Исповедь мертвецов (Рассказ)

      
      ИСПОВЕДЬ   МЕРТВЕЦОВ

ПРОЛОГ

В деле человеческой исповеди не всегда может быть все так гладко, как то протекало в действительности.
Исповедь души - это не исповедь человека, празднующего самого себя, как дань сотворения  в  чуде  дня.
Душа имеет иные восприятия жизни и совсем другие оценочные категории.
Во многом факт выражения словесности души - есть факт состояния ее самой. То есть, по ее выражению можно составить примерный уровень  самой  души.
Душа, как существо, во многом непреклонна. Ей нет нужды до чьей-то там боли и нет повода больше сотворять что-то, что входит в понятие ее истинного безразличия.
Она способна к инакомыслию и вполне правдоподобно может слагать историю дня, что был прожит совместно с телом, лишь немного прибегая к части той земной философии, что присуща всякому развитому уму или просто умосуществу.
В деле формирования самых правдивых исповедей душ нужно придерживаться всего одной стороны - самой исповеди, как завлекающего к себе рассказа о самой жизни при ее телесном выражении.
Все остальное относится к, так называемому, проекту души, что обозначает ее надуманные и привитые уже умом создания стороны, которые по большинству своему мало соответствуют самой действительности.
То есть, по существу душа рассказывает и почитает правду, но лишь до того момента, пока не прерывается на какие-то дополнительные рассуждения.
Именно это и должно быть изъято из самой исповеди души и приложено к совершенно другому, именуемому просто умом воображения.
Поделить все это на категории не составит большого труда, ибо во всяком времени есть свои общие познания, что не дадут нам окончательно заблудиться в, так называемых, потемках души, если она действительно такого характера.
Что же касаемо более светлой ее стороны, то там картина практически не искажаема, ибо душа обретается целиком без прихвостней прошлых прегрешений и ей, по сути, вовсе нечего скрывать.
Это небольшое вступление в мир души подготовлено для Вас специально, чтобы Вы сами могли осознать всю ценность той информации, что можно добыть именно таким путем с приложением сил либо самостоятельных, либо со стороны привлеченных.
В любом случае, это представляет практический интерес и зачастую раскрывает многие тайны, что, так  или иначе, но воплощались в жизнь в какое-то грешное время.
Соблюсти порядки тех самых привлекаемых к разговору душ не менее важно, нежели определить их окончательную словесную стоимость.
Это значит, что привлекая какую-либо душу к той самой исповеди, немаловажно знать, что она собой представляла еще при жизни.
Это еще называют категорийностью души, и от этого зависит весь смысл предлагаемых ею сведений.
Вместе с тем, порывы к такому способу добычи информации, должны быть благорассудны и в целом, по существу.
Нельзя разрывать те самые состояния на довольно длительные промежутки времени, ибо это может создать эффект налагаемости среды. Потому, как и везде, во всем должна присутствовать краткость и ясность самого общения, что подразумевает практически стенографическую запись какой-то беседы.
Во всякой душе есть свои порывы и надо следить именно за этим, ибо возможность присоединения уже к вашей состоящей душе никогда не исключена.
Потому, проявление осторожности не помешает, а способы отторжения того должны заранее быть предусмотрены.
Во всем этом есть, конечно же, некоторый элемент мистики, но он присутствует только до той поры, пока вы лично не начинаете что-то такое серьезное узнавать.
Потому, во времени общения она исчезает и зачастую возникает вновь только тогда, когда вы сами становитесь снова лицом не заинтересованным.
Вот и вся правда о, так называемых, исповедях, и она, несомненно, важна для нас всех, пока не существует иных способов добычи информации наиболее правдивого содержания.
Ниже вы познакомимтесь с некоторыми представителями нашей же среды, и сочтете вместе со мной все их душевные исповеди.
Заповедность души все же ограничена временем, и она не может находиться подолгу в составе той среды, из которой когда-то и произошла.
Это еще один из законов содержания времени, что должен субординационно соблюдаться на Земле.
Но впрочем, не будем торопиться со знаниями подобного рода, ведь пока просто можно прочесть то, ради чего Вы же, собственно говоря, сюда и пришли...

ИСПОВЕДЬ  МЕРТВЕЦОВ  
ИЛИ
ДУШЕПРОТИВОСТОЯНИЕ  

« Настоящее   души –  ее   тело.
Тело же – определяет действительность, не давая усомниться в том, что оно есть на самом деле.
И то, и другое неразделимо.
Одно видимо, другое – нет. Где здесь скрывается   правда?
То ли в душе, которой не наблюдается, то ли в теле, за которым  не видно души?
Эти вопросы будоражат сознание. Они же восстают воочию перед нами и делятся на две категории.
Первая – это осознание всего, что есть.
Вторая – соблюдение того, что уже было.
В этих пределах и располагается суть любого, именуемая  просто душой »



Вступление

Можно было бы назвать все просто выдумкой, в которой  представленные на обозрение  имена  будут вести беседы за самих себя.
Но  вместе с тем, это не мистика и не имеет смысла даже подобного.
Мир "от¬горевших" людей  существует и находится в параллельных  границах  сверх¬звукового пространства. Это барьерный щит или перегородка между живым натуральным и таким же живым,  но в несколько иной форме.
Пробиться  к Земле сложно. Существуют свои нюансы и силы своеобразного разграничения данных  миров.
Все, не подчиняющееся закону световой механики дня, относится к другому миру.
Миру прошлого, миру людских теней. Там можно созерцать любого, кто когда-то жил или буквально три дня назад помер.
Это тот барьер, за которым нет натуральной жизни. Это то пространство, что определяется нами, как  просто небо.
Где оно точно - этого не знает никто. Но оно есть, существует и по-своему проживает земные дни.
Не надо стараться попасть туда заранее.  
Даже сильно   поднатужившись в своих мысленных сосредоточениях, вы не преодолеете тот барьер  и не окажетесь возле тех, кто уже давно или совсем недавно покинул мир.
Сверхзвуковой барьер преодолеть можно. Но нужно ли слышать те са¬мые голоса или видеть кого-то воочию, кого нет уже на Земле и кто мало желает вообще возвращаться, куда бы, то, ни было.
Многими уже было рассказано о царстве теней и о самих небесах. Как там прекрасно -  знают многие и убеждены в своей правоте.
Так ли это?
Не знаю. Не был там, а потому сообщить не могу. Возможно, кому-то покажется странным, что имея такие возможности, я не могу преодолеть поле тяготения Земли и оказаться в другом мире хотя бы временно и, как говорится, для дела.
Но, к великому сожалению, я не могу того совершить ранее намеченно¬го природой срока.
Даже силясь попасть туда особо, я не смогу совершить задуманное.
Почему так?
Потому что, попав туда, я, как и все, не захочу возвращаться.
Зачем?
Видеть то, что творится. Жалко существовать и не иметь возможности что-либо изменить в этом мире для себя или для кого-то другого.
Оттого не могу преодолеть тот барьер и потому полагаюсь только на того, кто мое же писание определяет и создает канал связи с вызовом в земную среду нужного нам образа человека.
Почему образа?
Потому что, в том  "царстве"  проживают только они.
Души содержатся частью с ними, а основная их величина - ум, располагается в другом месте.
Их мож¬но соединить и изъять необходимые сведения, как то будем делать мы с вами по ходу сего сочинительского рассказа.
Глупы ли мы с вами, если прибегаем к подобному дознанию правды спустя многие года с употреблением указанных сил величин?
Да, это есть, несомненно. Ибо, умные уже исчислили бы давно правду и не сокрывали ее в тайне от кого бы то ни бы¬ло.
Правда - она всегда восторжествует. Ей только необходимо создать условие, которого, к сожалению, пока нет на Земле.
Но так будет не вечно. Правда о Земле, ее  строении и силе уже подходит к нам и становится  все яснее. Уже тонут  люди, погибают в    пожарах, умирают от болезней  и стонут во многом числе от причиненной  природой  боли.
Правда - она всегда больно бьет по местам.
Но это сама природа, а что же люди? Нужна ли их правда жизни и кому, зачем, почему?
Нужна  -  просто не то слово.  Она наиболее необходима,  ибо без нее не будет вообще ничего  и на Земле сохранится только пепел и прах.
Верьте  этому. Это правда того дня, что наступает и призывает всех к умоисчислению  среди своих.
Кому понадобилось писать сие и что-то дознавать?
Мне и другим, желающим узнать правду, бросить ее в лицо тем, кто препод¬носит вечно ложь.
И не только так.  Нужна она и самому Богу.  Он знает обо всем,  но хочет,  чтобы и  мы  знали, и определяли суть всего земного наново.
Мы не хотим во что-то   верить. Мы говорим, что мы знаем правду.
И мы знаем, что заранее лжем, так говоря, ибо правда находится глубже, внутри нас, и мы же боимся выпустить ее наружу,  потому что  она "убьет" нас и поставит в самое неловкое положение перед  другими.
И этого мы боимся. Все без исключения, в том числе,  и я сам.  
Зачем она нужна - думаем сами. Пусть, лучше небольшая ложь и будем жить спокойно.  Кому мы мешаем, кроме самих себя,  так как правда находится в глубине нас же?
Маленькое порождает большее. Это закон природы, и мы ему подчиняемся.
Потому, от капли лжи произрастет лужа, от маленького ручейка в настоящее время течет полноводная река, захлестывая берега и убирая на пути все преграды.
Ложь топит нас всех и так будет до тех пор, пока мы все в ней вовсе не утонем и не покинем мир целиком.
Вот, что происходит от самой маленькой капли лжи, наблюдаемой  во многих, и, в частности,  в нашей  стороне.
Рассказ не   публицистичен. В нем нет доказательств.
Это просто разговор по душам отдельных людей. Все сведения,  выуженные в разговорах,  вряд ли можно проверить и, тем более, доказать.
Кому нужно было затереть правду  -   они того добились.
Состряпали новые  свидетельства, создали новые имена, уничтожили  документы,  а вместо них положили другие.
Для Руси   или России, в частности,  это не ново.  Так заведено издавна. Кто к власти  приходит - то предыдущего  сразу   разоблачает.
Это история людского порока. При  власти воздают славу. Убрав же,  плюют прямо на голо¬ву.
Есть то же самое и  среди других.  Мы будем "работать" со многими из¬вестными именами.  И они сообщат нам правду.  
Как они жили,  как чего-то добивались и т.д., т.п.  Все это интересно и  одновременно больно.
Ведь  другие того не знали.  Значит, жили,  веруя  во что-то.  Видели наносную правду, а на самом деле почитали ложь.
Это   самое обидное  изо всего и потому, сейчас весь мир трясет от раскрываемости тех преступлений,  что совершались ранее.
Больно ступать по земле любому, кто не  знает ее настоящей  правды.
Эти слова из будущего, а оно не за горами.
Никто не пугает вас и не соз¬дает видимость конца света. Что о нем говорить, если он по сути уже наступил и продолжает свершаться в дне людском, утопающем в ливнях и дож¬дях или полыхающем  в огромных  пожарах.
От чего то происходит?
От того, что не чтили настоящую правду. Верили лизоблюдам, тунеяд¬цам и другим.
Тем, кто за славой настоящих творцов науки, совершал свои открытия лишь бы во благо себе и своему карману.
Взять бы, теперь, все те премии, что повыдали кому-то и пустить на оплату земных бед.
Это по их вине творится такое, ибо они привели мнение людей к понятию безопас¬ности среды и инфантильности природы.
Они пролили воду на свет и создали свою теорию факта существа самой Земли. А на самом деле это не так. Все по-другому.
Кто ответит за содеянное?
Многих уже нет и в живых. С кого теперь спрос?
С самих себя, за свою глупость, ибо никто никогда не интересовался, как то добывается и каким путем.
Пресса молчала и только в ладоши хлопала, да старалась быть поближе, чтобы и ей кусок пирога со стола общего того достался.
Вот так и жили. Муть на свет произвели, моря осушили без толку, песок водой залили с таким же успехом и многое сделали из того, что попадает в  разряд  "не надо".
А все приветствовали, все восхищались.
Как же, видные деятели науки, государственные люди, умы  вселенной.
Но, что теперь говорить. Нам досталась не самая легкая   участь и надо из того выбираться. Как можем, так и будем жить, не зевая на чужое и сохраняя свое, пока оно еще есть и пока вода до него не достала.
Соглашусь с тем, кто прочитав сие, скажет, что это абсурд.
Что такого никогда не было и все просто придумано. Не буду спорить, не буду доказывать. Просто укажу пальцем в небо и скажу так: "правда находится там, ложь - стоит рядом".
Сами люди уже стали ложью, их тела изменились и в большинстве перевелись. Но это уже другой вопрос и затрагивать его не будем.
Хочу в этом содержании сказать еще вот что.
Я не бог и не писатель, не мыслитель и не фантаст, исцелитель от всякого зла.
Я сам не знаю, кто я и к какому числу себя отнести.
Много перемен в жизни и много самих изменений мыслей. Но думаю, что все же к одной категории причислю себя.
Я тот, кто ищет правду всегда, везде и во всем. Это основное, что оп¬ределяет   мою жизненную позицию и это то, чем по-настоящему я  живу.
И хотя день мой вчера не исчерпывает до конца святости и правды, все же отношу себя к ней, ибо из нее состою и по-своему выражаю.
А теперь, читайте и думайте. Может, кому, что и вспомнится прежнее или кому-то в голову зайдет мысль что-то проверить лично у себя.
Я не знаю всего, я лишь пишу то, что есть. Откуда оно берется - неизвестно. Хотя догадываюсь по тому, но не говорю вслух. Это режет уши любому и особенно мне самому.
Я не причисляю себя к самим верующим. Никогда таким не был при этой жизни и, по сути своей, не стремлюсь к тому  сейчас.
Многое в  ней я  понимаю  по-своему. Многое отрицаю за ненужностью в своем исполнении. Чту в вере настоящей людской только искреннее раскаивание греха.
Все остальное - это ложь  и наносная чепуха в угоду ко¬му-то или чему-то.
Бог создавал веру не для обителей городских или сельских, коими можно  назвать все устоявшие  и вновь строящиеся  церковные дома.
Он ее дал людям для того, чтобы они целеустремились к нему, приняли его мораль за  свою, и в века подтягивали свой ум, не дожидаясь природной расплаты.
Люди же в огромном своем числе чтут только саму мольбу и определили Бога на роль  очистителя грехов.
"Мы совершаем - он прощает".
Так это звучало всегда и проходит сейчас.   Не в прощении дело, хотя и оно кое-кому нужно. Дело в повинности людской, их обязанности перед большим умом во благо достижения своего ума.
Жили бы по-божески,  то и суть везде была божеская, тоесть была среда нормальная и природа тихо  стояла.
Так нет же,  празднеств захотелось великих и дней тех побольше. Чтоб дело стояло, а  ум не творился от выпитого. Лень чья-то все то сотворила и подчинила себе остальных.
Такое вот мое отношение ко всему, что относится к чинопочитанию в рясах или другом состоящему.
Верой, а тем более, ее исполнением назвать то все нельзя.
Для меня это большой грех перед богом-творцом и самим собой.
Хотите верить - верьте, но не тому, кто чью-то прозу излагает, а себе, когда вы сами в ней разберетесь и свой манускрипт по делу тому составите.
Вот тогда и поймете, что к чему. Чему вас учат и к чему вас толкают. Не все, конечно, но многие.
Есть и люди приличные. Сами пытаются докопаться до правды и других к тому толкают. Так должен поступать каждый человек, если он себя     считает таковым, и если он желает сохранить себя и в дальнейшем.
Обозреваю свое прошлое,  вижу его и говорю так:
-  Настоящая вера - это са¬ма правда. Нет ничего ее святее. Это истина всего существующего как на самом дне, так и где-либо на суше в горах. Постичь веру - значит, повстре¬чать у себя правду. Она не отлагает зла и всегда открыта для многих. Пользуйтесь ею и вы станете сильнее в вере, а она перерастет  в добро, целиком и правдиво от вас исходящее.
Искренне ваш, автор строк.

