роман-квазиутопия
Список глав
1. Станция «Белая рубка»
2. Станция «Qлан»
3. Станция «Отель «Склеп»»
4. Станция «Северный радар»
5. Станция «Поселок Гейзерный»
6. Станция «Тупик»
7. Станция «Софронова чаща»
8. Станция «Кроты»
9. Станция «Последнее депо»
10. Вьюжное
11. Станция «Торсионная»
12. Станция «Ночная»
13. Станция «Корпорация «Расум»»
14. Станция «Южные склоны» (Бар «Текущий трюм»)
15. Станция «Заперевальная»
16. Клуб «Дисперсус»
17. Станция «Волчково поле»
18. Станция «Республика Интерда»
19. Станция «Лета»
20. Станция «Донецкий кремль»
21. ЦОД VM
22. АР 1
23. АР 2
24. АР 3
25. ГАР 1
26. ГАР 2
27. ГАР 3
28. СГАР
Словарь
Приставка «без»
Белая рубка
Закончив молитву, Русик зашторил зеркало и увидел, что за письменным стеклом раскрылся лимонный венчик, это Женя звала его в «Medium».
- Ау, Жень, покажись.
- Нет - отвечала та - плохо выгляжу, не покажусь.
- И голос тоже не очень. Так может, и говорить не будем теперь?
- Не будем. Ты можешь встретиться со мной?
- Значит, в полный рост лучше выглядишь? Ладно, где?
- Мне все равно, лишь бы скорее.
- Станция Белая рубка, можешь выезжать.
- Да, Русик, спасибо.
Лепестки трансгенного цветка за стеклом сжались в желтый комочек.
Над сияющим айсбергом павильона Белой рубки вскрикивали чайки. Под левым рулем, на площадке с видом на вереницу терриконов, Женя взяла Русика за руку.
- Здесь ветер, давай пойдем вниз.
На пристани у топоровидного пруда тихо шевелился флаг.
- Говоришь, выглядишь плохо - сказал Руслан, слушая теплую дрожь Жениной руки - у тебя глаза как две норки...
Девушка прижала свободную ладонь к лицу и часто закивала, рыдая.
Сталкиваясь и пружиня, дистанционные купола церкви Прозрения горняков на горизонте рвались в небо. Женя говорила быстро и глухо.
- Моего Алика забрали «кроты», потому что он сам «крот», я это точно узнала, и наш ребенок будет «кротом», аборт уже делать поздно.
- То есть, его отец…
- Да, он был тогда на стадионе и его задело. Не сильно, как других, но он потом менялся. А у них же тяга к продолжению рода раз в год неимоверная, он Алику передал эти гены, я уже точно знаю.
- Что с Аликом будет?
- Что со всеми «кротами»: будет жить в земле, вылезать, когда играет команда их проклятая новая. Он будет вместе с отцом людей ловить и - последние слова Жени размякли от слез - приносить в жертву, чтобы эти уроды выиграли…
- Но Алик ведь не был…
- Это начинается не сразу, но если началось, нельзя остановить. Говорят, что нужна огромная воля самого человека, чтобы он «кротом» не стал, а он уже не захочет, потому что уже не человек.
Надо же, какая легкая у них выправка - думал Руслан, глядя, как дети-подводники выгружают детали из биохода - а если чьи-то родители тоже глотнули кодированной волны, то ведь страшно закончится молодая счастливая жизнь. Оттянется нос, потеряются в твердых карманах глаза, ороговеют пальцы…
Он повернулся к Жене.
- Когда ты все это узнала?
- Вчера вечером, Русь. Я искала Алика, мне подсказали, где найти его мать. Она в психушке…
- Все-все, в метро поплачешь, если надо. Поехали к врачам.
- Женя, вы приблизительно можете сказать, где сидел дед вашего ребенка на том матче?
- Я знаю только со слов его жены, она там не была. Говорит, не слишком близко от семесников.
- От кого?
- От «сильных мира сего», мы их так называем - подсказал Руслан.
- Ага. Вот, смотрите - доктор вызвал синобраз стадиона и окрестностей, какими они были в день роковой игры - вот отсюда, из пушки времен войны, шел сигнал. Его направили на VIP-трибуну, а на периферии интенсивность падала, и чем дальше, тем слабее. Мы у себя обследовали многих пострадавших, самые хорошие показатели у тех, кто был в этом секторе, хуже, если здесь и здесь.
