Корнелий Тацит, «Анналы», XIII. 45.
Пускай кровавой будет наша эпопея.
Перед тобой должны быть согнуты все спины.
Ты рождена императрицей быть, Поппея.
Поскольку женщин нет красивее Сабины…
Учитель мой в китов не верил – плел о шаре.
Неважно. Твой он. Очутиться хочешь в Трое?
Я для тебя весь Рим, любимая, поджарю.
И Вавилон тебе подам я на второе.
Все для тебя. Любой каприз. Любая прихоть.
Захочешь – будешь утром ты купаться в Байях.
Ты побрякушек хочешь? Принесут – бери, хоть
На миллион, на два, на десять покупай их…
Не округляется у нас пока животик,
Моя порочная примерная матрона?
Наследник нужен. И братишка. Через годик.
Да чтоб достойны были папочки-Нерона.
Давай устроим величайшей из империй
Похохотать от римских огненных каникул,
В Аиде чтобы ужаснулся и Тиберий.
Устроим то, что не под силу для Калигул
Десятка, сотни. Ты богиня! Кровь нам брызжет.
Пусть в ней Британия умоется и Яффа.
А люд пошепчется, что лицедей я рыжий,
Певец бездарный, злобный Бог и жуткий дьявол.
Да, кровожаднее любого Олимпийца.
Кроме тебя – для всех и каждого я страшен.
Убийца матери, урод и кровопийца.
И что? Гуляю где хочу. Порой без стражи.
Мне безразличны привидений вереницы.
Как и когда-то потаскухи Агриппины.
Им не дано с тобой, любимая, сравниться.
Уж я-то знаю – горячее нет Сабины.
Что без тебя мне жизнь? Не надобна корона.
Лишь ради песен, если вдруг ты… жить я буду.
Казни людишек, вей веревки из Нерона.
Молись деньгам, верь книгам племени Иуды.
Пусть надевают все враги твои туники,
Гори огнем они в своей презренной скорби.
Мне все равно, что обо мне запишут в книги
Хронисты, спины по ночам опять же горбя.
Как ты нежна сегодня милая, я тронут.
И властью тронут. И еще твоей заботой.
А ты смеешься мне в лицо. Кому? Нерону!
Царю и Богу! Наделил тебя свободой.
Ну что поделать? Я устал от мудрых Сенек.
Я музыкант Порока, никакой не стоик.
А у сенаторов на век наш хватит денег.
Грехи за всеми – и уплата неустоек.
Но не хочу сегодня дел я и вопросов.
Долой гаруспиков. Сенаторы, отстаньте!
Перед закатом свет на мраморе так розов,
Как твой румянец. Оставаться в locus standi
Подольше б этом… Видишь ты во мне ручного
Зверька – зачем так много лжи и глупых басен?
Ты от добра искать добра спешишь иного?
Зачем? Не зли меня. Ты знаешь. Я опасен.
Ты упиваешься своим разливом смеха.
Клянусь – я Рим, тебя, себя я уничтожу.
К тебе пришли! Все подождут. Я слышу эхо
Их голосов – твои любимые святоши.
Нет, я у всех тебя, любимая, похищу.
Как сабинянку. Все – попалась ты, Поппея!
Я агрессивен, как всегда, горяч и хищен!
Из-за тебя – и только! – вечно не в себе я!