Глава   1
Манускрипт  добра

Прежде, чем начать вести с кем-либо из вызванных беседу, необхо¬димо возложить некоторую дань прошлому времени и осуществить своеобразный переход из мира реальных событий   в мир субъективного светотепла, исходящего от самих людей   еще  при  их  же  жизни.
Но не буду загонять  все в рамки науки, до которой еще далеко по общему мнению людскому или состоянию их умов, и перейду непосредственно к делу, указывая несколько иной путь к совершению подобного  греха?
А то, что это именно "грех" - можете не сомневаться. Только некоторым дано право войти безбоя¬зненно в мир предыдущих состояний и осуществлять свой опрос времени.
Но так постарался сам Бог, своеобразно предоставив тот канал, что ведет в то самое сверхзвуковое  поднебесье.
Вначале я расскажу о себе. О своем понимании факта добра и о своей свя¬тости в уже настоящие мои годы.
Зачем это нужно - спросите вы, недоумевая. С чего бы нам знать что-то о самом авторе, излагающим, по сути, какую-то чепуху, вместо того, чтобы заняться реально каким-нибудь делом?
Так вот. Отвечаю сразу на два вопроса. Нужно затем, чтобы не  допытывались правды  от  меня  или чего-то еще, более грязного или еще хуже, пакостного.
И нужно потому, чтобы  знали, что я реально существую  на свой жизненный "пожиток" из того, что мне причитается за мой реальный труд, исполнимый в среде сообщества в том самом месте, где и живу.
Это я отвечаю всем тем,  кто думает, что я осуществляю свой пропуск  в жизнь за счет посланного мне дара и созданных условий для развития моей головы.
Нет. Совсем не так все то начиналось для меня в самом начале этого пути. Я работал или трудился в полноте жизненной сферы и добывал  себе             "копейку" своим же здоровьем и, как говорят, спиной.
Не совсем удачно складывалась моя жизненная дорога и во многом я сам был виноват, если думать   и судить уже днем настоящим. Но тогда, мне казалось, что я  прав, а потому все шло своим чередом до той поры, пока я не повстречал  "самого себя среди пустоты времени".
Как это понимать?
Дело в том, что всякий человек имеет свой отблеск в окружающем пространстве.  Это законы физики. Той, которую мы, по сути, не знаем, хотя и позакончили  ВУЗы, школы, колледжи и т.д.
Так вот. В ряды годы, когда человек
взрослеет и,  прежде всего,  умом, вырастает  его световой отблеск и становится  как бы  позади самого  человека. Это, так называемый, ангел-хранитель.
То есть, это мы сами, только в свою       гиперстатическую  величину.
Время идет, и мы соответственно растем. Ум прибавляется от самой жизни, наш отблеск становится  все  могущественней.
И вот, наступает день и час, когда он превосходит себя и воочию является перед глазами, как бы доказывая свое существо и тем самым осуществляя переворот души.
Это целиком природное явление, которое соответствует определенному росту мозгового вещества. Не по количеству, а по состоянию внутренней  клетки   сходимости  веществ.
Так вот, усмотрев себя и убедившись, что я есть, так сказать, в своем отражении пространства, я  же изменил свою точку зрения и попал полностью во владычество своей же души.
Затем я узрел таким же образом Бога и  осбодил себя от обязанностей, сковывающих меня по рукам и ногам.  Это я имею в виду работу реальную.
Так вот я начал писать сию  писанину и отбросил в сторону все существующее ремесло, занявшись целительством,  указанном  в самом времени по изъятию моих моментов души.
Что сопутствовало тому, а что нет? Имею в виду,  целительству  с моей  сто¬роны.
Сопутствовало   желание людей увидеть какое-либо чудо превраще¬ния, а не благоприятствовало нежелание воспринять  в  деле том саму реа¬льность. Целительство  не  могло полагать в себе силу только одного по¬рядка.
Сам процесс  исцеления  очень трудоемок и требует реаль¬ной поддержки существующей  медицины.
Многое в этом процессе зависит от самой веры человека в исцеление и реального желания добиться своей цели.  Если этого нет или процесс протекает вяло, то результата  не  будет.
Всему этому есть свои причины,  о которых я, возможно,  укажу  позже.
Итак,  вырвавшись на  свободу и узрев свою настоящую душу, я обо¬шел круг своих познаний и возвратился к началу того же "творческого" пути.
То есть я, обретя навыки современного целительства, вернулся к перво¬начально заданному смыслу письма и стал планомерно трудиться, постигая все большую глубину знаний «непонятного»  характера. Так это выглядело вначале. Что же случилось потом?
По ходу пути развития моей мысли, идущей  в ногу со временем, я несколько раз менял свою позицию относительно начатого  целеустремления.
Почему так?
Просто  потому, что как всякий другой, не видел реального отражения мысли в фактических делах, творимых  мною или людьми.
Но мало-помалу сомнения стали уходить в сторону, а на их месте возросла новая величина веры.
Веры не в какую-то сверхмощную единицу силы в лице  бо¬жественной или  другой, а веры в саму реальность,  исполнимую  силой  самих  людей.
To eсть, жизнь убедила меня, что только реально достигнутый результат можно считать своей победой и победой соответствующего сос¬тояния души.
Все эти творческие  или духовные успехи не имеют реального значения, если они не подтверждаются самой реальностью в том самом вре¬мени,  что и живем.
Потому, я несколько изменил суть своего  земного придержания и  с  головой кинулся в новую работу,  добывая себе снова кусок хлеба реально законным путем.
Но свою "потустороннюю" работу не забро¬сил и продолжал ее в минуты своего свободного времени от того суточного труда.
Так вот складывался мой жизненный путь совершенства познаний и в нем я усмотрел следующее, главное для себя и других.
Нельзя никогда прикидываться кем-то или даже чем-то. Все равно правда взойдет наружу и расставит все на свои места.
Нельзя творить добро, заранее зная, что оно для кого-то отрицаемо на тот момент.
Это приводит к душевному психозу и разрушает всякую святость творимого добра.
Нельзя опускаться духом до самого нижнего предела. Это не поможет. Это способствует только своеобразному "очернению" в среде и реальному жиз¬ненному  изгнанию.
Нельзя "становиться на колени" перед чем бы то ни было и в любую  ми¬нуту. Ибо, другая минута станет камнем преткновения в то самое худшее для вас время.
Нельзя выжидать чего-то и ждать особого божьего  /или чьего-то другого/ благословления. Надо идти вперед и просто осматриваться по сторонам, не делая ничего дурного и  злого в сторону всех других.
Никогда нельзя забывать, что творимое ранее, всегда будет иметь отраже¬ние гораздо позже. Это отголосок  времени.
Нужно всегда сопоставлять своим умом факты и достигнутые кем-то или даже собою свершения. Это дает величину самого ума и создает своеобразную единицу добра.
Нельзя рассматривать всякий грех только со стороны  греха. Иногда, грех может быть оправдан.
Даже реально творимое зло в виде воровства или чего-то другого вполне способно отразиться добром и перерасти  в какую-то степень ума,  в последующем отрицающую  сам факт такого искажения  души.
Нельзя добиваться чего-то,  преследуя только свои собственные интересы. Если в деле участвуют другие, то нужно определить их занятость и оплатить  соответственно.
Нельзя руководить кем-то во благо своему собственному понятию. Это  вызывает неприлежие и  сопутствует накоплению зла среди остальных.
Надо определять точку зрения многих,  а для себя выжидающе дополнять что-либо из собственных наблюдений по ходу сбора природного ума другими. Если же он не растет,  а растлевается, и нет тому вовсе предела или передела,  то данное течение надо прерывать немедленно и единоразово, иначе скончания не будет, и вы сами себя доведете до такого же сос¬тояния зла.
Надо уметь сдерживать свои порывы и руководствоваться, прежде всего, здравым смыслом рассуждения.
Если же он отуманен чем-либо или утерян кратковременно, то надо подчинить себя, свою волю другому уму и, осилив
чужое соприкосновение, взять себя в руки и вновь обрести  здравый  смысл.
Если же этого нет и просвета не наблюдается, то надо взойти своим светом и добиться своим же умом превосходства того состояния.
Это наи¬высшее человеческое достижение в плане его умственного сопротивления среде и всякому мнению.
Если же вы не  способны ни на то, ни на другое, то тогда положитесь на душу, а  вовсе не на ум или смысл.
Она выведет вас из той реки заблуждений, если вы сами не будете предпринимать попыток своим реальным умом.
Такие вот мои личные,  доказанные жизнью убеждения и, поверьте, они не придуманы.
Есть еще много другого, но оно слишком громоздко и общему читательскому складу ума не нужно. Поэтому, ограничусь этим и закончу сию главу дальнейшим продолжением  жизненного пути.
Став реалистом, спустя  время нереального обсуждения своего прошлого, я  не выбился из колеи и прокладываю путь далее.
Плохо или хорошо, это у меня получается - судить мне одному. На то есть мой самостоятельный ум, и он движет само тело.
По ходу моих возникающих суждений случалось многое из того, что вполне можно назвать реально подтвержденным и узнан¬ным среди бела дня.
Было и есть такое,  что пока обходит стороной и не случается.
С одной стороны -  плохо,  с другой - хорошо,  ибо подтвердись, мы бы подверглись переделу тел,  а нет - значит,  остаемся в сомнении  и  выжидаем факт  времени.
Сейчас я могу сказать точно, что время предполагаемых мною событий располагается внутри  нас.  
Как это понимать - думаю, вы уже знаете. Но не стоит полагаться только на это. Есть еще и другие земные факторы,  что способны в любую минуту изменить ситуацию.
Не буду провоцировать никого, но скажу так без игры  слов.
Сейчас многое творится для того,  чтобы воо¬чию определить судьбу нашего народа,  а, в частности,  этой земли. Многим  другим  не по нраву русская обитель и в ряды-годы ее пытаются изменить.
Как это делается, думаю, видно всем. Но это только видимая часть того, что делается.  В кулуарах  же размышлений творится иная мысль,  совсем не похо¬жая на ту, что творится внешне.
Не буду прибегать к прямолинейному ука¬занию что, где и когда.
Но скажу так.  В России не самая бедная земля,  а ее народ не соответствует общему определению.  Из этого исходит основная по¬литическая доктрина всех тех, кого сейчас призвано именовать друзьями.
Я не националист,  не приверженец  прошлых лет царизма или сталинизма.
Я просто человек, болеющий, как и все,  за свою землю, хотя по родственному праву она располагается  несколько  в  другом  месте.
Но так сложилась моя дорога жизни,  что я оказался здесь. Не знаю, случайно или нет,  но так оно сотворилось.
Так вот.  Я патриот собственной земли.  Я не претендую на что-то чужое  или другое межрядье.  Именно с меня хватит и моего "дачного" огородного  участка.
Но мне больно и обидно, когда вокруг вырастает стена нового наследия, что не претендует на ум, а руководствуется только знанием дела по распродаже всего, что именуется Русью.
Мне невероятно тяжело    смотреть,  как "благочинно" распоряжаю¬тся недрами земли в силу    нашего бесправия и  юридического незнания.
Я обращаюсь ко всем.  Не надо слепо следовать чьему-то  прогрессу фальши¬вого ума.  Видно же явно,  что нас "надувают и  обувают" снова в  те  же лап¬ти,  что из веков дошли до нашего времени.  И знаете  почему?
Да, потому, что в века русский народ был беден,  несмотря на все запасы и свою собственную работоспособность.  Он   все века трудился на кого-то.
Даже обогащая своих,  он создавал добро иному миру,  ибо те,  вдо¬воль насытившись, увозили добро и помещали его за рубежами Руси.
Так творится и по сей день, и  нет тому всецелого передела.
На этот день моя жизнь   складывается обычно. Что будет завтра - я сам не знаю.
Вернее, не хочу знать, ибо знаю,  что оно не по душе и вовсе не хорошее. Хорошего в стране возмужавшего  особо  зла  не  наблюдается.
Все мои настоящие отклонения от темы рассказа не случайны. Это распад самой души,  что хотела бы   здравствовать, да не  может в силу разных причин.
Время свершений  не наблюдаемо мною, а значит, само  оно переделу не подлежит. Это значит,  что душа моя должна снова воротиться на место и стать, как и прежде,  позади тела.
Но это будет несколько позже,  а пока я опишу то, что сказал  вначале, и расскажу о том,  чего вы не знаете.
На этом краткие письмена о сложении души закончены, и я переношу мысль свою в мир другого порядка,  где встречусь с теми,  кто уже давно не на Земле, и кто спокойно пребывает в пространстве,  несмотря на то, что  его  просторят корабли неземного  назначения  и  порядка.
Это уже наблюдается с Земли и по тому есть у каждого свои соображения.
Перехожу к самому рассказу и обозначаю следственность  иной  главы.