Русик почувствовал, что Женя опять с трудом владеет собой.
- Доктор - проговорила она - извините, я не могу вам сказать ничего, кроме того, что знаю. Но я чувствую, что мой ребенок уже не человек. Я читала, что через поколение это может проявляться еще сильнее, и… - Женя подавилась голосом, и быстрым взглядом в потолок врач включил адронный резонатор.
Руслан ждал Женю в холле и разглядывал «Микроскоп прикованный» на узком графитовом столбике. Когда она вышла, то, не глядя по сторонам, села на стул, аккуратно сняла бахилы, выбросила в урну и вытерла пальцы влажной салфеткой.
Руслан молча стал снимать свои бахилы. Женя поглядела на него сухими, цвета крепкой серной кислоты глазами.
- У меня внутри «крот». Совершенно точно. Пока ничего сделать не могут. Может родиться нормальным и поменяться потом, а может сразу. Тогда - не родится…
- Дай мне салфетку - Руслан отер чистые пальцы - чем таким приятным они их смачивают? Зато для тебя теперь этот запах навсегда станет запахом твоего диагноза…
- Русик – еле слышно произнесла Женя - а за что мне это? Кто мне скажет?
- Твой вопрос теперь другой: не почему так случилось, а - для чего. Думаешь, Всевышний твоей беды не знает, или, может, просто поиздеваться решил? Исключено, Жень. Для тебя понять, зачем это случилось – значит понять, зачем вообще весь наш мир, и мы в придачу. Врачи свое сказали, хорошо, пойдем к шарлатанам. И приосанься, а то ссутулилась как микроскоп.
Друзья вышли из клиники, над их головами расстроенной струной прозвенел поезд Лимонный дракон.
- А я, знаешь, аватара ему уже завела на «VM».
- Кому – кротенку своему?
- Да, прикалывалась…
*
Стихотворение, которое Руслан написал после этой встречи:
на станции «Гладковский клевер»
ветреная погодка.
где детская ходит подлодка,
на пристани мы присели.
- как ты, милая? что - пропажи?
чем дарит воспаленная страсть?
- с каждым разом все слаже, все гаже, -
отвечала, румяно смеясь.
ах, Донбасс: города за горами,
дни да ночи так скоро горят,
и все чаще безвинные мамы
для себя нарождают ребят.
- говоришь, где взялась эта мода,
эти кадры с дымком сигаретным…
так, в поселочке Назаретном
у ракетного у завода.
на краю ойкумены, где бабы слепы,
горизонт – миражи кваритрные…
попробуй, подруга, вот этой тропы,
ее нынче затемно разминировали.
а в Донбассе безумствуют кланы,
цепеллины до боли гудят,
и все чаще безвинные мамы
для себя нарождают ребят
Qлан
Звук траков отцовского кресла часто слышался Максиму в камере депривации, когда из ума выдыхалось время и по стенкам капилляров шуршали кровяные тельца.
Этой ночью кабинет отца встретил Максима не шелестом резиновых гусениц, а ноктюрном Шопена из колонок в виде женских грудей. В звездном куполе комнаты нежно розово светились их соски, а силуэт в кресле казался мертвым звездолетом.
- Заходи, Максим, садись, послушай музыку, пускай глаза привыкнут. А то, если включим свет, у меня из глаз мозги потекут.
Сквозь звуки рояля Максим расслышал нежное всхлипывание, это отец дышал закисью из мундштука. Внеплановый сеанс только что закончился.
- Ты, сынку, намедни сам понял: обуздать стихиалию пана Фарадея, это не маму его установить в коленно-локтевую... Но у тебя другого пути нет. И когда я освобожусь от времени, эта гидота пристанет к тебе, - тогда, или мегаватты генерируй во славу Qлана, или станешь головешкой раньше, чем боль перестанешь чувствовать.
Василий Олегович погасил колонки и громко затянулся закисью. Максим знал: так резко отец говорит от боли. Мощность последних сеансов индукции перехлестывала за девяносто мегаватт. Сколько этой энергии бушевало в теле главы Qлана, вряд ли знала даже сущность, которой он был одержим.
- Ты же убедился, папа: я готов уже взять на себя сеансы, по крайней мере, плановые.
