Сборники (Поэмы и циклы стихов)

Утро в аду

Утро в аду. Начинается преображенье:
В нас проникает язвительный ангельский смех...
Чувство вины. И всеобщее легкое жженье
Вдруг переходит в безжалостно режущий свет...

Кровь закипает. Вонзается в пробки ушей
Приторный голос как тонкие иглы хирурга...
Вены взрываются. В железах копится желчь...
Наша отрыжка течет тошнотой Демиурга...

Ангел смеется. И рушатся наши дома,
Ангел трубит. и у нас опускаются крылья...
Ангел снимает с нас боль, красоту и обман,
И растворяются души как жидкое мыло...

Еретик

Взгляд - возникает боль,
Слово - родился крик...
В темных сердцах богов
Прячется еретик.

Если глаза как нож,
Сердцу не надо слуг!
Отбарабанит дождь
Пятками по стеклу...

Ветер огонь зажжет,
Сытый встревожит хлев...
Некому здесь сказать
Слово: да будет Свет!

В каждых глазах огонь,
В сердце пылает месть...
Встанем, друзья, с ножом!
Выход из круга есть!

Грязью заплеван здесь
Кухонный потолок...
Где-то чуть ярче свет,
И милосердней рок...

Где-то жива любовь
Не на короткий миг!
В темных сердцах богов
Прячется еретик...

Псы Господни

Наше время врезается скальпелем в плоть,
Каждой сволочи место в аду уготовано.
Мы устали в пути. Мы глядим на восход,
Мы опричники Господа - псовые головы!

Мы не смотрим назад. Мы провидим зарю
Через голову лет, за хребтами событий...
Наше бремя легко. Наши души поют.
Мы пришли поклониться тебе, Повелитель!

Это время идет, и слепых и безногих
Направляет в атаку и ставит их в бой...
Мы учились стоять одному против многих,
Мы учились держать свой карающий строй!

А за нами опять все спокойно и просто:
Спит в амбарах зерно. Начинается день...
Собирает плоды смерть со старых погостов,
Затянув нам на шее молчанья ремень.

Мы приходим от плевел зерно отделять,
Мы сегодня сжигаем пустую солому...
Мы устали в пути. Мы не смотрим назад.
Каждой сволочи место в аду уготовано.

Мёртвые звезды

Эти люди гнилье и наросты на теле природы,
Но природа всегда пожирала своих сыновей...
Здесь не время мечтать. Да и наши различны дороги,
Твоя вечная - к морю, а мне - ждать у моря людей.

До утра перевал. Истощаются наши припасы
И в лихорадочной ласке чума иссушает тела...
Это не ад. Это старая добрая сказка.
Хочешь - поженимся. Если проснемся с утра.

Сдох Диоген. Эта жизнь не становится легче.
Звезды мертвы. Мы последние люди в ночи.
Я иду на восток. И смиренный, глухой и ослепший,
Я вгрызаюсь в песок перед дьяволом снявшим очки...

Гаммельнский крысолов

Кто здесь возжаждал правды -
Тот навсегда смирись,
Быстро найдут управу
На тех кто любит жизнь...

Если ты был азартным,
Будешь ты без гроша,
Приобретешь характер
Склочника и скупца...

Время не замечает
Мелких твоих тревог...
А впереди играет
Гаммельнский Крысолов.

Это твой рок. Твой фатум.
А Крысолов поёт...
Радостный триумфатор,
Пламенный патриот!

Звуки в тебе рождают
Сонное забытье...
Музыка нарастает,
В сердце стучит твоё...

Дети забот не знают,
Пташке порхать - весь труд,
Только зима настанет -
Они летят на юг...

Вы уже вышли в поле,
В поле поет метель:
Гаммельнского крысолова
Сказочная свирель.

Как колоски пшеницы
Клонятся по земле,
Детские наши лица
Тают в окрестной мгле...

Ты забываешь даты,
Лица и имена...
В жизни сухом остатке -
Музыка есть одна.

Страна приливов

Где тени великих блуждают в стране приливов,
Где каждый наш час изучен как бабочка под стеклом,
Там прячутся боги во фьордах своих унылых,
С которыми в сделку боится вступать Харон.

Что было забудь. Открой нараспашку ставни!
Почувствуй в душе божественную любовь...
Ты сядешь в свою ладью и в густом тумане
Отправишься в страны викингов и богов...

И древние боги пройдут по тебе равнодушно,
И крылья расправив, нырнут сквозь твои года...
И вот ты решился, идти и свой страх не слушать,
Закрой же глаза - пусть ладью понесет вода...

Под женской рукой твое сердце забьется глуше,
И крылья расправив, ты тоже нырнешь в закат...
И время исчезнет. И ты будешь вечно слушать
Как падает снег, как скрипит под ногами, как....

Змеиная королева

В гроте, полном темною водою
Выдолблена бурями пещера,
Есть там дверь в подземные покои
Недоступная безумной черни.

Редко кто, проделав путь далекий
Заглянуть спешит туда скорей,
Все проходят мимо невысоких
Выдолбленных волнами дверей.

В час, когда войдешь туда - поверишь,
Будто мир наш чуден и велик,
Там лежат повсюду ожерелья,
С потолка свисает хризолит...

На локте в кровати приподнявшись,
Как змея свернулась королева,
Ждет она того, кто к ней ворвавшись,
Проведет рукой по коже белой.

В темных залах слышны песни эльфов,
Звонкий смех играющих наяд...
Странником, на голос песен этих
К ней пропавший возвратился брат.

Рот в улыбке нежной приоткрылся,
Жемчугом сияет ряд зубов -
О, мой брат, ты мне все время снился,
Раздели со мною хлеб и кров!

Будет навсегда с тобою рядом
Ночь - блудница, севшая на плечи,
Под моим тяжелым, нежным взглядом
Ты забудешь своих прежних женщин.

Зная, что у нас в запасе вечность,
На холодном каменном полу,
Мы сплетались, жадные как дети,
Превращая наш огонь в золу...

Ты уйдешь, но долго будет эхо
Жить еще под сводами пещер -
И в ушах звучать счастливым смехом
Радость от слиянья душ и тел.

В паутине

Где черный ветер дует,
Тенью в оконном блике
Тихо сидит, колдует
Жирная паучиха.

Коконы наших душ
Дремлют во сне волшебном...
Медленно, как в бреду
Их засыпает снегом...

В коконе бьется кто-то,
Кто то тебе родной -
Смотрит она сквозь стекла,
В стеклах горит огонь...

Руки от крови липки,
Бел и безумен взгляд...
Медленно паучиха
В кровь ей вливает яд...

Иные

Тени как распахнутые крылья
В старом доме мчатся по стенам...
Мама, почему они - Другие,
Кто сказал что солнце вредно нам?

Почему нельзя расправить руки
И нырнуть в сверкающий поток...
Здесь мы задыхаемся от скуки,
Нам бы неба свежего глоток!

Мать сурово поправляет книгу,
В складках платья, черного как грех...
Мама - не читай нам больше библий,
Где всегда страдает человек.

Отчего нас добрый бог не слышит,
Отчего к нам папа не придет? -
За грехи нас покарал Всевышний! -
Отвечает мать который год.

Знают все - людей не существует,
В этом доме только мы одни.
Только утром кто-то здесь балует,
Слышен смех ребяческой возни...

Кто-то утром поснимал все шторы,
Светом наполняя нам лицо...
Мама, мама как красив тот город,
Что лежит в тумане за крыльцом!

Каждым утром закрывая окна,
Слышит плач беспомощных детей,
И глядят в лицо ей через стекла
Призраки далекие людей.

Ладья Осириса

Паруса подставляя ветрам,
Золотая галера плывет
Вслед за солнцем всегда по утрам,
Вечерами - скрывается в грот.

Там в пещерах как будто во сне
Сверху падает каменный дождь,
Там огонь превращается в снег,
А Харон с черным вороном схож.

Души в коконах шелковых спят,
Сталактитами время течет...
И когда к ним Спаситель придет,
То его не сумеют узнать.

С каждым кругом своим под землёю,
Проходя через пламя и лед,
Долгий путь завершая на волю,
В мир живых она солнце везет!

Но рука помнит тяжесть весла -
Беспредельное помнит предел!
Словно к небу прикован Атлас,
Я прикован цепями галер.

Будет солнце, с небес уходя,
Как армейский греметь барабан,
И поднимется вдруг океан
Поглощая галеру в себя.

Повторяя мотив этот древний
Будут чайки петь морю псалом...
На стеклянное небо галерник
Осторожно опустит весло.

Тень

Разрушая каждый божий храм,
Шла, меняя формы и обличья
Тень по создаваемым мирам.

Были тщетны все попытки света:
К хаос возвращались силуэты,
И она их настигала там.

Тень тебе ложилась в изголовье,
И ждала когда глаза закроешь
В час, когда ложился ты в кровать.

Тень ждала тебя, твоих мучений,
Проходя через любые стены,
Чтобы душу чистую забрать.

Снова наступив тебе на горло,
Тень ползет по темным коридорам,
Разрезая душу пополам.

Ночь ведет тебя кругами ада,
Там где смерть - как высшая награда,
Там где нет покоя и тепла,

Там где ночь простерлась над вселенной,
Там где каждый шаг пропитан тленом,
Тень тебя с рождения ждала.

Тень растет и поджимают сроки,
Стали явным тайные пороки,
Злобный Цербер открывает пасть...

Ты летишь испуганным ребенком
Прямо в ненасытную воронку,
Чтобы в дуло времени упасть.

Весёлый Роджер

Пусть ныне пушки сложены,
Всегда готов к врагам,
Опять Весёлый Роджер
Танцует по волнам...

Последние пираты -
Какой веселый сброд!
С бриллиантом в три карата
Тоска твоя пройдет.

А дома ждет невеста,
Печальна и умна...
Но из другого теста
Лепили боги нас!

Мы любим взору смерти
Бросать ответный взор,
Насаживать на вертел
Житейский всякий вздор.

Потом в морской таверне
Рассказывать вам как
Бренчат всегда отменно
Монеты в сундуках.

А после доброй кружки
Бургундского вина,
В конце любой пирушки -
Все женщины у нас!

Мы любим блеск ружья,
Мы любим плеск волны...
И шпаги рукоять
Опять сжимаем мы.

Эй, мальчик, не жалей
Не денег ни вина,
Пока Весёлый Роджер
Танцует по волнам!..

Евангелие от Сатаны

Блаженны идущие к тьме, ибо свет убивает,
Блаженны скупые - они сохранят свой огонь.
Блаженны слепые - для них вечно солнце сияет,
Блаженны немые - не будут болтать языком.

Блаженны колючие - кактус рукою не тронут,
Блаженны бездетные - мир не наполнится злом.
Блаженны глухие - чужая печаль нас хоронит,
Блаженны кто с краю садится за общим столом.

Блаженны кто в двери чужие не любят стучатся,
Кто каждое утро живет как последние дни...
Блаженны кто алчет испить до конца свою чашу,
Блаженны все те, кто не хочет себя сохранить...

Корабль-призрак

С личиком восторженным и юным
Смотришь ты виденье наяву:
По волнам при бледном свете лунном
Теннисные мячики плывут...

Как убийцу тянет к месту казни,
Ты сюда приходишь каждый день,
И глядишь с тревогой и боязнью
На корабль мерцающий в воде.

Набегают слезы на глаза,
Что уже не спали больше суток,
К серебристым лунным небесам
Ты с мольбой протягиваешь руки.

Кто хоть раз увидел тот корабль,
Тот теряет навсегда покой,
В мире ничему уже не рад он,
И с душой расстанется легко.

Он готов забыть о чем угодно,
Лишь бы увидать на краткий миг
Как плывет, покачиваясь лодка,
И как кукла с ветром говорит...

Кукла знает множество историй,
И она рассказывает их
В час, когда от скучных взрослых скроясь,
Ребятня в укрытии сидит.

И когда они грызут печенье,
В тихий час, свободный от забот -
Кукла обещает приключенья,
И зовет подняться их на борт.

В час, когда его пловцы встречали
На прозрачной утренней воде,
Знали они - значит быть печали,
Знали они - значит быть беде.

Только детям тот корабль старый
Не являет свой привычный вид,
В парусах, сверкающих пожаром,
Он жар птицей к берегу летит...

На глаза тебе попалась лодка,
Чтоб его поближе рассмотреть,
Отвязала от причала трос ты,
(Так с людьми всегда играет смерть.)

Был корабль бесконечно старым,
Словно обнажившийся скелет...
Помню я, как долго ты кричала,
И никто не отвечал в ответ!

Ночь пройдет, когда настанет утро -
Люди дочку кинуться искать,
И найдут... израненную куклу
(Ты себя пыталась защищать)

Принесут они её домой, и
Кто-то будет с куклою играть...
А потом - пойдет однажды к морю,
(Потому что смерть умеет ждать.)

Тщетно ночью поднимают шум все,
С фонарями вдоль воды снуют...
По волнам при бледном свете лунном
Мячики кровавые плывут...

Легенда о Летучем голландце

Старинная легенда существует:
Когда найду я новую любовь,
Господь корабль-призрак расколдует,
И наши кости в землю лягут вновь.

В порт входит капитан мой раз в столетье
Но каждый раз являются ему
Ни колдуны, ни девушки не эти,
Снять груз с души не в силах никому.

Не перед каждым он снимает шляпу,
Но вот он встретил девушку одну,
Взыграло сердце старого пирата,
И он судьбу поклялся обмануть.

Он каждый день как тень ходил за нею,
И опасался ей в глаза взглянуть,
Что стало с ним? - его язык немеет,
И словно сердце вновь вложили в грудь.

Рождаются возвышенные песни
И грезятся заманчивые сны...
Кто для любви и радости воскреснет -
Над тем судьбы законы не вольны!

Но вот он видит юношу чужого,
И кровью налились его глаза:
Оказывается с нею он помолвлен,
И он решил: их браку быть нельзя!

Когда на лодке двое тихо плыли,
Взыграл как дьявол бурей океан,
И в пене волн Голландца видно кили,
Стоит, держась за шляпу капитан.

И с той поры ту девушку видали
Средь проклятой команды корабля,
Когда из бездны волн он выплывает,
И ждет когда покажется земля.

"Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой — Виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает..." (Ин. 15:1—2).
* * *

Кружился над землею зимний вечер,
Был небосвод безоблачен и чист,
И звезды как копеечные свечи
С темнеющих небес смотрели вниз.

А там внизу, в домах горели свечи,
За окнами тянулся крестный ход...
Никто не знал что Иоанн предтеча
Уже вернулся чтоб крестить народ.

И каждый миг до долгожданной встречи,
И в каждый день свободный от забот,
Они беспечно танцевали летом...

Но час настал, упал на землю плод.
И он напомнил им: я тот кто ждет,
А вы - вы засыхающие ветви!

Дорога

Скоро ли, папочка мы дойдем,
Скоро дружочек, скоро...
Может быть папочка мы умрем
И не увидим моря?

Хмурится, строгий молчит отец,
В гору везет тележку:
Не разговаривать нужно здесь,
Ну же, в пути не мешкай!

Мальчик покорно идет за ним,
И за спиной высокой
Чувствует он, что срослись они
Взглядом, кивком, походкой...

Чувствуя скорую смерть свою
Он наставляет сына:
Не доверяй ты ворон вранью,
Им нужно только сыра...

Мальчик, останешься ты один
Наедине с дорогой...
Справишься ль ты без меня, мой сын? -
Справлюсь, отец мой! - трогай!

Так и идут они - сын с отцом,
Путь их далек и труден,
Скоро отец станет мертвецом,
Сзади - чужие люди...

И задыхаясь в снегу тропы
Он говорил, послушай:
Просто обязано море быть,
Его увидит лучший!

Будь же мой сын как и я жесток
Рядом с людьми чужими,
Каждый желает твой узелок
Выхватить из корзины...

Каждый из них в глубине шакал,
Но... людям нужно верить,
Тем кто в дороге своей упал
Лучшие дай консервы!

Так наставляет отец его,
Сзади смеется вьюга...
Так и идут они средь снегов,
Держатся друг за друга.

Утром отец повалился в снег,
Он никогда не встанет.
Папочка - дальше дороги нет! -
Знаю сыночек, знаю...

Помнишь, мечтали мы о тепле,
Верили в солнце юга,
Что же останется нам теперь? -
Вьюга сыночек, вьюга...

Только мой сын, не сочти за труд,
Помни мое ты слово:
Море обязано быть, не трусь,
К подвигу будь готовым.

Может быть ты не дойдешь как я,
Может умрешь в дороге...
Только не слушай ты воронья,
Слушай лишь голос бога.

Снова неделями сын идет,
Сзади бушует вьюга...
Вдруг за горой ледяной встаёт
Жаркое солнце юга!

Папочка, папочка, ты был прав!
Как же красиво море! -
Высыпав в воду отцовский прах,
Радостно крикнет воин.

Сон у Висячей скалы

Встает рассвет над чертовой скалою,
Она ждала их сотни тысяч лет,
Вулкан дрожит от ярости и зноя,
Скрывая свой загадочный секрет.
А их душа - по прежнему живая
Как облако над нами проплывает...

Они уснули рядом на земле
Поблизости от спящего вулкана.
Горит огонь на чертовой скале -
Вулкан опять выбрасывает камни...
Им снится мир свободный и прекрасный,
И груди их вздымаются от страсти...

Они уснули, но вулкан не спит,
Он притаившись, ждал их тут веками,
Подземный гул в ушах твоих звенит,
Дрожит земля под нашими ногами...
Они пришли - и скоро вновь уйдут,
И как цветы на поле отцветут.

Миранда - имя нежное несет
Воспоминанья яблок кисло-сладких,
Миранда - это имя словно льет
В тебя душистый сок своей загадки.
Бежишь ли ты босой через ручей ли,
Прекрасна как Венера Ботичелли...

Горит вулкан, скала поет от страсти,
И солнце жарит так, что не могу...
И подобравши на коленях платье
Ты ангелом скрываешься вверху.
Прощальный бросив взгляд через плечо,
Ты не жалеешь больше ни о чем.

Ты сладким сном уснула по дороге,
И только тень проходит по лицу.
Плевать на мир, оставшийся внизу.
Блаженно спать вытягивая ноги...
Ты помнишь как мечтала ты о том
Чтоб сладко спать, но не последним сном!

Вокруг тебя - уснувшие тела,
Которым ничего давно не надо...
Проснись любовь, как долго ты спала,
И станет мир чудес тебе наградой!
Проснись любовь, тебе не дам я спать!
Как долго на руке твои часы стоят...

Встает рассвет над чертовой скалою
Она взирает сотни тысяч лет,
Вулкан дрожит от нетерпения и зноя,
Скрывая свой загадочный секрет.
Твоя душа - по прежнему живая,
На облаке с моею проплывает...

Каменный город

Каменный город хранит песни древних воинов,
Ходят в пурпурных хитонах там маги и львы...
Каменный Будда молчит и не каркнет ворон,
Только ты сам хозяин своей судьбы...

Будда молчит. Разъяряется древний город,
Снова глаза в глаза тебе смотрит страх.
Сброшены маски, доспехи отброшены в сторону,
Этою ночью все только в твоих руках!

Будда смеется и время остановилось,
Будда смеется, и снова - клинок к клинку...
Снова противник коварно заходит с тылу,
Только лицом к лицу ты встаешь к врагу...

Будда молчит. Древних воинов слышишь сон ты,
Крики, проклятья, молитвы к чужим богам...
Только лишь солнце садится за горизонтом,
В каменном городе призраки ходят ламм...

Будда смеется - и кровью окрасились крылья,
Будда смеется, но гнев не дает упасть!
В поте и муках рождается наша сила,
Будда молчит. И познание не украсть.

Данный сюжет, послуживший материалом для многих литературных, поэтических и живописных произведений, как он рисуется в его окончательном виде, следующий: иудей-ремесленник, мимо дома которого вели на распятие Иисуса Христа, несшего Свой Крест, отказал Иисусу и оттолкнул его, когда тот попросил позволения прислониться к стене его дома, чтобы отдохнуть, и за это был по своим же словам осуждён на скитание по земле до Второго пришествия.

Баллада об Агасфере

В черном небе молнии пылали,
Раскалялся добела Синай,
Колебалась почва под ногами,
Слышен грома был ворчливый лай...

На колени падали людишки
Перед грозным голосом с небес,
Рушились убогие домишки,
В темном небе показался крест...

Ты один остался неподвижным
И не преклонил своей главы.
Вспомнил ты про оправданье жизни,
И про то, что побеждают львы...

Разве он был львом? Он был младенцем,
Тихим, кротким, радостным щенком,
Но слова его цепляли сердце,
Ты поверил, что властитель он.

Но когда толпа в него плевала,
А он шел не поднимая взгляд,
И безропотно сносил удары,
Ты не мог от гнева устоять.

И когда убогий, нищий, слабый
Прислонился он чтоб отдохнуть,
Оттолкнул его ногой как пса ты
Что всегда бросается на грудь.

И с тоской, со скорбью, со страданием
Прожигали душу те глаза,
Он сказал - ты будешь вечным странником
Пока я не возвращусь назад.

Долгий путь тебе, дорога торная,
Черный лес и крики воронья...
В сердце мука от лица господнего,
Почему же просчитался я?

Разве этот был похож на воина
Снова говоришь ты сам с собой,
Воин бьется, в нем горит достоинство,
Этот шел с поникшей головой.

Он отвергнул царствие земное
Истины добра и красоты,
Крест взвалив на плечи добровольно
Под плевки и жадный смех толпы...

И с тех пор покой не нахожу я,
Не дают мне смерти небеса.
Лучше б вечно мучился в аду я,
Чем любимым закрывать глаза!

Опираясь на дорожный посох свой,
Я стучусь в закрытые дома...
Но никто не волен дать мне отдыха,
И никто не приютит меня.

За веками мчатся вновь века,
Снова я шагаю по дороге,
Говорят иди! - мне облака,
Говорит иди! - мне голос бога.

Верю что уже близко пришествие,
В град Господень я опять иду...
Мой господь и бог! Приди не мешкая,
Отдых дай заслуженный в аду.

Глас в пустыне

Словно как листья с деревьев сухих падают тощие дни,
Только секирою снов золотых Дерево не подломить.
Тянется время. течет Иордан, бурные воды тихи,
Только как прежде... идет Иоанн, провозглашая стихи!

Я не пророк, я только глас в пустыне вещающий о следующем дне.
В тот день, когда надежда вас покинет, для вас я снова буду путь во тьме.
За ночью день, и ночь за днем - известен тот закон,
Твой день давно уже прошел, великий Вавилон!

Невидимой приходит в мир и следует сестра,
И все кто позван был на пир - теснятся у костра.
Она мешает языки, стирает имена,
Слагает песни и стихи... кто ж? - Истина она.

Ангелы смолкли. И ветры легли у Иоанновых ног,
Вот - через день Иордан зашумит и содрогнется Восток.
Кто из пустыни услышит призыв, кто приготовит нам путь?
Тихо вокруг. Только речка бежит, и нагоняет тоску.

Короли

На куски разбит твой последний трон,
Так неумолим времени закон.
В сводах храма также курятся алтари...
На разбитых плитах
Дремлют короли.

Кто посеял меч свой, кто забыл свой щит.
Кто-то от врага все еще бежит.
Ходит рыцарь-время, слышны звоны лат...
В разноцветных стеклах
Души их не спят.

Ни к чему здесь ваши скорбные слова,
Ни к чему вам души мертвых вызывать.
На разбитых плитах вырастет трава...
Иногда бывает просто сладко спать.

Короли

Темнеет. Скоро принесут вино...
В руках альбом с засохшими цветами...
Король уже не юн. И так давно
Не верит сказкам о Прекрасной даме...