Глава 2
Обагренные  кровью.
Промежуток  насилия
Прежде, чем начать, хочу сообщить вам следующее. Не подумайте, что я нарочно все придумываю и раздуваю злую славу.  
Мне не нужно того и все всецело зависит от величины самого сигнала   посланной на Землю души  или  образа.  От меня самого в реальном то мало зависит,  и я просто пользуюсь тем,  что присылает мне Бог или Творец-Создатель мира сего земного.
Но, пожалуй, все-таки  начнем.
Чей-то образ подходит ближе и уже смотрит мне в глаза сурово, против¬но и жестоко. То образ самого творца, созидателя  социализма, первого руководителя  государства   СССР.
-   Здравствуй, Владимир Ильич, - говорю я от всех нас и руку, мысленно его   протянутую вперед, пожимаю.
-    Здравствуйте, - благочинно образ тот отвечает, немного картавя и смягчая свою речь.
-    Расскажи нам,  пожалуйста, за свою великую жизнь и много ли всего ты совершил самостоятельно.
-     Слушайте, - просто он отвечает и говорит далее следующее, - Жил я во времена  плохие. Россия не стояла государством сильным и ее вовсю распирали враждебные страсти. Никто не знал, как сложится ее дальнейшая судьба, никто не старался помочь ей  и вывести из сложного политического
тупика.
Царь Николай Второй,  он же Романов, был слабым политиком и весьма откровенным  забиякой.    Любил шутки воинские,  прибаутки разные, походы
и  прочее,  к тому  же  воинству относящееся. Сам мало делами  ведал, и государство "процветало" в продажничестве  монопольной продукции водки и
всяком другом безнравствии.
Наживались при нем многие. Я не хотел видеть
такой Россию и предчувствовал ее  конец,  не предприняв каких-то особенных  коренных изменений. Потому, была нужна революция,  хотя не такая славная, как описана другими.
Нужна была революция мнений, в том числе, крестьянства  и рабочего класса.  Я не видел иного выхода из кризиса,  кроме как совершить то,  что сказал.  
Все мои соратники примкнули ко мне лишь по одной причине.  Им некуда было деться в ускользающей власти и  негде  по существу определиться.  
Были среди них и отпетые головорезы. Из их числа тов. Сталин, Орджиникидзе  и другие. Все то их псевдонимы.  И знаете почему? Потому что, они прятали  свои  настоящие имена,  боясь их  кровной расплаты.  Вы знаете, сколько погубил Сталин? Я вам скажу.  
Когда-то он мне честно признался. Семьдесят четыре души. Это лично его рук творение или достижение фанатичности ума.  Я не был фанатиком.  Скорее,  я был про¬заиком души.  Слишком  многое  видел в  розовом  цвете.
Я думал, что все опущенные классы сразу поймут меня и поднимут ум до уровня моего. Но ошибся, а когда эту ошибку увидел сам, то, как говорится, было уже поздно что-либо менять, или отступать от занятых позиций.
Шла жестокая борьба за власть. Я не мог уступать царскому режиму, Керенскому или кому другому. Для меня это было бы крахом моей идеи. Да, чуть не забыл про нее. Я сильно проникся ею и хотел добиться, во что бы то ни стало. Очевидно, это и сыграло свою фатальную роль в той международной  игре.
Все были заинтересованы в ограблении России. Ее и так грабили отовсюду. Царь Николай только     праздновал сам себя, да своих дочерей или семью в целом. Был он никудышним политиком и я бы отнес его, скорее к  числу самих дев,  если брать именно его природные качества в исполнении  дел. Правда,  деловитость все же была. Это его объявление войны сразу всем
государствам!!! И расстрел демонстрации граждан. Подписан им же указ и о смертном приговоре для моего брата Александра. И хотя по истории то относится к другому, но свершено именно при Николае.
Но я не держал на него зла. Александра сам не оправдывал и не поддержи¬вал. Как можно выразиться просто, он сам напросился.
Терроризм я никогда  не оправдывал. Он был мне чужд по смыслу и отвергаем. И я никогда не  прибегал к нему, даже находясь у вершины власти. Тем занимались другие, понимая мои слова по-своему  и определяя их среди людей.
Но это мало помогло и по большей части только нанесло вред как самой моей идее, так и всему движению по остальному миру.
Среди стран капитала мы и выразились в таком порядке-обличьи. Конечно, не могло быть и речи о каком-то  сотрудничестве и, тем более, взаимопомощи.
Сам я предстал в лице какого-то  прохиндея-злодея, добравшегося до власти. Так постарались бежавшие из России господа и те, кто соединял веру с властью. Их я наиболее ненавидел. Потому, истреблял всей силой   своего ума. Нет, я не приказывал рушить церкви и что другое. Я разбивал   их суть своим словом и везде указывал новый путь достижения веры.
Сейчас сложно мне обо всем вот
так сразу сказать, и хочется кое-что вспомнить. Все же прошли годы, и мой ум устарел в памяти. Помню многие революционные события, но в них мало  чего интересного.
В основе своей, это просто ругань людская, кровь и раз¬руха. Это было мщение народа за свою нищету вышестоящему классу  самодержавия. Я не могу судить по делу тому объективно. Но думаю, что все-таки моя правда восторжествовала. Она вылилась немного не так, но  достигла своей цели и порушила святость богатства, нажитого нечестным путем.
Расскажу о своей кончине. Был ли я отравлен теми  самыми пулями, что обозначено историей вашей? Нет.
Я умирал от болезни, сходной по составу тому случаю. Когда меня ранили чекисты /а это были  они, я точно знаю/, я попал в больницу. И за мое здоровье взялся сам Сталин.
Это он отравил меня добытым ядом и оставил в памяти людской  мой больной образ. Я умер не двадцать четвертого и не двадцать какого-
то. Я умер почти на год раньше. Вместо меня руками разводил двойник и говорил так же, как и я сам.
Сталин  умышленно  отстранил меня от власти и ему ничего не оставалось делать, как забальзамировать мое тело. То было совершено раньше официального  срока моей кончины. Потому, и возникло решение об увекове¬чивании моей памяти и создании мумии в Мавзолее Кремля. Это был просто выход из создавшегося положения. Сталин, убив, долго думал, как все сделать, а потому прошло довольно много времени.
Ему просто повезло, что он нашел двойника или человека, очень похожего на меня, и что повстречал  умного человека, который согласился забальзамировать.
В этом, конечно, его  преимущество ума. Задумавшись над  всем  раньше того  события, я  бы предотвратил преступление, но дела полностью отвлекли меня, и  бдительность была утеряна.
Знала ли об этом Крупская?
Да, она знала, но боялась. К тому же, к ней
были приставлены люди, так что она даже и рта не могла открыть. Сталин  продумал все хитро и совершил. Не один "враг" погиб от его руки. Та же участь постигла и Крупскую и многих других моих современников.
Писал ли я где-либо о том содеянном зле?
Да, писал, но обрывки моих со¬чинений были уничтожены или унесены другими. Очевидно, Сталин только  смеялся над моими потугами добыть правду из его окружения.
Что же делали другие во время моей "мнимой" болезни?
Скажу просто и не ошибусь. Они  утверждали свою власть и по ходу дела набивали мошну или свои карманы.
Все истинно революционные ценности были вывезены за границу, а в России  оставалось только то, что осталось.
Это уже позже Сталин позаботился об  их возвращении и создал международную террористическую группу, что доставляла ценности обратно в Москву.
Именно за ними он  и охотился  везде и сколачивал свой капитал, будучи у власти. Но это уже его история и говорить будет он сам. Так что, его речь вы еще услышите.
Что еще интересного я вам не рассказал?  
Был ли я немецким шпионом?
Да, был, если учесть, что меня поддерживало левое крыло немецких революционеров. Вначале    содержали и правые, но они почему-то  отступили в сторону, сдав позиции другому большинству.
В чем эта поддержка заключалась?
В финансировании и  простой материальной помощи.
Не мог же я просто существовать без еды и одежды. Да и другие нуждались в том же. Но нельзя расценивать то оказание сопутствия, как шпионаж против России и его народа.
Это была необходимость. Иначе не было бы революции, и народ не узнал бы своей правды. Никаких договоров, кроме подписания соглашений о мире, я не заключал.
Так что, русскую землю не продавал  и всячески стремился ее сохранить. Не спорю, были вынужденные  отступления.
Я ничего не мог сделать. Приходилось отдавать. Но это делалось не по доброй воле, а от сложности ситуации.
Что еще могу сообщить о себе?
Был ли я влюблен в Надежду Константиновну и почему наши пути сошлись?
Сказать по правде, наши отношения строились по-деловому. Она была рьяная  реваншистка  и хотела добиться  переворота  власти. Я стремился к тому же, а потому наши пути сошлись. Особых чувств мы не питали друг к другу, но присутствовало уважение и взаимное доверие.
Позже это переросло в привязанность и простую человеческую семью.
В общем, наш союз состоялся на идейной почве, на основе индивидуальных убеждений. Был ли я "грязным" политиком?
Нет, не был. Я всегда был противником всякого чванства, цинизма, лизоблюдства и другого.
Везде говорил открыто, привселюдно  и других планов не замышлял. Моя цель была - достичь  уровня  развития социализма, чтобы войти в коммунизм, коим я считал нас¬тоящее цивилизованное сообщество граждан.
Каким оно было в моем представлении - вы в большинстве    знаете. Я сформировал основные его принципы, но не уложил  их в саму действительность. И это была ошибка. Правда, уже не моя, а последователей.
Моя ошибка - это кончина на ранней стадии
умственных завоеваний и уход от обязанностей в столь неподходящий момент.
Все мои тезисы и  рассуждения относятся в большинстве ко времени тому или далекому будущему. Многие не разобрались и довели
идею до ее изнеможения в крови.
Так ошибся Сталин, и так поступили другие. Совершилась иная революция,    прямо противоположная той, что творил я.
Снова  воздали почести царю, а его могилу освятили людской не¬винностью.
В общем, можно сказать, что царь снова взошел на трон, а Россию  продолжают грабить, как в те года. Несомненно, что среди людей зреет революционное  настроение и когда-нибудь оно прольется наружу.
Ухожу от вас в свой безоблачный мир, где тружусь над новыми работами.
Думаю, что  вскоре они смогут быть полезными и станут поочередно перед  лицом многого. Говорю также всем   "до свидания" и передаю
пламенный  пролетарский  привет.  
Я еще не совсем догорел в своем об¬разе, потому еще могу потрудиться для вас и кое в чем помочь в ваших  живых  заблуждениях. Обращайтесь ко мне, и  я  предостерегу  от ошибок.
Ваш  Ульянов-Ленин.

