Мягкие шахматы (Сценарий)

Я только теперь поняла, почему так притягивает к себе человека компьютер - это очень похоже на мысли - всё что происходит на экране, похоже на наши размышления или фантазии. Такое вот тихое занятие для думающего человека, который не особенно любит физическое напряжение, а так, очень не прочь посидеть, помечтать. Компьютерные игры увлекают детей в свой мир, потому что легче играть в разбойников не падая, и не разбивая колен, и взрослый - тот же малыш, который жаждет чувств и приключений, хочет дружить, но не касаться чужих проблем, не давать в долг, не драться до смерти за друга своего – и вот оно виртуальное знакомство – реальное и безопасное волнение. Мы хотим новых ощущений, но без особых проблем и тянемся к этому технократическому чуду, а получаем лучшее из худшего – игру и физическое одиночество и тягу вернуться в эти волнения, но без боли, страха и холода – без человеческого прикосновения..

Однако, будем надеяться, что нам это не грозит - болезненное желание смотреть на экран сменится более глубоким и сильным чувством - вдохновением, которое как новый и красивый звук, родится в пространстве ясно и хорошо, глубоко и звучно и может быть как-то откликнется в чьем-то сердце.

Вот, я начинаю.... Это случилось в последние дни весны - моё общее душевное расстройство и начало сотворения этих волшебных шахмат. Мне просто хотелось успокоиться. Всегда легче пережить любые неприятности, если начинаешь что-либо делать руками. Чудо просто захотело произойти и выбрало место и время. Мне стало легче, когда я занялась шитьём, а сынишка мой сидел рядом за маленьким столиком и рисовал или мы включали пластинку с "Коньком-Горбунком" и сладкий голос Табакова начинал читать сказку. Теперь, вспоминая эти светлые вечера, я даже тоскую по ним.

Шахматы, именно шахматы, они - эти почти человеческие фигурки, такие же, как и люди разные по своим силам, движимые чьей-то высшей волей, погибающие, сдающиеся в плен и просто, стоящие, ничего не делающие существа. Именно шахматы решила я сделать. Но не лепить же их из хлебного мякиша? Эта идея со съедобными шахматами не нова, нет, я сошью их, думала я. Это как раз то, что мне нужно – это будет моя новая «большая» картина, которая займёт мои руки и голову, успокоит мою душу.

Я купила тогда много разных лоскутков, черный и белый бархат, блестящую лаком ткань для доски и разнообразнейшей тесьмы с золотой и серебряной нитью. А также маленькие блестящие жемчужные бусинки для украшения ферзей-королевен и две крошечные золотые медали для их царственных супругов.

Начав шить короля, я почему-то сразу представила своего учителя живописи в Академии, и потому появился такой барон с пушистыми усами. Он так очень интеллигентно сидел на тумбе-троне, закинув одну упитанную ножку на другую. Белая королева получилась аппетитной толстушкой. Жемчужное ожерелье мягко сияло и на белом бархате её платья, серебристым дождём переливались тесьма и тончайшие кружева. Начальство чёрных приобрело несколько испанские черты в своих нарядах. Высокие и закрытые кружевные воротники, золотая вышивка, горящая на иссини чёрном атласе и бархате, и золотая медалька на груди короля. как огромная брошь, что помните, Куравлёв стащил с груди испанского посла в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Видимо выразительный голос Табакова, читающий сказку Ершова делал, и моё занятие сказкой, помогал вдохнуть жизнь в каждую фигурку – наполнить её любовью и живым чувством. Смешнее всех оказался слон. Я так и сшила его слоником с большими ушками и хоботом, завёрнутым вбок, которым он держал маленький золотой листик. Мне было не остановить полёта своей фантазии в этот добрый мир мягких фигурок , которые я шила для умной игры.