А утром снова ждут его дела:
Интриги, совещания и казни...
Король устал от собственного зла,
Но он король и он казнить обязан.

Опять перед глазами промелькнёт
Для пересмотра жизни довод веский:
То голова казнённая моргнёт,
То выступает кровь на занавесках...

И он глядит на собственный портрет
Как хищный зверь, следящий за добычей,
И забывает день, число и век
Любуясь своим профилем античным.

И если даже удаётся редко
Забыть всю эту жизнь как страшный сон,
Душа скучает по привычной клетке
Указов, соглашений и реформ...

Свечные тени пляшут по углам,
Огни мерцают яростно и жутко...
И целый мир считая за обман,
Король до смерти рад хорошей шутке.

Он помнит мир следящих друг за другом,
Измену друга, ложь своей жены...
И он не хочет вновь ступать по кругу.
Король уходит. Остаёмся мы....

Африка

Африканские женщины знойные
Грудь обвисшую держат вперед...
Чтоб служить услаждением воинов,
Любят силу они и копье...

Там где львы прохлаждаются в сумерках,
И хвостами о ребра вновь бьют,
В сердце африки, полном безумия
Над деревнями молний салют...

В тех деревнях, где прячутся идолы
Под навесом бамбуковых крыш,
Слово Господа люди не слышали,
И не знают Афин и Парижа...

Пляски возле костра продолжаются,
И шаманы колотят в бубны...
В сердце Африки - вечной скиталицы
Есть горячие губы войны...

Навсегда ли тебя покидаю я,
Необъезженный, торный мой край!
Сердце африки - сердце красавицы,
Кровь - рубиново-алый коралл...

Пляшут воины в огненных сумерках
И пронзают рисунки копьём...
От волненья дрожа в полнолуние
Вновь советуются с вождём.

Африканские женщины страстные
Не похожи на бледных поп-див.
Скрыта африка страшною маскою,
Я усну у неё на груди...

Ворон

Разбуженная утренней зарей,
Любовь опять из мрака выплывает,
Так старый ворон мрачный и седой
Редеющие перья отряхает.

За ним бы в путь! Куда ему лететь?
Есть как у всех и у него границы.
Пусть ворон не умеет сладко петь,
Он искренней любой поющей птицы.

Она поет о Боге нам живом,
О тех мерилах, что стирают время,
Но никогда вам не споет о том,
Как к осени теряют оперенье...

О том, как мчится птица на закат,
И старый ворон, воздух набирая
Кричит своё нелегкое: кар, кар!
В последний путь надежду провожая.

Дети Дагона

Таинственная тень легла на риф,
Во сне опять увидел я Иннсмаут,
Где города подводные цвели
Среди морских ракушек и кораллов....
И в зеркале лицо мое менялось,
В лопатках вырастали плавники...
На дне морском дворцы твои стояли
О дивный мир, свободный от тоски!
Царица, ты звала меня назад,
Вокруг дневная ночь - конца не видно!
Закрой глаза, просто закрой глаза...
Сказал себе я и с утеса спрыгнул.

...Не разомкнуть объятья рук и губ,
И содрогаясь от животной страсти
Мы падаем, в ту черную дыру,
Где больше время не имеет власти...
Дышать сквозь жабры легче и приятней,
Твои прикосновенья так нежны...
Мы падаем, мы мчимся безвозвратно
В манящую пучину глубины.
Где скрыта ночь черней всех черных дыр,
Где все давно предрешено не нами.
Мы падаем в безумные миры
Соприкасаясь рыбьими хвостами...
Где боль ничто, где бесконечность миг,
Где сердце от восторга замирает -
Мы будем вечно пребывать одни
В мире чудес и славы.

999 Число зверя. Книга стихов
Фантомпризрачный
Поезд 666

Этот поезд приносит опять
Захудалые ритмы безлистья,
Как шарами, глазами вращать
Может поезд таинственный быстро.

Все вагоны окутала тьма,
В недрах поезда спрятаны черти.
А в прозрачном квадрате окна
Лунный свет словно мощный прожектор.

Этот поезд блуждает во тьме,
Он давно в темноте заблудился,
И покоятся в нем как в тюрьме
Те, кто в дальнем пути оступился.

Режут ночь две багровых луны,
И колеса не остановить...
Грузовые вагоны темны,
Ледяная гробница в них спит...

Это то что всю жизнь я искал,
Повторяешь ты вновь про себя,
Бьют колеса металл об металл,
Ненавидя, жалея, скорбя...

И любовь умножая на ноль,
И меняя оттенки в словах,
Поезд тот за тобою пришел,
И за ним вечно следует ад...

2

На полях вырастают шатры,
Акробаты вращаются в кольцах,
И трубят триумфально слоны,
Воскрешая разбуженных мертвых...

Только запах - сопревшей листвы,
Только запах - воняющей гнили,
Только запах не слышите вы
За прекраснейшею пантомимой.

В лунном поле разбитый, шатер
Вновь пытается к нам прикоснуться,
Наши тысячи маленьких воль
Там в единую волю сольются!

В лабиринтах кривых зеркал
Слышен смех из-под купола детский,
Но в сверкающем их королевстве
Не один заблудившись, пропал...

Искривляя пространство и время,
Удаляя морщины с лица,
Деспотичной их воле в обмен они
Предлагают служить до конца.

Тот кто в тех зеркалах заблудился,
Тот срывает седьмую печать...
Из источника жизни напившись
Может нам обо всем рассказать.

Как вращаются вспять карусели,
Как стремительно кони бегут -
Старика могут юношей сделать,
А ребенку прибавить минут...

Как однажды на ней прокатившись
Станешь старше на тысячу лет...
Боль в висках. Отвечает Всевышний
Безразличным молчаньем в ответ.

Чужой

В извилистых зеркальных лабиринтах
Блуждал как Минотавр он по кругу,
И побежденный небом в поединке -
Он больше не надеялся на чудо.

Рычал он от усталости и гнева,
И так текла минута за минутой...
Пред ним вставали мрачные виденья
Былых эпох, воинственных и жутких,

Где ядовитый дождь на землю лил
Всей злобой ночи почву отравляя,
И испаренья смрадные вставали
Над мрачными болотами земли.

И темный лес и замок одинокий
Где черной башни высилось окно
И темный зал где он блуждал во мраке,
Где вечно было сыро и темной.

Он погружался в мрачные пещеры
И в пропасти без дна и без границ,
Где ночи нет конца и нет предела,
Где тянет вниз неведомый магнит...

Раздавленный под грузом откровенья,
Он вспомнил всё, он знал кто он такой -
Исчадье ада, чуждый сновиденьям
Людей земли - бесформенный Чужой.

Обитающие под гробницами

Когда-то под холодный свод пещеры
Они ушли спасаясь от врагов.
Здесь пламя очага еще горело,
Здесь в непогоду находили кров...

Талантливый художник начертал
Свободной, смелой кистью
Охоты на оленя эпизод,
Он и сейчас как-будто дышит жизнью.

Здесь колыбель еще была в следах
Живой любви и материнской ласки...
По всем углам орудия труда
Теперь уже ненужные, пылятся.

Всё дальше мы идем, сырой пещеры свод
Колеблется в неверном лунном свете;
Винтообразный спуск нас вниз ведёт,
В подземные укрытия планеты.

Меняются рисунки на стенах,
Былой уж красотой они не блещут,
И прежней нет в них четкости, во снах
Являются подобные сюжеты.

Как-будто бы безумие владело
Рукою живописца и резцом
На каменной стене сырой пещеры
Он высек свой последний жуткий сон.

В такую глубь, куда не проникает
Ни свет дневной и не доходит звук
Уводит лестница... тревога нарастает,
Неясный шорох слышится вокруг...

Кончаются последние ступени,
И свод пещеры превратился в землю,
Где словно норы, вырытые червем -
Бегут во все концы незримые и жуткие тоннели...

О Боже мой! Созданья пред которыми
Воображенье меркнет и немеет,
Им равных нет, ни звуком и ни словом
Их выразить бумага не сумеет!

Со всех сторон шипя и извиваясь,
Как будто клубок всполошенных змей
Личинки белые ползли, собой являя
Нелепое подобие людей.

Мой спутник закричал и бросил факел,
Мы бросились бежать, но никогда
Мне не забыть тот взгляд в кромешном мраке,
В котором отражалась темнота.

Тень над Инссмаутом

Об этом не расскажешь в двух словах,
Кино такого нам не снять на свете:
Послушай, шепчет выпивший рыбак -
Они опять закидывают сети...

В тот год я был веселым пацаном
Я помогал родителям при ловле,
И христианской верою земной
Был скромный быт семейный наш наполнен.

В тот год вся рыба удалилась прочь
Из нашего рыбацкого поселка,
Мы голодали... горю чем помочь?
Молили бога только о поклевке.

В тот день, (Он для меня черней чем ночь!)
У пьяницы глаза вдруг оживились,
Молились в церкви нашей мы давно,
И вдруг - большие двери растворились...

Пылая черными углями глаз,
Заламывая свой картуз рукою,
Поведал капитан нам свой рассказ
Про золото, им найденное в море.

Он рассказал нам, что господь другой
Отныне нищим людям помогает,
И что мы все простимся с нищетой,
И требуется церковь нам другая.

Я мал - но я запомнил хорошо:
Луна с небес испуганных светила,
На дьяволовом рифе небольшом
Молился капитан нечистой силе...

И в город деньги потекли рекой,
И утонула в роскоши Инбокка,
Был богачом у нас каждый второй
Кто принял веру в дьяволова бога...

Старик опять к бутылке приложился,
Рассказываю я... дела, дела...
Кто Господу Христу у нас молился
Тот днем боялся выйти со двора!

Но время шло и золото скудело,
И рыбы не давал нам океан,
И капитан сказал что нужно сделать:
Нам надо жертву принести богам.

Тогда моих родителей связали,
Просили их отречься от Христа,
Но гордо им в ответ они молчали,
Когда тела их приняла вода...

С тех пор боюсь уже идти в свой дом я,
В пустые окна вечером смотреть,
Был город средоточием торговли,
Теперь повсюду в Бокке тлен и смерть...

Но город наш не вымер, вечерами
Я слышу лай и клекот из домов...
Скребется кто-то тихо за замками,
В разбитых окнах тени вижу вновь...

Он отхлебнул еще глоточек виски,
А я смотрел в безумные глаза...
Хотел я встать и выйти по английски,
А по щекам его текла слеза...

Не ездят работяги больше в Бокку,
Давно закрылся здесь пустой завод...
А капитан - он стал глубоководным,
Он постепенно изменяет плоть...

У многих здесь уже не стало ног,
Они потом уходят в океан...
Так проклял город всеблагой Господь,
И он провел рукою по глазам...

Я долго слушал сбивчивую речь,
Луна светила ярко над землей,
В пустых домах в разрушенном селе
Гортанный клекот слышал я и вой...

И я боялся спать прилечь на миг
Чтоб никогда потом уже не встать...
Луна светила. Говорил старик
О том, что уже некуда бежать...

Лилит

В каждой Еве живет желание
Смыть первородный грех,
А в детях Лилит горит желание
К мужчинам, одетым в мех.

А дети Лилит никогда не спросят:
Что мама, нам утром есть?
И хоть у Лилит есть свои запросы,
Не даст она им говеть.

А пасынки Евы шалят весной,
Играются по лугам,
Обходят их дети Лилит стороной,
Не верят сладким речам.

И в час, когда встретиться довелось
Брюхатой Еве с Лилит,
Краснеет она на любой вопрос
В котором Адам стоит.

И в час, когда старая Ева спит,
Адам к ней прыгает в койку,
Он знает что Ева его простит -
Простая посудомойка...

А дети Лилит навевают сны
Младенцам невинным стольким,
Растут, и не знают они вины,
Подвешен язык их бойко...

И в час, когда взвесит Господь грехи,
Детей от неё возьмет он,
И будет в аду он читать стихи
Осеннею ночью звездной...

И будет гореть как костер, Лилит,
И в пляске прославит Бога...
И коротки руки. И нет молитв,
И нету другой дороги...

Бесстрашные убийцы вампиров

Все говорят: вампиров нет в природе.
Слух этот неспроста у нас возник,
Ведь все боятся мертвецов из гроба,
А не живых и острых на язык...

Вампир галантно вам целует руку,
Смеется вслед живым весельчакам,
И только глаз и опытный и чуткий
Смертельную тоску увидит сам.

Они опрятны и легки в движеньях,
Поддерживают легкий разговор...
И дамы покраснеют от смущенья
Когда он поцелует им подол...

Он так предупредителен с друзьями
С противниками вежлив он вдвойне...
Но если б душу вы его узнали!
Вы никогда бы не пошли за ней.

Он любит яркость, потому что тускл он,
Он любит свет, поскольку сам он - тьма,
Но улучив свободную минуту
Он обожает дам сводить с ума...

Желая потрясти его основы,
Профессор в спор вступил с ним, как привык,
Вампир сказал ему два острых слова,
И камнем стал профессорский язык.

Но ты, моя душа, которой верил
Порою больше я чем сам себе,
Сама ты предлагала душу с телом
Тому, кто равнодушен был к тебе.

Не каждый день живешь в вампирском замке,
И с кольями, с пучками чеснока
В профессором мы с ним вступили в схватку,
И у него не дрогнула рука...

Когда мы покидали старый замок
На тройке замерзающих коней,
Сжимал я на своих коленях даму,
Словно в бою доставшийся трофей.

И вот она с трудом глаза открыла,
Но на щеках румянца нет в мороз...
И потянувшись, резко укусила
Ученика до выступивших слез...

И покидал профессор Трансильванию,
Еще не зная, что с собой везет -
Двух демонов, две смерти, два страдания,
И вместо сердца у обоих лед.

Шаги за стеной

Как паук серебряный - луна
На полу сплетает паутину...
В желтых кружевах лучей стена
Мне рисует древнюю картину:

Юноша, не молод и не стар,
Не высок, но и не низок ростом,
С бородою словно у Христа,
Он горбат, в руке сжимает посох...

Мне не спится: за стеной опять
Слышу я таинственные звуки,
Будто кто-то посохом стучать,
И ходить повадился по кругу...

Вспомнился мне темный низкий дом
Рядом с остальными в Иудее,
И Христос, глотавший воздух ртом,
Отдохнуть решивший возле двери...

И короткий голос: прочь ступай,
Крест неси, иди своей дорогой!
Иисус смиренно отвечал:
Я пойду, тебе ходить же долго!

Сколько лет минуло сколько зим,
Сколько верст прошел уже несчастный,
Ищет путь он в Иерусалим,
Где грехи его ему простятся.

Но уже на подступах к нему
На дорогах возникает буря,
И ветра стволы деревьев гнут,
Сильный град летит с небес как пули...

Лунный свет рисует миражи:
Юный старец ходит за стенами...
Никогда не снимет вечный жид
Сапоги подбитые гвоздями.

Просыпаюсь - видно дождь стучал
И виденья мне внушал живые,
Только кто-то мою обувь взял,
За стеной видны следы чужие...

Сон иль правда? Сказка или нет? -
Не скажу, и сам не знаю толком.
Вечный жид блуждает по стране,
Ищет Того самого ребенка...

Морок

Ночью в старой часовне движение:
Просыпаются духи и сны,
Жутко ухают совы, и тени
Там танцуют при свете луны...

И заглянем мы в узкие окна
И увидем гробницу внутри,
Там колдунья лежит распростертой,
А вокруг собрались упыри...

Громко ухает филин и духи
Начинают свой сказочный пляс,
И лежащая в гробе старуха
Юной девушкой стала сейчас.

Вот она подняла свои веки,
Оглядела владенья свои...
И расправила гибкие плечи,
И готова опять для любви...

Вот они закружились над окнами,
И старухи и злобные карлы,
И раздутые жабы болотные,
И колдунья с тоскующим мавром...

Но мне слышится ужас сквозь песни их,
И проклятья, и звонницы звон -
То Святого Георгия вестники
Протыкают их молча копьем.

И когда за холмами вновь скроется
Ледяная царица - луна,
Все в часовне опять успокоится,
Смолкнут бесы до нового сна.

Блудницы

Мы проникнем в тайну красоты
Тайными окольными путями...
Мы узнаем робкие мечты,
Скрытые от нас увидим тайны.

Где отвалит ангел вход в пещеру,
Там где старый маг лежит как труп,
Мы с тобой увидим Люцифера
С хищною усмешкой тонких губ.

Будем мы смотреть глазам не веря,
Как в стене откроется проход,
Тайных грез полночных Люцифера -
Нам блудниц предстанет хоровод.

Будут до смерти тебя ласкать они,
Будет страстно корчиться душа,
Ты захочешь крикнуть слово "хватит" им,
И наружу снова сделать шаг...

И когда уснешь ты на мгновение,
И в бреду загрезишь об ином,
Будут пить в пещере привиденьями
Кровь твою блудницы как вино.

Пещера сновидений

С карканьем вороны мчатся вниз,
Где скелет у входа лег в пещеру -
Под землей среди пустых гробниц
Мы с тобой увидим Люцифера...

В час когда на небе месяц юный
Станет тоньше, тоньше и светлей -
Люцифер прокрадется бесшумно
Бледной тенью средь других теней.

Станет кровь его - живой водой,
Снова полон жизни он и воли!
Тают в дымке бледно-голубой
Очертанья мраморных покоев...

Но молчат подземные гробницы
Перед тайной мукою мечты,
В них блуждают стройные блудницы -
Огненные грезы красоты.

А когда на небе месяц юный
Станет ниже, ниже и бледней,
Вместе с лепестком растает лунным
Люцифер среди других теней.

Жить? - но мы желаем слишком много!
Каждый ходит собственной тропой,
А загробный мир кристально-строгий
Манит совершенной простотой!

Что в ней толку - суетливой жизни,
Света с тенью утренней борьбе...
Спи душа. Среди кровавой тризны
Совершенство виделось тебе.

Царица Содома

Встала в небе полная луна,
В эту ночь лишь воронам не спится,
Как туман, струится белый пар
Открывая тайную гробницу...

С кожей, что младенчески бледна
Там лежит царица беззаконий,
Пред которой раньше юный маг
Воскурял ночами благовонья...

На лице порок оставил след
Детские капризно сжаты губы,
Юный маг приходит к ней во мгле,
И глядит на маленькие груди...

На браслеты обнаженных рук
Что плясали желтой саламандрой
Когда свечи озаряли мглу
Под его молитвенные мантры...

Юный маг склоняется над ней
И приказывает: талифа куми!
Встань, иди, и властвуй над людьми,
Пробудись для жизни и страстей!

И она встает, идет за ним
И берет с собой свою постель.

Наамат

Опущен мостик подвесной
Словно язык дракона
Над пропастью, что глубиной
Наверное бездонна.

Драконьи ноздри - в замок вход
На том конце лежит,
И пламя в окнах высоко
Готических горит.

И факельным огнем внутри
Зал круглый освещен,
Где бродят духи до зари
Средь мраморных колонн.

Как ноги великанши злой
Колонны высоки,
Стой путник у колонны той,
Не шевелись. Смотри!

Там свитки речи нелюдской
Написаны на них,
Древнее жизни всей земной
На каждом свитке стих.

Когда сойдутся звезды вновь,
Написано на всех,
Кто под водою грезит сном -
Поднимется наверх...

И в круглой зале по бокам
На каменном полу
Крылатые младенцы "мам!"
Кричали на ветру...

Вот дунул ветер и погас
Последний факел мой,
И дети облепили нас -
Они хотят домой...

А вместо рук у них клешни
Свисают по бокам,
Сверкают серебром у них
Глаза, и в них тоска...

Такая что не описать
Неловкому перу,
И дети принялись кричать:
Умру, умру, умру!

А сверху, где сверкали вновь
Проемы анфилад,
Пила младенческую кровь
Царица Наамат...

С усмешкой властной на губах
С закушенным клыком
Сердечко, алое как мак,
Сжимала кулаком.

И кровь сочилась из него
На древние слова
С рисунками чужих богов -
Дурного божества!

Колонны покосились вдруг,
И ветер налетел,
И сердце выпало из рук
В голодный рот детей.

Божественный раздался глас
Как бури грозный вой:
Беги, пока душа цела
Из мест покрытых тьмой!

И пересек я снова мост,
И посмотрел назад:
Вулкан, что доставал до звезд
Извергнул лаву в ад.

И сразу крик младенцев стих,
И в окнах свет погас,
Рассвет - безжалостный старик
Пришел в девятый час.

И старый замок опустел,
Закрыла вход печать.
Там тенью бродит Люцифер
Тоскуя по ночам.

Полнолуние

Есть лунный демон. В час вечерний, тихий,
Когда луна сияет над землей,
Усерднее монах кладет молитвы,
Неистовствует уличная голь...

Все страсти, что в душе обычно спят,
В такие дни становятся сильней,
Ведь лунной демоницы томный взгляд
В такие дни касается людей...

Так каждый день в вечерней духоте
Она как тень свисает с влажных стен;
Она глядит из желтых глаз домов,
Она владеет улицами снов.

Она умеет голову вскружить
В такие дни, и заставляет нас
Сильней желать, мучительней любить,
И к мужу снова тянется жена...

Замолкнет день, на город хлынет ночь,
И фонари чарующею цепью
Протянутся туда, где как в кино
Блестят витрин заманчивые сети.

В такие дни мы пьяны без вина,
Любимых мы торопимся встречать...
Но к сожаленью, полная луна
Всегда имеет свойство убывать...

Карнавал

Средь карнавального шума, танцев, стихов и песен
Ветром тоски подуло в пасмурный день осенний
Мигом замолкли речи и разомкнулись пары,
Ночь озаряла цепи, ночь управляла балом...

Кукольное проклятье в мертвых глазницах сна
И закрипели латы и началась война...
Кружится карусель в комнате тихой, детской
Кружится все быстрее, мимо летят рассветы,

Мимо летят закаты, и улетают в вечность
Маленькие солдаты, феи и ланселоты...
Время сгибает плечи под лошадиный цокот...
Дьявол хохочет дико и нажимает кнопки.

Девять кругов промчалось мимо без остановки...

Кружится тихо-тихо маленькая кровать,
Завтра ты будешь старой, завтра забудешь встать...
Мир постарел и ссохся, стали огни тусклее;
Дьявол кричит от злости и убыстряет время...

Каменный цветок

Вот он - стебель бесконечно тонок,
Листики налипли по бокам,
И роса на венчике бутона
Катится по трепетным листкам...

Мастер его делал днем и ночью
Без еды, без отдыха и сна,
Как угрюмый и упрямый зодчий
Бережно трудился допоздна.

И в итоге получилось чудо -
Он почти живой, в руках дрожит!
Передать его волненье трудно -
Ведь цветок теперь почти что жив!..

Да, почти! И мастер недоволен
И берет он в руку молоток,
С огорченным и усталым стоном
Расколол на части тот цветок...

Вновь кипит упорная работа,
Пальцы отсекают малахит,
Вновь работа до седьмого пота,
Только той работою и жив!

Грезится ему чудесный камень
Что пойдет на тонкий стебелек
С чудными дрожащими листками,
Видел он во сне такой цветок...

Там, в горе раскроются секреты
Мастерства дарующего жизнь,
Каждому бездушному предмету
Дарящего часть своей души.

Женщину он видит постоянно
С темным и загадочным лицом,
Мастерства свою раскрой мне тайну! -
Умоляет неотступно он...

И однажды мастер был услышан,
Он нашел в гору заветный вход,
И с мечтою о служеньи высшем -
К совершенству начал свой восход...

Он стоял, качаясь как в тумане,
Он дрожал, как на осине лист,
Не дыша, смотрел на дивный камень,
И восторгу не было границ!