Уже отлетела  та  часть   его души,  что соответствовала образу. Теперь, мо¬жем приступать к изучению другого, опускаемого с неба и достигаемого  Земли.
Губы сжаты до предела, глаза горят, как и при жизни, огнем, усы топорщатся, и те же губы, едва шевелясь, говорят свое:
- Здравствуйте, - с небольшим кавказским акцентом приветствует нас тот образ.
Как вы догадались, это образ отца мирового пролетариата, светлого ума эпохи товарища Сталина.
-    Здравствуйте, - и мы отвечаем, протягивая руку для приветствия.
Но Сталин не торопится вам навстречу и что-то обдумывает, прежде чем совершить поступок.
Наконец, он, про себя улыбнувшись, подает нам руку и, живо похлопывая сверху, говорит словами:
-   Еще раз здравствуйте, верные сыны своей Отчизны, последователи дел ленинских и его великий идей.
Мы просто киваем в ответ головой, высвобождая руку, и спрашиваем:
-   Что расскажете нам о себе, отец народов и великий ум своей эпохи?
-   Э-э, - протягивает Сталин, улыбаясь и грозясь пальцем руки   в нашу сторону, - не надо так говорить товарищу Сталину. Ему не нравится, когда так говорят. Скажите просто. Товарищ  Сталин, расскажите о себе. И я вам отвечу. Ну же, сделайте так, как я говорю.
Делать нечего и мы подчиняемся его воле.
И далее Сталин говорит.
-   Расскажу вам, дорогие товарищи, правду моей биографии и укажу на причины, допустившие ту самую ошибку, о которой говорил Владимир Ильич.
Лично я ошибок не допускал. Ее допустили другие, но так как   я был во главе, то соглашусь, что  допустил и я то же самое.
Родился я в Грузии.  Это было небольшое поселение и по роду своему я больше отношусь к абхазскому народу. Проживал в Ингури, затем переехал в Тифлис, а уже потом перебрался в Москву и Питер. Молодость моя прошла в разбое. Добывал я хлеб своею рукою. Бил по лицу всякого, кто приблизится хоть на шаг ко мне. Тогда, еще бокса не было, как такового, но понятие его существовало даже среди нашего народа.
Долго я разукрашивал своим кулаком морды разные, пока не услыхал о каком-то Ульянове Александре, что на царя с бомбой пошел и добровольно себя казни подверг.
Решил я, что  смелее его смогу выступить и добьюсь своего, если захочу сам. Потому, из своего Ингури я в Тифлис и подался, где обучился у знакомых уже другому ремеслу. Вначале стал я простым дворником и плотником   в одном лице
при одном старом доме богатеев.
Затем, вдоволь натрудившись делом тем,    работу поменял и стал бродяжничать. Но никто за нищего меня не принимал и отовсюду гнал из-за моего роста и вида здорового.
Пришлось мне срочно переквалифицироваться. Практику мордобоя я не потерял, а пото¬му быстро к новому ремеслу пристрастился.
Стал я по-настоящему разбой¬ничать. Другие меня нашли, а не я их. По здоровости моей и взяли к себе.
Собирали мы дань с особо богатых и делили все то по равенству между собой. До меня у других уже кое-что было и потому я целью задался все то у своих же и отобрать.
Потихоньку я с ними управился и в одну ночь по реке свободно пустил. Остался один, да с богатством.
Стал я думать, как бы мне замести следы и из "волка" настоящей "овцой" стать. Нашел одного земляка в Тифлисе и через него сделал себе новый документ.
Изменил  все:  и года, и фамилию, и род не тот указал. Это сделал, чтоб меня никто не нашел и не принял за своего. Свои же документы подкинул одному мертвецу, что был чем-то телом на  меня схож.
Так я с прежней жизнью распрощался и возродился вновь тем, кто и есть документально согласно времени позжего.
Изменил я  и  профессию. Стал снова дворником при дворе другом. Но судьба   мне преподнесла сюрприз.
Богатства свои я закопал в надежном месте и только иногда к ним наведывался за какой-то копейкой. В общем, для дворника жил  я  роскошно. То, конечно, было замечено, и меня потурили со двора, думая, что я втихаря их граблю.
Обиделся я на то, но ушел, вреда никому не причинив. Только запомнил все их  имена  на будущее  и всю их родовую ветвь для себя отметил.
Перешел  я на другую работу. Стал  извозчиком. Но тут полиция прицепилась.
Мол, откуда взял лошадь и другое. Пришлось откупную дать хорошую, чтоб от меня отстали.  Оставили меня в покое, но лишь на время. Все,  что зара¬батывал, приходилось какому-нибудь чину отдавать по долгу его  службы.
Вот тогда и мелькнула у меня мысль самому пойти в полицию и  зафрактоваться тайным осведомителем. Дело то тогда в широком пошибе  было и желающих, хоть отбавляй. Но меня, как "своего" взяли.  Правда,  взятку снова содрали и сказали, что буду платить все время,  пока мой смертный час  нe  настанет.
Дело на меня состряпали,   что как-будто  бы я кого-то обокрал и  сам  извозчиком стал. Покрутился я, да деваться некуда. Слушал, делал, что они      говорят, а сам тайно мысль свою преследовал.  Надумал я с тем в один раз покончить.
Как задумал, то так и  свершил.  Сочинил на них навет один и кое-какие вещицы подкинул из мною ранее украденного.
Оно в розыске состояло и числилось за гражданами. Дело свое ночью одной выкрал и сжег.  Новое  состряпал  /уже тому я обучился благодаря им же/  и  подложил.
Навет свое дело сделал. Мигом тех арестовали  и казнь свершили  вселюдно. Тут и другие на них пожаловались, так как я  не  один страдал. Меня повысили тайно и сделали даже  небольшим   начальником среди  таких, как я.
Стал я потом другим  делом  заниматься.  Перешел на работу в одну контору, где приглядел  прибыль для себя личную. Там прора¬ботал немного,  а затем, свое задуманное исполнив,  перешел на иную работу.
Вскоре наступила смутная пора.  Начались волнения, и  я  впервые о другом Ульянове услыхал. Решил я с ним встретиться. Как задумал,  так и совершил. Сделать то было легко, так как я пользовался услугами полиции,  а мне целый штат сотрудников прилагался по новому расчету должности, занимае¬мой тайно.
Не скрою, вначале   в  Ленине  я не усмотрел для себя ничего, кроме каких-то партийных обязанностей. Но поразмыслив, понял,  что могу извлечь для себя гораздо большую выгоду, чем     просто  барахло. Так я  называл  всю ценность.
Тогда я и заключил сделку с Лениным и обязался ему помогать. Обсудили планы на будущее, текущие дела и  согласовали связь между собой. Я его об облавах предупреждал,  мои люди тайно спасали его и увозили куда надо.  Даже раз прятали в тюрьме,  когда сильно искали.
И никому невдомек было, что то дело моих рук.  Наоборот,  меня поощряли и даже наградили не один раз.  
Конечно, я заслужил то.  Хватал тех, кто был революционером поменьше. Но этого хватило, чтоб поиметь свой  вес в жан¬дармерии, в которой я уже числился по штату. Я не боялся того, что все  то выйдет на люди.
Со мной был рядом товарищ Ленин,  а он знал о моей помощи всё.  Знали и другие, близкие к вождю люди и даже питали ко мне  уважение и любовь. Так я заслуженно получал награды с обеих сторон  и  быстро   продвигался по службе. Но так же  быстро бежало и время.
Совсем скоро мне   пришлось перейти  на подпольную работу,  так как не приходилось выбирать.
Я  занял открыто позицию  ленинца и  "открестился" от  всех прежних дел.
Мои враги меня не поняли и подумали, что я просто влез в организацию для полного ее крушения.
Когда разгадали, было уже поздно и время принесло им самим погибель. Так я начинал с Лениным и своего по истории
добился.
После смерти его, мною же уготованной, стал я прямиком к власти  подбираться. Кого уговорил, кого припугнул  прошлым, кого  просто убрал с дороги. Так и прочистил свой путь и добрался до вершины власти.
Многое было сотворено мною лично, многим было повелено сделать так, как  говорю. Всех неугодных я подбирал и устранял. Они не были нужны советской власти, у руля которой стоял я сам.
Со временем начали зарождаться кое-какие слухи о моей работе среди органов и о неведении ленинского пути. Я быстро принял меры и поквитался со многими, которые взрастали
по моему же образцу в годы молодости.
Понимая,  что многое было утеряно  в ходе революционной борьбы, я создал группу лиц, которые занялись возвратом всех ценностей.