Траки зашуршали: Василий Олегович приблизился к сыну и погрозил пухлой серой перчаткой. Сколько целых пальцев осталось в ней сейчас, Максим не знал.
- Вперед себе в пекло не пущу! Мне-то не поможет уже никакая медицина, а у тебя, кажется, теперь есть возможность вытравить из себя эту блядскую турбину. В чем там дело, я сам пока не знаю, но мне точно есть резон еще подержать эту гадину за хвост. Кстати, могу тебе, как будущему главе Qлана, рассказать, где она вылезла в нашем городе. Хочешь?
- Расскажи.
- Было такое место, где люди, в групповом времени варились как раки, и все пытались у земных недр и у своих душ урвать больше, чем обратно могли вложить. Вот там, под ржавой градирней, твой дед и стал индуктором.
- Где это?
- Ты же в курсе, что Донецк построили, чтобы ловчее потрошить эту планету и металл варить. А еще, особенно перед Прорывом, было много любителей варить наркоту – это чтобы себе души потрошить. Выгодное, тоже, дело, на первых порах. Правда, пришлось для них специально построить аж целый больничный городок, как раз под металлургическим заводом. Промзона там не огорожена была, трамвай ходил по насыпи, а кругом угодья наркоманские: полянки, тропы… Ампул там в земле больше, нежели червей.
И вот, среди этого великолепия, поздним вечером, сильно выпивши, твой дед идет из цеха на остановку. Ему тогда повезло, что ночь была теплой, потому что там, возле градирни, он без сознания лежал до утра.
- Это и был первый контакт?
- Да, потом были контакты, и опыты, и психиатры, и медная пирамида, где его семесники поджаривали в торсионном поле, пока не убедились, что промышленный шаманизм не коммерческий проект, а генетический…
Но - Василий Олегович поднес перчатку к глухим очкам - и после той пирамиды батька мой лучше выглядел, чем я теперь. А потом оказалось, что эта напасть привязана к той горке из металлолома, там, наверное, тоже свое торсионное поле. Тогда наши благодетели приказали ту срань разобрать и заново собрать здесь, прямо под индукторной. Сеансы после этого стали не такими убойными.
А с тобой ситуация хуже. Мы твои гены шерстили вдоль и поперек, и смею уверить, что сгоришь ты за несколько сеансов похлеще моего. Так что, не спеши пока…
Отец сделал на кресле узкий круг и сквозь стену искусственной ночи въехал к себе в наркозную.
Вдруг от воркующей, невыразимо тоскливой трели, зарябили звездные гроздья вокруг: это снаружи трансгенный сверчок начинал отпевать настоящую ночь.
Цитоподушка под босыми ногами Максима стала ребристой и теплой. Балдахин адронного резонатора медленно спустился до колен.
Станция Qлан. Внимание, дамы – сказал будущий глава Qлана, и снизу навстречу ему двинулся ряд богато раздетых женщин. Червяком сквозь плоды в их руках шел электрический провод.
- Сынок, помнишь, ты спрашивал, что такое свобода от времени? – на малой глубине, память еще немного двоилась, и некоторые слова отца казались непривычными.
Над столом в светлом кабинете парил синобраз откуда-то из-под воды.
- Это наш пруд - сказал отец - вот, гляди, может быть, одна из твоих знакомых лягушек.
Лягнув ногами воду, незнакомая Максиму крапчатая амфибия поплыла вверх, а камеры - следом за ней.
- Сейчас мы посмотрим с тобой, как охотятся водяные жуки-загонщики. Смотри, нам выделяют источники одинаковых колебаний. Их жуки производят своими отростками, которые у них вместо крылышек. Другие жуки эти колебания чувствуют и знают, кто из них где находится. Их задача: большим, так сказать, коллективом, особей до сорока, одновременно напасть на лягушку. Вот, видишь - вокруг жертвы, высунувшей морду за верхний край синобраза, роились красные точки.
- Один загонщик лягушке ничего не сделает, и двое тоже, и трех мало. Но яд нескольких десятков жуков ее убьет. И тогда самка прогрызет ей кожу и отложит яйца.
Красные точки скопились вокруг обреченного темного тела. Максиму стало жутко: задние ноги животного показались ему двумя уродливыми пальцами, щекочущими собственную смерть.