И поблажек духу не давая,
И забыв про все что в мире есть,
Он творил... и время умирало,
И в рожденье превращалась смерть.

Неужели это просто камень,
Малахита жалкого кусок?..
И смотрел он, затаив дыханье
На оживший каменный цветок!..

Замысел чудесный постигая,
Он стоит, прекрасен словно бог,
А в миру любимая скучает
И тихонько плачет в свой платок.

Дочери Каина

Мне грустно и мечты мои отравлены,
Мне вспомнилось старинное сказание,
О тех, кто раньше были богоравными,
Сказание о дочерях седого Каина.

В пещере в гробе старец вечно спит,
Вокруг него застыли сталактитами
Семь дочерей его, и скорбен вид
Их тел склонившихся ко гробу ликами...

Когда то страстью Каин воспылал
К меньшой из своих юных дочерей,
Разверзлись небеса и Бог сказал:
Он будет спать, не согрешивши с ней.

У самой младшей катится слеза
И тут же превращается в алмазы...
Они не могут ничего сказать,
Но в сон чужого погружают сразу.

Проснется он, подумав - вот кошмар
Приснился мне забавный этой ночью!
Но будет день и встанет старый маг,
Исполнив назначение пророчеств.

Дети Лилит

Там где мысли и сны обращаются в камень,
Там где кровь превращается в алый рубин,
Мы уходим в себя, чтоб вернуться богами
И опять под себя переделывать мир.

В новом теле душа словно в новом сосуде
Постигает основы основ бытия,
Только очень смешны недоверчивым людям
Наше новое тело и новое "Я".

Наши мысли живут, наши грезы не гаснут,
В каждой юной душе мы рождаем огонь,
В каждом сердце рождаем стремление к власти,
Наши страсти продлив за границу времен...

Вы ведете свой род от Адама и Евы,
Мы же дети Лилит - наша мать это ночь!
Наши дети как Каины бродят по свету,
И никто в их тоске им не в силах помочь.

Наша матерь земля - ты устала от этих людишек
Что тебя отравляют безумием грязных страстей!
От ничтожества их, от убожества мыслей, домишек,
От любви понарошку и их одинаковых дней...

Мы приходим в себя и опять погружаемся в воду,
И пока не отравят до дна мировой океан
Мы слагаем там песни Зеленому древнему богу...
Мы спускаемся вниз к затонувшим на дне городам.

Когда приходит любовь. Книга стихов
Фантомпризрачный
Пещера сновидений

С карканьем вороны мчатся вниз,
Где скелет у входа лег в пещеру -
Под землей среди пустых гробниц
Мы с тобой увидим Люцифера...

В час когда на небе месяц юный
Станет тоньше, тоньше и светлей -
Люцифер прокрадется бесшумно
Бледной тенью средь других теней.

Станет кровь его - живой водой,
Снова полон жизни он и воли!
Тают в дымке бледно-голубой
Очертанья мраморных покоев...

Но молчат подземные гробницы
Перед тайной мукою мечты,
В них блуждают стройные блудницы -
Огненные грезы красоты.

А когда на небе месяц юный
Станет ниже, ниже и бледней,
Вместе с лепестком растает лунным
Люцифер среди других теней.

Жить? - но мы желаем слишком много!
Каждый ходит собственной тропой,
А загробный мир кристально-строгий
Манит совершенной простотой!

Что в ней толку - суетливой жизни,
Света с тенью утренней борьбе...
Спи душа. Среди кровавой тризны
Совершенство виделось тебе.

Змеиная королева

В гроте, полном темною водою
Выдолблена бурями пещера,
Есть там дверь в подземные покои
Недоступная безумной черни.

Редко кто, проделав путь далекий
Заглянуть спешит туда скорей,
Все проходят мимо невысоких
Выдолбленных волнами дверей.

В час, когда войдешь туда - поверишь,
Будто мир наш чуден и велик,
Там лежат повсюду ожерелья,
С потолка свисает хризолит...

На локте в кровати приподнявшись,
Как змея свернулась королева,
Ждет она того, кто к ней ворвавшись,
Проведет рукой по коже белой.

В темных залах слышны песни эльфов,
Звонкий смех играющих наяд...
Странником, на голос песен этих
К ней пропавший возвратился брат.

Рот в улыбке нежной приоткрылся,
Жемчугом сияет ряд зубов -
О, мой брат, ты мне все время снился,
Раздели со мною хлеб и кров!

Будет навсегда с тобою рядом
Ночь - блудница, севшая на плечи,
Под моим тяжелым, нежным взглядом
Ты забудешь своих прежних женщин.

Зная, что у нас в запасе вечность,
На холодном каменном полу,
Мы сплетались, жадные как дети,
Превращая наш огонь в золу...

Ты уйдешь, но долго будет эхо
Жить еще под сводами пещер -
И в ушах звучать счастливым смехом
Радость от слиянья душ и тел.

Хозяйка моря

Не спорь с хозяйкою морей,
И бурю не тревожь!..
У той хозяйки в рукаве
Сверкает острый нож...

О пусть, безумствует вода,
И топит наши сны,
В глазах ты женских не видал
Подобной глубины...

Заснешь, она к груди твоей
Словно змея примкнет,
И необузданных страстей
В тебя огонь вольет...

О, спорь с хозяйкою морей,
О, спорь покуда жив!
Нечеловеческих страстей
Не вынесет прилив...

Плавучий домик будет твой
Блуждать в кромешной тьме,
Ты будешь слышать бури вой -
Словно хозяйки смех...

Проснешься цел и невредим
На острове пустом...
Хозяйка за измену мстит
Тайфуном и смерчом!

Не спорь с хозяйкою морей,
Когда шумит гроза
И топит сотни кораблей
Одна её слеза.

Не спорь с хозяйкою морей
И может, будешь жив,
И в ясный день тебя на мель
Вдруг вынесет прилив...

Паутина

Где черный ветер дует,
Тенью в оконном блике
Тихо сидит, колдует
Жирная паучиха.

Коконы наших душ
Дремлют во сне волшебном...
Медленно, как в бреду
Их засыпает снегом...

В коконе бьется кто-то,
Кто то тебе родной -
Смотрит она сквозь стекла,
В стеклах горит огонь...

Руки от крови липки,
Бел и безумен взгляд...
Медленно паучиха
В кровь ей вливает яд...

Змея

Полночь час начинает мой,
Я не буду с тобою грубой...
Приползу я к тебе змеей,
Одарю поцелуем в губы...

Ты - души моей властелин,
Я тебе отдам мое тело,
Мои кольца как пластилин
Обвивают тебя умело.

Так - игра, для затравки лишь,
Прикоснусь язычком к губам я.
Ты молчишь, ты всегда молчишь,
Потому что в игре ты - главный.

Не захочешь и я спущусь,
Ты не станешь моим уловом...
Разольется в глазах лишь грусть,
Что тебя отпускаю снова...

Только что-то в игре не так,
Все сильней к тебе прижимаюсь,
Ты сжимаешь пальцы в кулак,
Воздух судорожно вдыхаешь...

Ты не сможешь уже вздохнуть,
Потому что любви змеиной
Неизвестен обратный путь...
На часах полночь с половиной.

Полнолуние

Есть лунный демон. В час вечерний, тихий,
Когда луна сияет над землей,
Усерднее монах кладет молитвы,
Неистовствует уличная голь...

Все страсти, что в душе обычно спят,
В такие дни становятся сильней,
Ведь лунной демоницы томный взгляд
В такие дни касается людей...

Так каждый день в вечерней духоте
Она как тень свисает с влажных стен;
Она глядит из желтых глаз домов,
Она владеет улицами снов.

Она умеет голову вскружить
В такие дни, и заставляет нас
Сильней желать, мучительней любить,
И к мужу снова тянется жена...

Замолкнет день, на город хлынет ночь,
И фонари чарующею цепью
Протянутся туда, где как в кино
Блестят витрин заманчивые сети.

В такие дни мы пьяны без вина,
Любимых мы торопимся встречать...
Но к сожаленью, полная луна
Всегда имеет свойство убывать...

Когда приходит любовь

В твой одинокий очаг
Опять приходит огонь -
Она стучит к тебе в дверь
Своим горячим крылом.

И ты уже вознесен,
И нет покоя нигде,
Когда приходит любовь -
Она идет по воде...

И ты уже не уснешь,
И ты не встанешь с колен,
Когда приходит любовь -
Она берет тебя в плен.

И ты не можешь вздохнуть,
И даже слова сказать.
Она садится на грудь
Чтобы ее разорвать.

Через решетки ресниц
Ты наблюдаешь свой гнев,
Она приходит одна,
И с нею ангелов нет.

И ты не в силах сдержать
Свой слабый стон в темноте...
Когда приходит любовь -
Забыты мать и отец!

И ты распят на кресте
Гвоздями собственных грез...
Когда приходит любовь -
Она ответ и вопрос.

И ты уже побежден,
И нету более слов,
Когда как хищная ночь
К тебе приходит любовь...

Искушение

В глазах стоит сиреневый туман,
И сердце бьется словно в клетке птица...
Когда она поет в кафе-шантан,
В нее нельзя навеки не влюбиться.

"Не думаешь ли ты, что час настал
Чтоб завладеть душою Маргариты?
Но горе мне, увы - ты слишком стар
И козыри все молодостью биты!" -

Так Мефистофель обольщает нас,
Упрямо, непреклонно и открыто,
И право скажем - наша в том вина...

И понял ты - лукавит сатана,
Но как прекрасен голос Маргариты...
Вот договор, поставим имена!

Модистка

Где лунный свет освещает профиль
Некой madam'e почившей на склоне лет,
Вижу портрет модистки, и волос тонкий
Прядью безжизненной падает на челе.

Сколько по жизни бабочкой легкой не вейся,
Возраста голос безжалостен и упрям...
Там, где мушиный танец все так же весел,
Ранних морщин не закроет длинная прядь.

Время мечтать, и какие тут к черту поминки!
Время и страсть не разрушат её красоту.
Время мечтать! Жизнь прекрасна. Хотя б на картинке.
Жизнь продолжается, вечный огонь не потух.

(Картина Анри Тулуз-Лотрек "Модистка")

Магуль Мегери

Так вкус есть особенный в старом вине,
И пробки на воздух взлетают...
Сегодня я брат небесам и земле,
Я сердце любви открываю...
Так спой же мне песню, спой не томи,
Как нету на свете чудесней моей Магуль Мегери.
Бывает страстней, бывает светлей,
Но нету теплей моей Магуль Мегери.

На воздух я вышел, я пьян без вина,
Мне хочется небу кричать:
Завидуйте ангелы! сам Сатана
От зависти лопнет сейчас...
Так спой мне странник, спой мне о той
Что как небеса светла,
О той, чьи глаза излучают любовь,
О той, что так долго ждала.

Я в тереме царском с ней затворюсь,
Дыханья ловить её сладость...
И я от любви умереть не боюсь
Когда Магуль Мегери рядом.
Так спой же мне песню, спой не томи,
Как нету на свете чудесней моей Магуль Мегери.
Бывает страстней, бывает светлей,
Но нету теплей моей Магуль Мегери.

Влюбленные

Влюбленные не на земле живут,
Их души в райских облаках витают...
Поскольку их бичом не гонит труд,
Они следов в земле не оставляют.

Они пришли, и скоро вновь уйдут
Их океан вернуться призывает...
На сумрачном огне они сгорают
И розами в саду земном цветут.

Я знаю - ты не ведаешь минут
Не проведенных на любовном ложе,
И для тебя прошедшее ничтожно,

Но дни неумолимые бегут,
И вдруг царевна сбрасывает кожу...
И жабою становится, о боже!

Влюбленный раб

Утро ей в глаза светило сонно,
Солнце восходило между скал,
Юный раб, дрожащий и влюбленный
По утрам царицу одевал.

А она качала белой ножкой
Надевая узкий башмачок,
Зная, что она лишь пальцем щелкнет -
Раб на балдахине понесет.

Суждено ему трудиться вечно,
Суждено ей вечно отдыхать,
И лелеять розовые плечи,
Пышные наряды примерять...

Пел он песни ей страны зеленой
Что лежит среди больших морей...
Юный раб, дрожащий и влюбленный
Скинуть не хотел своих цепей.

Вот царица в гневе рассердилась,
И его боднула ножкой в лоб,
Он подумал: ах, она так мила,
Если гнев ей исказит чело...

Юный раб, свободный и влюбленный
Госпожу усердно одевал,
Пел ей песни о стране зеленой
И пинка как поцелуя ждал.

Гарпия

Раскололась неба скорлупа,
И она пришла на день девятый....
Ты увидел как летит стервятник,
Что с небес как камень вниз упал.

С нежным взглядом женского лица,
Как посланец ада из могил,
Он кружил над телом мертвеца,
Делая огромные круги...

С неземною радостью в глазах,
Захлебнувшись собственной слюной,
Когти в спину он тебе вонзал,
И поднялся к небесам с тобой...

В темное гнездо над черной башней
Унесла она тебя в когтях,
Грудь ее бела как алебастр,
А в глазах забвенья сладкий яд...

Вспомнил ты сирен плавучий остров,
Снежных змей шипящих вдалеке,
Бледной лунной девы вспомнил косы
С лилией кровавою в руке.

Миг настал, и смолкнули напевы
Что звучали нежно над гнездом,
И на части разорвала тело
Птица с человеческим лицом.

Царица Содома

Встала в небе полная луна,
В эту ночь лишь воронам не спится,
Как туман, струится белый пар
Открывая тайную гробницу...

С кожей, что младенчески бледна
Там лежит царица беззаконий,
Пред которой раньше юный маг
Воскурял ночами благовонья...

На лице порок оставил след
Детские капризно сжаты губы,
Юный маг приходит к ней во мгле,
И глядит на маленькие груди...

На браслеты обнаженных рук
Что плясали желтой саламандрой
Когда свечи озаряли мглу
Под его молитвенные мантры...

Юный маг склоняется над ней
И приказывает: талифа куми!
Встань, иди, и властвуй над людьми,
Пробудись для жизни и страстей!

И она встает, идет за ним
И берет с собой свою постель.

Блудницы

Мы проникнем в тайну красоты
Тайными окольными путями...
Мы узнаем робкие мечты,
Скрытые от нас увидим тайны.

Где отвалит ангел вход в пещеру,
Там где старый маг лежит как труп,
Мы с тобой увидим Люцифера
С хищною усмешкой тонких губ.

Будем мы смотреть глазам не веря,
Как в стене откроется проход,
Тайных грез полночных Люцифера -
Нам блудниц предстанет хоровод.

Будут до смерти тебя ласкать они,
Будет страстно корчиться душа,
Ты захочешь крикнуть слово "хватит" им,
И наружу снова сделать шаг...

И когда уснешь ты на мгновение,
И в бреду загрезишь об ином,
Будут пить в пещере привиденьями
Кровь твою блудницы как вино.

Лилит

В каждой Еве живет желание
Смыть первородный грех,
А в детях Лилит горит желание
К мужчинам, одетым в мех.

А дети Лилит никогда не спросят:
Что мама, нам утром есть?
И хоть у Лилит есть свои запросы,
Не даст она им говеть.

А пасынки Евы шалят весной,
Играются по лугам,
Обходят их дети Лилит стороной,
Не верят сладким речам.

И в час, когда встретиться довелось
Брюхатой Еве с Лилит,
Краснеет она на любой вопрос
В котором Адам стоит.

И в час, когда старая Ева спит,
Адам к ней прыгает в койку,
Он знает что Ева его простит -
Простая посудомойка...

А дети Лилит навевают сны
Младенцам невинным стольким,
Растут, и не знают они вины,
Подвешен язык их бойко...

И в час, когда взвесит Господь грехи,
Детей от неё возьмет он,
И будет в аду он читать стихи
Осеннею ночью звездной...

И будет гореть как костер, Лилит,
И в пляске прославит Бога...
И коротки руки. И нет молитв,
И нету другой дороги...

Влюбленные

Ноль часов. В это время не спят
Лишь влюбленные да поэты.
Ты одела свой лучший наряд,
Застучали в крови кастаньеты...

Мы сверяли с тобой наши сны,
Сходство линий судьбы находили,
Оба мы были тяжко больны,
Только вылечить нас не просили.

Мы дышали с тобой через раз,
И по дрожи мы дрожь узнавали,
И казалось, что множество глаз
Нашу тайную связь замечали!

Алым лебедем плавал закат,
Шум фонтанов слова заглушал...
Я ловил твой задумчивый взгляд,
А в душе разгорался пожар...

И казалось, что времени нет,
И казалось, так будет всегда:
Липы, лебеди, солнечный свет,
Теплый ветер и наша мечта...

Снова годы из сумрака выплыли
И воскресли забытые сны...
О скамейка под старыми липами!
О влюбленность далекой весны!

Наваждение

* * *

Осенний дождь... гроза как зверь ревела,
Вода несла потоки нечистот...
К ногам афиша рваная взлетела:
Приехал цирк. Мы ждем вас в шапито!

Тебя афиша старая манила,
И ты решил её перечитать:
Приехал цирк. Не проходите мимо,
Мы возвратим вам ваши двадцать пять!..

Приехал цирк. Не проходите мимо,
Последний шанс дарован будет вам!
А ты опять склонился над витриной,
Не веря своим собственным глазам:

Во льду она лежала неподвижно,
Такая же, как сотни лет назад -
Вся словно олицетворенье жизни,
Вся красота, которой нет преград...

Она лежит века, не зная тленья,
И ждет того, что не произойдет...
И веки вдруг её пришли в движенье:
Вокруг неё вдруг начал таять лед.

И воск был озарен улыбкой страстной,
И надо льдом оттаяло стекло...
Открылись двери медленно и властно,
Ты понял - время заходить пришло.

А утром старый цирк покинул город,
Пустой шатер оставив на траве.
Судачили вороны меж собою
О мусоре гниющем на земле...

Предчувствие дурное сжало горло,
И - словно сотни лет тому назад,
На что угодно ты бы мог поспорить,
Что догадался "Что" в её глазах...

И было в мире пасмурно и скушно,
И проходили жаркие года,
И застывали пойманные души
В гробнице из сверкающего льда.

Искушение святого Антония

Напрасно ты усердно бьешь поклоны -
Бунтующую плоть не усмирить!
Мой влажный взор встречаешь ты смущенно
И от стыда не можешь говорить.

Ты умолял Всевышнего о чуде,
И ты его, Антоний, видишь сам!
Несет тяжелый караван верблюдов
Заморские меха, вино, шафран...

На бледном лбу тиары светит месяц,
От долгих слез в глазах стоит туман...
Антоний, ты ведь думал о невесте,
Я долго шла к тебе из теплых стран,

Где жители живут забот не зная,
Где даже раб не знает слово "труд."
Где день за днем певцы не умолкая
Людскую прославляют красоту.

Я создана для счастья, посмотри:
Труда не знает царственная плоть!
Мне целовали руки короли,
И в теле нега сладкая живет!

Мы будем вечерами возлежать
С тобою вместе на подушках пышных...
Скажи, зачем ты думаешь сбежать? -
Не бойся, не услышит нас Всевышний!

Как сетью - лаской окружив тебя
Я буду ночью страстна как Лилит...
Святой Антоний, видишь, я твоя,
Как сердце под рукой твое стучит!

Я буду танцевать тебе и петь,
Я целовать тебя все время буду,
И ты забудешь про тоску и смерть,
Ты как сосуд, а я - огонь в сосуде!

Не слушает ее, суров старик,
Себя знаменьем крестным осеняет,
Изыди дьявол! - Снова говорит,
Царица плачет, в бездне исчезая.

За ней верблюдов пышный караван
И десять негритят уходят в пропасть...
Святой Антоний молит: сгинь, обман!
Спаси от наваждений нас бесовских!

Но как соски бутончики цветов
Ему опять о ней напоминают,
Того кто шел дорогой мудрецов
Ребяческая страсть одолевает...

Он в бездну хочет броситься за ней,
И слезы осушить ей поцелуем,
Он хочет обнимать её во сне,
И он опять распятие целует...

Напрасно! Не осталось больше сил,
И все молитвы не приносят пользы.
Признайся же что ты ее любил! -
Шипит ему змея - пока не поздно!..

О боже! В мире нету уголка
Куда мы от себя сбежать могли бы,
Как юношу схватила старика
Любовь - безжалостный холодный идол.

И он берет свой посох и идет
Намереваясь сразу прыгнуть в бездну,
Чтоб обрести в объятиях её
Покой от издевающихся бесов.

Маскарад

Румянец щеки не успел обжечь,
Мне плавность этих линий так знакома,
Лилейный бархат обнаженных плеч,
И строгий палец к маске поднесенный.

Под карнавальной маской скрыв лицо,
Она смеялась звонким юным смехом,
И теплых рук пугливое кольцо
Сливалось с гулким коридорным эхом.

Стремилась к свету встать она спиной,
Между колонн квадратных мы кружили,
Казалось мне - я знал её давно,
В иных мирах, в столетия другие.

Но смех её кнутом меня обжег...
Ты спрашиваешь кто я, мальчик милый?
И почему среди веселых жен,
Под траурною маской облик скрыла?

Нам было так с тобою хорошо,
Но ты желаешь окончанья сказки...
И смех её кнутом меня обжег,
Она остановилась, сдернув маску.

Прижав к стене - пронзили тело мне
Ее глаза - два темных коридора...
И ветер свечи погасил во тьме,
Мазурки темп стремительный ускорив...

Я вспомнил песни чуждых нам светил,
Свой бесконечный сон на дне колодца...
И от людей я и от масок скрыл,
Что знаю что она за мной вернется.

Качаясь, пол уходит из под ног,
В глазах - мгновенья этой страшной встречи...
И будет день - в лицо мне взглянет ночь,
Она придет. И будет бесконечной.

Дети Дагона

Таинственная тень легла на риф,
Во сне опять увидел я Иннсмаут,
Где города подводные цвели
Среди морских ракушек и кораллов....
И в зеркале лицо мое менялось,
В лопатках вырастали плавники...
На дне морском дворцы твои стояли
О дивный мир, свободный от тоски!
Царица, ты звала меня назад,
Вокруг дневная ночь - конца не видно!
Закрой глаза, просто закрой глаза...
Сказал себе я и с утеса спрыгнул.

...Не разомкнуть объятья рук и губ,
И содрогаясь от животной страсти
Мы падаем, в ту черную дыру,
Где больше время не имеет власти...
Дышать сквозь жабры легче и приятней,
Твои прикосновенья так нежны...
Мы падаем, мы мчимся безвозвратно
В манящую пучину глубины.
Где скрыта ночь черней всех черных дыр,
Где все давно предрешено не нами.
Мы падаем в безумные миры
Соприкасаясь рыбьими хвостами...
Где боль ничто, где бесконечность миг,
Где сердце от восторга замирает -
Мы будем вечно пребывать одни
В мире чудес и славы.

Летучий Голландец. Книга стихов
Фантомпризрачный
Корабль мертвецов

Мы в кораблекрушении тонули
На старых досках плыли в темноту,
И видим мы: корабль старый в бурю
Плывет без экипажа на борту.

На полных парусах идет на нас он,
И словно пролетает над водой...
Разбились доски, и разжались пальцы,
И нас снесло гигантскою волной.

Забросила волна нас на корабль,
И буря стихла, выплыла луна,
Слепым, холодным и брезгливым взглядом
Корабль оглядела весь она:

Гвоздем прибит был к мачте капитан,
Команда по бокам его лежала,
Над палубой стоял густой туман,
И мертвая рука кинжал сжимала...

Мы тут же развернули паруса,
На южный берег положили курс,
Смежил нам сон усталые глаза,
Закрыл нам веки и замедлил пульс.