Доступ ко всем архивам у меня был, а потому не  составило труда узнать, куда делся тот или иной экземпляр. Вернее, с  кем он ушел и где может состоять.
Со всего света привозили добро обратно. Иные, желая  остаться в  живых, сдавали то добровольно,  якобы в угоду новой власти и особой любви к России, то есть СССР.
Многие за  несдачу поплатились   головой.  Лев Троцкий в том числе. Его постигла рука  моего     посланника,  когда он не захотел возвращать награбленное.
Все эти  политические причуды для дураков. Что ему еще оставалось за границей  делать, как не порочить меня и ворошить без толку старое. За тем самым  он хотел укрыть свои истинные мотивы и реальные убеждения. Смерть унесла его жизнь, а необходимое доставили ко мне.
На всех  без разбору, меня окружающих, были материалы. Я все знал и ведал благодаря своему внутрен¬нему чутью. Не был кристально честен Дзержинский  /кстати, это его не настоящая фамилия/, не был таким выдающимся Тухачевский, Буденный и другие.
Все они свои грехи прятали за моими. Держал я их при себе только по одной причине. Знал, что если отпущу, то беды в целом для народа будет бо¬льше. Время от времени подчищал  ряды старых партийцев и поднакоплял  свои собственные  доходы.
Нет. Я не держал денег на примете в банке  или где-то еще. Были у меня свои места, куда я все отправлял и "упаковывал" вместе с посыльными. Так что, никто о моих делах не знал и даже
боялись подумать об этом или с кем-то поделиться своей  мыслью.
Было такое, что даже жены предавали своих мужей. Удивлялся я тому, честно говоря. Думал, что во плоти близкие, никогда  не предадут друг друга.
Но ока¬залось идея сильнее, чем сама плоть людская. Пострадали многие тогда.
Ну и что я мог сделать? Не мог же объявить: не доносите на своих мужей, отцов и т.д.
Это было бы не по-партийному, не по-советски. А я делу своему был верно предан. Все-таки верил в победу, хоть и боялся во многом.
Знал, что врагов в несостоявшемся сознании очень много. Хоть и сколачивал  свой капитал, но им не пользовался. Жил, как и все, просто и обычно.
Бывало, конечно, в загул ударялся и любил пошиковать, но то редко случалось и по большему власти долги воздавал.
Власть любил больше всего. Она меня радовала и насыщала до предела. Это было мое настоящее богатство во плоти и мысли своей.
Что касается моих помощников Берии, Малинкова, Ежова и других, то их дело оставалось за ними. Знал я их грехи и руководил ими, как хотел.
Хоть и смелы они были в высказываниях, но то
лишь для показухи. Реально на коленях предо мной стояли и просили-молили обо всем.
Войну выиграв, я немного расслабился. Потерял в уме несколько и потому допустил прорехи в своем дальнейшем руководстве.
Хрущев на  смену пришел не случайно. Его я и подвинул ближе к той самой власти.
Был он прихвостень особый. За все дрожал и  трясся, как осенний лист.
Но смерть мою подготовил все же не он сам, хотя заочно в том заговоре состоял. Это я знал еще тогда, да  вот только мер необходимых не принял. Думал, не посмеют, побоятся.
Да, вот, не побоялись, яд подсунули, и я  отравился. Кончина  моя в Кремле произошла. То  лишь часть правды, что  показывают свидетели. Они и сами не знают, кого на   самом деле видели  возле себя.
Был у меня двойник. И я его услугами пользовался. Но он же, по сути, меня и предал.
Он рассказал о моем секрете другому и вместе
заговор состоялся. Правда, планировали они поправить еще немного.
Да тут, казус случился. Отравили и его уже другие. В общем, смерть постигла обоюдно. Правда, я все же ранее успел. Тело мое так и лежит под толстым слоем земли под одним деревом возле стены кремлевской.
Хоронили уже не того Сталина, а другого. Такие вот дела сотворились тогда. Считаю, что жизнь
моя прожита не напрасно.  
Революцию продлил, войну  выиграл. Сознание
у народа возросло, а  это главное, добытое мною. Не спорю, многое согрешил, многим дорогу жизненную перешел. Но они сами поплатились за свою неда¬лекость и враждебность ко   всему советскому.
Сам я был великий  труженик и потому требовал того от других. Если бы не заставлял, не травил чем-то, то до сей поры не достигли бы всего от разрухи той войны.
Да, война. Даже вспоминать страшно. Можно ли было ее избежать?
Может и можно, да вот только я сказал тогда -  нет. Если бы на переговорах согласился с предложением Гитлера, то возможно война обошла бы стороной. Но, возмужав, Германия все равно поперла бы на Москву. Слишком ее привлекали  земли и все то, что под землей. Так что, по сути, войны было не избежать.
А, что не готовились к ней  или готовились слабо,  так это вина не только  моя, а  всего военного руководства.
Надолбни  были в военной науке. Только  фронт и научил их кое-чему. Три года учились, пока наступать смогли.
Все те  победы, достигнутые в боях,  это мои победы. Победы слов, брошенных  людям в моем исполнении. Знаю, как все то достигалось. Кровью и  людскими жизнями.
И виной всему безголовость военруков, что так по жизни  ими и остались. Немцы  воевать умели. Им не нужны были слова. Хотя  их  Гитлер и старался, глядя на меня. Их  солдаты просто воевали.
Наши же - учились воевать,  а заодно понимать по-новому всю тактику войны.
В общем, войну выиграли только потому, что я не давал слабинки и  взгромождал тела в обиход воинскому  мастерству. Потому, что если бы ждал  его от них, то  победа надолго бы затянула со своим приходом.
И все же, отдаю дань русскому народу и величаю его по-своему тружеником  мучеником. Он никогда не знал,  зачем   трудится, почему, на кого и когда сам прибыль от того поимеет.
Открывая свою душу перед вами, я не стремлюсь быть   оправданным или опозоренным до конца. Просто  хочу, чтоб все знали об этом и не давали больше себя никому обмануть.
Я не обманывал во многом, я вел их к победе, к победе ума, прежде всего, и частично того добился. Это и есть признание моей деятельности, это и
есть настоящий почет и слава.
Сожалею о многих делах моих, о лагерях и
тому подобном. Но не жалею тех, кто слишком умничал и хотел доказать что-то  кому-то другому. То не нужно было тогда, когда народ в большинстве верил в свое светлое будущее и когда стремился к победе.
Если бы я допустил  пустословство  /а это было только оно/, то народ никогда не достиг бы того, что у него было, но уже отобрали вновь.
Потому, для  таких говорю следующее. Не жалел вас и не буду  жалеть  впредь. Не  раскаиваюсь в том, что сделал.
Есть вина  перед детьми. Ее признаю, но то  вина не моя личная,  а вина исполнителей. Слишком  уж усердствовали.
Были, по сути, действительно палачами. Но, если бы я хоть раз тогда сказал им задуматься и сделать что-то по-своему, было бы во много раз хуже. Поверьте, я об том знаю и убедился при жизни много раз.
Потому, не мог создать указ особого рода, что значило бы для меня подписать смертный приговор  для всей советской власти.
Исполнение должно было быть безукоризненным.
Сослав многих, я оставлял других в поле единого мнения, и это решало успех в любом деле, хотя иногда доводило его до абсурда по смыслу самой идеи.
И здесь я ничего не мог предпринять. Так как, это значило бы усомниться в самой советской власти, что значит, крах всего СССР. А это, в свою очередь, новый грабеж государства и вывоз   ценностей за границу.
Я все  то собирал не для этого. Оно и по сей день хранится в стране и только  я знаю те места, да еще некоторые, кто, как и я, лежит костьми в земле и  воссоздает собой теперь только образ.
Но не только я боялся за ценности.
Боялся, что просто уйдет из жизни сам народ. Слаб он без могучего руко¬водителя и вся сила его располагается в одном.
Такова Русь   и ее историческая величина. Не знаю, поймете ли меня вы все, но скажу так.
Только си¬лой и верой Россия может чего-то добиться, а вместе с нею те, кто состоит рядом. Их  жизнь в лоне природы русской земли.
Потому, их существо  не разделимо и будет ярко в состоянии единства объединения.
Мое время подошло к концу. Я прощаюсь с вами и говорю, как все, до свидания.
С вами говорил товарищ Сталин - настоящий партиец, труженик и герой войны.

