Глава шестая (Проза / фантастика)

   Володя кое-как добрался до квартиры и, не раздеваясь, повалился на кровать. И тот час словно утонул в раскаленном, липком болоте. Но вскоре не в силах больше терпеть, проклиная пьянство, поплелся в ванную. Стало немного легче. Он кое-как разделся и вновь ввалился в вязкое забытье.
   Нечто подобное испытывал много лет назад, когда лежал в реанимационной палате военной клиники под Тверью (на марсианах специализировались военные). И тогда мозг тоже пронзали ослепительные желтые вспышки, сопровождающиеся пронзительной болью. С ним долго возились и отогнали-таки боль, правда, недалеко: ее затаенное дыхание достигало его. Два пласта жизни сошлись, соединились в раскаленном сознании. Ему снились воспоминания, он вновь ощущал, как горячий туман пропитал глаза, как приглушились звуки, словно их завернули в вату. Вокруг что-то происходило, и он видел это, но обессиленный мозг не понимал уже сути. Но связано это было с Земными делами и, кажется, с Антоном...
   На Земле продержался он десять лет. Первые два с половиной прошли тяжело, но сносно, а потом что-то сломалось. Резко, сразу: тяжелый обморок, военный госпиталь, палата реанимации. Более суток метался в кровати, опутанный проводами и трубками. Помнит, как от высокого прямоугольника окна наплыл на него, сгустившись, широкий избела-серый, словно вымоченный в тени, силуэт, прокатился гулкий, как искаженный третьим эхом, голос.
   Потом, придя в себя, увидел и его обладателя. Массивного мужчину в халате с закатанными по локоть рукавами. Мощные запястья, шея борца. Ну и доктор!
   -Да, молодой человек, вы нас вчера чуть было не озадачили, - сказал он очень серьезным тоном и добавил, - сегодня еще поболейте, а завтра начнем поправляться.
   Володя не поверил - так было худо. Но к вечеру полегчало, и он спокойно заснул. Проснулся посреди ночи, но не от боли, а от безысходной и непреодолимой тоски. Невыносимо в четырнадцать лет не иметь прибежища во Вселенной.
   Утром был обход и командовал на нем вчерашний врач - Александр Прохорович.
   - Не мужское это дело, - сказал он, строго взглянув на володин распухший нос.- А тем более в военном госпитале. - Потом повернулся к сестре: "Подберите ему корсет и с завтрашнего дня можно вставать. Пусть гуляет по садику". И снова к нему.
   -Скакать сам не станешь, а с наклонами осторожней. И ничего тяжелей ложки. Понятно? Позвоночник беречь! - Он посмотрел на Володю и будто что-то вспомнил,- Поставьте-ка здесь еще кровать. Что он, как генерал, один в палате? Подселим платника. Есть там один кандидат на обследование.
   Кандидат появился на другой день: рослый улыбающийся крепыш володиных лет с упрямым веселым взглядом. Был он по-спортивному ловок и по-спортивному же острижен. Не очень-то такого с больным спутаешь! С интересом осмотрел комнату, поставил на стул спортивную сумку, протянул руку.
   - Антон,- проговорил старательным баском, при этом улыбнулся: ну приятно ему было знакомиться и все тут! Володя буркнул в ответ свое имя. Лучше бы оставаться одному. Не ладилось у него с земными. Ни в интернате, ни в художке. Какой он им товарищ! Те быстрые, веселые, а он еле ноги таскает. Да можно ведь и не общаться. Пускай себе живет. А пацан, между тем, устраивался основательно. Вещи свои разложил не просто аккуратно, а что называется "по струнке".
  Поставил на полку книги: увесистый том и несколько брошюрок, выровнял. Перезаправил кровать (виданное ли дело: не понравилось, как одеяло лежит!) Открыл окно, сдвинул стол ближе к свету, кровать перевернул так, чтобы видеть вход, смахнул из межрамья дохлых мух, влез на подоконник поправить соскочившую прищепку на шторах: не вживался в обстановку, подстраивал ее под себя. Повернувшись к Володе, спросил: "Оружие любишь?" не дождавшись ответа, задрал свитер. За поясом у него торчал пистолет с рубчатой рукоятью. Володя растерялся, и потому забыл о том, что собирался отмалчиваться.
   -Настоящий?
   -Да ну! Воздушка! - ответил Антон пренебрежительно, как о чужом. Завтра постреляем. Хочешь?
   На другое утро Володя проснулся с настроением жить. Такого с ним давно не было. День готовил какие-то события, что-то должно было произойти. Пусть мелочь, но свое. И этот парень...
   В уединенном уголке парка, против глухой складской стены они вставили в развилку дерева консервную банку, повесили газету. Антон преподал ему "курс молодого бойца", показав, как "это делается". Стрелял он ладно. Воображал, конечно, однако и было с чего. У Володи тоже получалось. Боезапас расстреляли за два дня, за это время и сдружились. Все свободное время от кормежек и володиных процедур, проводили у озера. Не спеша плавали. Странновато было то, что Антоном врачи не интересовались.
   Однажды Володя спросил у него: "А ты чем болеешь?"
   -Воспалением хитрости. Я же тебе говорил, что печень что-то того.- Он осторожно погладил левый бок.