Вдруг ночью снова буря налетела,
Я слышу смех и крики мертвецов,
И капитан побагровев от гнева
О чем-то спорит со святым отцом...

Окончен спор и выстрелы раздались,
И за борт полетел святой отец,
И я услышал скрежет звонкой стали,
И как смеялся капитан - мертвец...

Вздымались волны бурею до неба,
Но мчались мы на полных парусах,
Клял капитан свой несчастливый жребий
И призывал убитого отца...

А утром, снова мертвый капитан
Гвоздем прибит к тому же был столбу,
Не стал корабль ближе к берегам -
Всю ночь мы шли назад на всем ходу!

В веселье диком парус поднимая,
Они со смехом мчались на скалу,
Разбиться страстно об неё желая,
Но утихала буря поутру.

Тогда мой спутник мне совет дает:
Перевязать стихами паруса,
Которых снять им не позволит бог -
Молитвами к пророкам и отцам.

Всю ночь мы плыли тихо и спокойно,
И не стучал по столу капитан.
Никто не дрался до последней крови,
Не вынимал из ножен ятаган.

И утром показался южный берег,
Корабль наконец причалил в порт,
Настало время довершить то дело,
Которое когда-то начал бог...

Пошевелился капитан и выпал
Из головы его тяжелый гвоздь,
И он поведал нам о страшной пытке,
Которую терпеть ему пришлось:

Как старый дервиш к ним проник на борт
Просил его бесплатно подвезти,
А капитан от хмеля злой как черт
Святого человека поносил.

И как он в гневе вырвал ятаган
И заколол посланника богов,
И как услышал: вечность будет вам
Не увидать родимых берегов!

"Теперь мне можно отдохнуть в земле,
Избавил ты меня от колдовства!
Все золото ты можешь взять себе."
Услышала земля его слова,

В рассыпавшихся как песок костях
Никто не мог узнать его лицо,
Он моментально превратился в прах
С командою оживших мертвецов.

Проклятый богом

Я снова посох в руку свой беру,
И отправляюсь в город незнакомый,
Мне ветер странствий - самый лучший друг,
Ведь все меня обходят стороною.

Болят мозоли на моих ногах,
Но сапоги подбитые гвоздями
Мне не дают остановить свой шаг,
И не дают перевести дыханье...

Я долго шел, и я устал в пути,
Передо мною торная дорога...
И голос с неба мне: иди, иди, иди,
Иди, пока ты не обрящешь Бога!

Я долго шел, я носом землю рыл,
В тот город, о котором так мечтал я,
Но буря поднялась и ветер скрыл
Его божественные очертанья.

И снова голос мне: иди, иди, иди
Иди не зная отдыха и счастья,
Иль раб, забыл ты кто твой господин,
И думаешь, что над судьбою властен?

А по ночам, когда погаснет свет
И выплывет полночное светило,
Я осужден блуждать не числя лет
В пещере, словно в каменной могиле.

Я осужден ходить вокруг столба,
По щиколотку проваливаясь в землю,
Я осужден на звание раба
Безжалостным властителем вселенной.

А по ночам ко мне слетают сны
И Фея Маб заглядывает в гости,
И силою мечты оживлены -
Скелеты снова обрастают плотью...

Ко мне как тень приходит Люцифер,
И долгие мы с ним ведем беседы,
И в спорах где мучениям предел
Никто не может одержать победы.

Гробницы в тайных комнатах пещер
Облюбовали стройные блудницы,
С их розовых и гибких нежных тел
Глядят нечеловеческие лица.

Встает из гроба Иоанн пророк,
И голову на плечи одевает,
Танцует Саломея возле ног,
И с вымыслом реальность примиряет.

Бывает, я забудусь тяжким сном,
Мне снится только вечное движенье:
Ты будешь жить и до конца времен
Вымаливать у Господа прощенье!..

Исчезнет днем мой спутник Люцифер
И фея Маб как бабочка умчится,
И снова я блуждаю, Агасфер,
Который ничему не научился...

В мечтах передо мной небесный град,
А под ногами торная дорога...
И голос с неба: покорись мне раб,
Иди, иди, иди на голос Бога!

Бег

Нам надобно вечно бежать, куда и зачем -
не важно.
Скрип цыганской кибитки не удержать,
Стук колес отмеряет сажени.
Мы вечные дети весны,
В дождь, снег, и в любую погоду
Под запахи хвои и хны
Мы движемся по небосводу
Как облако, и небеса
Глядят свысока с пониманьем,
Что те, чья поклажа легка
Узрели их вечную тайну.
Мы едем, теряя в пути
Друзей и товарищей наших,
Но быстр наш конь и ретив,
И путь дураки сеют пашни...
В забытые земли зари
Мы въедем с последним закатом,
И в тихие песни любви
Вплетем громовые раскаты.

Снежная любовь

Где каждый день, с порывом ветра споря
В неё смельчак вонзает ледоруб,
Дрожит гора под коркой ледяною,
И ждет его умелых сильных рук...

От любопытных глаз лохматый тролль
Вход охраняет в тайную пещеру,
Но он ползет, превозмогая боль,
И таешь ты под ласкою умелой...

Когда ты опускаешь вниз ресницы,
Твоя любовь лавиной снежной мчится
И робких накрывает с головой...

Но иногда придет к тебе герой,
В глаза глядит холодные влюбленно,
И знаешь ты, что будешь покоренной!..

Дриада

Сотканная из огня и света
В час, когда Господь творил миры,
Ты могла бы стать мечтой поэта,
Песней, что слагали гусляры.

И когда вставал над рощей сумрак,
И цветы укладывались спать,
Ты являлась там Дриадой юной
Юношам тоскующим опять...

Этот мир для сердца слишком тесен,
В наших чувствах нету глубины!
Мы дрожим как маленькие дети,
Нас пугают собственные сны.

Кто сказал - что это лишь виденье,
Света с тенью лунная игра?.. -
Спит душа, невинна как младенец,
Что еще не понимает зла.

А когда над рощей выплыл месяц,
Осветив лучом верхушки крон,
Тенью ты прошла по перелеску
С тихим и задумчивым лицом.

Плакали невидимые струны,
Ангелы смотрели с облаков...
Спи душа - младенец неразумный,
Страшно жить проснувшимся от снов...

Снежная дева

Девять дней блуждал в горах охотник,
Он искал невиданного зверя,
По уступам он взбирался ловко,
Прыгал через мрачные ущелья...

И на день девятый заблудившись,
Потеряв в ущелье лук и стрелы,
Он увидел пред собой ресницы
Сказочно красивой Снежной девы...

Он молчал, не в силах молвить слова
Он лежал, ее покорен знаку,
И крылатым взглядом очарован
Он не мог ни двинуться ни плакать.

Не просил ни жалости ни ласки,
Не просил он ни тепла ни света,
Он лежал, ее покорен власти,
И уснул, замерзнув на рассвете.

Искушение святого Антония

Напрасно ты усердно бьешь поклоны -
Бунтующую плоть не усмирить!
Мой влажный взор встречаешь ты смущенно
И от стыда не можешь говорить.

Ты умолял Всевышнего о чуде,
И ты его, Антоний, видишь сам!
Несет тяжелый караван верблюдов
Заморские меха, вино, шафран...

На бледном лбу тиары светит месяц,
От долгих слез в глазах стоит туман...
Антоний, ты ведь думал о невесте,
Я долго шла к тебе из теплых стран,

Где жители живут забот не зная,
Где даже раб не знает слово "труд."
Где день за днем певцы не умолкая
Людскую прославляют красоту.

Я создана для счастья, посмотри:
Труда не знает царственная плоть!
Мне целовали руки короли,
И в теле нега сладкая живет!

Мы будем вечерами возлежать
С тобою вместе на подушках пышных...
Скажи, зачем ты думаешь сбежать? -
Не бойся, не услышит нас Всевышний!

Как сетью - лаской окружив тебя
Я буду ночью страстна как Лилит...
Святой Антоний, видишь, я твоя,
Как сердце под рукой твое стучит!

Я буду танцевать тебе и петь,
Я целовать тебя все время буду,
И ты забудешь про тоску и смерть,
Ты как сосуд, а я - огонь в сосуде!

Не слушает ее, суров старик,
Себя знаменьем крестным осеняет,
Изыди дьявол! - Снова говорит,
Царица плачет, в бездне исчезая.

За ней верблюдов пышный караван
И десять негритят уходят в пропасть...
Святой Антоний молит: сгинь, обман!
Спаси от наваждений нас бесовских!

Но как соски бутончики цветов
Ему опять о ней напоминают,
Того кто шел дорогой мудрецов
Ребяческая страсть одолевает...

Он в бездну хочет броситься за ней,
И слезы осушить ей поцелуем,
Он хочет обнимать её во сне,
И он опять распятие целует...

Напрасно! Не осталось больше сил,
И все молитвы не приносят пользы.
Признайся же что ты ее любил! -
Шипит ему змея - пока не поздно!..

О боже! В мире нету уголка
Куда мы от себя сбежать могли бы,
Как юношу схватила старика
Любовь - безжалостный холодный идол.

И он берет свой посох и идет
Намереваясь сразу прыгнуть в бездну,
Чтоб обрести в объятиях её
Покой от издевающихся бесов.

Россия

Бывало раньше, царственной рукою
Ты поездам указывала путь,
Под затуманенным и влажным взором
Нездешняя тоска сжимала грудь...

А ты ждала, надеялась и верила,
Что путь тебе указывает бог,
Своим аршином всё повсюду мерила,
И не по Сеньке часто был сапог.

Пережила царей и идиотов,
Пережила и оттепель и снег,
От долгих слез глаза твои промокли
Поскольку ты была - одна за всех.

А скорый поезд славы канул в вечность,
И "яблочко" скатилось по полям
Чтоб замереть в томах библиотечных
С "Ирониями судеб" пополам.

Как поезда, умчались вдаль надежды,
В безгрозном небе духота и зной...
И только лишь глаза твои как прежде
Глядят вперед с пророческой тоской!..

И там где жизни скоростную ветку
Пересекают ржавые пути,
Ты поездов стоящие прицепы
Своим напрасным криком не буди.

Не кайся в том, чего не совершала,
Не плачь о том, что не теряла ты.
Ты вся была. Ты навсегда осталась
Среди пустой дорожной суеты.

Не возродить угасшие мечты,
Как не вернуть утраченного лета.
Ведь этой девушкой, была, Россия ты,
Поправшая отцов своих заветы.

Твоя душа по-прежнему жива,
И в ней разлита неземная сила...
Как древний грозный облик божества,
Она глядит как Сфинкс с Невы и Нила.

И твой румянец просто стал бледней,
И тени появились под глазами,
Твой путь - мечта. И ты стремишься к ней
За пролетающими поездами.

Творец

Сорок дней скитался по песку
Ешуа в разодранном хитоне,
Он хотел к небесному Отцу,
Чье лицо уже почти не помнил...

И на сорок первый день пути
Лестницу алмазную увидел,
На перилах золото блестит,
Видно богом был её строитель...

Семь небес, как семь хрустальных сфер,
Радугой переливались дивной...
Поднимайся! - шепчет Люцифер,
Поднимайся на вершину мира!..

Семьдесят ступенек встали в ряд,
По бокам не счесть крылатых львов...
Надо львами ангелы парят
И в глазах их светится любовь...

Ангелы заботливо следят
Чтоб о камень ногу не преткнул ты,
По бокам торжественно трубят,
Звонких арф перебирая струны...

На вершину мира так идут,
Чтобы на вопрос найти ответы,
Как сады, вселенные цветут,
Расцветают звезды и планеты...

Сидя на престоле золотом,
С семицветной радугою в нимбе,
Изнутри как Будда освещен,
Говорит он: о мой сын, ты прибыл!

Хмурится Иешуа, молчит,
И промолвил тихо под конец:
Вижу я того кто здесь сидит,
И сидящий здесь не мой отец!

Тучи собрались над головой,
И тускнеет золотистый нимб,
Ангелы образовали строй,
В ярости кричит им бог - гони!

Кубарем по лестнице летел
Сверху вниз осмеянный пророк,
Мимо львов крылатых и химер,
Он опять скатился на песок.

2

Снова по пустыне он идет,
Каплет пот с усталого лица -
Он идет уже не первый год
В поисках небесного Отца...

Крепко загрустил Иешуа,
Сердце вдруг забилось горячо:
Видит - пишет на песке слова
И рисует сферы старичок.

Улыбались старые глаза
И светился изнутри он весь...
Выдохнув, Иешуа сказал:
Я узнал тебя - ты мой отец!

Пристально старик в глаза смотрел,
И промолвил наконец в тоске -
Видишь миллионы звездных сфер? -
Я рисую тростью на песке...

Только ветер сильный налетит,
И вселенных этих больше нет...
Все исчезнет, что явилось быть,
Все исчезнет, не оставив след.

Кончена работа, через час
Взятый из земли - вернется в землю...
Боги торжествуют только раз -
При созданьи собственных вселенных...

Африканские песни

Африка

Африканские женщины знойные
Грудь обвисшую держат вперед...
Чтоб служить услаждением воинов,
Любят силу они и копье...

Там где львы прохлаждаются в сумерках,
И хвостами о ребра вновь бьют,
В сердце африки, полном безумия
Над деревнями молний салют...

В тех деревнях, где прячутся идолы
Под навесом бамбуковых крыш,
Слово Господа люди не слышали,
И не знают Афин и Парижа...

Пляски возле костра продолжаются,
И шаманы колотят в бубны...
В сердце Африки - вечной скиталицы
Есть горячие губы войны...

Навсегда ли тебя покидаю я,
Необъезженный, торный мой край!
Сердце африки - сердце красавицы,
Кровь - рубиново-алый коралл...

Пляшут воины в огненных сумерках
И пронзают рисунки копьём...
От волненья дрожа в полнолуние
Вновь советуются с вождём.

Африканские женщины страстные
Не похожи на бледных поп-див.
Скрыта африка страшною маскою,
Я усну у неё на груди...

Африканская пляска

Блики костра, блики костра, и гики
Воинов черных с тяжелым копьем в руках...
Женщины смотрят - преданные слонихи
Как царь пустыни зебру несет в зубах...

В черной деревне, где дремлют чужие песни
Сходятся в пляске и туарег и тулус...
Голову петуха смеясь, отрывают дети
И обагряют кровью каменья бус.

Красный петух безголовый на землю пал,
В черных деревнях поются чужие песни...
И негритянки танцуют вокруг столба,
Искрами от костров улетая в вечность...

Ночь в саванне

Ночь африканская. Жидкий пролился рассвет,
Снова в саванне видны племена каннибалов,
Каждою ночью они себе ищут обед,
В зарослях ждут от вождя рокового сигнала.

Каждую ночь слышу я сумасшедшие звуки,
Африка. Жирные мухи и бой барабана...
В черных деревнях не строит никто акведуки,
Вижу вождей заливающих села кострами...

Вижу как огненный с черным сражается бог,
И как со свистом метают тяжелые копья...
Тот кто познал африканские гнев и любовь,
Сердце того никогда не наполнится злостью.

Там за кустами крадется в ночи леопард,
В черной реке отражается звездное небо...
Сбившись в табун, снова зебры от страха дрожат,
Каждая ночь для одной из них станет последней.

Тот кто хоть раз видел белые страшные маски,
Длинные тени плясавшие возле костра,
Тот никогда не забудет жестокую сказку,
Что в африканских деревнях тебя позвала...

Так говорил Заратустра

Пусть камень тот покатится с горы,
Который жизнью рано утомился!
Он говорил, а я смотрел в обрыв,
И видел этот мир глазами Ницше...

Советник мой - мой быстроногий ум
Решал неразрешимую задачу:
Достоин ли касаться гордых струн
Кто не любил до ужаса и плача...

Кто не познал мучительную страсть,
Страсть злобную до самоотреченья,
В чьем черством сердце слезы не кипят,
И кто дрожит при слове "преступленье."

Кто прячется когда идет гроза,
И кто немеет перед испытаньем,
Кто никогда не верит в чудеса,
Смотря на этот мир с порога спальни.

И стоя с непокорной головой,
И вглядываясь в пропасть подо мною,
Я слышал голос в туче громовой:
Любовь моя страшна величиною.

С открытым забралом

Если ржи созревают посевы,
Значит ворон над полем кружит.
Тот кто жизнь свою взлетами мерит,
Тот в паденьи случайном дрожит.

Но узрев красоту Иордана,
Не забудешь зовущих вершин,
Тех вершин что для сердца желанны,
И орла, им поющего гимн...

Вы неправильный выбрали ракурс
И отсюда не видите нас.
Если Смерть - окончательный пафос,
Значит жизнь - лишь трагический фарс.

Вы не знаете кто ваши дети,
И смешны ваши глупые дни.
Что ты скажешь нам песенник Ветер
И Огонь, озаряющий мир!

Наши рощи усеяны снедью,
Есть в них сок виноградный и мёд,
И с вершины звенящею медью
Серафим о блаженстве поёт...

Он поет и душа расцветает,
И слетает с небес благодать,
И стыдливые песни рождает
В тех устах, что устали желать...

В робком сердце рождает отвагу,
В охладевших душою - мечту,
На глазах у влюбленного влагу,
И в глазах мудреца высоту.

Знать, поля эти правда блаженны,
В небесах надрывается медь...
И с открытою грудью в сражении
Я встречаю любовь или смерть.

Но последнее, полное счастье,
Благодарно приму я в борьбе -
Знать, что к мукам твоим я причастен,
Что я неравнодушен тебе.

Лицемерие

Молись мой брат! - Молюсь! - ответил брат,
Плоть убивая, будь победе рад.
Над грешною душою торжествуя,
Не поминай дела мирские всуе.

Закутаны до пят в свои платки,
Проходят девушки, вонзая коготки
В сердца монахов. Настоящий ад,
Когда они приветливо глядят!

Молись мой брат! - мирское суета,
Ты помнишь искушение Христа?! -
Бичуй себя, да будет чист твой дух!

Представь на месте женщин тех - старух! -
Друг другу каждый так напоминает,
И мысленно они их раздевают.

Лиловый город

Снова лиловый город тронет тоскою душу,
В вечной мечте о лете - мы приближаем стужу...
Помнишь в саду цветущем трех куртизанок тела -
Первая от рождества душу твою берегла.

Тщательно скрыв от нее голос господних труб,
Сделала так чтобы ждал ты лишь ласкающих губ.
Только затосковал ты по воде живой,
Когда пояс верности снял с куртизанки второй.

Так под крылом чернеет лик пролетающей ночи -
Змеем вокруг обвилась третья из царских дочек...
И не отпустит, держит, в грудь тебя бьет ногою,
Странник - не надо мешкать, вижу лиловый город!

Тот кто узнал забвенье сна на груди последней,
Тот потерял стремленье к доблести и победе.
Тот навсегда закрылся в царской опочивальне...
Странник - лиловый город...-нужно хранить молчанье.

Михель Голландец

В час, когда грозы в танце
Мчатся, сшибая лбы -
Старый Михель Голландец
Рубит свои дубы...

Жутко, проснуться хочешь
И протереть глаза...
Слышишь, как он хохочет
В темные небеса?...

Рубит с плеча дубы он
Те что стоят сто лет,
Сосны на корабли он
Рубит под молний свет...

Тот кто его увидел -
Тот потерял покой,
Тот для любви погибнет
Искренней и простой.

Снова копает землю
Снова он ищет клад,
А великан безмерно
Этому счастью рад.

Снова дурманит разум
Звон золотых монет...
Что же, Голландец скажет -
Этой проблемы нет!

Все тебе дам на свете,
Требую я взамен
Душу лишь человечью,
И никаких проблем.

Молнии мчатся в танце,
С громом сшибая лбы...
Слышишь - Михель Голландец
Рубит свои дубы?..

Бодлеру

Скажи Бодлер, как дорог твой скелет,
Где прячется душа твоя от стужи?
Войдем мы в склеп, - но он мольбы отверг,
И никогда не выйдет он наружу.

Суровым мужам подобает так
Нести свой крест, пронзать свое распятье,
И мучиться, с усмешкой на губах
Узнав слугу снимающего платье.

Не суждено нам встретиться богами
Под этим солнцем, не уставшим жечь,
Но за тобой повсюду ходит Каин.

Когда решишь на отдых ты прилечь,
Вопьется в горло он тебе зубами,
И вскрикнешь ты: о, Ламма Савахвани!..

Пролетая над гнездом дурдома

...идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная.

Нету воскресения. Вечный понедельник,
И прием лекарства от восьми до двух.
Твой сосед по койке бредит об измене,
Перемен не будет. Спи спокойно, друг.

Вдруг ты понимаешь, что проснулся в склепе,
Мертвые живого взяли под прицел.
А в окошко бьется глупый буревестник...
Улетай отсюда друг, пока ты цел!..

Если возмутишься - руки заломают,
Если ходишь молча - скажут что больной,
Если вдруг азарт в жилах заиграет,
Скажут: ты какой-то слишком заводной...

К счастью - под присмотром, к свету - за решеткой,
Даже разрешают погулять чуть-чуть...
Пусть надрывно воет сука-неотложка,
Значит был не зря твой последний бунт!

Кто умел услышать - тот давно не в теме.
Кто умел увидеть - потерял свой слух...
Нет наполеонов. Вечный понедельник
И прием лекарства от восьми до двух.

Море слёз

Это время дождя отвратительней страшных судов,
Сколько крепких плотов затонуло на тихой воде?
Посмотри: нас несет к водопаду кленовый листок,
Наши лица почти не видны за слезами дождей.

Это море собрало все слезы за много веков,
И еще соберет, и оно не хлестнет через край.
И за бурным порогом не встретит нас прежний покой,
Значит быть и не быть - здесь уже ни к чему выбирать.

Из густых облаков миллион детских плачиков
Снова валятся в воду, крича.
И плывет как дюймовочка в желтом ореховом ларчике
Твоя старая кукла с печатью печали в глазах.

И какой бы лисенок не ждал нас том берегу,
И какой бы мираж не являл свой напиток хмельной,
Вера, правда, любовь - просто горстка незначащих слов!
Просто слушай как дождь монотонно стучит за спиной...

Перевернутый плот по теченью плывет так легко,
И деревья-гиганты над бурной рекою шумят...
И мелодия скорби вонзается в сердце клинком,
Обрываясь в конце, где поглотит ее водопад.

Возмездие

Мы бессмертную душу имели,
Мы умели искать глубину,
А теперь в человеческом теле
Просыпаемся словно в плену!

Все когда-то мы вышли из моря
Плавники потеряв по пути,
Постепенно сроднились с землею
И забыли морские пути.

Только ночью бывает нам снятся
Очертания тайных пещер,
Где тритоны и рыбы резвятся
Посреди человеческих тел...

Люди - жалкая пена морская,
Посреди неизвестных земель!
И влекут нас от края до края
Шелестя, паруса кораблей...

2

А другие родились от зверя,
Не имея бессмертной души,
Не имея надежды и веры
Ненавидят они свою жизнь.

А другие умеют ночами
В городах кровь людскую лакать,
Словно демон стоит за плечами,
И все время им хочется жрать...

Жрать везде, всех и каждого, всюду,
Чтоб насытить им свой аппетит,
Надо чтобы исчезли все люди,
Если голод им это велит.

Вся земля переполнилась ими,
Все деревья исчезли с неё,
И над выжженой солнцем пустыней
Днем и ночью кричит вороньё...

Пусть сердца переполнены горечью,
Не сдадимся мы в лапы врагам!
И услышав вдали голос Господа,
Погружаемся мы в океан...

3

Там на дне, позабыв про волнения
Мы плывем мимо проклятых бухт,
Между теми, кто жаждал забвения,
Нас великие тени зовут...