Ушел от нас очередной образ и время взыскивать что-то другое.
Но перед тем, надо подытожить главу и обзавестись своим мнением по делу всего предвзятого временем.

Не думаю, что слова образов окажут на кого-то сильное воздействие. Ничего, по сути, нового вы не узнали и в большинстве знали все то из других источников.
Только некоторые детали всплыли наружу, но их правда, увы, не доказуема. Разве чьи-то кости, лежащие под деревом, можно расценить за те, о которых мы говорили?
Или найденные ценности? Разве скажут они, что возвращены Сталиным. Конечно, нет. И в этом, естественно, беда.
Беда не в том, что они есть, или они не найдены.
А в том, что даже будучи обнаруже¬ны, не взойдут настоящей правдой. Люди или ученые-теоретики создадут свое мнение и даже укажут дату захоронения. Как всегда, преувеличивая и доводя ум в вычислениях до "бешенства". Так поступят, стоит только найти.
Тогда, что остается?
Закопать глубже и вовсе не обнаруживать или достать из глубин и подтвердить сказанное?
Как поступить - не знаю. Да и надо ли это все нам?
Тоже, не знаю. В общем, время покажет рост нашего ума, а там, как говорят, посмотрим по обстоя¬тельствам.
Пересчет людских судеб еще не окончен и впереди восстают новые образы, желающие вступить с нами в беседу. Что хотят сообщить они нам, когда уже давно все известно? О чем хотят упредить, когда мы сами все знаем наперед?
О том, и другом узнаем из других бесед, а пока воздадим должную честь уже отошедшим и тихо проговорим их имена, чтоб они отлетели обратно.

Так поступаем и волна уносит все те образы далеко за пределы Земли. Там их место и дотянуться рукой невозможно.
Только Богу все то  под силу и только его сила способна извлечь то все и опустить к Земле. Странное ощущение бывает, когда что-то уходит.
Как-будто, теряешь что-то, что больше не возвращается. Меняется даже настроение, желание и вообще, свет вокруг самого себя.
В силе природы есть свои величины, о которых мы едва знаем. Они руководят многим, в том числе, и нами самими. Правда, мы того не замечаем и живем своей жизнью.
Но это только так кажется. На самом деле каждый живет жизнью того образа, что допустил солнечный свет, попадая на Землю и определив себя в каком-нибудь семени возраста¬ния.
- Опять за свое, - скажете вы, угадав в моих словах ту самую нереаль¬ность, о которой я говорил прежде. Но, что поделать, если это действительно есть и неотступно следует за мною, а иногда забегает наперед.
Знаю ли я свой расклад существующей жизни?
Нет, не знаю. Не хочу знать и даже воображать себе как-то. Это просто ужасно. Лучше жить, не ведая ничего  про  себя, про  других.
Так спокойнее и никогда не знаешь, где тебя подстерегает неудача или постигнет смерть. Для того, чтобы знать, надо иметь мужество.
Мужество и смелость понять, для чего ты живешь и почему на Земле.
Это тяжело осознать любому.
И я не верю  никому, кто скажет, что все это чепуха. Что, зная что-то, жить легко и просто, и надо только поль¬зоваться моментом той самой жизни. Что ж, для  кого-то  это так и обстоит.
И ему все равно, что будет с ним самим или с другим. Он уверенно шагает по жизни, беря из нее все, что, как он  считает, ему принадлежит.
Та¬ких много в  нашей  людской  толпе. Гораздо меньше таких, как я, как кто-то, кто не посмеет мешать другому творить его людское, а может и нет, дело.
Так, что же лучше на самом деле?  Первое или второе?
И в том,  и в другом есть свои преимущества. Каковы они  -  догадайтесь сами. Думаю, они ясны, как день и видны явно.
Но к чему я стремлюсь, зада¬вая такой вопрос и почему мысленно ощущаю себя уже там, среди теней,  а не на Земле?
Поверьте, это нелегко дается. Этот мой  труд  или живое  общение с мертвыми не приносит пользы,  а наносит ощутимый вред моему физическому состоянию.
Это правда и она, так сказать, наяву.  Но не об этом сейчас речь, а о другом.
Чего хочу я сам,  стараясь изо всех сил и кропя над своими трудами в  одиночку?
А хочу одного.  Хочу, чтобы вы все задумались над своей жизнью,  остановили бы свое течение ее  и поразмыслили обо всем,  что я же  предлагаю.
Хочу, чтобы ума произросло больше. Чтобы мы не добивались славы по трупам и шли вперед головою,  а  не ногами.  
Хочу, чтобы ум одолел,  наконец, глупость и превзошел ее,  достигая большего в своем расцвете. Нелегко достается все это,  ибо в труде все сложно и зачастую перебиваемо самим течением жизни реки.  Моей, конечно, да  рядом стоящих из числа   семьи. Нелегко и им приходится, ибо я в своем "замыкаюсь", и  все  другое  достае¬тся  иным.
Говоря проще,  некогда заниматься своим,  что достигло уже уровня  взрастания  и требует искренней  помощи. Но это лично мое и никому не нужно по сути дела всего большого.
Хочу, чтобы вы задумались еще и над тем, с кем пойдете далее, и  уверенно ли зашагаете,  если воочию воздадите свою славу.
На том беседу нашу прерываю и восстанавливаю мосты связи вновь. Будем говорить с другими и попробуем снова докопаться до правды.
Переходим к их изучению и объявляем по-новому им  же  "войну", ибо  речь идет не о живых,  а  уже об  ушедших.

