Ворчало небо, старчески дыша,
Но воздух наливался не спеша
Ночами белыми пьянее медовухи.
Скользили робко чувственные взгляды
По линии плеча, изгибам губ,-
И был мне Питер неприступный люб
Казанского Собора колоннадой.
Был Питер нежен в образе любимом:
При свете глаз тускнели фонари,
Гранит и мрамор спали до зари,
И волны им вещали о незримом.