Во дворце из кристаллов сияющих
Словно солнце под черной водой
Мы найдем дорогих умирающих,
Наконец-то вернувшись домой.

Там, где в скалах пещеры прорублены -
Самоцветами стены горят,
Мы несметно богатые люди,
Каждый камень здесь истинный клад.

Но богатство не в камнях сверкающих,
А в душе что бессмертно жива,
Только нам суждено быть скитальцами,
И на счастье утратить права.

Только нам суждено вечно мучиться
В рыболовных застрявши крючках...
Только мы ничему не научимся
У шакалов в горящих глазах.

4

Я Вергилий, и я веду вас через врата ада!
Вечности гнев движет мой быстрый челн.
Звери мои, сейчас мы в кругу девятом.
Звери мои, пройти помогите мне!

Тысяча Сцилл и Харибд не сравнится с этим:
Здесь покоятся останки великих душ
Словно рыбешки, пойманных в сети мелких
Целей к себе. Им нужен холодный душ!

Ветром с вершин сделай меня, о Солнце!
Ныне, стою обнажен я так же как ты.
Ласковым ветром нежность одна упьется,
Сделай меня ураганом своей мечты!

Я говорю вам: сейчас мы в кругу девятом,
Кругу предателей Солнца и рождества.
И если на Солнце еще и остались пятна,
То ныне мой свет освещает их все для вас!

Благая весть. Книга стихов
Фантомпризрачный
Содержание:

Благая весть
Разные стихотворения
Мистика
Родина
Эпоха бессознания

Благая весть

Вечный жид

Сгорая от волненья и стыда
Дочь ныне Иудейская ликует,
Целуя ноги Вечного жида,
Она о боге праведном тоскует.

И орошает слезами ступни
Того, кто время исчисляет веком,
Того, кто сам себя не сохранил
Бездушным и безгрешным человеком.

В его глазах несбыточные сны,
В его душе - душа его народа,
Мозоли на ногах его страшны,
Он шел босой в любое время года...

Он поднимался на вершины гор
И опускался в мрачные пещеры,
Закутанный в тряпье вперед он шел,
Худой и изможденный до предела.

Поныне, там где появился он
Вновь вспыхивает смута и восстанье...
И вечно с Равви суждено вдвоем
Им истину искать через страданья.

Ликуй, дочь Иудейская, ликуй! -
Смотри - он на глазах преобразился,
И свежей розой пахнет поцелуй,
И нет морщинок в нем ни на мизинец!

Он снова молод и красив собой,
И лишь глаза подернутые пеплом
Все с той же неизменною тоской
Глядят на бога и на человека.

Вифлеемская звезда

Издалёка пришли и встали,
Указала им путь звезда,
Богородица на сеновале
Кормит грудью младенца Христа.

Голубою чашей над ними
Опрокинулся свод небес,
Славят господа херувимы
И поют серафимы песнь...

Мария лежит на сене,
И радостью полон взгляд...
Гори, звезда Вифлеема,
Светло как любовь моя!

Мария глядит устало
Как звери подходят к ним,
Волхвы с ней ликуют старые:
Он истинно божий сын!

И лев ему руки лижет,
Змея по ногам ползет,
И волк с ним младенца тише,
Смиренней себя ведет.

И сказано в книгах давних -
За наши грехи распят,
Воздвигнет он стены храма,
Спустившись из рая в ад...

Улыбкой, как солнце ясной -
Он души их озарил,
И светом залиты ясли
От звона незримых крыл...

Иуда Искариот

Бугристый череп рыжий и седой
Был разделен невидимой чертой,
Один был глаз - бельмом людей пугал,
Другой звездой волшебною сиял.

Одна рука суха и коротка,
Была так схожа с лапой паука,
Рука другая - царственно красива,
Была наполнена теплом и силой...

Роптали часто за спиной апостолы -
Чем этот человек угоден Господу?
И вглядываясь в глаз его с бельмом,
Крестили они грудь свою тайком.

Иуда полз, шептал он и вздыхал,
Ногтями грудь до крови раздирал...
Молился, повторяя: Бог отец! -
А из его груди смеялся бес.

Благая весть

Разверзся ад, пришла благая весть -
Спаситель здесь! Спаситель снова здесь!
А вот и Сын - звенит ключами Он
Такой как был с последних похорон.

Проходит Он с уступа на уступ,
Кой-где мелькнет молящий взор иль труп,
Знаменьем мертвых осеняет он,
Пророк Исайя с ним и Симеон.

Целует мертвых выцветшую ткань,
И улыбаясь, говорит: восстань!
Восстань для жизни, счастья и любви,
Приказываю я тебе: живи!

Он огненным столпом горит во тьме,
Бессмертным Словом побеждает смерть.
Проходит, шагом, легким словно пух,
И вкладывает в прах бессмертный дух.

Встают святые из своих гробов,
И кости плотью обрастают вновь...
И брату брат кричит: Христос с тобой! -
Живой? - и отвечает брат - живой!..

Разные стихотворения

Свирельщик

Кто миг прозрел в ничтожестве своем,
В забытой книге связь прочел времен,
Кто в шуме ветра услыхал призыв -
Союзник света жаждущего жить,
Он вновь спешит и гул его шагов
Все ловит отдаленный птицелов...
Мы божьи птицы - мы порхаем днем,
Настанет ночь и мы опять умрем...

И мы живем в тревоге и тоске,
И мы поем - пичугами в силке.
Но тот, в ком есть живительное пламя,
Тот режет сети острыми когтями,
Но тот, кто помнит как рождалось время,
Тот ширит слух и развивает зренье...
Пусть неизвестен той игры финал,
Кто был никем - тот сети в руки взял!

В пруду гнилом сачком он ловит Слово,
Берет он в руки дудку Крысолова...
Детишек ваших стройный хоровод
Он песенкой из мира уведет.
За их спиною Вавилонской башней
Обрушатся и города и царства...
А дудочка играет все быстрее -
Вулканы извергаются в Помпее,

В огне Содом пылает и Гоморра,
И гибелью грозятся метеоры...
И домикам игрушечным подобны,
Картонные сложились небоскребы...
Игрой на флейте песенкой чудесной
Детей как крыс, проводит он над бездной.
Вдохнув им в грудь стремление к мечтам,
Уводит их куда, не знает сам.

Питер Пэн

Совсем обрюзг он - старый, жирный Пэн,
И движется походкою усталой...
Но спит в его душе на самом дне
Мальчишка, что не знает слова "старость."

Тяжелеет рука устало
И ползет в голове туман -
Питер Пэн молодой, не старый,
Средь веселых пиратов сам.

В стране Ните Ни будет, вновь звезда
Его однажды позовет в дорогу,
Когда апоклепсический удар
Земное тело бросит у порога.

И на спине у Тинкербэлл крылатой
В далекую страну он полетит,
Где время спит у крокодила в пасти,
Где вечно всем от трех до десяти.

Среди своих отчаянных пиратов
Не верующих в собственную смерть,
Таким он и запомнится ребятам -
Мальчишкой, не желающим взрослеть.

Экзамен

Снова над пагодой древней стоит туман,
Но ты готов дойти до вершины мира -
Так с головой непокорною входят в храм
Чтобы улыбки на лицах чужих застыли...

В час, когда ты ощущаешь в ладонях силу,
Прошлое кажется мелочным и ничтожным
Ветер доносит нам мерзостный запах гнили
Тех кто закопан был у её подножья...

Первый этаж - экзамен на мастерство -
Если его провалить, не пройдешь ты дальше.
Определяет противник здесь голос твой
В схватке безжалостной рукопашной.

Вот и второй этаж, он трудней -
Многие перед ним падают на колени...
Воин его охраняющий - царь теней,
Имя ему - ненавистное слово: Время.

Третий этаж - это громкие трубы славы,
Что вынуждают входить в ту же реку дважды,
Тот кто их слушает - станет чужой забавой,
Куклой послушною, пляшущей на продажу...

Меч затупился. В бою пропадает страх,
Ярости красный туман застилает взоры...
Истину слышишь ты в воинских голосах
Что на вершине мира дрались с тобою...

В час, когда можно спокойно на землю лечь
В час, когда ты отдыхаешь от жаркой битвы,
В памяти снова пытаешься ты сберечь
Милые лица, читая за них молитвы.

Не изменить то что нам приготовил рок,
Как со спины не снять непосильный камень...
Только о том как выполнил ты урок
Древняя пагода будет хранить молчанье...

Деревянные солдаты

Намалеваны на лицах их недобрые улыбки,
Их глаза глядят упрямо только прямо и вперед,
По полям и по болотам, от границы до границы
Через кочки, через ямы деревянный взвод идет.

Свято помнит каждый первый: каждый в мире - это враг!
Без сомнения и нервов лягут все в цепи атак,
Без волнения и боли будут дратся до конца,
Не пронзит занозой совесть деревянные сердца.

Урфин Джюс в сторонке курит отдыхая от трудов,
Гневно брови бог нахмурил, снова ищет он врагов...
Никогда не зная страха, чувства боли и любви
Деревянные солдаты помнят кто их оживил.

Призовут к ответу бога: хлеб насущный даждь нам днесь!..
Для чего живем мы, боже? - Что ответит им отец?
Он дрожит, скулит, боится посреди недобрых глаз,
И вопрос на каждых лицах: для чего ты создал нас?!

Граф Монте-Кристо

Я так устал, ведь я почти старик,
В насмешку говорят, что время лечит.
Уж двадцать лет прошло, как замок Иф
Свел надо мною каменные плечи.

Исчезло все, о чем я мог мечтать,
Одна потеха у меня на свете
Через глазок в тюремщиков плевать,
И разбивать свой лоб о камни эти.

За эти годы я учился ждать,
И чтобы не сойти с ума от скуки
Я представлял как буду пожимать
С улыбкою предательские руки.

Я засыпал с картиной страшной мести,
И просыпался, думая о ней.
И иногда казалось что не здесь я,
А вижу эти стены лишь во сне...

Что я с невестою молодой танцую,
Приятельские руки крепко жму,
Что я опять живу, не существую! -
Что на свободе я, а не в плену.

Шуми, волнуйся море за стеной!
Одна надежда у меня на свете:
Что в миг, когда расстанусь я с душой -
Моей гробницей станут волны эти.

А о невесте что там говорить,
Она наверняка нашла другого.
Её за это можно извинить.
Стоит февраль, и руки зябнут снова.

Как рокот штормовой у берегов,
Как друга зов слабеющий, прощальный,
Я слышу за стеною звон оков,
И острой ложкой ковыряю камень...

Возвращение в Страну приливов

Все душой немного омертвели мы,
Мы волной прилива захлебнулись,
Где в корнях невиданного дерева
Маленькая девочка уснула.

Спит она и снится мир ей красочный,
Где повсюду кроличья нора...
Снится храбрый принц в плюмаже сказочном,
И ладони полные тепла...

Куколка ожившая танцует,
Изгибаясь на ее руке,
Принц горит и жаждет поцелуя,
А она смеясь, бежит к реке...

Милые девические грезы!
Как порою взрослым вы нужны!
Папа в гроб сыграл от передоза,
Тусклые зрачки его темны.

В комнате её гуляет ветер,
И трава бушует под окном,
С пальца кукла падает на ветку
И пищит девичьим голоском...

Но я верю что найдет дорогу
Через самый темный лес она,
Потому что ведомо лишь богу
Как же эта девочка умна...

Мацеста

Дух сказал: ты мне невестой будешь,
Собирайся и иди за мной!
Позади неё остались люди,
И сомкнулись горы за спиной.

Там в скале и тесной и суровой,
Прижимал он девушку к груди,
Он сказал: я буду жить с тобою,
С этого мгновенья до седин.

Девушка в руках его дрожала
Пойманною птицею в силке,
Над водою темной поднимались
Испаренья в гнилостной реке.

Заслоняясь от его объятий,
Подняла кинжал над головой,
И упал он с возгласом проклятья,
Треснула скала, и взвыл прибой...

Из широкой трещины полилась
Чистая прозрачная река...
И смотрела девушка тоскливо
Долго на неё из под платка...

Только утром вынесло к поселку
Девушку с улыбкой на лице,
Но она была живой, не мертвой,
Став рекой целебною в конце...

И с тех пор стремятся в это место
Тысячи страдающих людей,
И в пути встречает их Мацеста
Красотою гордою своей.

Разговор отца с дочкой

Дочка

О чем нам так горестно, девочка плакать?
- светлый корабль наш скрылся во мраке.
Золотом пестрые реи блестели,
Веселые песни матросики пели...

Ветер взлетал и подхватывал судно,
Крики приветствия слышались всюду.
Он вез нам усталым - веселые песни,
Заморские сказки о светлой Невесте.

Он был словно солнечный луч одинокий,
Такой же прекрасный, такой же далекий.
Но буря поднялась с чудовищным ревом,
Когда всё к прибытию было готово!

Отец

Девочка, пора идти домой,
Вот и ночь надвинулась, чернея,
Тот корабль несет нам глад да мор,
Он несет нам бунты и измены...

В час когда луна над облаками
Острым килем волны рассекает,
Движется он резкими скачками,
Со штормами в салочки играя...

Он несет нам светлым - темный ужас,
В темных трюмах прячется обман.
Девочка, тебе как прежде нужен
Тот корабль из далеких стран?..

Притча о каменной деве

Собрались в пещере на ночлег
Портняжка, скульптор, божий человек.
Перед тем, как им на отдых лечь -
Должен кто-то их добро стеречь.

Выпал жребий скульптору и вот -
Он сидит и вещи стережет.
Стали тут глаза его смыкаться,
В дело он включил свою смекалку -

Долото взял, глыбу отвалил,
И работал не жалея сил.
Встали утром спутники его -
Скульптора хвалили мастерство.

День прошел - в дозор идти портному,
Чувствует он - клонит его в дрему,
Хоть скульптура хороша собой -
Но с одеждой вид совсем другой!

Взял он нитки, ножницы, иглу -
И одел он девушку к утру!
Все проснулись и давай хвалить:
Никому так хорошо не сшить!

Ночь последняя приходит,
Дервиш в свой дозор заходит.
В небе выплыла луна,
Но монаху не до сна.

Смотрит дервиш на девицу
И глухой тоской томится,
Все в ней так прилизанно и гладко,
Только нету жизни - неполадка!

И молитву дервиш сотворил,
Плюнул, дунул, деву оживил!
Спутники его проснулись вскоре,
К ней любовью вспыхнули все трое.

И вопрос тут между ними встал:
Вот он скульптор - он её ваял,
Вот портной - он ей одежду сшил,
Только душу дервиш ей вложил!

Спор возник серьезный между ними -
Кто из них достоин быть любимым?
Ну а ты как думаешь читатель,
Кто из них достоин забирать её?

Малахитных дел мастер

Мастера малахитные первые
Отмечают женитьбу в людской -
И шумит здесь повсюду веселье,
Но невесел жених молодой.

Любопытство людей разбирает,
Каждый долгом считает спросить:
Ты о чем так задумался парень,
Что не можешь кусок проглотить?

Не дает мне покоя работа -
Им ответствовал мастер с тоской,
Показать силу камня в охотку,
Чтобы был как ни есть он живой!

Ветхий дедушко - тот что учил еще
Мастеров этих здешних давно -
Испытующим взглядом Данилу
Оглядел с головы и до ног.

Не ходил бы ты той половицей,
Станешь божьему свету не рад!
Попадешь к медной горки Царице
Парень в горные ты мастера!

Вот работа - от наших в отличку! -
Старый дедушко всем тут сказал.
Им то что - они видели лично
Красоту что никто не видал.

А Данила сидит все грустнее -
Не терял, но не может найти...
Что вы видели дедушко? - Змейку,
Как живая была, мать ети!

И хватив по столу кулаком
Так что все задрожали стаканы -
Подступивший сдержав к горлу ком,
Молвил - правду то кажет нам парень.

Верно, не разумеем мы камня,
Силы той, что скрывается в нем!..
Зашумели и старый и малый:
Выпил лишку, признай, за столом!

То ли впрямь старик лишнего выпил,
То ли стих ему на душу лег,
Только сорванным голосом хриплым
Есть он, каменный, крикнул - цветок! -

Впрочем - это мудреное дело,
И не нам толковать здесь о нем...
Вишь - невеста твоя побледнела
Словно страшный увидела сон.

А меня дурака ты не слушай,
Мало что ли старик говорит! -
Но запали слова его в душу,
И Цветок пред глазами стоит.

Огневушка-поскакушка

Посмотри - кругами ходит,
Машет беленьким платком,
Зубы скалит, за нос водит,
Синим дразнит огоньком...

Затаив дыханье смотрят
Старый с малым на неё -
Где она ногою топнет -
Оставляет уголек.

В мелких сосенках кругами,
То ныряя, то пропав
Пляшет синенькое пламя,
Белый светится рукав.

У cосны в снегу утопшей
Начала она плясать,
Где она ногою топнет -
Там и надо клад искать.

И глядят забыв про распри
Старый с малым на неё,
И душа мальчишек разных
Одинаково поет.

Поэту

Найти красу в твореньи безобразном,
Увидеть небо в чашечке цветка,
Сияющие разглядеть алмазы
В простой воде что бьет из родника.

Соединить в себе весь мир огромный,
Где равно слиты и добро и зло,
И заключить бесформенное в форму,
Не превратив искусство в ремесло.

Послать в отчизну скрипок запредельных
Свой слабый голос музыке в ответ,
Служа лишь красоте одной бесцельно -
Тогда ты будешь друг, поэт!

Часы

В механизме реальности сбой:
Перевернут последний аркан.
Сжав часы до щелчка под рукой,
Я ломаю пружину замка...

И взрывается мир тишиной...
И лицо превращается в Лик,
Изгибается время змеей
И младенца встречает старик.

Вновь любовь превращается в гнев,
Снова гнев переходит в азарт...
Рассыпаясь костяшками дней
Наши годы под сердцем стучат.

И опять, отпустив механизм,
Я ключом закрываю часы.
И становится вечностью миг,
И становится сказкою жизнь...

Мистика

Марсианские хроники

Древний мир умирал, рассыпаясь по камню
Под холодным негреющим светом далекой звезды.
Желто-красное небо глядело на мертвые храмы,
На руины дворцов и каналы пустынь без воды.

Этот мир был древнее чем ветхие краски Эдэма,
Он познал упоение битвой и звоны клинков...
До сих пор по ночам рассекают моря колесницы
Древних воинов посреди мертвых песков.

Вот, под светом трех лун одинокий разрушенный сад,
И беседка, в которой когда-то клялись вечно быть
Темноглазая девушка вместе с влюбленным солдатом...
По ночам средь песков ее белое платье шумит...

Вот скопленья дворцов окружают фонтаны без влаги,
И не точит вода больше камень, и время стоит...
Над разрушенной статуей в центре столицы Корада
По ночам можно слышать далекие отзвуки битв...

Пленники лунного света

В желтом здании лунном
Не гаснет арктический свет...
Притаившись, луна
Наблюдает бесстыдно за нами.

Мы идем по карнизу
Извилистой Башни уже много лет...
Только лунный прожектор
В глаза и бескрайняя тьма под ногами.

Там в дремучих лесах
Дремлют духи загадочных птиц,
Там звучит в тишине бесконечно знакомая песня,
Там с застывших небес белой манною кружится снег

На пустынных дворах
Обветшалых дворцов поднебесья...
Там не слышно ни детского смеха
Ни пенья грозы... Там звучит тишина

Никогда, никогда не смолкая...
Да и ты, кровный брат мой, однажды вернешься сюда,
И услышишь как где-то вдали
Души мертвых птенцов на замерзшей свирели играют...

Ведьма

Ты будешь
Зеркальным моим отраженьем...
Я буду моложе,
Ты станешь старее.
Ни солнце ни ветер
Души не согреет...
Ни солнце ни ветер
Тебя не коснется,
Пребудешь ты вечно
Во мраке колодца.

Мы вольные духи -
Мы злобные звери!
Мы руки возложим
К твоей колыбели...
Нам вольно, нам больно
Слагать эти песни,
Шептать богомольно:
Невеста, воскресни!

Так больно, так больно
Такой молодою
Себя ощущать ей
Старухой седою...
Смотреть на влюбленных
Озлобленным взглядом
И чувствовать кожей:
Я рядом, я рядом!..

Глаз

На цинковом столе в багровых пятнах
Синюшный небосвод лежит как труп,
Старуха ночь в застиранном халате
В лучах прожекторов кружит вокруг.

По восковым телам последних истин
Стекает обесточенная жизнь...
Здесь боги спят, здесь дремлют миражи,
И только ночи все никак не спится.

В открытое окно в лучах луны
Огромный глаз глядит омокровело,
Облизываясь, щупальца ресниц
Скользят над их распотрошенным телом.

Взрываются покровы естества
Как скорлупа в надтреснутом орехе,
И кровь стекает с мутного стекла
Когда огромный глаз качает веком.

Карлик

Лижет трубы блеск заката,
Облака плывут как вата
Над коллекторами судеб,
Над котлами мирозданий -
Тень повисла над домами.

Острый маятник сверкает,
Воздух с шумом рассекает,
Разрезает, разрезает
Тишину погибших зданий...
И музейным экспонатом
С бородой из темной ваты
Над старинными часами
Карлик управляет снами.

Он пыхтит, кряхтит, потеет
Залезает в механизмы
Остановленных часов.
Злобный Карла, страшный карлик
Останавливает время,
И меняет незаметно
Содержанье наших снов.
Мы проснемся утром снова,
Все казаться будет новым,
Мы не вспомним, не узнаем
Не увидим никогда
Как в рассветный час над нами
Сна и отдыха не зная
Над старинными часами
Карлик крутит провода.

Библиотечный полицейский

Никого вокруг на свете -
Только ряд пустынных полок...
Помнишь Гензеля и Грету? -
Был их путь обратный долог.

Не шуметь в библиотеке,
Глупым играм здесь не место!
Пахнет сыростью как в склепе
От рубашек ужас детский.

Синим, резким светом морга
Необъятный зал мерцает.
Словно где-то воют волки
И добычу разрывают.

С серебристыми зрачками,
Заслонив лицо от света,
Книги острыми ногтями
Подает библиотекарь.

Кажется - что зал стал выше,
Переход раздвинув аркой.
Слуховые окна в крыше
Как плоды галлюцинаций.

Он приходит ночью темной,
Он бесстрастный и суровый,
На картине нарисован
С черной папкою казенной.

Красной шапочки и волка
На стене портрет зловещий,
Словно выходец из морга
Рядом с ними полицейский.

Он стоит, дыша под дверью,
Беспристрастный и суровый,
Предлагает книжки сверить,
И отдать должок казенный.

Из-под двери тянет гнилью,
Сапоги скрипят большие...
В дверь стучит он бляхой сильно,
Проверяет: есть живые?

Отростки

Тот же сон ты видишь старый -
Темной булькающей массой
Пробиваясь из под пола,
Через кухню и террасу
Вновь течет по коридорам,
Кольцами сырое мясо.

В доме тихо как во гробе,
И когда ты свет потушишь,
Кажется - висит на кухне
С острыми клыками ребер
Освежеванная туша.

Между кухней и гостиной
Продавив перегородки,
С тихим шепотом, незримо
Пробиваются отростки...

Сколько их по дому - серых
Что как черви в дождь разбухли
Встало аркой отсырелой
От клозета и до кухни...

Поднимаются как тесто
Из разбухшего подвала,
Не осталось в доме места
Что они не занимают.

В беспокойном сне тревожном
Тянут руки к ней отростки,
Пробираются под кожу,
Обнимают шею плотно.

Подбираются все ближе
К твоему отростки телу,
Половые губки лижут,
Щупальца вонзают в чрево...