   -Печень с другой стороны!
   -Да? А они, дураки, здесь лечат. А я, думаю, почему лекарства не действуют? Как ты думаешь, сказать, или обидятся?
   В общем, отшутился. И Володя отстал: не хочет человек говорить и не надо. Мало ли какие болезни бывают...
   Когда кончились пульки, Антон придумал другое развлечение. Началось с рассказа: " Знаешь, как спецназ тренируют? Их от пуль учат увертываться.
   -Ври. От пули увернешься, как же!
   -Ну, когда выстрелят, уже не увернешься, надо в тот момент, когда стрелок уже решился на выстрел, а спуск еще не нажал. Называется инерционная зона. У нас инструктор по стрельбе -- капитан Конев. Они с командиром взвода лейтенантом Глебушковым, когда дежурят ночью, друг друга холостыми обстреливают метров с трех: если газами задело, значит готов. Вот и мы так: нарежем ластик, ты постреляешь, а я потренируюсь уходить... Они нашли металлическую трубку чуть большую по диаметру, чем канал ствола пистолета, заточили его и нарезали из листа резины около полусотни пулек.
   Антон был ловким и пружинистым и очень часто успевал увернуться. Володю стрельба увлекала. В какой-то момент пистолет показался ему боевым оружием и стрелял он, как на поражение. И тогда... Он сразу понял - что-то не так, потому что хлопнуло особенно отчетливо, потому что Антон схватился за щеку, потому что предохраняющие его глаза очки полетели в траву. По щеке размазалась кровь. Володя смотрел, ничего не понимая. Пистолет оказался заряженным по-настоящему. Но откуда взялась пулька?..
   Кто-то рывком отодвинул его в сторону. Это был главврач. Забрал пистолет и сунул его в карман брюк. Затем подошел к Антону.
   -Покажи, что там. - Тот убрал руку, щека была в крови.
   -Пап, это я его попросил. Мы резиной стреляли...
   -Пошли, я тебя посмотрю. Резина... Эта пулька височную кость пробивает.- Они ушли. Володя постоял немного и побрел прочь. Вернуться в палату было выше его сил. Он почувствовал себя чужим и не нужным. Вышел за ограду в лес. Нашел полянку, неуклюже, в три приема, лег на спину и стал смотреть в высокое земное небо, гладкое, ясное, словно марсианское "стекло", только много ярче. Оказывается, он скучал по Марсу. И понял, что вернется, что Земля - это временно. На душе стало легче, и он задремал. Проснулся от того, что по лицу щекочась лапками, пробежал муравей. Он открыл глаза. Над ним с соломинкой в руках наклонился Антон.
   -Одурел? Там уже розыск объявлять собираются. Пошли.- Сел, с трудом приходя в себя после сна. Увидел на щеке друга пластырь.
   -Сильно?
   -Ерунда.
   -Ерунда... А если бы убил? - И вспомним слова главврача, сказал, - в висок, например?
   -Опозорил бы на веки. Убит из пневматического пистолета... Офицеру с таким прошлы м карьеры не сделать.
   -Но откуда пулька? Я ж не дурак, отлично помню, что резиной заряжал.
   Антон обнял его за плечи: ему нравилось чувствовать себя сильным и великодушным. Они шли обнявшись по лесной дорожке к госпиталю. И не хотелось даже думать, что могло быть иначе, что Антон мог бы лежать где-нибудь в холодной мертвецкой, а м главврач сидел бы рядом с ним, обхватив своими могучими и бессильными руками голову, проклиная свою затею впутать сына в это дело - в излечение марсианского пацана, который и сам не жилец и... А что бы делал он сам?..
   Слава Богу, что все обошлось, слава Богу. Он повторил это несколько раз, для верности вспоминая отца Кирилла: так надежней должны были его слова достигнуть ушей Того, благодаря Кому все кончилось благополучно.
   -Да не убивайся ты - мужчину шрамы украшают, - подбодрил его Антон. Хочешь и тебе синяк поставлю для солидности?
   -Молчи уж, подсадной.
   Антон засмеялся: "Тогда правильней не подсадной, а подложный".
   Все это лето Володя жил на даче у Климовых, недалеко от Селигера... А осенью переехал в Госпиталь космических войск, где ему выделили отдельную палату с антигравитатором под кроватью. Тогда они только появились и были несовершенны. Три года прожил в госпитале. Закончил две школы - среднюю и художественную, а когда поступил в художественное училище, ему выделили отдельную комнату и уже более мощный антигравитатор, который устойчиво держал установленную гравитацию и не отключался. У него неплохо шла живопись, но особенно он увлекся скульптурой. Правда, это свое увлечение скрывал, считая его дилетантским. Его марсианские пейзажи пользовались спросом. Его пригласили оформлять учебные пособия по астрономии, он иллюстрировал популярные издания о Марсе и даже писал для них статьи. Каждое лето в течение всех восьми лет Климовы забирали его к себе. С Антоном они очень сдружились. Все вместе ездили к морю, но больше всего времени проводили на даче. Но когда Антон окончил военный институт и уехал по месту службы, а потом и женился, они почти перестали видеться. И тогда Володя понял, что пора возвращаться на Марс.