В один миг все красные искры впились в лягушачью кожу. Амфибия забилась, камеры запрыгали, картина смазалась и Василий Олегович выключил синобраз.
- Лягушку спасти нельзя? – спросил Максим.
- Нет, лягушка нас об этом не просила - улыбнулся отец - наша задача другая: постараться понять, что такое время и с чем его едят. Понимаешь, Макс, время – это то, что с нами происходит. Его создают наши души, а тела им в этом помогают. Когда соединяются душа и тело, то рождается человек. Он дышит, а значит, уже творит свое время. А потом человек учится думать и совершать поступки, как ты сейчас. И как раз сейчас тебе предстоит сделать выбор: чем для тебя станет время.
- Лягушкино время закончилось? – спросил Максим, которому хотелось посмотреть еще синобразов, хоть и жутких, а не выбирать, чем станет время.
- Да, лягушка свой выбор сделала, я ей помог в этом. А теперь хочу помочь тебе. Когда-то, Максим, у нас в Донбассе, как везде, люди считали, что время для всех одно и то же, как вода для всех лягушек нашего пруда. Кто-то хорошо умел в таком времени плавать, но большинство барахтались кое как. А еще люди считали, что время – такой круглолицый идол, который питается батарейками, и если не давать ему батареек, он сойдет с ума и нельзя будет понять, какой теперь день или час, - память уже не двоилась, и Максим рассмеялся детской шутке тогда еще ходячего отца.
- А потом, сынок, в нашем краю изменилось что-то. Появились люди, которым непонятно было, зачем все должны молиться этому идолу, когда время – это мы сами и есть!
- И что стало с тем круглолицым?
- Он жив-здоров, ему и теперь хватает почитателей. Но, когда новые люди выросли, научились думать, он просто перестал обращать на них, то есть, на нас внимание.
- Значит, мы тоже такие?
- Таким были твои дедушка с бабушкой, и мы с мамой такие. Я думаю, и ты тоже, поэтому рассказываю тебе об этом. Запоминай, Максим, наше время – это только то, чего мы достигли в жизни. Каждый из нас, как тот жук-загонщик, может творить вокруг себя свое время, и при этом такого достигать, что поклонникам того идола даже не снилось! Например, мы с дедом умеем добывать много электричества, и прямо из рук пускать в провода. Но для этого нам нужны и другие «загонщики».
- Здорово, жук мой верный! – воскликнул Максим, отрясая воспоминание.
- И тебе жужжать, не пережужжать! – отозвался Руслан из вестибюля станции Qлан - да будут милостивы к тебе суррогатная Мнемозина и духи адронного резонанса: под их союзным покровительством ты сможешь, не выходя из дома, не только ложить на все проблемы, но также иметь все богатства мира.
- У меня был тяжелый разговор с папой, так что, как раз теперь я бы с тобой прошелся снаружи.
- Добро, только сначала давай прокатимся по этой галлюцинаторной подземке, навестим кое-кого.
Отель «Склеп»
Вагон поезда Дракон Антрацит как будто был вырублен вместе с сидениями в угольном пласту.
- Макс, как тебе интерьер? - спросил Руслан.
- Как папин кабинет после того, как трансформаторы взорвутся в Индукторной.
- Я сам любитель видов с птичьего полета, но в окно тебе смотреть не дам. Потому что хочу в твоих одержимых глазах видеть понимание моих слов.
- Тогда, пожалуйста, поехали мигом, наверху пройдемся и расскажешь.
В следующий миг из павильона станции Отель «Склеп» друзья вышли в сумерки виртуальной окраины юга Донецка.
- Что за отель «Склеп»?
- Маленький, мрачный, стильный. Бывшая котельная. Сюда селятся люди в разных отчаянных положениях, уходят в глубокий резонанс и ждут, когда снаружи полегчает. Но здесь мы сам отель не увидим, наш интерфейс отдельно. Это мы сейчас на Аллее искусственных луж.
- Где ты слово такое выкопал? – усмехнулся Максим - на какой станции?
- Какое слово?
- «Интерфейс».
Ажурные лужи на их пути воспалялись тревожным светом.
- Предлагаю тебе, Максим Васильевич, разбудить спящую красавицу, которая заведомо не скажет: «Как долго я тебя, чувак, ждала». Но будить необходимо, потому что внутри нее растет маленький мутант, и рожать ей в адронном сне дело гиблое.