И проснешься ночью в кухне
Ты на потолке распятой,
Словно муха на липучке
Ощущая голод адский...

Дети спят, сопя устало,
Утром муж придет с работы...
Во влагалище расправил
Щупальца комочек плоти...

Стэпфордские жены

В городе старых песен,
В городе ретро-мод,
Где до конца известно
Все что произойдет,

Где обленились кошки
Пищу себе искать,
Где на любом окошке
Вечно цветы стоят -

С ликом румяным кукол
Жены встречают вас...
Брак больше не разрушат
Ссоры в вечерний час.

Так идеально гладки,
Трогательны до слез,
Любят до лихорадки
В сотнях семейных гнезд.

Гладят рубашки ночью,
Кофе несут в кровать...
Жены всегда хохочут,
Смех их нельзя прервать...

Времени неподвластны,
Чуждо им слово сплин,
Любят с нездешней страстью
Бедных своих мужчин.

Словно идти устало,
Время уснуло здесь...
Скоро ты будешь старый,
Жены же - молодей.

Они не знают старость,
Не рождены страдать...
Выброси ключ в канаву -
И они будут спать...

Зеркала

Ветер свечу задувает крылом,
И на душе тяжело и тревожно...
И паутиной давно заросло
Старое зеркало в темной прихожей.

Шорох шагов по пустынному залу...
Стрелка часов приближается к трём.
Маятник звонкий удар за ударом
Бьет в тишине словно гром...

Бархатом штор занавешены окна,
Кто-то зажжет по свече в уголке,
С зеркала тряпкой смахнет пыльный кокон
Чтобы узнать о своем женихе.

Зеркало станет прозрачной водою,
Твой силуэт помутнеет на нем...
И захохочет оборванный тролль в нем
И издевательски нам подмигнет.

Ты оглянешься, и дом не узнаешь,
Станет вдруг всё бесконечно чужим:
В призрачном вальсе кружат по залу
Дамы и рыцари с древних картин.

По коридорам проносятся кони,
Белые всадники дуют в трубу...
Смех пробирает тролля до колик,
Вздулись багровые вены на лбу.

Что-то подскажет: пора уходить!
Но зачарована странной игрой,
Дрогнет рука, не решаясь разбить
Зеркало. И улыбается тролль.

Портрет

Когда, взволнован песней и вином,
Смеюсь я и кощунствую над вами,
Боюсь увидеть в мире лишь одно -
Старинный свой портрет в дубовой раме.

Давно забавой служит мне любовь -
Люблю я чувство подстеречь во взгляде,
Чтобы быстрей бежала в сердце кровь,
Чтобы она молила о пощаде!

Но в тихий час, с собой наедине
Глаза в глаза смотрю я на портрет свой,
И на лице, повернутом ко мне
Прочту я след порока незаметный.

Он от меня ни скроет ничего,
И каждую ступень моих падений
Прочесть смогу я на лице его,
Которое не пощадило время.

Как беспощадно время над душой
Свой суд вершило честный и открытый!
Когда с портрета сдернул вниз я шелк -
Стоял там старец, нищетой разбитый.

Злорадно ухмыляясь на меня
Глядел он с ненавистного портрета,
И душу потерял в испуге я,
Увидел свет и испугался света.

Наваждение

Осенний дождь... гроза как зверь ревела,
Вода несла потоки нечистот...
К ногам афиша рваная взлетела:
Приехал цирк. Мы ждем вас в шапито!

Тебя афиша старая манила,
И ты решил её перечитать:
Приехал цирк. Не проходите мимо,
Мы возвратим вам ваши двадцать пять!..

Приехал цирк. Не проходите мимо,
Последний шанс дарован будет вам!
А ты опять склонился над витриной,
Не веря своим собственным глазам:

Во льду она лежала неподвижно,
Такая же, как сотни лет назад -
Вся словно олицетворенье жизни,
Вся красота, которой нет преград...

Она лежит века, не зная тленья,
И ждет того, что не произойдет...
И веки вдруг её пришли в движенье:
Вокруг неё вдруг начал таять лед.

И воск был озарен улыбкой страстной,
И надо льдом оттаяло стекло...
Открылись двери медленно и властно,
Ты понял - время заходить пришло.

А утром старый цирк покинул город,
Пустой шатер оставив на траве.
Судачили вороны меж собою
О мусоре гниющем на земле...

Предчувствие дурное сжало горло,
И - словно сотни лет тому назад,
На что угодно ты бы мог поспорить,
Что догадался "Что" в её глазах...

И было в мире пасмурно и скушно,
И проходили жаркие года,
И застывали пойманные души
В гробнице из сверкающего льда.

Девочка и корабль

В сверкающих мачтах поднятых к закату,
Казался корабль прекрасным и юным,
И не было видно скелетов пиратских,
И не было влаги в задраенных трюмах.

А рядом, всего в полуметре от судна,
Невидимой с берега маленькой точкой,
Качалась лодчонка, и весла со стуком
Стучали в промокший её позвоночник.

Не помню я, как оказалась здесь кукла
С улыбкой широкою и деревянной,
Но помню, что детские тонкие руки
Ту куклу к груди прижимали недавно...

Когда ж ясный день опрокинулся в море,
И солнечной кровью вскипела вода,
Она за канаты схватилась рукою,
Оставшись на том корабле навсегда.

Под лунным жестоким и мертвенным светом,
Дырявую палубу ветер качал,
А все паруса были тряпками ветхими,
И в трюмах затопленных ветер играл...

Я вспомнил, я вспомнил улыбку невинную,
И страстную жажду открытий в глазах,
Скакалку её, детский мячик резиновый,
Корабль, пустой через четверть часа...

Сквозь горизонт

Я рассказал о страсти запредельной,
Огне, что разделяет душу с телом,
О божествах холодных и надменных
Что прячутся от глаз в пустыне белой.

Я был с тобой на океанском дне
И поднимал на горные вершины,
Пока ты спал, я приходил во сне
И изменял твою картину мира.

Я там, где нету контуров и лиц,
Где в полной темноте танцуют боги,
Увидевшие их с ума сошли,
Никто не знает к ним прямой дороги.

Я был с тобою на краю земли,
В горах, обвитых каменной змеёю,
Где на скале запечатленный лик
Наполнит душу ужасом покоя...

Я через скважины замков дверных
Повсюду тенью следовал за вами!
И я змеей вползал в чужие сны
И спящих отравлял своим дыханьем...

Родина

* * *

О девушках с глазами сов,
О колдунах седобородых,
О странниках на вечный зов
Спещащих под луной двурогой,

О пилигримах на ветру,
Бредущих с пыльною котомкой,
О тонком плаче на юру
Прозрачных дев с лицом ребенка...

О жизни вольно прожитой,
О том, что на душе звенело,
О деве вольной и хмельной
Мои поведайте напевы!

Там над болотами зажжется
Туманно-желтый огонек,
И снова в поле унесется,
Оттуда манит, одинок...

Там колдуны с ворожеями,
Лишь только потускнеет снег,
Тропами тайными издавна
Заманивают на ночлег.

Там ветер - рыжий конь зари
Уж рвется прочь, почуяв бурю,
И вот уже огонь горит
Над очарованной лазурью...

Там тишина нежней чем май,
Но разойдется половодье,
И в сердце хлынет как волна
Весна семнадцатого года.

Огни росы играют мхом здесь,
Ты расплела тугие косы,
Там слышится в протяжных вздохах
О жизни брошенной к откосу,

Поется в песне бесконечной,
Широкой, вольной как любовь,
О днях бездумных и беспечных,
О Рождестве грядущем вновь!

Россия

Бывало раньше, царственной рукою
Ты поездам указывала путь,
Под затуманенным и влажным взором
Нездешняя тоска сжимала грудь...

А ты ждала, надеялась и верила,
Что путь тебе указывает бог,
Своим аршином всё повсюду мерила,
И не по Сеньке часто был сапог.

Пережила царей и идиотов,
Пережила и оттепель и снег,
От долгих слез глаза твои промокли
Поскольку ты была - одна за всех.

А скорый поезд славы канул в вечность,
И "яблочко" скатилось по полям
Чтоб замереть в томах библиотечных
С "Ирониями судеб" пополам.

Как поезда, умчались вдаль надежды,
В безгрозном небе духота и зной...
И только лишь глаза твои как прежде
Глядят вперед с пророческой тоской!..

И там где жизни скоростную ветку
Пересекают ржавые пути,
Ты поездов стоящие прицепы
Своим напрасным криком не буди.

Не кайся в том, чего не совершала,
Не плачь о том, что не теряла ты.
Ты вся была. Ты навсегда осталась
Среди пустой дорожной суеты.

Не возродить угасшие мечты,
Как не вернуть утраченного лета.
Ведь этой девушкой, была, Россия ты,
Поправшая отцов своих заветы.

Твоя душа по-прежнему жива,
И в ней разлита неземная сила...
Как древний грозный облик божества,
Она глядит как Сфинкс с Невы и Нила.

И твой румянец просто стал бледней,
И тени появились под глазами,
Твой путь - мечта. И ты стремишься к ней
За пролетающими поездами.

В пустыне мира

Рассвет встает зубчатою стеною
              Над черным городом вдали.
Над городскою суетою,
Над человеческой мечтою,
              О всех что преданы любовью,
              О всех, что были и прошли,
Ты в темной башне над горою
              Молишь владычице земли...

Твой голос нежный, голос страстный
              Звучал когда-то как набат
Над той пустыней безотрадной,
              Где люди друг у друга в рабстве,
              Где унижает брата брат,
Но ты тоскуя ежечасно,
              Еще несчастней во сто крат!

Ты в темной башне одинокой,
              Я вечно твой покорный раб,
Грозись и будь со мной жестокой
              Чтоб вспыхнула звезда с востока
              Неотразимая как взгляд
Того библейского пророка
              Который чернью был распят!

О верь, сердца воспрять готовы,
              Есть в душах место для любви!
Готов я мир увидеть новый
              И твой венец принять терновый,
              Огнем пылающий в крови!
Чтоб Борогодицей рожденный,
              С душою юной и влюбленной
              Христос наш мир благословил!

Сомкнём ряды. Пусть будет выше знамя!..

Над тяжелым черным саркофагом
Что господь в сырую землю вбил,
Из глубин поднялся ангел флагов,
И о дне последнем вострубил...

Он над миром реял и смеялся
Красным смехом алых полотнищ,
Власть Советам! - люди повторяли
Перед тем как пасть на землю ниц.

Пусть же выше знамя наше реет!
Как один - сомкнем свои ряды.
И свободу обретем в борьбе мы,
Шире шаг, сцепите руки вы!

Если скажут нам враги - гутен так -
Мы ответим - слушай враг!
Жизнь - бой,
Мир - стяг!
Развевайся красный флаг!
Левой, левой, левой, в такт
Печатай шаг.

Метлы пулеметов не страшны нам,
Это наша общая война!
Власть Советам! - пусть звучит над миром -
Встали рядом груди как одна.

Свободы ветром
Закат сожжен...
За братство всех мы
Пойдем в огонь.

Если скажут нам враги - гутен так -
Мы ответим - слушай враг!
Жизнь - бой,
Мир - стяг!
Развевайся красный флаг!
Левой, левой, левой, в такт
Печатай шаг.

Эпоха бессознания

Город грехов

Город проданных душ, город крепко закрытых дверей,
Делай все что захочешь, но в небо стремиться не смей!
Продавай свое тело рекламой на каждом углу,
Будь ты хоть королевой, ты золушкой станешь к утру.

Город лунных обманов, где каждое чувство - мираж,
Где скорбит по душе умирающей траурный марш.
Там где каждый не помнит откуда сюда он пришел,
Красок, запахов, звуков и вкуса лишен.

В этом городе стерлись различия между людьми,
Если ты сомневаешься - в душу свою загляни.
Город серых туманов, свинцовых дождливых небес,
Кто приходит сюда, тот навеки останется здесь.

Ожиданий напрасных, попыток порвать этот круг,
Но все тише дыханье, в глазах застывает испуг...
Вместо крови течет в черных венах твоих кислота...
Сквозь дыру на груди проникает в тебя пустота...

Эпоха крыс

Мы пришли уничтожить Цезаря,
Чтобы сделать его смешным.
В эру равенства повсеместного
Нам не нужен великий Рим.

Обезличить Сенеку гордого,
Превратить Клеопатру в шлюху,
Из героя шута придворного
Сделать, все обращая в шутку.

Я, хранитель музея древности,
Экспонатов вдыхаю пыль,
Обреченные на гонения
Пусть слова мои слышит мир!

Как служители фараона
В час, когда разольется Нил,
Посетителей я Хароном
Провожу сквозь подземный мир...

Как живая здесь Клеопатра
Замерла средь других в строю,
И с улыбкой сжимает страстной
На груди у себя змею.

Приподняв на подушке голову,
Вновь Сенека вещает страстно,
Каждым словом как приговором
Пригвождая безумье власти.

Юлий Цезарь среди Сената
Речь взволнованно говорит...
И на спящую Клеопатру
С затаенной мечтой глядит.

В наступивших всемирных сумерках
От крысиных не скрыться глаз.
Торжествующее безумие
Обвенчает со смертью нас...

Я, хранитель музея древности,
Поджигаю скульптуры в нем,
И проклятие современности
Я бросаю, входя в огонь!

Мерзость запустения

Над кабаком горит фонарь
Под красной вывеской вечерней...
Пусть смех грохочет как волна -
Повсюду мерзость запустенья.

Стоят безлюдные дома,
Ничто покой их не нарушит,
Под лунным светом всё обман -
Не то, чем кажется снаружи.

Я знаю: здесь не проходил
Поруганный и в рабском виде
Тот, кто простить людей просил
За нанесенные обиды.

Не вижу я следов костра
Горевшего той ночью темной,
Когда молился до утра
Господь с душою угнетенной.

И в час, когда воскресла плоть
И устремились души к раю,
Не исходил тебя Господь,
Моя земля, благословляя!

Дай этой жизни догореть,
И не жалей фитиль сгоревший,
Мы в этот мир пришли отцвесть,
Но горе никогда не цветшим!

Штиль

Я высох. Я как обезвоженный дуб
С широкими кольцами лет набежавших,
К томленьям любви равнодушен и сух.
Но тянутся в небо корявые пальцы...

О хоть бы единый источник живой,
Чтоб влагою корни мои оросило!
Напрасно кричу я в пустыне немой -
Весь мир равнодушен и скуп как могила.

Смешно вспоминать мне слова о любви,
Что прежде все ветви мои говорили,
И желтую голову мне до земли
Созревшие желуди вниз наклонили.

И все же - зачем-то тянусь к небесам,
И все же жалею опавшие листья,
И с детскою верой своей в чудеса
Никак не могу навсегда распроститься.

Пусть корни мои подъедает свинья,
Я бури желаю с последнею силой...
Так в море стоит одинокий маяк
Ненужный при полном общественном штиле.

Лишний

Где почтальон письмо кладет под дверь,
И лишний раз боится в дом стучаться,
Где старый пес хозяйский околел,
Не в силах только воздухом питаться,

Где в доме видят только два окна
И комнаты забиты сундуками,
Своих друзей забывший имена -
Хозяин мерит комнату шагами...

Коленями хозяйственно скрипя,
Со свечкой он обходит дом дозором,
Чтобы дорогу к сердцу находя,
Любовь сквозь щели не проникла вором.

Он слышит ночью мертвых голоса:
Понять, забыть, отчаяться, воскреснуть?...
Его душа как облетевший сад
В котором не слыхать весенних песен.

Он мог бы нам о многом рассказать,
Но тусклый голос слаб и еле слышен.
Лишь руки над монетами дрожат,
Дрожат как крылья у летучей мыши.

Ночной поезд

Здесь повсюду всегда всё не так,
Здесь размыты людей силуэты...
Самый близкий здесь твой тебе враг,
Здесь живым строят мертвые склепы.

Суицид как решенье проблем,
Здесь любовь - это скрытая жалость,
Здесь боятся любых перемен,
Преждевременно празднуя старость.

От любви что не знает потерь
До старухи с косой за спиною,
Нервный груз человеческих тел
Тащит жизни медлительный поезд.

И так хочется ночью сойти
И на первой звезде удавиться...
Только звезды погасли в пути
Обжигаясь об хмурые лица.

Двести грамм Вифлиемской звезды,
Венедикт Ерофеев в подмогу,
Но в тумане скрываешься ты,
И опять я теряю дорогу...

Тот туман - всем туманам туман,
Он стирает различия в душах,
И попутчик - седой уркаган
Снова кажется нам Иисусом.

Что душа нам? - отрава отрав,
Что собой загрязняет столетья...
А вагон мой от мира отстав
Догоняет ночные созвездья...

На последнем отрезке пути
Там где правда сливается с ложью
Прежде чем из вагона сойти,
Да узрю твое царствие, Боже!

Стикс

Где не слышен ни смех ни крик,
Где никто никому не нужен,
Цепко смотрит седой старик
Из под крупных надбровных дужек.

Он движенье дает волне
Чтобы вспять она не бежала,
И подносит к страницам дней
Судеб сломанные скрижали.

В сотый раз он творит обряд
Простирая в молитве руки,
Голоса в тебе говорят -
Стариковской молитвы звуки.

Он рассматривает в стекло
Наши судьбы, мечты и планы,
Где везло нам, где не везло -
Видно всё через шар стеклянный.

В книге судеб страницы жгет
И на дно он бросает пепел.
Наша память в углях живет,
Что лежат на дне лодки этой.

Скоро ветер угли стряхнет,
Над водою золу развеет...
Что в них было - огонь ли, лед? -
Достижения ли, потери?

Ни к чему вспоминать долги,
Новой жизни дан новый ход -
Становясь ручейком реки
Лета делает поворот...

Самосожжение

Трещит огонь, сухие доски лижет,
Свивает в трубку дерева листы,
А он, закрыв глаза, сидит недвижим,
Невозмутимы строгие черты.

Он сам себе загробный переправщик,
И вот - по обе стороны ладьи
Горит огонь, как солнце на закате,
Окрасив кровью водные струи...

Он раньше небу пел всегда осанну,
Вот и теперь он не склонив колен
Спокойно принял огненную ванну.

Теперь он пепел, прах, ничтожный тлен...
Как легкий дым струится к небесам,
Из этой жизни он уходит сам.

Странники в ночи. Книга стихов
Фантомпризрачный
Дон-Кихот

Всех шутов так долго били палками
Что у них давно спина прямая,
С ветряною мельницею шаткою
Бой я долгожданный принимаю.

В кураже воинственном, как птица
Совершаю на врагов наскок,
И в башку дурманную стучится:
Принимай же вызов, Дон-Кихот!

Я иду, иду через столетья,
Мне война и голод нипочем,
И покуда вертится планета
Буду я разить врага копьем.

Вы устали? Ждали снисхожденья,
И смеялись, сжав рукою рот?
Но погибнет рыцарь лишь в сраженьи,
Принимай же вызов, Дон-Кихот!

Только иногда весенний ветер
Сказку мне про девушку навеет,
Что горит звездою предрассветной
И одна в мою победу верит.

И заслышав рог победный снова,
Рвусь я в бой отчаянный опять,
Чтобы на пути своем неровном
Мог я Дульсинею повстречать.

Волшебник Изумрудного города

Грянул гром... Чашка неба расколота,
Тучи рваные кутают лес...
Нет свободы в стране заколдованной,
Ведь Великий обманщик исчез.

Не оставив ни книг ни речей,
И с собою забрав свой портфель,
Он на склоне безрадостных дней
Перешел через Горький ручей...

С головою набитой опилками
Стало Пугало править страной,
И от армии прежней великой -
Лишь солдат с деревянной ногой.

Только глупая девочка Элли
Все идет и идет и идет,
По дороге пустынной без цели
И сама себе песни поёт.

Каждую осень

Вечер осенний... в душе - половина седьмого,
Тусклый, безжизненный свет ледяных фонарей.
Каждую осень она возвращается снова
Красок стирая с бульваров ночных акварель.

Буйствует желтая вьюга, сады заметая,
С поздних бульваров стирая прохожих следы...
Каждую осень я с нею глазами встречаюсь,
Взглядом усталым взирая из черной воды.

Небо в раю прохудилось и ангелов перья
Сыплются в мутную воду с пустых облаков...
Вечная тьма, без надежды на рай и прощенье,
Каждую осень она возвращается вновь.

Душа должна учиться быть одной

Душа должна учиться быть одной.
Нет места на земле, где вместе с нами
Родные все, забывшиеся снами
Встречать бы собрались у проходной.

Душа должна учиться быть одной,
Целебно одиночество, полезно,
Оно ведет тебя из бездны в бездну
Своею беспощадною рукой.

Душа должна учиться быть одной,
И каждый раз встречая расставанье,
Все время повторять как заклинанье:
Душа должна учиться быть одной!  

Черный дельфин

Как весело плещется струйка воды
У черных дельфинов над носом,
И наши страданья им вечно-чужды,
И наши смешные вопросы.

Но я тех дельфинов увидеть не мог,
Открылось окошко как выстрел,
Начальник, не бей! Видишь, падаю с ног,
И свой приговор
твержу я заученно-быстро.

И так каждый день я по тысяче раз
Подставив наручникам руки,
Не вижу пути от завязанных глаз,
И лают неистово суки.

Давно уже стала привычной муштра,
Согнувшись в руках конвоиров,
Бегом тороплюсь я в колодец двора
Который воняет сортиром.

А там - за бетонным колодцем двора
Счастливые, вольные люди,
Плескаются в озере теплом с утра
И ночью никто их не будит.

Я раньше не мог на свободе понять
Всю прелесть деревьев зеленых...
Сквозь темную сетку глядит на меня
Луч солнца и кажется черным.*

* Черный дельфин - тюрьма для пожизненно осужденных.

Спасение в Ней!

В дожде инфракрасном тоски и тревоги,
Я чувствовал ясно иную дорогу.
Как странник - стою между двух я огней,
Я знаю, я верю: спасение в Ней!

Не будет в грядущем машинного царства,
Разрушатся цепи Его государства.
Вставая с рассветом, стучусь у дверей...
Я знаю, я верю: спасение в Ней!

Не будет в грядущем минувшей тревоги!
Я странником вечным иду по дороге...
В дожде инфракрасном я вижу елей...
Я знаю, я верю: спасение в Ней!..

В дожде инфракрасном я чувствую ясно,
Что в мире всегда все легко и прекрасно!..
Сквозь грозы и бури томительных дней,
Иду по дороге, к спасению - в Ней!

Искушение

В глазах стоит сиреневый туман,
И сердце бьется словно в клетке птица...
Когда она поет в кафе-шантан,
В нее нельзя навеки не влюбиться.

"Не думаешь ли ты, что час настал
Чтоб завладеть душою Маргариты?
Но горе мне, увы - ты слишком стар
И козыри все молодостью биты!" -

Так Мефистофель обольщает нас,
Упрямо, непреклонно и открыто,
И право скажем - наша в том вина...

И понял ты - лукавит сатана,
Но как прекрасен голос Маргариты...
Вот договор, поставим имена!

Дриада  

Древние пророчества исполнились,
В заповедных сказочных краях
Там где небеса с землею сходятся
Как страницы в книге бытия

Вечером, в прохладных синих сумерках,
В воздухе прозрачном как хрусталь
Шла рыжеволосая колдунья
По поющим травам и цветам.

Перед ней дубы склоняли голову,
И с почтеньем кланялись кроты,
Песнею дриады очарованы
Забывали гномы про труды.

Сам великий Пан играл на дудочке,
И склонял колени перед ней...
Дураку прибавит песня мудрости,
А поэту вспомнится во сне.