Все фигурки сшить за один вечер было невозможно. Это превратилось в работу, долгую и очень интересную. Мне не было больше одиноко и несчастно, я чувствовала теплоту бархата  , с удовольствием резала изысканные кружева и не торопясь, одушевляла этот бархатный мир, отливающий золотом и серебром.. Мне даже казалось празднично волнующими все дни - все эти два месяца печали и тишины, шитья и колдовства, тёплого взгляда моего ребёнка и вдруг вспыхивающего страха. Именно с ним я боролась.. Все люди и даже нелюди испытывают страх иногда. Но это был не страх - я знала - это было зло - это была борьба со злом и нелюбовью. Что мне хотелось тогда иметь больше всего - спокойствия и чувства защищённости, то о чём мечтает каждый человек.

Глава вторая
Фигуры.

Я шила фигурки и в моём представлении они оживали, становились людьми знакомыми мне и совсем незнакомыми. Их лица были разными, мне было скучно просто шить белые шарики и я каждой пешке придала индивидуальные черты лица. Какие-то фигурки были похожи на простоватых, но лихих парней, а кто-то из них, был просто грустен или даже испуган, ведь не все мы готовы воевать.

Это так странно, что мы не помним ровно день за днём, а вспоминаем лишь мгновения счастья или несчастья. А игра, шахматный бой важен каждым своим движением – он ведёт либо к победе либо к поражению – игру помнишь почти всю, все свои движения, когда мысль и вдохновение, рождает волнение и радость от каждой прожитой минуты жизни. И вся эта игра - короткая яркая жизнь фигур, по сути своей почти как жизнь человека, но только сотканная или скажем емко собранная из самых важных её этапов, самых значительных поступков и самых ярких мгновений – из воспоминаний.

Иногда мне казалось, что я не шью шахматы, а тку полотно, на котором вышиваю события прожитых мною лет. Руки мои делали замечательные движения – очень ловкие и красивые, удачно и без лекал, выкраивая причудливые формы новых фигур из драгоценного и мягкого материала, и в то же время, мысли мои как будто плыли по морю, то скрываясь под волною страшных и мучительных, как мне казалось событий, то поднимаясь с радостью и каким-то даже восторгом , глядя на то счастье , которое иногда навещало меня. И не осознавая до конца, не понимая , что делаю, я стала пытаться , играя, сотворяя фигуры и саму игру – вспомнить всё прожитое мною и поняв, полюбив себя , ощутив как данность и мою собственную жизнь и себя в ней, понять что за поступки или скажем мысли привели меня на этот этап игры, в настоящее «воспоминание», понять где был сделан «не тот» ход, из-за которого, я не чувствую себя счастливой сейчас. Или только не умею почувствовать счастье настоящего мгновения, потому, как, не являясь игроком по сути своей и не видя будущих возможностей, не понимаю радости настоящего. А оно быть может и является ключевым, основным «воспоминанием» всего самого лучшего в моей жизни.

Мой сын стал играть с этими бархатными драгоценными человечками ещё до того, как я завершила шить весь свой шахматный мир. Поэтому белые фигурки были уже не такими снежно чистыми, а слегка сероватыми. А белый слон вообще был какой-то липкий, видимо попался в руки моему малышу после сливочной тянучки. Ну, ничего, всё равно это было очень приятное занятие. Мы были рядом  , моя тихая работа, старые пластинки со сказками , время тянулось медово и сладко как в детстве – каждое мгновение драгоценно - хрупко и вкусно как крошки от кекса с изюмом, когда его там много этого изюма, а кекс свежий и рассыпчатый.

И сейчас, рассказывая свою историю, я будто подбираю крошки счастья с изюмками, оставшееся в душе моей.

С каждым днём, работа моя становилась лучше – совершеннее, в душе всё ритмичнее и спокойнее бились часы моего сердца, а выпущенная как птица из тесной клетки фантазия летала теперь над городом моим быстрой и легкой птицей кобальтового цвета.

Глава третья
Таврический сад

В один из тёплых вечеров августа, когда уже почти все мои фигуры и сама доска были закончены и не хватало только завершающих деталей или даже скажем мазков, потому как я всё-таки живописец, мы пошли гулять в Таврический сад.

Там, вокруг маленькой эстрады, стояло несколько скамеек, на которых пенсионеры мужчины любили собираться такими небольшими стайками престарелых воробьёв, попугаев, голубей и петухов и играть в шахматы. Интересно, что бабушки к ним даже и не подходили, у тех были свои скамеечки – «куриные» , если так можно выразиться.

