик осваивал эту сложную науку верховой езды козаков.
Будучи в Сечи джура Петро вместе с другими такими же, как он новобранцами, они не только работали, учились, но и весело с песнями и зажигательными танцами и плясками отдыхали.
Так веселиться могли только вольные казаки Запорожской Сечи. В других странах зажатыми помещиками и рабовладельцами так вольготно и разнообразно веселиться народ не мог.
Искрометный украинский гопак и сейчас, много лет спустя, зажигает людей своей неповторимой энергетикой.
Но мало кто ведает о том, что в Сечи гопак был не просто танец, а боевой танец («Боевой гопак»), в его первооснове лежала элементы, входящие в систему запорожского единоборства. Умение «взять» противника голыми руками всегда и везде высоко ценилось как у запорожцев, так у других нациях и народностей. Поэтому даже на досуге после чарки во время танцев со сложными акробатическими пируэтами молодые казаки отрабатывали приемы единоборства и поражения противника, используя при этом все части тела, включая, естественно, руки и ноги. Кстати, танцуя гопак, крутясь и вертясь, казаки неплохо тренировали вестибулярный аппарат и свой глазомер. Поэтому казаки могли выплясывать гопака даже на столе среди тарелок и бутылок, выделывая при этом умопомрачительные «коленца».
Главными способами передвижения в «Боевом гопаке» были быстрые шаги, бег, головокружительные прыжки, а также крадущиеся «ползунки».
Среди шагов выделялись кроме основного шага: шаги «аркан», задний шаг, шаги «прибой», «чесанка», «дубоны», «стукалочка».
Анализ названий подчеркивает их тактически-боевую направленность. Так, применяя шаг «дубоны», казак притоптывал ногами, производя шум, который отвлекал внимание противника. Бег включал в себя «дорожку», «дрибушку» и конский галоп. Хлопающие удары одной или двумя руками осуществлялись ладонью, локтем, предплечьем, и даже плечом.
Особенно разнообразными были удары ладонью. Такие удары насчитывали добрый десяток приемов, среди которых есть: и «ляпас», и «секач», и «тумак», и «дрель», и «штрык».
Ребром жесткой ладони ударом под челюсть в районе солнечного сплетения козак вырубал любого противника. Самыми эффективными и впечатляющими приемами в гопаке были удары ногами на месте или во время прыжка.
«Разножкой» назывался удар в прыжке двумя ногами по бокам, «щупаком» - удар в прыжке двумя ногами вперед, «пистолем» - удар в прыжке одной ногой в бок, «чертом» - удар в прыжке с поворотом тела на 360 градусов.
Впрочем, правильно люди говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому такие танцы можно увидеть лишь в Запорожье на Украине у старых опытных танцоров-козаков.
Кроме боевого гопака в Сечи существовали и другие виды казацкой борьбы, которые применялись в стычках с противником. Среди них — «гойдок», «спас», «крест-накрест», на ремнях, на палках.
Приемами «гойдока» пользовались в основном разведчики-пластуны. Казак как бы «приклеивался» к противнику, повторяя все его движения, а в случае малейшей ошибки противника, нападал на него. Борьба «спас» имела в основном не атакующий, а оборонительный характер.
Вот так в своеобразном казацком «спецназе» жил, учился и отдыхал джура Петро Калнышевский.
На выпускном экзамене по верховой езде, атаман Коша наслышанный о его успехах велел козакам поймать в табуне дикого лошака и посадить на него Петра без седла и уздечки, причем задом наперед (лицом к хвосту лошади).
- Ну що, Петро, якщо проскочишь верхи на диком лошаке и не розибьешся, то будешь козаком. Визьму тебе у «квитни» (весенний месяц) на «божий промысел»! Так называемый «божий промысел» предусматривал военный поход в Крым к османам за добычей.
Козаки поймали и привели из табуна дикого необъезженного коня. Он был испуган и никогда не ходил под седлом и с уздечкой.
Два козака с арканом держали его за загривок. Петро, перекрестившись, легко запрыгнул на него, охватил полусогнутыми ногами круп коня, лег грудью на его спину, схватился обеими руками за хвост и крикнул козакам:
- Отпускайте! Те ловко сняли с шеи лошака аркан и быстро отскочили в сторону.