Кто сказал - что это лишь виденье,
Света с тенью лунная игра?.. -
Спит душа, невинна как младенец,
Что еще не понимает зла.

Этот мир для сердца слишком тесен,
В наших чувствах нету глубины!
Мы дрожим как маленькие дети,
Нас пугают собственные сны.

И когда вставал над рощей сумрак,
И цветы укладывались спать,
Ты являлась там Дриадой юной
Юношам тоскующим опять...

Странники в ночи

По мотивам песни Фрэнка Синатры
Strangers in the Night

Странники в ночи,
Два одиноче
ства скрестили взгляды.
Странники в ночи,
Случайно
оказавшиеся рядом.

Странники в ночи,
Так хочется
Прижать к груди твой локоть.
Странники в ночи,
Как звезды,
Друг от друга мы далёки.

Странники в ночи,
Нас осень кружит в вальсе...
Странники в ночи,
Прошу, со мной останься!

Странники в ночи,
Побудь со мною рядом,
Странники в ночи,
О, прикоснись хоть взглядом!

Странники в ночи,
Смешные люди!
Завтра навсегда
Друг друга мы забудем!
От мечты ключи
Странникам в ночи.

Невыросшие

Если день в пустых проходит спорах,
Если нечем стало вдруг дышать,
Рассмотри морозные узоры
На стекле, попробуй сосчитать.
Их геометрическая верность
В сущности, физическая блажь..
Если бы не таял, совершенным
Был бы этот маленький мираж...

Из страны далекой дует ветер
И метель танцует под окном...
Распахнется дверь, в полоске света
Ты увидишь свой забытый сон:
Белое лицо и губы сжаты,
Неподвижно строгие глаза...
Взгляд её зовет тебя куда-то,
Застывает на щеке слеза...

Прошлое покажется ничтожным,
И в один из долгих зимних дней,
Стук в окно услышав осторожный,
Ты захлопнешь за собою дверь...
Санки привязав к её полозьям,
В небеса поднимешься за Ней,
Ах как сладко спится на морозе!..
Как отрадно забывать людей!

И свернувшись у неё в ногах,
Как котенок растянувшись сладко,
Позабудешь ты про боль и страх,
Про любви смешную лихорадку.
Холод проникает до костей,
И пуста измятая подушка...
И в руках невыросших детей
Плачут овдовевшие игрушки.

Открывающие ворота

За монастырскою стеною
Святые злобою горят,
И острый яд нездешней боли
Здесь источает всё подряд...

Суровый пост, не для спасенья,
Для примирения с судьбой,
И в муке самозаточенья
Здесь равен грешник и Святой.

За монастырскою стеною,
Где брата укоряет брат,
Во внешний мир идут порою
Ворота братья открывать...

За монастырскою стеной
Не слышен шум житейской бури,
Две радуги одна к другой
Навстречу руки протянули.

И алый конь встает из моря,
К небесной суше снова мчась...
И Солнце рассекает волны
Движеньем светлого меча.

Вода становится багровой
Как кровь пролитая с креста,
Словно глядят на нас с любовью
Глаза воскресшего Христа.

Кто раз увидел красоту их,
Их не забудет никогда,
Однажды повенчавшись с бурей -
Оставит келью навсегда.

* * *

Был праздник веселый и шумный,
В разгаре веселого бала
Кружился я с девушкой юной,
Под маской она улыбалась...

Но взоры бежали её,
Вовек не встречаясь с моими,
Лишь губы твердили её
Одно непонятное имя.

И музыка вдруг оборвалась,
Телами прижав нас друг к другу,
И хрипло она рассмеялась,
До боли сжимая мне руку.

И сбросив ненужную маску,
Дохнула в лицо моё вьюгой,
Вокруг окружила зима нас
Снегов серебристой кольчугой...

Я вспомнил такие же песни,
И хохот её серебристый,
И ринулись мы в поднебесье,
Где звезды мелькали как искры...

Далеко под нами остались
Деревья, огни, города...
И снова она рассмеялась,
Как в детстве в былые года.

Ты хочешь узнать мое имя? -
Но что оно смертному даст,
Ты думаешь, миг был единый? -
Уже пролетели года!..

И сердце замерзло навеки
Под властною женской рукой,
И губы шептали: лишь вечность,
Лишь вечность быть вместе с Тобой!

* * *

Покоем сердце переполнилось,
Открыто снежным чудесам,
Метелью взвихренная конница
Несется вскачь по небесам...

Гляди - замерзшая вода
Струит свой пар над прорубью,
Взгляни, взгляни скорей туда
Где все навеки молодо!

Ты был и молод и любим,
И переполнен песнями...
Теперь ты нем и недвижим,
Спишь, опьяненный Вечностью.

Но верность женская сильна,
Кого любить не спросит нас,
И слезы вытерла она
Тебе ночными косами.

На конской сбруе млечный путь
Расцвел садами светлыми...
Была любовь ли, есть - забудь,
Пронзая ночь кометою!..

Песнь Ада

Скользит челнок наш между темных скал,
В ущелье с грохотом несутся волны,
Вот где простор бесчинствовать Харону!

Я слышу тяжкий вздох в ручье гнилом -
То каждый дух Хозяина узнал,
Он подгоняет всех багром тяжелым.

Поток несет друзей и женщин трупы,
Кой где мелькнет молящий взор иль грудь,
И вот рычит уж Цербер: "позабудь,

Ты на земле был облаком минутным,
И не найдешь на небесах приюта,
Когда закончишь свой недолгий путь."

И подчиняясь воле неразумной,
Не разбирая в темноте дорог -
Несет вперед поток нас многошумный,

Взгляни - там город Дит лежит у ног -
Там место всем кто для надежды умер,
В тоске напрасной духом изнемог.

Здесь умерла душа для жизни новой,
Каждый объят свечением багровым,
О город Дит - куда не бросишь взгляд

Слышны повсюду только стоны боли!
И спутник мой застыл, тоской полон,
Шепнув: "Не хочешь повернуть назад?"

Но неужели не дано узнать
И этим грешным людям избавленья,
Которое любовь способна дать,

Что словно солнце светит надо всеми?
И молвил друг: "за эту благодать
Пред Беатриче преклони колени!"

Здесь замирает сказанное слово,
Здесь все дела бессмысленно пусты,
Здесь дни влачат как тяжкие оковы,

О Беатриче, не сойдешь и ты,
В покинутых надежд забытый город,
Явившись солнцем им из темноты!

2

Тропой унылой, бесконечно длинной
Проходит великан меж темных скал -
Как звать тебя? - Каддафи Муамар.

Но почему ты ростом с исполина? -
Когда мне на земле стреляли в спину,
Я духом бесконечно возрастал!

С лицом, как бы грозою опаленным
Швыряет вниз обломки башен он
Туда где тек тоскливый Флегетон,

Чтоб не узнал однажды в жизнь влюбленный
Душ проклятых неимоверный стон
За городской стеной как уголь черной.

За вашу хитрость, злость и вероломство,
За то что пили кровь как молоко,
Что отняли у матери ребенка

Гремит по скалам его голос громкий:
Я буду ждать вас всех до одного
И вас, и ваших будущих потомков!

Напали подло вы из-за угла,
На мир гостеприимный и открытый,
Я побежден в нечестном был бою,

Но ваши злодеянья не забыты!
За все придет расплаты вам пора! -
Восстанут мертвецы к последней битве.

И дальше вниз уносит нас челнок,
К Левиафану, скрытому под нами,
И вот вода уходит из-под ног,

Я чувствую как дышит древний бог,
Я вижу пар горячего дыханья,
И резко вниз уходит лодки борт...

3

Горят огнем озера под ногами,
В них видны корчи обнаженных тел
Приговоренных к муке постоянной;

Могу ль назвать ужасным мой удел? -
Не ведая тоски и состраданья,
Спокойно спутник мой на них глядел.

С руками ноги здесь в клубок единый
Переплелись, и из горячей лавы
Мелькали слева нам они и справа,

Струился пот с них словно дождь кровавый,
Вой тысяч глоток молодых и старых,
Слились в единый вопль неразличимый.

Бугрилась чешуя Левиафана,
Словно вставали горные хребты
Под нашими усталыми руками,

И спутник молвил - здесь увидел ты
Тех, кто себя измучил в жизни сами
Своими непомерными страстями.

И зверь трубит под нами разъяренный,
Пытаясь сбросить с шеи седоков,
И мчит нас вниз он к пропасти бездонной,

Где нет ни человека ни богов,
Где умерла надежда и любовь,
И спутник мне закрыл глаза ладонью.

Желая стать навеки юным

Ты ночью лунной, колдовской
Желаешь вырасти скорее...
Остерегайся подходить
К ночной бесшумной карусели.

Cедлаешь лошадь и фортуна
Тебя уносит сквозь года...
Смотря на мир с улыбкой юной
Ты мчишься в розовую даль.

Летят года как листья в осень,
И ты замедлить хочешь бег...
Мой милый мальчик, слишком поздно,
Возврата нет, возврата нет!

Словно натянутые струны
Твоя душа и конь одно...
Мой мальчик, ты остался юным,
Я перерос тебя давно.

Я лунной ночью сплю спокойно
На окнах шторы опустив.
И не смутит меня невольно
Твой слишком радостный мотив...

В какие марты и апрели
Теперь душа летит твоя?
Какие ласковые трели
Ты слышишь, что не слышу я? . .

Летят года как листья в осень,
И ты замедлить хочешь бег...
Мой милый мальчик, слишком поздно,
Возврата нет, возврата нет!

Дочери Каина

В любом бою тебе не ведом страх,
На всей земле нет воина смелей!
Зачем скорбишь ты, славный рыцарь так,
И призываешь смерть к себе скорей?

На острие любой атаки ты
Бросаешься всегда в толпу врагов,
Но почему глаза твои пусты,
И радостных уста не знают слов?..

Как из бездонного колодца нам
В ответ летели тусклые слова:
Где совершенной красоты есть храм,
Там смертному вовеки не бывать.

Однажды заблудился я в горах,
И прыгая с уступа на уступ,
Я ощутил впервые в жизни страх,
Когда увидел белый женский труп.

Над ним плясал безумный скоморох
Сжимая бубен в старческой руке,
А подо мною конь валился с ног,
Натягивая повод, ржал в тоске...

Медведь за мною гнался по пятам,
И настигал усталого коня,
Мы прыгали с медведем по горам,
Сквозь пропасти три ночи и три дня...

И вот он наконец устал бежать,
А конь стрелою нес меня вперед,
И я увидел золотистый сад,
И мраморный за ним в пещере грот.

И спешившись, вошел в пещеру я,
И то ли явь увидел, то ли сон:
Как неподвижно в глубине стоят
Семь девушек склонившись над отцом.

И скорбь в глазах нездешняя у них
Живое сердце обращает в лед,
Тот кто хоть раз увидел в жизни их -
Для жизни никогда не оживет!

И испустив впервые страстный крик,
Молил я их опять вернуться в мир,
Но голос мой в их души не проник,
И сон глаза усталые закрыл.

2

Мне снилось: видел я рассвет земли,
Детей, игравших в южных землях Нод,
Подвижный, крепкий на крыльце старик
Играл на арфе, глядя на восход.

Он научил людей корзины плесть,
И крепкий дом свой строить без гвоздей,
Закидывать в моря тугую сеть,
И звуки извлекать из всех вещей.

Шли век за веком словно день за днем,
И счастья их никто не мог прервать,
Но старый Каин думал о другом,
Не в силах искушения сдержать.

Давно уже он страстью воспылал
К меньшой из своих юных дочерей,
Напрасно в лес из дома он бежал,
И там стонал в бреду как дикий зверь...

И вот - он стал спокоен вдруг и тих,
И ласков с нею словно хитрый змей,
Мучительную страсть как хищный тигр
Скрывая благодушием речей.

Но видит бог все помыслы людей,
И чтобы грех не сотворился вновь,
Десницей милосердною своей
Он погрузил его сознанье в ночь.

И чтобы спал он до конца времен,
И встать не мог, поставил охранять
Семь юных дочерей его кругом,
Пока проклятье не позволят снять.

Над старцем, что лежит ни жив ни мертв,
Как сталактиты белые они
Ресницы опустив, в безмолвный грот
Глядят сквозь человеческие дни...

Я звал их в мир жестокий и земной,
Я испустил печали страшный крик,
Но будто-бы невидимой стеной
Был отделен от скорбных взглядов их.

И стали мне все подвиги смешны,
Ищу я вход в чудесную страну...
Ищу забвенья в радостях войны,
Но только скуку нахожу одну.

Рожденный прахом, да вернусь я в прах!
Не чувствует душа ни боль, ни гнев,
Ведь не найти мне ни в каких мирах
Забвения семи печальных дев!

Стрелочник

Замершее время над старой железной дорогой
Кружит и кружит снегопадом потерянных дней
На дом одинокий покрытый туманом и смогом,
И ржавые рельсы молчат уже много недель...

Истлевшая мумия спит на холодной кровати,
Снежинки летят в удивленные смертью глаза
Молчат одинокие стрелки дорожных распятий,
И поезд уже никогда не вернется назад.

А поезд летит унося ее дальше и дальше,
И руку другому смеясь, она вдруг подает,
И светится счастье в лице ее полном как раньше
Веселости кукольной, чуждой житейских забот.

Молчит неподвижная станция много уж лет,
И нету давно того домика между путей,
И стрелочник стрелки свои перевел на тот свет
И кружится снег и ложится ему на постель...

Инония. Книга стихов
Фантомпризрачный
* * *

Осень золотистая близка -
С древа духа будем плод срывать мы.
Вспахивает разума соха
Новых дней нетронутую пашню.

Вечер хмурит брови над землей,
Иволга то плачет то вздыхает,
И как пес облезлый, за горой
Месяц на прохожих редких лает.

Кучерявый стелется туман,
Молоко в кувшин берез вливая,
И прожженный звездами кафтан
Ночь суровой ниткой зашивает,

И с ногами над водою свесившись,
Как рыбак, уснувший на мосту,
Золотистой удочкою месяца
Ловит звездных рыб она в пруду.

* * *

Над небесной нивой свесившись,
Сел на тучу как на клумбу я,
Снова алый невод месяца
Опуская в море лунное...

Но рыбешка попадается
В невод плоская и мелкая,
И не вытянуть со дна его
В иле богочеловека.

О приди, приди, пространства
Разрывающий узду!
И земли холодный панцирь
Нам расколет молот-дух...

Бечевою веки солнца
Привяжи навек к земле...
Красный конь опять несется
С колымагою во мгле.

Метаморфозы духа

Так месяц смотрит с вожделеньем,
Купаясь в озере ночном,
Так дух рождается в бореньи,
И лев становится орлом...

Так в бездну смотрит все живое,
Открыв её в самом себе,
И так становится любовью
Наш мелкий похотливый бес...

Так Солнце движется незримо,
Событиям давая ход,
Так поднимается к вершинам
Всё что себя переживет.

Рождество

Звонким сном сковала вьюга
Серебристые поля,
В неба колокол упругий
Бьется месяцем заря...

В животе небес высоких
Вспух ягненком юный бог...
Душ созревшие колосья
В короб лет кладет любовь.

Кто-то гвоздь страданья вынул,
И расчистил путь заре.
На осленке рыжем к миру
Едет новый Назарей.

Последний полет

К лунной лампе звезды вьются
Золотыми мотыльками...
Кони черные несутся
Грозовыми облаками.

Мчатся странники ночные
Словно сев верхом на бурю...
Развевается над миром
Плащ широкий Вельзевула.

В грудь упершись подбородком,
Он задумался о чем-то,
С Сатаной сравнялась ростом
Молодая амазонка.

Каждого к желанной цели
Кони медленно уносят...
На ночном плаще белеет
Звезд рассыпанное просо.

Рыцарь смотрит отрешенно,
К свисту бури равнодушен.
Амазонкою влюбленной
Бес играет непослушный.

С всадников плащи срывая,
Ночь швыряет их в болото,
И улыбка замирает
На лице у Бегемота...

Ночь хватает скачущих за плечи,
И разоблачает все обманы...
Мертвые глаза бесчеловечны
И фальшивый клык исчез в тумане...

Позади все муки ада
И измотанные нервы...
Догоняет кавалькаду
Мастер в одеяньи белом.

По дороге лунной каждый
Смело движется к финалу,
А газеты утром скажут:
В эту ночь двоих не стало.

* * *

Я знаю -
современники не лгали,
Когда молились
тайно о Христе,
Они не знали
что в ночном тумане
Уже лежит
Страна моих детей.

Они не знали,
Что раскинув руки,
Он видел впереди
Не узкий гроб,
А как через года
Приходят внуки
Доделать
Что когда-то начал бог.

Поэты

Немного
похоти и скуки,
Любовных фраз
пустой словарь,
И спазм
голодного желудка -
Вы приняли
за божий дар.

Стихи, стихи,
Какая жалость!
Я уже вижу
день, когда
Придет
великая усталость -
Усталость
от самих себя.

Тарантулы

Я соловьев
всегда боготворю,
Они не могут
долго петь в неволе.
Но более всего
я не люблю
Тех, кто стоит
с протянутой рукою.

Тот кто желает
только вечно брать,
Тот навсегда
останется голодным.
И многие,
лишь только дай им власть,
Тарантулам
становятся подобны.

И многие,
лишь только дай им власть,
Из серой мышки
превратятся в тигра...
Тому кто может
в душах их читать,
Всегда смешны
тарантулов обиды.

Звездная ночь

Снимает ночь чулок с ноги,
Песчинки звезд рассыпав в небе...
О млечный путь, мне помоги
Забыть о голоде и хлебе!

Пусть звездный пес ласкает ночи грудь
Своею пастью злой и ненасытной,
Мне память в небо открывает путь,
Стучится в двери ночи с челобитной!

Стекает вниз забвенья терпкий сок,
И двигаются бедра под лучами,
Ты грезишь о морях без берегов,
О душах, заблудившихся ночами...

Бутоны звезд раскрылись как цветы,
И пес, завороженный красотой,
Как статуя у ног ее застыл,
Оставшись между небом и землей...

А где-то там на маленькой земле
Спит вечным сном усталый человек.
И он не видит этих звездных рек
И он не слышит музыки ночной...

Я не хочу

Я не хочу
похожим быть на тех,
Кто громко едет
как пустая бочка,
Кто недоступен
тихой красоте
И за вершину
принимает кочки.

Я не хочу
Похожим быть на тех,
Кто как тарантул
выбрал темный угол,
Исподтишка
покусывая всех,
И по себе
о людях прочих судит.

Я не хочу
похожим быть на тех,
Кто за любовь
игру гормонов принял,
И кто всегда
становится затем
Безжалостным
Тираном для любимых.

Но я хочу быть
песней и мостом,
Хочу я быть
достойным сыном века,
Чтоб успел я
приготовить дом
Грядущему за мной
Сверхчеловеку.

Инония

Облака - теляток серых
К златоструйному рассвету
Переливчатой свирелью
Пастушок сгоняет - ветер...

На заоблачные степи
Вор не кинет косо взгляда,
Долго будут с солнца - ели
Шишки слов на землю падать.

В небесах горящей сушей
Спрятан тайный град Иного...
Разума строитель - дух к ней
Лестницу возводит снова,

Но ззовет на пир отец нас
К суше, скрытой облаками!
Скорлупу проклюнув сердца
Грудь волнуется стихами...

И когда хранитель вечности
Громыхнет тугим затвором,
Поднимусь я в рай без лестницы,
Встав на собственную голову.

* * *

Здесь воздух
так чист и прозрачен...
Для тех
кто достигнул вершины,
Все жизненные неудачи -
Лишь повод
смеяться над ними.

Для тех
кто не шел за другими,
Все прошлые
мысли и грезы -
Лишь путь
к недоступной вершине,
Где воздух
так сух и морозен...

Для тех
кто стоит на вершине,
Все прошлое
кажется мелким,
И даже победы былые -
Всего лишь
подъема отметкой.

Небесный барабанщик

Зори вспенивались, гасли,
Шелестел прохладой лес,
И молитвенником красным
Прочил благостную весть.

Кто-то тайный, непокорный
Собирает цвет с полей,
И зерном с ладони кормит
Туч - небесных голубей.

Кто-то выйдя из бурьяна,
Незамеченный для всех,
В солнце утром барабанит
В высыхающей росе.

* * *

Слов
огневые рубежи
Сдаются
под пера напором,
В кафтане
образов чужих
Опять
король шагает голый...

Юродивый -
наш здравый смысл
Венчается
с невестой - мукой,
Как часто
от стихов иных,
Скорей хочу я
вымыть руки!

Как часто
путь ведет прямой
Нас всех
в обход земли желанной...
О, будь мне
песнею иной
На рубеже обетованном!

Всходы

В поле безумный фермер
Ходит между межи,
В землю бросая зерна
Ненависти и лжи.

Кто-то зевнет небрежно,
Кто-то махнет рукой,
Кто-то колосья срежет
И принесет домой...

И разольется скверна,
Всем отравляя жизнь...
Всё потому, что фермер
Ходит между межи.

Сеятель

Гроза умчалась без следа,
Зари несется конь,
День вылупился из гнезда
И крикнул петухом...

Небесный сеятель наш рок
Читает на кофейной гуще,
И рассыпает зерна слов
В архивы душ живущих.

Я был зачат в ночи глухой
В сухой пшеничный злак,
И выполз пчелкой золотой
Озлатонивить мрак...

И день прошел, и день пройдет,
Однажды поутру
Качнется колос и вздохнет,
И выпустит пчелу...

Пшеницу Сеятель несет
Чтоб тесто нам испечь,
Бесплодные колосья гнет
И отправляет в печь.

Зовет он нас к иным пределам,
В поющий край холмов,
Где прорастают глаз виденья
В листву безличных слов.

Нищие духом

Не горит на лице вашем ярость и боль,
В каждом взоре стремление к краже,
И восстание ваше - восстанье рабов,
Я для вас слишком плохо наряжен!

Вы желаете все посередке сидеть
От войны и великих свершений...
Тот кто истинно любит - готов умереть,
Вы боитесь кораблекрушений.

Кто желает у жизни дыханье отнять,
Кто со мною желает победы? -
Отойдите же, люди, скорей от меня -
Я для вас недостаточно беден!

Поверхностные

Что некогда лежало в глубине,
Теперь для многих сделалось забавой.
Своя душа всегда у них в цене,
Будь трижды левый он, иль трижды правый.

Будь трижды гений, не научишь их
Есть за столом и пользоваться вилкой,
Что говорить о мыслях их дурных,
Где бревна превращаются в опилки!

Где каждый день вместо приветных слов
Ты старческое слушаешь брюзжанье...
Неглубока вода их, и улов
Из тайного их делается явным.

И как разъединяют день и ночь
Природные незримые преграды,
Так не сумеешь ты ничем помочь
Тем кто глядит на мир из-за ограды.

Тем, для кого прошедшее милей
Любой идущей на рассвете бури...
О, есть ли глубины такой теперь
Моря, в которых мы бы утонули!..

Мост

Кто хочет держаться меня - держись,
Хватайся за плечи крепче,
Я вынесу все, ведь я вынес жизнь,
А вы - несравненно легче.

Над бурной рекой стану я мостом,
Держитесь же за перила!
Но быть не смогу никогда костылем
Для немощных и пугливых!

Для всех - кто умеет парить над землей,
Плясать и смеяться в грозы!
На снежной вершине гореть душой,
При виде глупцов серьезных...

Для всех одиноких с душою льва,
Что ищут родник в пустыне,
Хватающих бездну когтями орла,
И ветром сходя в низины.

Для всех, обращающих бег в полет,
Стрелою летящей к цели,
Я мост, по которому тот пройдет,
Кто бездны свои измерил.