Глава  3
Извороты  времени. Водослив

Наступает время нового поворота событий,  за которыми суть мало стремящихся  к славе людских умов.
Так можно охарактеризовать всю последующую процедуру изъятия образов из среды и определение их среди  земных основ.
Самое невероятное изо всего того, что хочется показать, является сам слог идущего извне сочинения ткани  души, целеустремленной   к какой-либо основе труда, то есть к человеку. Он то и определяет сущно¬сть того или другого,  живущего в реальном мире  и стремящегося к своей ярко выраженной победе.
Это краткое предисловие в главу связано с тем, что вновь опущенные образы не уйдут снова в поднебесье, а останутся на Земле и "заменят" со¬
бой некоторых людей.
И вы в этом все сможете воочию убедиться, усмотрев  в ком-то яркое определение чьей-то души. Но не внешне лицом или статью, а только речью и составом словарных основ.
Так будет. А пока мы встречаем  их на Земле и начинаем нашу беседу с обычного для всех  «здравствуйте»
-   Здравствуйте, - хором те образы отвечают и вмиг растекаются по сторонам, а перед  нами остаются всего три, ярко очень светящиеся и воочию
улыбающиеся.
-    Кто   будет  первым? -  спрашиваем уже мы сами, и наперед выступает один образ, склонный по сути к определенному  возврату в среду своего постоянного пребывания. Он так и норовит убежать, но мы его придерживаем за руку и говорим так.
-     Не бойся, Леонид Ильич. Никто плохого тебе не сделает. Постой рядом, побудь с нами. Ты ведь верный ленинец, коммунист души. Расскажи о своих наградах и о том, как слава твоя в веках разнеслась.
-     Гм.., гм.., - немного прокашливается тот образ, очки поправляет свои и тянется рукою, словно к микрофону. Затем постукивает невиди¬мое нам пространство и, еще раз откашлявшись, говорит так:
-     Здравствуйте, уважаемые товарищи. Сегодня на открытии...
Здесь мы резко его перебиваем и быстро-быстро участливо говорим:
-  Леонид Ильич, вы немного забыли, где вы находитесь. Съезды закончились давно. Сейчас не то время.
-  А, где Горбачев? - почему-то спрашивает он нас и руку вопросительно вверх ставит. - Почему его здесь нет. Я ведь ему передал все полномочия. И где товарищи Черненко, Устинов, Громыко и другие где? Я ничего не понимаю? - и Леонид Ильич на нас вопросительно смотрит.
-  Успокойтесь, - говорим мы ему, - не надо оглашать всех сюда. Они разошлись по другим местам.
-  Как это? - не успокаивается образ. - Я здесь, а они где-то. Немедленно вызовите их сюда или пошлите машину мою за ними.
-  Леонид Ильич, ваша машина давно продана, а делегаты давно разошлись по своим местам.
-  Тогда, зачем я здесь? - удивляется бывший Генсек и герой труда.
-   А  затем, чтобы поведать свою историю жизни.
-   Все же знают и так, - отвечает Брежнев, - разве мало я рассказал о себе в свое время?
-   Это все не то, - просто говорим мы, - хотим услышать ваше признание.
-   А зачем оно вам? Все равно меня ведь нет. Все давно забыли меня. К чему ворошить прошлое.
-   Надо, надо, Леонид Ильич, - говорим мы и ждем его откровения.
-    Ладно, слушайте, - соглашается он, садясь рядом и грустно вздыхая. - С детства говорить не буду. Оно обычно прошло, как и у всех детей.  Жили мы бедно, на одну зарплату.  Кое-как я на учебу выбрался, и едва хватило мне,  чтобы закончить тот ВУЗ.
По окончании его пошел прямо по партийной линии.  Комсомолом заведовал мало. Меня в гору к старшим тянуло. Потому и рос быстро, и достигал     своего намеченного.
После войны в ЦК подался, из рядов армии уволился и занялся народным хозяйством. Днепрогесс    восстанавливал и стал время от времени  другими делами, более полезными для себя за¬ниматься. Где-то в году 56-ом  раскол в партии произошел. Когда Хрущев к власти пробился, тогда мы все и поделились на группы. Меня перевели выше и определили   на   другую должность. Тут я и развернул агитацию и многих на свою сторону сманил.  Вернее,  убедил товарищей, что надо Хру¬щева убирать. Он - то сапогом бросался, то ботинком, то обещал вообще всех нас разогнать.
В общем, бес был, а не человек партийный. Спустя время так оно и случилось. Никто не хотел   свою кандидатуру выставлять. Боялись, что КГБ  заметет. Но я, как боевой офицер, участвовавший реально  в сраже¬ниях, внес свою кандидатуру и ее  утвердили. Так я стал Генсеком, а чуть позже  и Председателем Президиума Верховного Совета.
Мешали мне в том достижении многие. Не  хотели властью своей делиться. Пришлось кое-кого подтолкнуть, а кого и куда надо отправить. Подобрал я себе нужный коми¬тет, да с ним и проправил аж до самой смерти. Особо я никому вреда не причинил. Знали многие о моих слабостях и льстили воочию перед всеми. Дорожки стелили и столы повсюду накрывали.
Народ жил хорошо при мне. Не все хорошо, правда,  состояло в экономике. Но была беда, признаю, гнались за планом. На кой черт это делали и сам не знаю. Такое было стремление - достичь показателей и точка. И вот, достигли  до того, что экономика стала наша пошатываться.
Говоря проще, от нашей продукции стало  наше содруже¬ство отказываться. Мы, конечно, надавили немного, но  призадумались. Надо было что-то предпринимать другое. А что, тогда никто не знал. Тут я, как назло, заболел немного и все дела вообще прахом пошли.
Все только о себе  и  думали.  Даже мои родные тем же занялись. Знал я обо всем, но  мер не при¬нимал. КГБ докладывал мне обо всем.
Но не хотел я сильно зажимать кого. Понимал, что если давну, то вмиг за рубеж перебегут и там свои слезы горести польют. Тем это на руку, а
в народе смута может возникнуть.
Так вот и приходилось терпеть свое
унижение и глазеть, как   в стране внутренний душевный разврат происходит.
Велел я бороться с новым злом, с запада заходящим. Но, что получилось тогда?
КГБ  отбирал и своим или моим сотрудникам раздавал.
В народе слухи поползли, и опять я  ни на кого не надавил. Духу не хватало все остановить.
Начал понимать, что то крушение социализма происходит, что  капиталисты победили нас силой своего "голого" оружия.
Если  бы не наша  партийно-советская мораль, то идея была бы выше и более достижима, чем все капиталистическое.
Не надо было нам показуху устраивать. Надо было смириться с новым и перестроить формулировку по поводу социализма и коммунизма в новых условиях.
Тогда бы люди поняли и вновь за нами пошли бы. А так, в темноте своей они разлагались.
К западному тянулись и хотели по-ихнему жить. Хотели просто свободы во всем. Но не
мог допустить я  всего того сам. Я и так   на  многое уже глаза закрывал. Давал  людям пожить, как говорят.
Но оно привело еще к худшему. Они поняли  ту мою свободу по-своему. Подумали, что можно безнаказанно грабить и во¬ровать у государства, деньги собирать людские и прикарманивать. Поняли свое и те, кто поменьше пост занимал или был просто рабочий или селянин.
Колхозы  на утек пошли, зерновые резко упали, животноводство в привесе сдало, а мясо-молоко и вовсе опустилось. И это был кризис.
Прежде всего, кризис отсталости людского понимания всеми ими творимых дел. Все хотели обогатиться, не понимая, что воровство на местах не даст хоро¬шего для всех сразу.
Начали приписки совершать и отгружать невидимую продукцию. Все то стало мне известно. И вновь я меры не принял. Болел уже, да и, честно говоря, наплевать было на все.
Получалось, что то одному мне надо было. Другие ничем не занимались. Речи им писали, а они только чи¬тали. Благо дело, ума в том особо не нужно было. Старое переписывай, а го¬да меняй.
Стали и возле моей кормушки виться многие. Поняли, что я сдаю, и решили к власти сами прибиться.
Но я дал строгое указание КГБ - до моей смерти никаких переворотов. Пусть, творят, что хотят, - так я говорил, - но ни меня, ни власть советскую не трогают.
Вот так оно на разлад и пошло.
Еще в то время я Горбачева присмотрел и в Политбюро ввел. Доверял, вверял дела разные. Не всегда лично, но через кого-то обязательно. Думал, что его изберут сразу же. Но видно ошибся я в своих расчетах.
Хотелось и другим живой мумией побыть, коим я стал уже перед самой смертью. Признаю все ошибки свои, а за награды скажу так.
Я их заслуженно получил за то, что покрывал весь разврат и давал возможность просто грабить государство. Их мне за то и присуждали.
КГБ докладывал, как на очередных посиделках кто-нибудь тост за это произносил. Раскаиваюсь в том, что многое упустил и что   позволил самому народу опуститься до грабежа самого себя.
Это самое большое мое упущение. Но оно от любви к  народу.
Сам я был из простых, а потому хотел, чтобы жили они хорошо. Но ошибся, поз¬волив им распоряжаться   своим  хозяйством. Рано еще было. Слишком не образованы и мало что в экономике государства  понимали.
Ну, вот и все, - вздохнул снова Леонид Ильич, встав со своего места, - могу теперь идти на заслуженный отдых.
-    Да, можете, - отвечаем мы и отпускаем образ от себя  подальше.

Он в один миг исчезает, а на его место приходит другой. То светлый об¬раз М.С. Горбачева.
Жив же он еще?!- хотите вскрикнуть вы все, и я вас пони¬маю. Да, жив. Но образ его, сложившись, уже истек в то самое пространство. Потому, находится здесь для опроса и свидетельства.
-  Михаил Сергеевич,- обращаемся мы к нему.
-  Да, слушаю вас внимательно, - он тут же отвечает и приближается больше.
-  Может, расскажете нам, как случилось, что СССР распался, а вы сами не у руля остались.
-  Рассказать могу, - сообщает он, - только надо ли всем то знать. Времени утекло немного. Многие еще ходят за моей спиной. Боятся, чтобы их секреты не выдал.
-  Так правда опасна для вас?
-  Конечно, - отвечает  образ, - правда, не для меня, как образа, а для того тела, что пока живет.
-  Ну, а все-таки. Есть что-нибудь безопасное для общего оглашения?
-  Даже не знаю, - задумался он на минуту, - думаю, что пока не следует того совершать. Сам Горбачев расскажет, как все тогда свершилось.
-    Что ж, - говорим мы, - раз  нельзя - значит, нельзя. Подождем нового времени. Может и дождемся  того  рассказа.
Образ исчезает, а наперед выступает   третий.
Он пока едва светится и слаб в свете своем солнечном. Едва-едва мы его опознаем и гово¬рим так:
-    Здравствуйте, Борис Николаевич. Что-то слабо  выглядите. Аж, не видно вас среди бела дня.
Образ молчит и только оглядывается.
-    Что случилось? - спрашиваем мы и смотрим сами за его стать.
А там, череда других стоит и руками во всю машет. Кричат, спорят, ругаются. Правда, не слышно то нам, но понять по движениям   можно.
-     Что, достали? - участливо   спрашиваем у него.
-      Не то слово, - отвечает образ и вновь в себе замыкается.
Понимаем мы, что от него проку мало будет и ничего не сообщит интерес¬ного. Потому, отпускаем и наблюдаем сразу же, как та вся череда образов за ним двигается и продолжает свое, давно начатое.
Сами же мост тот руками рушим и связь с миром образов разрушаем.
Это затем, чтобы не мешали они нам пока жить и дали возможность чисто по-людски поговорить с кем захотим.
Сегодня - пока не время для таких разговоров. А завтра - возможно, уже будет поздно кого-то спрашивать в живом теле.
Судьба человеческая обязывает ко многому и к смерти, в том числе. Но не будем говорить о ней самой и перейдем к другим вопросам настоящей главы и попробуем понять их смысл в убеждении сегодняшнего дня.