Конь, почуяв на спине человека, заржав от неудовольствия, понесся прочь от людей. Он брыкался, прыгал из стороны в сторону, пытаясь сбросить седока. Но не тут то было, Петро, как будто приклеился к нему, он сумел угадывать движения коня, менял центровку положения тела и потому коню было трудно сбросить его с себя.
Так они бегали, прыгали с полчаса, пока атаман не остановил испытание, крикнув Петру: - Слезай козак, ты выдержал экзамен! Петро ловко спрыгнул с коня, а тот, освободившись от седока, во весь опор помчался в поле к своему табуну.
Серьезным испытанием для молодых казаков был грозный Днепр Днепрович.
Широкую реку со стремительным течением на середине русла необходимо было переплыть туда и обратно.
Но и здесь Петро не подкачал своих старших наставников, он не только довольно легко переплыл его, но и помог своему товарищу Семену Перевязки, которому судорога свела ногу добраться до берега.
За это, за взаимовыручку и помощь попавшему в беду товарищу, атаман лично наградил его серебряным крестиком, который со словами: «Храни тебя Бог!», повесил ему на шею.
Экзамен молодые новобранцы проходили и под водой, они должны были не спеша, дыша через тростиночку пройти по дну лимана на другую его сторону и там неожиданно для противника атаковать.
- Козак с водою, - как любили говорить запорожцы, - шо рыбак з удою (удочкой).
Или еще так говорили: - Не той козак, що за водою пливе, а той, що проти. И это испытание Петро прошел достойно, взяв подходящий камень, чтобы не всплывать и дыша через тростиночку, он не наглотавшись воды, перешел лиман.
Там с группой таких же, как и он, подводных джур-новобранцев, они как черти все в тине и водорослях появились на том берегу и успешно атаковали воображаемого противника.
В единоборстве ему попался крупный противник по прозвищу Могила, боролись они без всякого оружия, сейчас этот вид единоборства называется «бои без правил».
Задачей бойцов было бросить противника на землю или поймать его на удушающий болевой прием.
Джуре Петру в этой схватке долго не удавалась поймать противника на хороший захват, тот был силен и тяжелее его. Но все же Петро поймал его на своей хитрой уловке, домашней заготовке, которой обучил его Семен Кочубей.
Когда противник увидел, что Петро отступает, уверовав в свои силы, Могила неосторожно кинулся в атаку, и попался на хороший захват. Петро, используя инерцию противника, перекатом через голову кинул его на землю. Ему была засчитана победа.
Последним испытанием новобранцев было испытание на страх «кнутом». Это испытание заключалось в том, что новобранцам поочередно завязывали глаза, ставили посреди площади и длинными кнутами казаки старшины метко сбивали с них папахи.
Во время этого испытания у Петра не дрогнул ни один мускул на лице, хотя плети опасно неприятно свистя, проносились над головой, порой зацепляя за куцый волосяной оселедец джуры.
Когда испытания закончились, несколько, таких как он молодых здоровяков товарищей, прошедших без замечаний все испытания атаман записал в разведывательный отряд, что являлось тогда признаком высшей оценки ратного труда молодых казаков.
То, что многие козаки обладали завидными физическими данными, красноречиво свидетельствуют сохранившиеся с тех времен легенды.
Вот как в одной легенде описываются казацкие богатыри: «У каждого по семь пудов голова, у каждого такие усища, что бывало, как возьмет он их в обе руки, да как расправит один ус туда, а другой сюда, так и в дверь не влезет, хоть бы в нее целая тройка с повозкой проскочила».
Внешнему виду казацких богатырей соответствовала и их исключительная физическая сила. Одни тугие луки, над которыми несколько человек справиться не могли, «играючи» натягивали, другие толстенные железные полосы вокруг шеи врага скручивали, третьи возы через броды на себе перетаскивали, ядра через самые широкие реки запросто перебрасывали.
В украинской литературе сохранилось множество преданий о казацких богатырях, при этом практически все атаманы отличались особой силой духа и тела. Не стал исключением и Петр Калнышевский, который из джуры перешел в разряд настоящих профессиональных казаков. Он был высокого роста, широкоплечий, с замечательными казацкими усами и оселедцем на голове.
Впереди у него было целая длинная, предлинная жизнь запорожского казака, полная опасности и лишений, изобилующая ратными походами, порой не всегда успешными, когда многие молодые козаки не возвращались домой живыми. Сколько друзей и товарищей погибло у него в этих боях, обо всех не расскажешь, всех не упомнишь.