Нам же были интересны эти «петушиные» бои. Там были разные любители этой древней игры. И те, кто с наслаждением и отвагой проводил часы за шахматной доской, не жалея своего старческого радикулита и тех солнечных мгновений жизни, когда они могли быть рядом с любимой старушкой или внуками, и те, кто просто приходил сюда как в спортивный зал - поразмять мозги, и почти профессиональные игроки, перемешанные напополам с любителями подумать и пообщаться. Некоторые играли с часами, по-спортивному – на время. Такие партии были особенно интересны – динамичные, быстрые, с большим количеством эмоций, как игроков, так и зрителей. Глаз было не оторвать от доски, на которой происходило это пяти или десяти минутное сражение.Вот, например, партия одного мужичка, видимо с хохляцкими корнями и спокойного, почти сонного на вид, старого еврея. Руки игроков двигались быстро и хитренькие ходы шустрого хохла разбивались как о скалы о профессиональные и неторопливо важные движения  еврея. Но чудо русской смекалки плюс хитрые хохлятские корни всё равно победили в той игре. И когда этот важного вида еврей с самодовольной улыбкой вечного превосходства над окружающими сказал «шах», маленький наш шустрый , похожий на потрёпанного воробья мужичёк, ответил – «Ай, как напугал, а вот и мат». Все, кто стоял вокруг и наблюдал эту партию, были в восторге, ещё и потому, что никто не видел этого возможного победного движения чёрных, а вот эта маленькая, прикрытая кепкой голова с белесоватыми весёлыми глазками и носиком уточкой, сообразила и обыграла этого местного сноба в дорогом пиджаке.

Мы порадовались за старичка и отдали ему последнюю конфету. Мой сын протянул ему эту уже слегка слипшуюся от тёплой детской ладошки и летнего вечера сладость. От такого подарка, да ещё от всей души, невозможно отказаться. Дед засунул леденец за щеку и теперь стоял такой «с флюсом» и улыбаясь, следил за игрой на соседней доске.

Мы тоже решили попробовать играть, хотя ясно сознавали свою женскую и детскую не готовность к ИГРЕ. Совсем неуверенно, мы подошли к одному аккуратно одетому пенсионеру в маленьких золотых очках, и спросили, не согласиться ли он сыграть с нами одну партию. Старичок согласился.

Он был очень спокойный, не подгонял нас, не подсмеивался над неправильными, по-детски наивными ходами моего сынишки, а просто играл, правда и не подыгрывая, а совершенно серьёзно по-взрослому. Партия, казалось бы, обречённая на провал, оказалась интересной, странно сложной. И несколько любителей игры с других скамеек даже подошли посмотреть. Но наш соперник, не поднимая на них головы, негромко произнёс - "Не мешайте и не подсказывайте, а лучше уйдите". И старички отошли, правда один из них вынул из кармана театральный бинокль и внимательно следил за нашей игрой с противоположной скамейки.

Без этих «шахматных воробьев», которые некоторое время окружали нас, мне стало грустновато и как-то неуютно и очень захотелось оставить и старичка и игру и пойти домой. «Мы, наверное, проиграем» - сказала я. Потому, что уже даже как-то устала думать, но старик сказал «возможно и нет» и это прозвучало как команда, будто он подстегнул меня, как ленивую лошадку. Уже вечерело, а мы всё ещё не могли закончить игру.

- Вы знаете, я художник, в шахматы особенно не играю, но так, иногда, балуюсь, а эта партия для меня вообще не понятна, будто бы только ваши такие глубокие ходы заставляют и меня думать по-другому. А на самом деле она не по мне – эта игра – я не умею так думать далеко вперёд. А сейчас я ужасно устала ,к тому же поздно, мне надо домой, и сынишке пора ужинать и спать.

Старик поднял на меня глаза и улыбнулся.

- Понятно, но партия-то не закончена, что же будем делать – перепишем ходы и встретимся завтра или как вы хотите?