Величины  светотепла с каждым днем, годом растут. Это уже замечено  фи¬зически. Растет уровень температур и на подводном морском дне. И совсем скоро оно по-настоящему закипит.
Откуда такие мрачные прогнозы дня?
От состава солнцетепла, что мы получаем ежедневно. Так можно ответить и не ошибиться.
Дело в том, что, так обозначенная, океанская или морская пучина имеет свою основу разложения среды. В настоящее время ее состояние можно назвать критическим.
В каком  плане?  
В плане состояний критических масс насыщаемых водных и "днищевых" молекул. To eсть, происходит резкое обогащение среды и происходит нарушение изоляции терморесурса, заложенного  природно в виде материалов сооружения   морского /океанического/ дна.
Само дно сейчас мало исследуется. Ему редко придают значение и, в основном, для выведения результатов используют только практически питьевые источники и в целом показатели
водной поверхности.
Между тем, внутри той же водной среды происходят
процессы натурального обмена веществ. Прогрев градусного характера вле¬чет за собой определенные последствия. Вода насыщается новым содержанием от элементов групп, состоящих в  природно  исполненном  морском /океаническом/ дне.
Это насыщение играет роль природно исполненного катализатора по завершению процесса изменения актива морского дна.
Некоторые вещества  поднимаются вверх и опираются фактически в озоновую среду. Это создает основу для образования в ней дополнительного количества  озоново-проходных масс, что значит образование воды  в излишнем количестве.
Таким образом, имеется прямая, разрушающая среду взаимосвязь между солнцетеплом и активно состоящим  морским /океаническим/ дном.
В отдельных местах оно уже реально кипит или бурлит, поднимая кверху все новые  и новые виды элементов групп распада.
Все это готовит не только водянис¬тые облака, но и подготавливает саму почву или дно к всецело морскому подъему.
Что это значит?
Это значит, что вся илистость, если она есть, будет подниматься кверху и омутнять верхние слои. Это пора внутреннего цветения.
Если же этого нет, то порода или каменистость будет расщепляться и поднимать свою величину водного распада.
To eсть, это те же молекулы-частицы, что и предыдущие. Этот процесс самопродвигаем  и вытекаем из условий. To eсть, он прямолинейно зависит от прибыли светотепла и самого омутнения водно-поверхностной среды.
Это значит, что он будет нарастать, пока в конечном итоге не создаст сферу верхнего содержания. Оттуда исчезнет кислород  и вытеснится  в  среду  околоповерхностного   состава.
Это  даст  привес  его в даль¬нейшем по всему пространству и создаст условия для  полного возгорания  среды  состояний.
Реально - это пожары в огромных масштабах и взрывы среды от кислородного  обогащения. Это очень опасное явление.
Предположительно процесс развития илистого дна располагается в преде¬лах 10-12 лет с момента подачи сверхградусного тепла в районе экваторного побережья.
To eсть, при соблюдении роста градуса светотепла   пример¬но на одну-две единицы в год. Таков расклад на будущее.
Кроме этого, тот же кислород создаст основу для фронтального непередвижения  озоновых  масс, что даст прямолинейный сброс их на какой-либо участок территории.
Это ливневые потоки, за которыми следует затопление огромных территорий.
Но не только пожар и вода будут доставать людей повсюду. Сила ураганов поднимется вдвое, а то и втрое, а  волна цунами возрастет до высоты двенадцати-двадцати  метрового  предела.
В некоторых местах возможен и боль¬ший рост. Это гибель огромного числа людей и нанесение непоправимого материального ущерба прибрежным, островным территориям. Такова опасность близлежащего будущего.
Все это, конечно, обосновано тео¬ретически и требует живого практического подтверждения.
Нарушение гидроскопичности  среды воздушного пространства - вот основ¬ная причина возникновения дополнительного количества светотепла. И с этим надо бороться, иначе произойдет  указанное, и Земля в целом взой¬дет слезами.
Кроме стихийно идущих катаклизмов, к которым мы подходим все ближе и ближе по времени, тот же рост увеличит состояние кровопролитий.
С чем это связано?
С тем, что  светотепло неординарно действует на обустроенный радиофизически человеческий мозг. Оно вызывает реакцию  мозгового роста или прибыль клеток мозгового вещества, что усложняет задачу определения, так называемого, сознания, исполненного в  виде иных клеток  "блуждания".
То есть, идет прирост природно  активной массы мозгового вещества, что затрудняет отложение клеток сознательного роста.
Наряду с уже указанными факторами вырастает угроза  и эпидемологического  характера заболеваний.  Это тот же "рак" в широком масштабе, "спид" и  вновь занесенный  вирус, еще не  обозначенной   величины.
Все это вместе выражает общую природную катастрофу Земли и ее жизней.
Природно активная среда довольно устойчива к таким создающимся услови¬ям. А вот сам человек не способен сразу воссоздать свою защиту.
Целебные свойства многих лекарств основаны на, так называемом, молекулярном стиму¬лировании. Если этот процесс нарушится из-за  природно проистекающего катаклизма, то никакая вакцина уже не поможет.
То есть, в организме не будет молекулярного взаимодействия, что значит для него - моментальная смерть.
Это одна из причин, по которым многие заболевания не лечатся даже сей¬час. И их таких много. Все зависит от самой среды содержания,  в целом состава организма по веществам, способу их внутреннего сложения, отложе¬ния клетки омоложения и другого.
В общем, это ряд причин, устанавливающих форму индивидуальной защиты организма какого-либо конкретно взятого человека. Исходить, прежде всего, надо придерживаясь следующей формулировки.
Всякий процесс молекуляции, проистекающий в организме, надо расце¬нивать как возможность соединения веществ при внутреннем распаде элемента  давления  светотепла, что отображается молекулой составляющего кровяного давления и ее состоянием по раскладу элементов веществ.
А также:
всякое давление  светотепла - это вариант молекуляции  организма и выражение его устойчивости в среде состояний веществ.
Это тезисы научного подбора элементов для составления лекарственного продукта по   величинам, определяющим самое наибольшее распространение  в  среде  земных    состояний.
Продолжаем наше тезисное формулирование и указываем на еще один факт внутренней молекуляции.
Составляющая молекула кровяного давления является результатом     внут¬ренней переработки всем организмом веществ из их природно элементного состава тех поступавших веществ, что поглощаются самим организмом в качестве питания или лекарственного средства.
То есть, это сочетание природно исполнимого по-элементарно с искусствен¬но поглощаемым.
Это определение верно при соблюдении категорий не радио¬активности и не радиотоксичности как среды, так и поступаемого для пе¬реработки вещества.
В случае такой возможности и  реального состава необходимо давать новое определение всему организму и из того же варианта составлять новое поступающее для переработки вещество.
То есть, если организм устоял и упрочил ярко выраженную единицу радиотоксина, и составил свою форму нового состояния,
то ему необходима величина поступления именно такого же состояния сродного вещества и вещества сложения нового векторального ряда
защиты  клетки  сложения.
Это основное в деле всех "химикаций" организ¬мов и реальное достижение успеха в     последующей медицине.
На этом мы заканчиваем ознакомление с тем составом образов и растворимых  в пространстве душ, переходя к следующему этапу нового сложения  веществ  ума.
Краткая сводка проистекающих процессов на Земле подготовлена другой лабораторией нечеловеческого земного производства.
Данные для исследований подняты светоотраженным  теплом и подхвачены искусственно сооруженным лучем от состава станции  отслеживания  за земными  порядками состояний.
Все приходящие образы вновь отпущены на свободу и свободно располагаются в среде.
Это необходимо для создания времени нового деления человеческих умов, а также для большего созидания в целом человеческого разума.

Все  указанные определения верны в случае  их верного  определения.
Наука  не  предполагает развития. Она либо развивает, либо отрицает.
Предполагать может только природа.  Она дает подтверждение любому факту возникновения. Она же сохраняет все предыдущие  состояния и способна всегда выразить их вновь.
До появления "динозавров" остается  совсем  мало вре¬мени. Это обратно текущий процесс на основе дисмолекуляции  среды.
Природа готовит и  другие, более элементарные сюрпризы.  Их нельзя расце¬нить, как просто природную  шутку.
И такого понятия  в природе  человекоума   вообще  не  должно быть.
Это яркое доказательство, что сама природа опустошается, а выражение  видов происходит в другом  порядке.
И  на  этом   все  по  сегодняшнему  материалу,  и, как говорится, до скорых встреч.
С уважением,  автор строк  и  выдающиеся личности  нашей  эпохи   "старой"  Руси.

P.S.
Некоторые обстоятельства вынуждают сейчас довольствоваться только тем, что вполне законно можно обозначить лишь полуправдой от величины изложения составов душ образов, вызванных поочередно к нам на беседу.
Это заслуга времени и в одночасье нас с вами, что позволили в очередной раз ограничить свободу всякого мнения и довести указанное, в случае его явного обнаружения,  практически до этапа заключительного содержания.
Что ж, видно сама история нас мало чему обучила и по ходу движения ее самой, мы опять возвращаемся вспять.
Этому есть естественные причины и они, как говорится, налицо.
Но в то же время, будем надеяться и верить, что это не продлится долго. Все же свежа память о прошлом и хоть изредка, но проносятся голоса изнутри.
То боль наших душ и сердец по давно утраченной воле, и то сам порок нашего времени, что, как и прежде, растратно и, как всегда, преподносит  в  итоге  одну  пустоту.
Сей рассказ был написан давно и оброс во времени соответственно уже новыми знаниями в опросе тех самых невидимых для нас всех человеческих образов.
Есть смысл опросить вторично. И то будет произведено вскоре, а пока надо довольствоваться тем, что есть, и уже  по-настоящему готовиться к тому природному неравновесию, о котором сообщалось в рассказе.
Среда подготовила себя сама, и о том ярко заявлено ею самой.
Потому, ожидать очередного природного всплыва совсем недолго. И можно, целиком и полностью, положиться в таком случае только на себя.
Иного ожидать не приходится, ибо, как говорится, время не то, ибо, как нас обучают – за все надо платить.
А это – кому, как придется.
Возможно, в нашем случае, жизнью, а быть может, и чем-то еще.
Пока  все.
С уважением, автор.

                             СОДЕРЖАНИЕ

Пролог……………………………………..3

Вступление………………………………..10

Глава   1
Манускрипт  добра……………………….21

Глава 2
Обагренные  кровью.
Промежуток  насилия……………………33

Глава  3
Извороты  времени. Водослив………….63