- Ясно. Ты решил, что наяву ей нужен еще один мутант, чтобы скорее родила?
- И зовут ее Женя. Она, в отличие от нас, не чистый продукт Прорыва, а несчастный гибрид. Но мы с тобой сможем помочь ей больше, чем ее родители, например. Дело в том, что Женя беременна «кротом» в третьем поколении. Помнишь эту историю?
- При Прорыве, когда народные мстители записали мезозвук и ухнули по семесникам на стадионе?
- Ну, те-то сразу превратились в непонятно что, несовместимое с жизнью. А донецкие болельщики, которые дальше сидели, мутировали в «кротов», одни меньше, другие больше.
- Дальше понятно: кавалер твоей знакомой предпочел не знакомить ее с папой, у которого жвалы, и хрен знает что…
- Жвал у них нет, но есть непреодолимое стремление оставить потомство, потому что такой закон природы даже Прорыв не отменил.
- Это верно…
Максим задержался у лужи в виде ладони с горящим на ней светлячком.
- Продолжать род, чтобы было кому приносить людей в жертву команде по игре в мяч…
- Они сами жертвы мировоззрения своих родителей. Ты знаешь Лёвушку из Синего дракона?
- Не слышал.
- Был учителем истории в одной донецкой школе. А поскольку Прорыв на школьную программу не повлиял, но привел к созданию VM, то он в своей школе стал работать дворником, а в остальное время катался в Синем драконе, читал и рассказывал истории своим попутчикам.
- Если бы я шатался по вагонам Синего, то когда бы я свою безумную тягу к размножению за нос водил?
- И вот, как-то Лёвушка рассказывал о Прорыве на примере «Хроник Нарнии».
- Представь, читал, даже помню оттуда два слова: «хроника» и «Нарния».
- Это метафорическая Библия для детей от английского пастора Льюиса. Нарния символизирует мир со всеми чудесами, а ее создатель, лев Аслан – Господа Вседержителя. А юные короли – это люди, которых Он приводит в мир, как хозяев добрых и разумных.
- Вспомнил, еще там были мутанты, в том числе, кажется, даже кроты…
- Бобры, мой друг, они болели за другую команду. Тем не менее, вся эта веселая фауна символизирует людей с их захерами, в том числе, всех порождений Прорыва.
- Которых ты назвал только что «продуктами». Продолжай…
- Напомню, юные короли давали присягу всем тварям уважать их природу, ибо они созданы Великим Котом. А что касается продукта, то так оно и есть, притом, что я продукт более качественный, а ты – менее.
- Еще бы, это же не твоему деду персонифицированная электромагнитная индукция забралась аж в седьмые яйца.
- И еще я живу так, как мне нужно, а не зациклен на идеалах семьи, которая мордовала тебя депривацией, чтобы твое личное время не превратилось в опухшего дядьку. Кстати, рекомендую: этот номер «Склепа» сделан по моему эскизу - Руслан нагнулся над громадными наручными часами с дорожным люком вместо крышки циферблата, и покрутил ручку завода на ободе. Крышка рывком отскочила, подрагивая на петлях - Женя спит внутри. Полезай, мой друг, погляди, что можно сделать. Ну, хотя бы, во имя Прорыва…
Максим засмеялся:
- Идол времени настиг и поглотил наследника Qлана. Скажи хотя бы, что выход из этого склепа не ведет через Хроносову жопу.
- Русик-то наворотил - сказал Максим вслух - я думал, тут гроб хрустальный на цепях.
Хлюпая черной жижей, он подошел. На проеденном ржавчиной краю короба торчали кнопки адронного резонатора.
Уснула ты, девочка, раньше, чем забыла свою беду - подумал он, глядя в худощавое лицо - спинка носа, ни впадинки, ни горбинки, плавная…
Режущее чувство прилива индукции чуть не выбило Максима из резонанса, и, судорожно жмурясь, он увидел цвета «яблочного узвара» глаза за закрытыми веками девушки.
В виртуальном пространстве такое с ним случалось впервые. Корчась, как раненный в живот, Максим выбрался на тротуар и прижался к жестким звеньям браслета. Отсюда можно было выходить прямо в реальность.
