Анатолий Марущак,
Херсон, Украина
.
КАК ПРОЙТИ К МОРЮ В АРКАДИИ
Я к морю иду. Только моря не видно.
Один кулинарно-хот-договский шок.
По пляжу пролындал и очень обидно,
Что Черного моря нигде не нашел.
Спасатель-хохмач, разойдясь не на шутку,
Из будки кричит, как индус на быков:
- Мадам! В синей шляпке а ля незабудка,
Забудьте про моря, что дальше буйков.
Папаша, папаша, в семейном берете,
Плывите очками, чтоб прямо сюда.
Заплывом своим напугали до смерти,
Гребите к внучатам – там тоже вода.
На голос иду. И под лестницей вижу
Небрежно одетых и вялых людей.
Закрыли глаза – ноль вниманья на ближних,
Один с кошельками, видать, казначей.
И вся информация прямо на теле:
На спинах о кей, а пониже – привет.
И спереди профили, чуть запотели,
Вождей пролетарских, которых уж нет.
И вот я у моря. Тут писают дети.
Подальше от них – старики, молодежь.
А волны навстречу. И ты незаметно
Одесского моря со всеми глотнешь.
Но я уплываю по солнечной нити,
Чтоб с морем вдвоем и с любимой вдвоем,
С центрального пляжа – на плиты, на плиты,
Где место под солнцем полвека моё.
ВОСПОМИНАНИЯ О ПИВЕ
Я внимаю звукам мая
И трамвая за углом,
Понимая, что кривая
Манит нас пивным ларьком.
По брусчатке и бетонке
Мы идем на третий круг.
И гремим посудой звонкой,
Словно танки На Испуг.
И не шатко, и не валко
Начинается спектакль.
В главных ролях за прилавком
Мойша, Изя, Исаак.
Больше шуток – больше пены.
С переходом на иврит
Критикует Изя Беню,
Знает – Крик не возразит.
Возвращаемся к рутине,
Позабывши про иврит.
После пива на латыни
Очень трудно говорить.
Но per aspera ad astra.
Мы, как звёзды, разбрелись,
Словно на всемирный кастинг,
В путешествие без виз.
За границу путь свободен
И на небо – просто так.
Мойша кашляет в Ашдоде,
На Втором лежит Исаак.
Где трамвай несуетливо
Заползал в застойный год,
Нам бутылочное пиво
Грустный Изя продает.
НИ – на испуг, так одесситы прозвали танки, которые делали в 1941-м из обычных тракторов, обшивая их листами железа. Оглушительный шум на первых порах сеял панику среди фашистов.
Через тернии – к звёздам ( лат ).
Второе – самое старое городское кладбище в Одессе.
ДРАККАР
Когда викинги на судне-дрккаре в исключительных случаях рабу доверяли весло, он становился свободным
В сто вёсел викингов драккар
Переворачивает волны.
Здесь правит грозный Ингольфар,
А я всего лишь раб-невольник.
Поставлена судьба на кон,
Преступно медлят Один с Тором.
Уперся головой дракон
В разбушевавшееся море.
Дракон драккар ведет в туман,
А ураган заходит с тыла.
По борту левому норманн
Весло удерживать не в силах.
Удар волны. И в том вины
Нет бездыханного норманна,
Что шторм – игрушка сатаны
Смертельную наносит рану.
Сверкнул глазами Ингольфар,
Меня к веслу у борта бросил.
И вёсел все полсотни пар
Драккара повели на остров.
Что мне суровой пены плен
И бог чужой – норманнский Один?
Я греб, я жил, я с ветром пел.
Я был, как никогда, свободен.
Я знал, что ежели на дно
Утащит бог седобородый,
То под норманнскою звездой
Умру, как никогда, свободным.
Удар, еще один удар.
Ступил Нептун на борт дубовый.
Взбрыкнул драккар, а Ингольфар,
Казалось, не повел и бровью.
Толпятся у бортов челна
Волн покоренных злые орды.
Морщина с гордого чела
Сползает трещиной в фиорды.
Теперь напрасно к берегам
Причалил льдиной ветер лютый.
Рейкьявик курит фимиам
Неугомонным детям бухты.
… Иду, где дым со всех сторон,
Как в темя ночи, въелся в темень.
И мне вослед глядит дракон,
Слезу роняя на форштевень.
Ингольфар Арнарсон – норманн, основатель Рейкьявика, столицы Исландии
Один – главный бог викингов, Тор – сын Одина.
Головой дракона украшали форштевень судна, отсюда и его название - драккар
.