Я, честно говоря, удивилась его серьёзному отношению к игре со мной, настолько я не уважала себя в тот момент как игрока, да и человека. « Я не знаю, неужели вам интересно со мной?»

- Мне с каждым интересным человеком интересно. Давайте сделаем вот, что. Мы перепишем позицию фигур и доиграем её дома - эту партию - я с женой, а вы с сама с собой или с сыном. Но партия должна быть закончена. Вы, может быть, не понимаете, но это очень важно. Ведь вы не уверены в себе, а может быть, и выиграете, а может быть и проиграете, а это знание себя вам необходимо.

В тот момент, настолько устала, что была готова на всё, чтобы уйти от этого спокойного старичка, куда угодно, в какую угодно нервную обстановку, которая бы мне была гораздо привычнее и легче этого постоянного напряжения игры. Вот ещё что я поняла про себя - не люблю я внешне спокойных людей, за ровными масками лиц которых , совершенно не знаешь что может находиться – то ли это тихий гений, то ли это тихий псих, который так же тихо спокойно и бессердечно убьет тебя со спокойным выражением на умиротворённом лице, толи это вообще что-то такое не думающее, почти как растение, человеческое существо, живущее каждый день одинаково, без озарений и глубоких падений, которые свойственны творческой натуре, которая уж точно не имеет такого по-буддийски спокойного выражения лица.

Я засунула бумажку с записанной на ней партией в карман ,и взяв сына за руку, заспешила домой.

Глава четвёртая
Партия продолжается

Я закончила шить шахматы ровно через два дня после прогулки в Таврический сад , потратив на них целых два месяца своей жизни. Я даже больше ничего не рисовала в течении этих двух месяцев.

Наступил этот торжественный момент, когда мы раскрыли на полу великолепную , сшитую мною, мягкую доску с блестящими черно-белыми квадратами поля и парчовым окаймлением и золотыми буковками и цифрами по краям.

Вспомнив о своём обещании закончить партию, я вытащила из кармана кофты помятую бумажку с позициями фигур и попыталась воссоздать приостановленную два дня назад игру.

Фигуры будто бы сами встали на свои места. Странная партия этих созданных мною созданий – бархатных чёрных и белых и золотыми и серебряными кружевами шахматных фигурок, моих печальных воспоминаний и того , что происходило со мной сейчас продолжалась. Я делала неумелые ходы, потому как по сути своей не была игроком. И лишь зная правила, не победить . Моему рассудку не нужна игра – я творец – чувственное и женственное начало во мне в основе моего существа и всех мыслей. Но что же происходит – игра продолжается. Казалось бы случайные мои ходы, сделанные по правилам игры, но не имеющие какого либо плана на будущее, потому как я не играю, а лишь живу по силам своего ума и по своей душе – влияли на то, что происходило со мной в действительности. Будущее зависит от движения моих фигур, которые происходят иногда спонтанно, иногда по воспоминаниям – возможно ли это? Как это происходит? И кто играет со мною эту партию – неужели высшие силы или я схожу с ума и просто каждый раз забываю, какими фигурами я играла раньше и сама отвечаю на свои бессмысленные ходы ещё более парадоксальными движениями. Или это кто-то чужой , кого я не знаю – приходит в мой дом и когда меня нет, меняет положение фигур? Или это тот, кого я хорошо знаю шутит со мною? Но это невозможно. И самое удивительное в том, что чем дольше я играла эту партию, тем дальше вперёд я начинала видеть свою жизнь, фигурки , которых я дошивала и исправляла, по ходу игры, становились совершеннее, а игра всё более интересной. И в этом странном действе с этими волшебными шахматами я научилась наслаждаться игрой – жизнью своей.

Я стала замечать вот что – не всё в моей игре лишь движения фигур. Например, ветер , распахнувший окно во время летней , совсем не страшной грозы, уронил часть фигурок , и я не смогла точно вспомнить, где стояли мой конь и слон белых. Но игра продолжалась.