Но первые спазмы уже кончались. Максим крикливо откашлялся, разжал застывшие пальцы и встал над черным циферблатом. Бледное зарево от синобраза в нем похоже было на лицо в круглой черной бороде.
- Готовьте сеанс, я уже на подходе - передал он наружу дежурному Qлана, присел над люком и спустил на ступеньку ноги.
В отстойнике все еще болтались густые волны. Максим присел на холодный край короба. Русые волосы Жени чуть шевелились, наверное, это горничная сейчас проветривала номер.
Максим задал программу и осторожно положил руку на бугорок под грязным одеялом. Из-за стихшей ряби от резонансных экранов смотрели на него тревожные, цвета «яблочного узвара» глаза. Qлановец прижал палец к губам.
- Женя - заговорил он тихо - я только что вывел тебя в верхний резонанс. В реальности ты нашу встречу помнить не будешь, пока я тебе не скажу два особенных слова. Я не знаю, чем тебе помочь, остаться тоже не могу. Меня… тошнит электрическим током… Но зато – он не понимал, зачем говорит эти слова, зато я знаю, что такое быть во времени. Это значит непоправимое делать поправимым. А говорю с тобой сейчас, потому что - новый жгучий спазм затопил тело наследника Qлана, и сведенные пальцы протянулись к пульту - потому что… яблочный узвар…
Северный Радар
- Если вы здесь, то, скорее всего, впервые. После моих экскурсий люди редко тратят время на путешествия по виртуальному Донецку. Истинно вам говорю: Донецк реальный, или, как мы обычно говорим, наружный, куда интереснее, хотя бы потому, что в нем запросто можно встретить вашего реального и покорного слугу - как всегда, Руслан тянул время для тех, кто опаздывал.
- В отличие от Сергея Довлатова, я веду экскурсии не потому, что не за что опохмелиться, но – исключительно для удовольствия, а позволить себе это могу благодаря последнему из моих потенциальных работодателей. Когда-то, прочитав мое резюме, этот господин сказал: «Да вы, молодой человек, летун». Я ответил: «Да – я создан для полета так же, как вы - для ползанья», и с тех пор делаю только то, что приносит мне радость. А последняя тогда лишь в радость, когда ею делишься. Посему, приступим к теме: «Донецкое Виртуальное метро в контексте Прорыва».
Руслан говорил по-русски, не зная, на каких еще языках звучит его голос для пассажиров. Несколько, идеально безполых и подчеркнуто модельных аватаров точно были с Запада. А двухголовый, что крутит по сторонам симметричными разными лицами, конечно, гражданин WWW, и значит, ушами читает свою двадцативосьмизвучную азбуку.
- Как раз именно с Прорывом приходится связывать тот факт, что у каждого из вас, друзья, может быть свое собственное отношение к понятию времени. Поэтому, говоря о VM, я буду пользоваться традиционной хронологией, согласно которой, в частности, ходят поезда наружного Донецкого метрополитена.
Из группы аватаров на Руслана внимательно и тяжело смотрела высокая брюнетка в черной водолазке и обручем с ушами Анубиса в волосах. На ее груди висела фляга-бинокль, из которой можно пить вдвоем. Эскиз этой вещи Руслан недавно сделал сам.
- Так вот, в нулевых годах нашего тысячелетия произошло следующее. Во-первых, научно-технический прогресс устремился по двум главным руслам: электроники и генной инженерии. Именно в этом «двуречьи» теперь шло развитие цивилизации людей. Тем временем, в Донецке, городе двуречья Кальмиуса и Бахмутки, до крайности неприличной стала ситуация с постройкой метрополитена: за десять лет выкопали две станции, да и те затопили грунтовые воды. Знать, почему так вышло, нам уже незачем. Интересно другое: именно тогда, в нулевых годах, возник и стал развиваться проект «Метро 2033». Напомню, начался он с романа москвича Глуховского, где по легенде, после атомной войны в Москве спаслись только пассажиры подземки. Запасы и техника метро позволили создать в нем подобие цивилизации. В этическом плане опус вызывает сомнения: согласитесь, погубить шесть миллиардов землян для оригинального сюжета не решился бы даже Гитлер, помноженный на Ясира Арафата. Тем не менее, книга стала триггер-фактором грандиозного сетевого проекта всех видов творчества. Это было первое виртуальное метро, но, увы, антиутопическое.