Невинность

Невинна созидающего воля,
Проделав путь от червя к солнцу длинный,
Спрошу я вас друзья в последнем слове -
Вполне ли ваша воля так невинна?

И много ль в вашей мудрости безумья? -
Приправы к дикому лесному меду.
Кто шел как я - сто раз в дороге умер,
Завоевав последнюю Свободу.

Свободу говорить: так я хочу!
Смеяться на любое слово "должен."
Свободу быть избавленным от чувств
И мести человеческой и злобы.

Свободу принимать дарящих дар
С улыбкою холодной и надменной,
И подгонять всех кто в пути устал
Плетью великого презренья.

Поэты

Клеймил Господь проклятием таланта,
И вздернул нас на виселице слов...
Среди толпы жующей и брюхатой -
Мы кажемся похожи на ослов.

В базарный день в торговых площадях
Обманывает нас любой проныра,
Но рады мы остаться в дураках
Чтоб сердце вдруг людей не разлюбило.

Привыкли страх лицом к лицу встречать,
И в горне лет нас закаляли годы,
Чтоб встретив смерть свою в последний час,
Мы не жалели выбранной свободы.

Вечность

Я близок уже к предначертанной встрече
С моей неизбежной судьбой,
Ворота - "Мгновенье," за ними лишь Вечность,
И Вечность лежит за спиной.

И не был когда-либо я уже раньше
На желтой дороге к луне,
И речи мои были так же бесстрашны,
И лоб мой горел как в огне...

Вдруг голос раздался собаки бездомной,
Не слышал её ль я во сне?
И Вечность смотрела глазами влюбленных
На всех кто приблизился к ней.

Я из дому вышел, и холод звенящий
Пробрал мою плоть до костей,
И понял я - каждый свой шаг уже раньше
Я делал в пути своем к ней.

И были в глазах её жажда свершений,
Стремленье построить все вновь...
Я в Вечность иду, где ворота "Мгновенье"
Ключом открывает любовь.

* * *

В неведомую даль
прокладывая путь,
Мы о земных
проблемах забывали,
Проблем земных
единственная суть -
Сожри других,
тебя чтоб не сожрали.

И вот - разменивая
мелочь лет,
Мы прячем
под натянутой улыбкой
В шкафу души
надежд пустых скелет,
Что наша жизнь
не вся была ошибкой.

Но доказать нам
самому себе
Не на словах, на деле -
очень сложно,
Что не великовозрастный
балбес ты,
А дивный образ
и творенье божье.

Но поднимаясь вверх,
и глядя вниз,
Когда стоим мы
на горе высокой,
Всех, кто до нас
еще не поднялись -
Мы презираем
Молча и жестоко.

Но за горой
еще встает гора,
И нет конца
Обвалам и паденьям...
О хоть бы сном
забыться до утра,
Забыв про это
вечное движенье!..

Избыток

В этом мире
много всё и слишком,
Мы всегда в пути в нем -
Вечным жидом...
Лишь пройдя
по собственным ошибкам -
Начинаешь
замечать чужие.

Окунувшись
с головой в вранье -
Ты познаешь
прелесть тихой правды.
Если рыба
с головы гниет -
Значит червь тоски
ей точит жабры.

Там где бег
быстрее чем полет,
С нашего лица
стирая тени -
Падает на землю
спелый плод,
Нас предохраняя
от гниенья.

Гимн Дионису

Эвоэ, эвоэ,
Не щадите ваши пальцы,
Разворачивайтесь в танце!
Раз,
За ним пошел другой,
Землю оттолкнув ногой!
Скачет, скачет, скачет, скачет,
Козлоногий с бородой,
Он копытами мелькая,
Чарку полную сжимает -
Только пей ты, только пой!

Влага льется,
Кровь играет,
И под солнцем
Снег растает.
Не щадите ваши пальцы,
Разворачивайтесь в танце!
Раз,
За ним пошел другой,
Землю оттолкнув ногой!
Скачет, скачет, скачет, скачет,
Адских духов шумный рой,
Эво, Эвоэ, Эво'э!

* * *

На черных ветках звездных сосен
Луны желтеющая шапка,
На млечный путь мальчишка босый
Разлил наполненную кадку.

Небесный кедр шумит сильней
И шишки слов на землю сбросив,
Запрыгают по сучьям дней
Златые белки новых весен...

Шуми, волнуйся тишиной,
Как зоркий часовой на страже,
Чтобы словесное зерно
Вросло в души скупую пажить!

Строители

Я дрожать не учился подобно вам,
Вы - трусливые, мерзкие псы!
Знаю - надписью будет надгробною
Мне священное слово: ни ссы.

Я гробов был первооткрывателем,
Чтобы смех пробудился в гробах,
Я железной киркою старателя
Разрыхлял мед у вас на губах.

Я мечты расплавлял свои в олово
Чтобы перстень надежды сковать,
Чтобы тенью небесного города
За собою однажды позвать.

Проклинаю дороги все ваши я,
Смрад стоит от болотистых душ!
Только разума вол пашню вспашет нам,
В ту страну, куда тянется дух.

Ненавижу я всех полуграмотных
И читающих через строку,
Свое сердце привыкших обманывать
Не заманишь навстречу врагу.

Проклинаю дыхание смрадное
На котором трещат остряки!
Новый день я хочу с вами праздновать,
Что развеял пучины тоски.

С молотками собрались здесь плотники,
Строить новые храмы души,
Я хочу быть прилежным работником,
Восхваляющим землю и жизнь!

Проповедники равенства

Проповедники равенства злятся
И кусают за палец людей,
Не имеет их суд аппеляций,
И подвластен лишь зову страстей.

Огнедышащей местью вулкана
Дышит сердце холодное их,
Но гласит справедливость: неравны
Люди между собратьев своих.

Справедливости складывать гимны,
Зажигая возмездьем сердца -
Так порой проявляется в сыне
Обнаженная тайна отца.

Так стремится на свет все что спало
Под покровом высоких идей...
И вонзают в затылок свой жало
Все тарантулы разных мастей.

Поле битвы

Ты стал
полем битвы
своих добродетелей,
Как зверь,
ты попал в их капкан.
Судья, развернув
список мыслей
и дел твоих,
Сказал -
всё у вас пополам...

У вас пополам
И страданье и радость,
И мысли
с душою вразлад.
И если одна
хочет быть богомазом,
Другая
желает рожать.

И если одна
с криком рвется из клетки,
Другая её мастерит.
И если одна
подает всем монету,
Другая
свой клад хочет скрыть.

С одной добродетелью
быть человеку -
Вот вам
для великих закон.
Пройдет по мосту
он быстрее и легче,
Чем если
их тянет вагон.

Благовест

Ночь.
Блестит
на траве роса -
Это
спадают
яблоки самых тихих мыслей.
Знаю -
до рассвета
осталось лишь полчаса.
Ночь
Млечный путь
надо мной
раскинула коромыслом.

Ночь.
Пробуждаются духи сов,
Ночь -
это время
для всех влюбленных.
Ночь
тысячами поет голосов,
Ночь
благовестит
месяца желтым горном.

Падает
на траву роса
В час,
когда ночь всех тише.
Звезд в вышине
голубые горят глаза...
Если
ты хочешь слушать -
То ты услышишь.

Всходы. Книга стихов
Фантомпризрачный
«А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших».
Евангелие от Матфея (гл. 10, ст. 14)

Ждущие благодарности

Их жизнь мгновенна и убога,
И силы жизни истощив,
Страдания людского богу
Они приносят дань молитв.

Они уверены - бессмертие
Лишь им даровано судьбой,
А всех других поджарят черти
В котлах с кипящею смолой.

Так взор становится нахальным,
Блудливым, диким и слепым -
Отряхивая прах с сандалий,
Они судом грозят другим.

Тарантул так ползет коварный
По чистым белым простыням...
Как милостыню благодарность
Они просить приходят в храм.

Так ропщет раб не сняв оковы,
За гробом ожидая приз...
Но знаем мы - похоже Слово
На солнце, сброшенное вниз!

В тот первый день произнести его
Могла лишь гордая душа,
Дано ему владеть могилами,
И возносить и разрушать...

Из раны гвоздь страданья выдернуть,
Оставить мертвому гроба...
Да будет солнцем духа выжжено
Из душ терпение раба!

Хозяйка моря

Не спорь с хозяйкою морей,
И бурю не тревожь!..
У той хозяйки в рукаве
Сверкает острый нож...

О пусть, безумствует вода,
И топит наши сны,
В глазах ты женских не видал
Подобной глубины...

Заснешь, она к груди твоей
Словно змея примкнет,
И необузданных страстей
В тебя огонь вольет...

О, спорь с хозяйкою морей,
О, спорь покуда жив!
Нечеловеческих страстей
Не вынесет прилив...

Плавучий домик будет твой
Блуждать в кромешной тьме,
Ты будешь слышать бури вой -
Словно хозяйки смех...

Проснешься цел и невредим
На острове пустом...
Хозяйка за измену мстит
Тайфуном и смерчом!

Не спорь с хозяйкою морей,
Когда шумит гроза
И топит сотни кораблей
Одна её слеза.

Не спорь с хозяйкою морей
И может, будешь жив,
И в ясный день тебя на мель
Вдруг вынесет прилив...

Мужество

Хранится старое сказание
В потертом сундуке души,
Как роза дикая в розарии,
Что раньше всех зацвесть спешит.

Как римлянин Муций Сцевола
Оставшийся среди врагов,
Горящий угль сжимал в ладони,
Красноречивей всяких слов.

Судьба нескоро повторится
В рождении другой души,
Пришел как ветер Фридрих Ницше,
Сказанье воплощая в жизнь:

Как сделать мне их благородными,
Чье сердце тверже чем металл?
И он с решимостью холодною
Горящий угль в ладони взял.

Цезарь и Клеопатра

Меняются названья, царства,
Цари приходят и уходят,
Но вечней слов Экклезиаста
Круговорот войны в природе.

Как дрессировщик не мигая
Глядит в глаза голодным тиграм,
Так Цезаря Юлия Гая
Манили Клеопатры игры...

И забывая дел насущных
Навязчивый плебейский гам,
Он видел парусник плывущий
К мечты блаженным островам...

День беззакатный плыл над морем,
Застывший парусник белел,
Но мир - как средство к новым войнам
Он твердым сердцем разумел.

И в бронзе выкованной славы
Он не склонился головой,
Но навсегда осталось жало
В груди, укушенной змеей!

* * *

О, Русь, я снова, снова верю
В твою соломенную прыть,
Ты хочешь чувственной метелью
Живую душу излечить.

Где светлый месяц над овином
С воды бодает берега,
Тоскливым клином журавлиным
Плывут над яром облака...

Сентябрь прилег дождливым студнем
Над скошенною полосой,
В берез коричневые груди
Зарылся ветер муж лицом.

И за небесным косогором,
Сырой туман свивая в мох -
Вновь песню про нездешний город
Поют мне хижины домов.

* * *

Кудрявый мох хранит остатки
Неснятых ягод и грибов,
И обнял ствол березы гладкий
Туман рукою голубой.

Кричит кукушка в чаще зычной
На сотни разных голосов,
И ветер - мальчик любопытный
По лугу бегает босой.

Смотрю я с радостью жестокой,
Стараясь тщетно не моргать:
Под звон надломленной осоки
Вода качает берега.

И больше в сердце нет вопросов,
О тайне пройденных дорог...
И пусть душа не знает возраст,
Когда придет разлуки срок.

Колокольчики

Пожаром алым в просини,
Звеня молильным сном -
Поют мне колокольчики
О крае неземном.

И музыкой рассветною
Вступая в сердце дня,
Веселые кузнечики
Приветствуют меня.

И на росистых сумерках,
Пред всем что я люблю,
Раскинувшись на гумне мне,
Отрадно ждать зарю.

Летучий Голландец

Пусть не видать спокойных островов,
И никогда не кончить наших странствий,
Я капитан Летучего голландца
И я не жажду тихих берегов!

Пускай скрипят рассохшиеся мачты,
Пускай до неба волны достают,
Но наши кости рыбы не склюют,
Пока над нами властвует проклятье.

Горят в ночи огни Святого Эльма,
Предупреждая что идет гроза,
Пусть в стороны корабль волны кренят,
Мы не свернем пред бурей паруса!

Но тот кто хочет плавать без креста,
Тот в этом мире слишком много хочет!
Морской водой Сивиллины уста
Нам страшную беду в пути пророчат.

Они пророчат горечь от побед,
И вечно повторяемых сражений,
И что в бескрайнем мире больше нет
Для нас ни торжества ни поражений.

Они пророчат мертвым вечный бунт,
И вечную нехватку экипажа...
И якорь тщетно зацепляет грунт -
Никто не сможет взять на абордаж нас.

Пускай над нами властвует проклятье,
И от него не спрятаться в гробу,
Но мы за все на свете муки ада
Не отдадим восторга наших бурь!

Сокамерники

Все слова что нежно пеленали мы
Оказались отданы врагам,
Годы - молчаливые сокамерники
Припадают к стынущим устам.

Только сквозь тюремные затворы
Проникает солнечная вязь,
Словно мы глухими коридорами
Не брели, до пояса склонясь.

Словно никогда на свете не было
Ни решеток ни замков дверных...
И гремит нам трубами победными
Позабытый на подушке стих.

* * *

Ты помнишь день как умирали боги,
Лишаясь лучших человечьих качеств,
И как на место сильного убогий
Вставал, чей труд душою не оплачен.

Как незаметный яд, вползая в душу
Нам отравлял все родники любви,
И как на место мудрецов - послушный
Вставал с болотной жабою в крови?

А боги шли, катясь с Олимпа в пропасть,
Деметра, Персефона и Аид,
И Посейдон, трезубец в море бросив
Спешил к обрыву дней, где время спит.

Мелькали руки Шивы и Ганеши,
Борясь друг с другом и самим собой,
И колесница медленная Зевса
Спускалась вниз из тучи громовой...

А там внизу, скопец, распяв надежду,
Рассерженною властвовал толпой,
Не мог уже с креста учитель прежний
Сказать любви учение живой...

Восстаньте же последние герои,
Не время мешкать, и кривить душой!
И пусть плащом невидимым укроет
Вас тонкий ум от черни площадной.

* * *

В сутулых гроздьях мокнувших рябин
Любил бродить без цели я, один.
Осенний дождь - штрих код иных миров
Рождал в душе мелодию без слов.

И дети непогод - вольны, сильны
Бежали тучи северной страны.
Я много думал, много пережил,
И две звезды всегда с собой носил;

Одна была как песня - но без слов,
Другая как слова - твоя любовь.
Но я был не готов лететь в зенит,
Твою любовь не смог я сохранить.

Я ждал, я верил - на исходе дней
На небесах я снова встречусь с ней...
Настало время новых в жизни драм,
И я забыл печальный наш роман.

И только ночью оглянувшись вверх,
Забытый голос слышу я и смех...
Гляжу с улыбкой в злую высоту,
И отпускаю в небеса звезду.

Сталкер

Равнина мертвая, вдали чернеет лес -
Деревья старые души давно погибшей,
Под сапогами вод болотных плеск,
Которые становятся все выше...

И ягоды чернеют на снегу...
Здесь все меняется, ведь это зона.
Оставшихся на дальнем берегу
Не донесет попутный ветр до дома.

Наш вечный дом. Вселенская печаль
И кузнецы куют упорно счастье
На раскаленных каменных печах,
Им не пред кем робеть и опасаться.

Но я люблю побыть здесь одному,
Мираж окутать в слово без названья,
Помочь рассветом горю твоему
И в этом состоит мое призванье.

Новые апостолы

Мы апостолы новых свершений,
Мы провидим в потемках зарю,
Где свободно и без принуждений
Произносится слово "люблю!"

Мы дыхание спящего бога,
Что не ведает боли и зла,
Только эхо грядущих шагов мы
За пределами зла и добра.

Непроходными людям путями
Нам брести по скалистым горам,
Где вокруг только голые камни,
И вершины открыты орлам.

В каждом вздохе тоска океана,
В каждой страсти горчит нам полынь,
И отраду мы странную знаем
В попиранье заветных святынь.

Мы на старых разбитых скрижалях
Пишем Nigil, другим вопреки!
Если все просыпаются с правой,
Мы встаем только с левой ноги.

Через все поколенья и роды
Смутно чувствуем веянье роз...
И больны той последней свободой,
Что не ведает собственных гроз.

Карлик

Переулки весенние
с пьяно-алой водой...
Прочь плывет по течению
башмачок голубой...

Брызги мутные, красные
Провожают дома...
Вдоль заборов неясная
Озирается тьма...

Кто-то ухает сумрачно,
Кто-то в колокол бьет,
Карлик красный, ликующий
Хочет взять башмачок.

Руки тянет он цепкие,
Воду пьяную бьет.
Отражение детское
В дряблых пальцах плывет...

Мерзнут пальцы распухшие,
И свалился колпак...
Схватился за уши,
Заплакал, в воду упал.

В брызгах огненных слез,
Под лиловою мглой
Вдоль канавы плывет
Башмачок голубой.

Маскарад

Румянец щеки не успел обжечь,
Мне плавность этих линий так знакома,
Лилейный бархат обнаженных плеч,
И строгий палец к маске поднесенный.

Под карнавальной маской скрыв лицо,
Она смеялась звонким юным смехом,
И теплых рук пугливое кольцо
Сливалось с гулким коридорным эхом.

Стремилась к свету встать она спиной,
Между колонн квадратных мы кружили,
Казалось мне - я знал её давно,
В иных мирах, в столетия другие.

Она в руках свернулася ужом...
Ты спрашиваешь кто я, мальчик милый?
И почему среди веселых жен,
Под траурною маской облик скрыла?

Нам было так с тобою хорошо,
Но ты желаешь окончанья сказки..."
И смех её кнутом меня обжег,
Она остановилась, сдернув маску.

Прижав к стене - пронзили тело мне
Ее глаза - два темных коридора...
И ветер свечи погасил во тьме,
Мазурки темп стремительный ускорив...

Я вспомнил песни чуждых нам светил,
Свой бесконечный сон на дне колодца...
И от людей я и от масок скрыл,
Что знаю что она за мной вернется.

Качаясь, пол уходит из под ног,
В глазах - мгновенья этой страшной встречи...
И будет день - в лицо мне взглянет ночь,
Она придет. И будет бесконечной.

* * *

Мы бродим в неконченном здании,
Мы бродим по шатким лесам,
Вон лестницы в небо протянуты -
Фундамент заложен под храм.

Но те еще спят в колыбели,
А те перешли уж предел...
Но кладку кладем мы умело
Вселенскому братству людей.

И выше вздымаются стены:
Здесь будут проемы дверей,
Здесь будет насмешливый гений
Драчливых дразнить голубей...

Мы смотрим на небо сквозь слезы,
Под куполом месяца звон,
И звезд виноградные гроздья
Опустят плоды на балкон.

И лестницы в небо вздымаются,
Как в купол под будущий храм...
Мы бродим в неконченном здании,
Мы бродим по шатким лесам.

С неразгаданным взглядом

Те кто раньше молчал в ожидании
Покидают свою колыбель...
Есть в молчании радости тайные
Для глубоких сердцами людей.

Покидая коляску уютную
Смотрит дух в окружающий мир,
И тоску свою чувствуя смутную,
Он на брачный торопится пир...

С неразгаданным взглядом проходит он
Между скучных обычных людей,
Как роженица мучаясь родами,
Тяготится душою своей.

И познавшему муки зачатия
Стал смешон искупительный крест,
И иного он жаждет распятия
И иных он желает небес.

Будет день - все былое очистится,
Как завеса спадает с души,
И играя веселыми мыслями
Засверкает нам радугой жизнь.

Распутин

Густо капает кровь с бороды,
И глаза наливаются яростью:
Вижу признак великой беды -
Сотни змей на равнину сползаются...

Вижу я как растут семена,
Простирая везде свои корни...
Вижу я как пирует война,
И Христа с взором черного ворона.

Море красное... волны вздымаются
И княжну поднимают наверх,
И в глубинах земли содрогаются
Обиталища злобных Химер.

Мама, Мама спаси от расправы ты
Невинную душу свою!
Скоро пить буду кубок отравленный
Предназначенный позже царю.

Обвинят меня в мерзостях времени,
Будут лаять презренные псы...
Гибну я, блудный сын поколения,
И мой труп опрокинет весы!

Мужские игры

Глядя
_____ в хрустальное
___________________ небо
________________________ над головой,
Вырвать
_______ луну из лужи
____________________ когтями
____________________________ тигра,
Смех придушить,
_______________ вырвать
_______________________ занозу -
________________________________ боль,
Только такими
_____________ и могут быть
__________________________ мужские
__________________________________ игры...

Кавказский пленник

Вот осень, и я снова сам не свой,
Как Гамлет, я в руке сжимаю череп.
Во сне я вижу, как еще живой
Он успевает спрятаться в пещеру.

Он каждый день разводит там огонь,
Растапливает снег в замерзших пальцах...
Но сделав дело. смолкнул Кармадон,
А он кавказским пленником остался.

Прощальный бросив взгляд через плечо,
И улыбнувшись в камеру с экрана,
В игре со смертью открывая счет,
Галантен с ней он был как с каждой дамой.

Он думал, что садясь с ней за столом
Потом всегда успеет отыграться.
И пригласил её на танец он,
Только последний ход за ней остался.

И словно слышно: камера, мотор!
Но время нам не повернуть обратно!
Но там остался не Бодров актер,
В ущелье все мы потеряли брата...

По ту сторону леса

Болот ржавые кочки
       Тянут вглубь,
               В тишину,
       В неизвестность...
Перейти
По ту сторону спящего леса.

Зацветающих орхидей
       Стебли-змеи
      Опутали ноги...

По ту сторону леса
       Нет боли, любви и тревоги...
По ту сторону леса
       Так хочется просто дышать...
По ту сторону леса
       Так трудно
Вернуться назад,
       Если ты перешла
И чего-то забыла в дороге.

Ты бежишь по мосту
       И все тише сухое дыханье...
По ту сторону леса
       В груди замедляется стук,
По ту сторону леса
       Прямая на кардиограмме.

По ту сторону леса
       Не вянут живые цветы,
Из искусственных роз
       И зимою и летом букеты,
По ту сторону леса
       Однажды окажешься ты...
Но не стоит спешить
       Перейти по ту сторону леса.

* * *

Сентябрь алой свечкой окапал
Все то, что любовью мы звали,
Дрожали еловые лапы
Грусть ведрами в небо вздымая...

В мятежном воинственном крике
Тяжелых тоскующих пчел,
Нам колокол пел безъязыкий
О крае невидимых сел.

О крае, где рощи вздыхая
Мечтают о днях новых вод,
Где песня звучит не смолкая
Об облачном крае свобод.

Где каждая спелая вишня
Свой плод схоронив в зеленях,
Мечтает чтоб нежный Всевышний
Увидел её у плетня.

Чтоб в море цветов разливаясь,
Не зная своих берегов,
Звучала от края до края
Протяжная песня без слов.

Следы

Снова время свернулось в клубок
У молчания дней на груди.
Чтоб меня не пытались найти,
Я стираю следы за собой...

Как разведчик в опасном пути,
Как бывалый солдат на войне,
Я учусь незаметно пройти,
Не примяв под подошвою снег.

Там где время - старик инвалид
По дорогам стучит костылем,
Оттолкнувшись от края земли,
Я иду за границу времен.

И в плену у сирен голосов
Возникают и рушатся судьбы...
Снова Истина ходит босой,
Красоту проповедуя людям.

У молчания дней на груди
Снова время свернулось в клубок.
Чтоб меня не пытались найти,
Я стираю следы за собой...