Самой с собой мне играть было как-то непривычно и чтобы не сойти с ума от этого внутреннего противостояния, я решила найти себе кого-то с кем я смогла бы продолжить партию, я хотела чувствовать силу противника, однако возвращаться к тому старичку в Таврический сад, мне очень не хотелось. Не знаю почему – может быть потому, что он своим спокойным голосом вытянул из меня обещание закончить партию, то ли потому, что мне , наделённой слишком бурной фантазией, стало казаться, что в нём было что-то не совсем человеческое – я не буду углубляться в свои чувства по отношению к той встрече, дабы не показаться слишком экзальтированной или чересчур впечатлительной. Для меня ясно было лишь одно, что повторение встречи я не желаю , а не закончить партию, я не могу.

Думая о том, как же завершить всё-таки это дело, я включила компьютер и решилась на простой и совершенно как мне казалось безопасный ход – я повесила объявление о знакомстве, указав, что желаю познакомиться с умным мужчиной для игры в шахматы по переписке. Я не надеялась на удачу, просто сделала такой ход.

Он нашёлся. Не сразу, а через неделю – я получила письмо , где он попросил написать позиции на доске. Я сделала это и на следующий день получила ответный ход. Человек сделал ответный ход – я чувствовала, что это не удар, а мысль, не то, чтобы он хотел меня победить – он хотел со мной поиграть.

Чтобы чувствовать себя немного увереннее, я почитала несколько книжек про игру и уже знала классические комбинации, старалась не попадать в уже решённые кем-то ситуации, а двигаться самостоятельно, заставляя и своего противника отвечать мне не штампом уже проторенных ходов , а новыми интересными движениями.

Игра затягивала настолько, что даже , занимаясь творчеством, рисуя, я иногда начинала представлять себе снова последнюю позицию в игре и неожиданно , мысленно переставив фигуру, в реальной жизни делала похожий ход - умный и глубокий, рассчитанный на будущее. Или скажем не так ,по-другому, я думала и жила как и раньше сердцем, но сердце моё стало внимательнее относится к моим мыслям, стало сдерживать свои порывы и поступать больше по уму , не волнуясь черезмерно и не страшась , силой мысли заставляя и сердце биться ровнее – я стала жить , если можно так сказать , более разумно.

Мой соперник по игре отвечал на мои ходы и мысли своими движениями и это было так интересно – я чувствовала равную или даже большую силу и желание общаться. Это так приятно, когда чувствуешь, что  человек тянется к общению с тобой, что ты кому-то интересен.

Наша переписка, конечно, не могла состоять только из шахматных ходов. Я не решалась заговорить первой, дабы не показаться навязчивой, и собственно, в целях знакомства стояла игра в шахматы, а не личное общение. Но оно всё равно уже началось. И я примерно могла описать этого человека в своём представлении , конечно. Мне казалось, что это высокий , темноволосый или седеющий , явно взрослый мужчина с чувством юмора и тактом. Наверное, всё-таки какой-нибудь интеллектуальной профессии, я имею ввиду, что не рабочий с завода, хотя всё может быть. Я знала только имя Виталий.

Потом он просто написал, что купил два билета в театр. Я сильно заволновалась, думала какой же сделать ход. И написала, что меня интересует только шахматная партия.

«Но ведь шахматная партия – это тоже жизнь и вы м ней – пойдёмте, не бойтесь – если я вам не понравлюсь вы можете не подходить ко мне и всё закончится. Я посылаю свою фотографию»

Фотография была с паспорта, из тех, что ничего не скрывают и ничего не подчёркивают. Это был мужчина среднего возраста – примерно пятидесяти лет с светлыми продолговатыми глазами, высоким лбом, даже немного лысеющий. И большими ушами. Вот из-за этих ушей я и перестала бояться. Мне почувствовалось, что он добрый. И я решилась на встречу.

Глава пятая
Виталий

Когда я познакомилась с Виталием, жизнь моя стала мгновенно столь яркой, что я забыла про игру, про шахматы, и лишь после того как отношения наши стали сложными и мучительными и мы стали понимать, что продолжение нашей игры в жизни невозможно, я вернулась к шахматам и с ужасом обнаружила, что это уже не моя партия. Казалось, что кто-то поменял положение почти всех фигур, после того как я сделала свой последний ход. Потом я подумала, что видимо всё было не так, просто фигуры сам двигались и меняли свои места, в соответствии с теми движениями, которые я делала в реальной жизни. Сложности жизни зашли и в нашу шахматную партию .

