Теперь он мог чувствовать уже и озноб, чередующийся с приступами жара и потливости, и причина была вовсе не в быстром шаге или беге, как он думал. Обреченный остановился и опустился на сухие палые иглы, что покрывали землю в сосновом бору.
- Останусь здесь, здесь меня никто не найдет, не найдет свою смерть.
Он порылся в своем заплечном мешке, небрежно вытаскивая из него нехитрое содержимое: немного еды, запечатанная бутыль с водой, еще одна, поменьше, с крепким трактирным пойлом, нож... Беглец повертел грубую железку в руке, она приятно холодила ладонь, и отложил ее в сторону.
Он бежал из города, потому что не хотел умирать. Да, он поступил малодушно, оставив жену и двух дочерей там, но что он мог? Умереть в муках вместе с ними? Тогда у него еще не было признаков болезни, была небольшая надежда в отличии от них, но она не оправдалась, теперь он это знал. А тогда ему казалось, что Лучше было бежать, ведь излечившихся не было, а недавно появившиеся маги-пироманты не вызывали доверия с проповедями об исцеляющем огне и божьем даре, к тому же, внявшие им и согласившиеся на сеанс "лечения" исчезали так же, как если бы сгинули в общем погребальном костре для умерших от болезни.
Костер, ему нужен был костер, чтобы согреться и попробовать кое-что, о чем слышал от жрецов. Надежды было мало, но на то она и надежда, чтобы цепляться за нее. После недолгого сбора сухих веток и коры, на который ушло достаточно много сил, у него был костер. Небольшой, но уверенный огонек лизал топливо и дарил живительное тепло. В пламя лег клинок ножа, с бутылки с выпивкой слетела на землю пробка, а половина ее содержимого "ухнулась" в пустой желудок больного. Половина оставшаяся в глиняной емкости так же легла в костер.
Голодный желудок быстро отправил выпивку в кровь, и уже через несколько минут мужчина был изрядно пьян. Еще через несколько минут содержимое глиняной бутылки начало побулькивать и грозило взорваться, поэтому шипя и вскрикивая от обжигающей боли он вытащил ее из огня.
- Что же...теперь самое дерьмовое...если помру от этого, то хоть не от заразы. - Мужчина стянул с себя сто раз заштопанный плащ, льняную рубаху насквозь промокшую от его пота и стал ощупывать набухшие узлы. Тоже самое было у жены и у его дочерей, на глаза ему навернулись слезы.
- Ладно...всего-лишь надрез. - Нож оказался у него в руке, которая ощутимо дрожала от озноба, алкоголя и страха предстоящей боли...или смерти.
Раскаленное лезвие обжигало воспаленную плоть даже не касаясь ее. Мужчина старался не зажмурить глаза, приставил кончик ножа к набухшему узлу и сделал быстрый прокол. Через мгновение протяжный крик боли разлетелся между стволов деревьев. Опухоль словно взорвалась, выбросила из себя черную кровь с желтоватым гноем, часть которой попала в огонь и зашипела, распространяя зловоние.
- Теперь залить... - Он уже почти отключился от боли, но все же смог взять бутыль с горячим спиртным и влить в рану. Второй крик был коротким и не таким громким: мужчина потерял сознание.
Он приходил в себя и отключался трижды, и трижды проводил над собой кровавую операцию, и каждый раз возвращаться в реальность было все сложнее. Туман забытья был наполнен невнятными образами, образами малоприятными, имеющими привкус крови и запах гноя, вышедшего из ран. Кожа его стала мертвенно бледной, черты лица заострились, он сидел в луже собственной крови, сочившейся из вскрытых нарывов на шее, в подмышечной впадине и в паху.
- Чертов трактирщик... - несколько сиплых вдохов прервали его речь. - Я всегда говорил, что он не доливает... - Спиртного для обработки последнего надреза не осталось, и он отшвырнул бутылку от себя.
- Чертовы святоши, проще было бы перерезать себе вены... - Мужчина закашлялся, наклонился вперед и повалился лицом в ковер из палых сосновых игл.
Зверь не ел уже почти неделю, если не считать худосочного суслика, который не заметил его и стал трапезой. Если в ближайшее время он не найдет пищу, то ему конец. Полоса неудач на охоте, капкан, из которого чудом удалось выбраться, но который все еще напоминал саднящей болью в лапе.
Но что это? Запах, запах гниющего мяса. Чуткий Нос четко указывал путь, запах был очень сильным, и ошибиться зверь не мог. Хромой волк вышел к недельному кострищу, где рядом лежал источник тошнотворного запаха...и мяса. Выбирать ему не приходилось, а уж умирать и подавно.
Животное обошло труп несколько раз вокруг, обследуя окружение. Обоняние поймало запах чего-то острого, чувствующегося даже через смрад разложения: так пахло от одного неудачливого и очень неуклюжего охотника, которого он задрал пару лет назад. Но сейчас это значения не имело, добыча мертва и сопротивления не окажет, а это то что нужно было слабому животному. Клыки вонзились в раздувшийся живот трупа и вырвали первые куски мяса.
Животное не успело понять, что произошло. Мертвая добыча вдруг протянула к нему руки со скрюченными пальцами и впилась ими в шкуру, заставляя надрывно скулить, потом волк стал добычей чего-то очень мерзкого и противоестественного...