Один из создателей нашего VM уверяет: идея родилась у него до знакомства с «2033», а именно, когда, опоздав на работу, он услышал от начальника: «Если пробки мешают, езди на метро!»
Так или иначе, несколько человек в запруженном автомобилями городе решили создать портал виртуальных экскурсий и присутствия на культурных событиях Донецка, и для пущей оригинальности объединить значимые места метрополитеном.
Напомню, что тогда большая часть сетевого продукта являла собой двумерную картинку на плоском экране, и это отчасти облегчало создателям задачу. Необходимое видео на первых порах снимали в ближайших подземках: киевской и харьковской.
Мощно сложенный мужчина деловито кивнул верхушкой кактуса пейота, выступающей из-под распиленного черепа.
- Принципы серфинга в VM изначально были теми же, что и сейчас: пользователь выбирал на карте павильон и смотрел интерактивный ролик о том, как, вдоль щитов с анонсами городских событий он едет на эскалаторе, ходит по станции–музею, а если торопится, то сразу вызывает поезд. Называть поезда Драконами разных цветов тоже начали сразу. Тогда же воплотили счастливую идею сделать вагоны местами знакомств виртуальных попутчиков. Для этого на первых порах использовали вагонные окна. Слабость иллюзии присутствия, до некоторой степени, возмещал своеобразный пикантный драматизм: ход поезда можно было ускорить, но не замедлить.
Голый младенец на ходулях засмеялся громко и коротко, будто чирикнул.
- Видя, как неспешно строится в Донецке реальное метро, творцы VM не стали ориентироваться на его схему, где линии, пересекаясь, рисовали фигуру циррозной печени. Первые линии «виртуалки» привязали к объектам культуры, образования и, так называемого, местного самоуправления. То бишь, на выходе: экскурсии, концерты, лекции, заседания. Богослужения... Позже «станциями» стали называть не только виртуальные вестибюли, но окрестности их павильонов на поверхности. А мы, таким образом, вплотную подошли к теме Прорыва.
Несколько экскурсантов запрокинули головы и выпустили салюты изо ртов. Сам Руслан таких нравов не понимал, но по части внешнего вида в VM запрещалось, разве что, вплетать фекалии в пейсы.
- Даже если никакого Прорыва не было, это не мешает мне дать ему определение на основе известных публикаций и личного опыта. Прорывом я называю региональный ароморфоз ноосферы Северного Приазовья. Термины старые: ноосфера – часть космоса, где балом правит человек, ароморфоз – эволюция на принципиально иную, более сложную ступень развития.
Подтверждений тому в Донбассе не счесть. Прежде всего, это люди, жившие, и особенно рожденные на рубеже нулевых - десятых годов. Обычно для того, чтобы лучше устроиться в жизни, человек подражает успешным действиям окружающих. Но каждый день я вижу множество примеров обратного. Скажу сложно: стремление отыскать и следовать своему, никому, кроме Бога, неведомому пути, становится у нас выражением инстинкта выживания. И не только личного! К своей уникальной правде мы идем, как рыбы на нерест, как перелетные птицы – на север, домой. Мы даже вспомнили, что время, - само время - рождается нами. Мое время – это немыслимая красота, на которую мне удается указать в грубых земных формах и словах, но – только не сетка, вдоль которой все должны идти в ногу, непонятно куда и зачем.
Друзья мои – Руслан перевел дух - на фоне этой дикой сетки проект VM не нужен был никому, кроме горстки придурков. На их счастье, сетка прорвалась. Наверное, самым зримым символом Прорыва стало наше Виртуальное метро.
- Что же вызвало это явление? – спросила барышня в мигающих очках.
- Пишут разное. Одни – будто бы что донецкие шахтеры под землей нашли мавзолей Прометея и разбудили его дух, Другие – что в Донбассе массово проводили генетические опыты, третьи умозрительно показывают, что таков закономерный итог развития цивилизации. Новый миф о Прометее мне нравится больше всего. Он красиво объясняет, почему не только органический мир, но и неорганика здесь чудеса вытворяет.
- Почему же тогда только здесь? Ведь, Прометей должен был пробудить всю Землю – пробасил атлет с обвислыми усами, растущими из самой середины щек.