Виталий оказался давно женат и с двумя детьми, правда уже совсем почти взрослыми. Но что это значит почти – дети всегда остаются детьми. Хотя жизнь делает их умнее и может быть менее категоричными по отношению к родителям.

Всё оказалось не просто, и чувства, вспыхнувшие сразу после нашей встречи, внесли сумбур в игру, в партию, которую мы всё никак не могли закончить. Ждать ответного хода от Виталия иногда приходилось дольше, чем нашей с ним встречи. Он иногда «забывал» подумать над следующим ходом, но как мне теперь кажется, он делал это специально, лишь для того, чтобы продлить нашу игру, наши  свидания. Но ведь они никуда не вели – будущего у нас, исходя из того, что мы имели в настоящем, не было. И я это видела теперь ясно , как хороший игрок видит всю позицию на шахматной доске. Я видела ещё несколько сильных своих фигур, я понимала возможность и его выигрыша, если я не стану думать очень жёстко, почти мужской железной логикой, переставляя мягкие , детские свои фигурки. Я чувствовала ответственность, за этот маленький , сшитый мой бархатный с блёстками, такой мягкий мир на доске. Я защищала себя, своего короля, свою жизнь

Но мне нравится этот человек – его судьба сложная и красивая уже дотронулась до меня и я ощутила его прикосновение, сначала в игре, потом физически и теперь мне всё сложнее бороться с ним как с достойным мне по уму противником, а хочется лишь сдаться. Все ходы, которые стали приходить ко мне вы голову, стали слишком женскими и покладистыми. Я влюбилась и его действия стали мне казаться более совершенными, чем мои. Ведь мы всегда так начинаем чтить предмет нашей любви, особенно в начале, когда отрицательные стороны характера еще не видишь. «Противник» скрывает «про запас» тот самый опасный ход , который и приведёт его к победе. Но что же он задумал - этот человек, который играет со мною, пишет мне нежные письма и целует? Ведь будущего нет. Он женат и болен. И его партия с его женой не закончена и вряд ли будет когда-либо завершена. Так как семейные пары играют уже не в шахматы – они играют в ГО и на бескрайней доске, с бесконечным количеством камней. Я сама это придумала, такое сравнение.

И я решила лучше и дольше думать, прежде , чем сделать следующий ход, я стала играть медленнее – растягивать эти волнения и жизнь моя стала более уравновешенная и прогнозируемая. Но всё-таки я не игрок, я – художник и видимо потому, интрига и страсть игры была не для меня . Я изнемогала от напряжения и страха проигрыша, даже скорее не проигрыша, а конца игры, ведь я стала ассоциировать игру со своей жизнью. Я устала и не знала, что же сделать лучше - неправильный ход , ведущий к проигрышу или положить всю свою жизнь, потратить все свои физические , душевные силы на партию и игру с Виталием и попытаться выиграть.

Однако, через какое-то время, я почувствовала , что живу не своей жизнью – не той отчаянной и открытой – яркой и горькой, с частыми неудачами в любви и с великолепными картинами, которые мне удавалось создать вопреки всем трудностям и сюрреалистическими обстоятельствами жизни или благодаря им. Что-то случались со мною, жизнь, выстраиваемая мною по правилам шахмат – не нравилась мне, уж слишком всё становилось прогнозируемым в моих поступках. Я делала правильные ходы, сдерживая эмоции и эти, накопленные мною и не выплеснутые из души чувства поднялись на новую борьбу , но уже не на шахматной доске с Виталием, а со мною самою. Моя душа билась с моим разумом и несмотря на то, что всё это была та же я, только я меняющаяся, которая хотела измениться внутренне, чтобы изменить свою судьбу, думала, что научившись играть и думать логически, я таким же образом могу выправить и жизнь свою, делая умные ходы, поступая в соответствии с железной логикой направленной только на победу, я смогу выиграть, победить, получить заветный кубок – выиграть себе любовь и счастье.

Все силы были потрачены на любовные волнения и игру, но неожиданно для себя я увидела, что те страхи, что мучили меня в начале, когда мысль о шитье шахмат только рождалась в моей голове исчезли и появилось другое – невыносимое чувство неправильности и несовершенства всех картин, что я сделала за это время. Точнее сказать, их было не так много, потому как шитьё шахматных фигурок, сама игра , письма к Виталию и то время, которое я потратила на то, чтобы «думать» обо всём этом – столько времени было потрачено не на живопись, что она обидевшись вдруг, совершенно перестала получаться. Выходило вот что - живопись оказывается была и жила в основном пространстве моей чувственной души ,где-то рядом с сердцем, но не в голове, где правит разум. И начав жить не по сердцу, а по уму, я не сделала свою жизнь лучше, а лишь перестала писать картины так хорошо как раньше. И опять страдала. Выхода из страданий не подсказывала даже моя натренированная шахматной игрой, такая, казалось бы умная голова.

Эпилог

Меня неожиданно спас мой сынок – случайно, балуясь со спичками и свечой ,он уронил свечу на  мягкие шахматы , расстеленные на полу – быстро вспыхнули кружева, бархат стал расползаться обнажая жёлтеющую и исчезающую от огня вату, я побежала в ванную за ведром с водой и вернувшись через мгновение, залила этот полыхающий безумный шахматный праздник холодной водой. От моей партии, фигурок и доски, почти ничего не осталось. Сынок стоял рядом очень испуганный, я обняла его и поцеловала с таким облегчением, главное, что с ним, моим родным человечком ничего не случилось. А всё остальное, эти игры мои выигрыши и проигрыши ничего ни стоят. Ничего ни стоит слезинки детской, боже мой как я люблю его, моего маленького человечка.

- Какой же ты у меня молодец-удалец.

Малыш посмотрел на меня и убрал мне челку со лба , бережно так. Мы засмеялись. Я почувствовала такое облегчение – мой ангел спас меня, от разумной выстроенности, от болезненного погружения в игру, от продолжения партии, следовательно, от встреч и разговоров с человеком, который, наверное, не любил меня. А так, играл, если думать, что вся наша жизнь игра. И я осознала ещё одну очень важную вещь. Все так называемые «ходы» сделанные мною в жизни, не делились на правильные и не правильные, потому как все они были моими, это была моя жизнь игра и каждый живёт её сам, так хорошо как может или не может, а все ошибки, сделанные нами не со зла, в конце концов прощаются, и не следует жалеть ни о чём, только по сердцу, без сомнений, следовать ангелу в душе своей, не обижая людей, не унижая, не убивая, не воруя, только так, так хорошо, как можешь и пройти всё и почувствовать и ветер и снег и радость и печаль , а потом опять уйти в никуда, запомнив этот мир, полюбив и простив и только с любовью сердце.

Так думала я, упоённая освобождением от игры и шахмат и вместе с ними от слов , обещанных старичку. Я освободилась от знания проигрыша или победы – я была в этот миг совершенно свободна и счастлива, счастлива в настоящем - я победила себя и свой страх. Наверное, это была самая главная цель моей игры.

Мы стали жить как раньше, без шахмат и даже без воспоминаний о них, только картины, стихи, и всё встало на свои места. Мои душевные волнения вернулись и помогали мне в работе над картинами и стихами. Я даже написала роман и три повести. Виталию я больше не звонила и не писала. Это единственное, чему меня научила игра – умению понять свою совершенно бесперспективную позицию, по отношению к фигурам противника и не продолжать игру. Просто начать жить дальше и делать что-то новое, интересное, творческое и так хорошо как только я могу.

И кто знает, может быть там, наверху, кто-нибудь снова захочет играть в шахматы и сделает меня белой королевой, моего сынишку, моим королём , а меня отправит воевать с новой чёрной дамой, чтобы выиграть себе любовь , одетого в бархатный чёрный камзол с золотою медалькой на шее, темноволосого и синеглазого, такого всю жизнь долгожданного мной, короля.