- Есть, наверное, человек, смысл жизни которого – решение этой загадки. Найдите его, и рано или поздно - ответит. Вернемся же к Виртуальному метро. Городскую железную дорогу в Донецке, вы знаете, построили уже давно, но именно о VM говорят, что в него не войти дважды. Потому что за время вашего путешествия здесь откроют новые станции. «Виртуалка» растет, как трансгенное мясо на подпольных фермах. Разумеется, адронный резонанс, облачные синобразы, цитоподушки, и другое, создают полный эффект присутствия в сетевой игре открытого типа, но движущей силой остается творческая воля тысяч людей.
- Командир, когда ты нам уже метро покажешь? – спросили из задних рядов.
- Самое время. Мы на виртуальной станции Северный Радар. В наружном Донецке это – самая оригинальная детская площадка советских времен. Донецкий ландшафтный парк был еще Путиловской рощей, когда на его опушке построили это чудо. Ближний космос тогда активно осваивали, поэтому площадку построили в стиле космических саг фантастов Советского союза. Северным Радаром назвал ее замечательный человек эпохи Прорыва по имени Виталий Сирин. Он утверждал, что здешний мозаичный детский амфитеатр – один из центров общения города с Космосом. А те, кто устроил в центре его водоем и поселил там трансгенные лотосы, уверены, что именно эти цветы усиливают свойства Радара. Мы в VM, поэтому вы можете сидеть на ступенях амфитеатра, но снаружи сюда пускают только детей. Рядом вы видите крепость с детскими горками, одновременно это павильон виртуальной станции Северный Радар.
Внутри детской крепости, напоминающей, благодаря горкам, бронированного паука, зияла круглая шахта. Ступая в нее, аватары медленно спускались вниз, как цветные хлопья.
- Я всегда начинаю экскурсии именно отсюда - вещал Руслан - поэтому вокруг себя вы видите сферическую панораму VM. Она похожа на обитаемую галактику, правда, большинство ее станций и веток частная собственность, и мы с вами не можем туда попасть. Вы видите мигающие звезды, это станции, которые создаются именно сейчас.
Вокруг тех, для кого спуск уже закончился, был теперь необозримый зал с парящими в нем вальяжными тушами ракет-носителей, поджарыми торсами космических спутников, шаттлами, похожими на черепа исполинских летающих рептилий.
- С мечтой покорения космоса люди, похоже, расстались - говорил Руслан - и сейчас неземная техника – это чистое искусство. Вестибюль Северного Радара один из самых пространных в VM, и если вы знаете модели спутников и ракет, которых здесь нет, говорите мне.
- Вы здесь начальник? – спросила брюнетка с Анубисовыми ушами.
- Я один из тех, кому позволено менять интерьер станции. А создавали мы ее вместе с моими друзьями. Вы можете отстать и вдоволь налюбоваться, а можете приехать сюда потом. Поезд Зеленый дракон ждет нас на перроне.
- Почему именно зеленый? – прошелестела прозрачная тень с цветками портулака на месте глаз.
- Я бы так сказал: парк «Донецкий» – зеленая чакра Донецка - ответил Русик - напомню, реальность у нас виртуальная, поэтому все аватары поместятся в одном вагоне. Донецкое VM – единственная подземка, где вагоны растут с каждым пассажиром. Поезд будет идти минуту, столько потребуется мне, чтобы представить вам следующую станцию.
На первом ряду сидений девица в черной водолазке пошевелила в воздухе пальцами:
- Руслан, можно вопрос?
- Пожалуйста.
- В Виртуальном метро были теракты?
- Слава Богу, их не было в метро реальном, а здесь… теоретически такое возможно, хотя я не слышал.
- Слушай.
Руслана ослепило грязно-желтое пламя, звуковым ударом заложило уши, пол вагона подбросил его и ударил о дверь кабины, - выпасть из резонанса не дали натянувшиеся снаружи страховочные ремни. В клубах остро воняющего мочой дыма открылась чернота: за оторванной взрывом кабиной вагона Руслан увидел виртуальный тоннель.
Держась за поручень, он обрел равновесие. Кабина с полутораметровым обрубком салона неслась, не теряя скорости, багровая лампочка мигала на потолке, горькие клубы копоти высасывало в непроглядную прорву.
Девица-Анубис стояла рядом.