Дверь старая и тяжёлая, а пружина на ней новая – не успела расхлябаться, но я всё-таки открыла её – дверь в парадную. Летом в Питере, когда жарко - тяжёло, а в парадной моего старого дома прохладно, даже зябко и сыро, и воняет – какой-то пьяница или просто мужчина зашёл, да и пописал недалеко от дверей. Не буду внюхиваться, а скорее по лестнице на третий этаж в свою коммунальную квартирку побегу.
Я и родилась в коммуналке и выросла. Потом переезжала с родителями не раз – туда – сюда. Потом вроде бы отделились от соседей и переехали в отдельную квартиру, да вот, сестра моя замуж вышла и сразу же родила. Тесно стало тогда дома ужасно – я уроки делала в прихожей, а книжки читала в туалете. А рисовать где? Я же художник, не настоящий ещё, конечно, – учусь, но скоро выучусь и прославлюсь после смерти. Примерно такая судьба меня ожидает, но не пугает. Фигня это всё – деньги, звания и награды. Главное, что у меня попугайчик разговаривает и я, наконец, освободилась от маминой психической сверхопеки , и не слышу теперь этих криков скандалов, уставших от быта и друг от друга моих родителей. Теперь они развелись, и мама моя живёт с сестрой, потому, что у неё маленький ребёнок и надо помогать, а я здесь - комнату снимаю в одиннадцати комнатной коммуналке. Живу одна, делаю что хочу, рисую когда хочу и мне никто не мешает. Иногда всё-таки приходит мать с активным взором женщины советского сознания и мучает меня расспросами и жалобами. Да всё это ерунда – главное – свобода от семьи и домочадцев, которые не особенно то любят меня.
Моя родная и единственная сестра так и сказала, когда я сначала переехала жить в интернат при школе – сказала, что я всегда делаю, то, что хочу, как будто это я вышла замуж, а не она. Сестра у меня музыкант – всё детство мне испортила своими гаммами. Особенно тяжёлое воспоминание у меня осталось от того времени, когда она училась в музыкальном училище и разучивала «полёт шмеля» на домре. Знаете – один раз такой русский народный шмель пролетит – ничего, но если он над вами кружит две недели, то это просто как из фильма ужасов – бежать хочется подальше. Вот у меня занятие – тихое и прекрасное, правда, пока не всегда всё получается, как хочется, но ничего – я в себя верю.
Вот я уже и у своей квартиры . Открываю дверь и попадаю в зазеркалье нашей жизни. Там снаружи – лето, жаркое солнце и всё хорошо, как вещает нам пресса и телевидение. А в моём доме – темно, прохладно, сыро как в парадной, потому, что соседка Нина постирала бельё и развесила на кухне, по которой галопом наперегонки бегают тараканы, а ночью впиваются в тело со всей страстью домашние, пахнущие коньяком клопы.
Да, так вот и живу, кусаемая соседями и этими зверушками, что поселились у меня в тахте. Таракашки тоже весёлые ребята – если не прятать хлеб в холодильник, то они уже прямо как пчёлки из сот – из всех его дырочек выглядывают – я сначала думала, что это муравьи, а потом уже догадалась, что это тараканьи детки.
Ну зверушки, зверушками – они везде живут – ими никого не удивишь, а самое интересное в нашей квартире – люди и комнаты, в которых они живут.
Если говорить о планировке квартиры, то в ней нет ничего примечательного – просто прямой коридор, а в конце её огромная сорокаметровая кухня и дверь из неё на чёрный ход. Если ключи потеряешь или забудешь дома, то всегда по чёрному ходу можно забраться в квартиру, потому как эту дверь мы не закрываем, а кроме нас никто и не знает, что можно так в квартиру зайти. Но если говорить уже о комнатах, то они , конечно разные, как и люди, которые живут в них. Все комнаты по правую сторону коридора – большие и выходят на улицу, каждая имеет по два окна, они солнечные, большие и светлые, а те, что по левую сторону коридора – маленькие – десятиметровые и все окошки выходят во двор колодец. Маленькие комнатки сдают, и жильцы там меняются, а в больших комнатах живут постоянно.
Но начнём по порядку - с главной трагикомической фигуры – с Юли. Её комната первая справа, но не такая большая как все остальные и с одним большим окном. Она почти наполовину пуста – у окна на стуле стоит большой старый телевизор и голый стол – я ни разу ничего на нём не видела, когда заходила к Юле – ни книжки, ни вязания, ни тарелки – он деревянный и полированный стоит рядом с телевизором и всё – видимо должность его такая - просто стоять рядом. Ещё там есть огромный платяной шкаф, тоже полированный и диван. По моему там было ещё пару стульев, но таких обыкновенных, что будто бы и нет их.
Вы спрашиваете, почему же так у Юли всё скупо и бедно – так ведь Юля пьяница. То есть, конечно же, она не родилась такой, её жизнь такой сделала, точнее родные. Она прежде жила в этой комнате не одна, а с матерью и младшими братом и сестрой. Малыши учились, мама её была больна, а Юлька работала за всех. Потом малыши выросли, повыходили замуж и женились, забрали с собой маму и переехали в отдельные квартиры, а Юля осталась в своей комнате одна, а было ей не много и не мало уже сорок лет. И стало тогда ей грустно очень, без родных. Своей семьи ей до того как они уехали, и места не было где заводить. Потому, видимо, и спилась. За те семь лет, как она осталась одна, на глазах у всей квартиры, всех тех людей, которые знали её с детства, Юля скатилась на самое человеческое дно. Хотя, конечно, с какой стороны на это смотреть. Выпивала она часто, но не буянила и к ней ходили разные знакомые – посидеть выпить вместе, может ещё что. В основном это были военные. Прямо смешно – такая никакая Юля и совершенно отборные мужики, с выправкой, при медалях – заходили «отдохнуть». Не знаю, брала ли она у них деньги за этот небольшой человеческий отдых от семьи в обществе доброй растрёпанной женщины с припухшими веками и большими голубыми глазами. Юля от пьянства мало ела и была очень худенькой – ноги её были той же толщины, что и руки. А на голове легкий пух, вечно взъерошенных, покрашенных фиолетовыми чернилами волос. Просто не человек, а одуванчик, божий одуванчик. По-моему она где-то работала уборщицей.
Следующая комната Иры и Жени – простые и хорошие они работали где-то на заводе. Когда Ире присылали из Астрахани посылку с вяленой рыбой, то Юльку тут же посылали за пивом и вся квартира собиралась у Иры за большим круглым столом – сидели, ели рыбку, запивали пивом и разговаривали обо всём, никто не напивался, просто хорошо отдыхали вместе и очень как-то по-пионерски дружно.
Другая большая комната принадлежала Андрею, фотографу. Вообще-то он был физик, но подрабатывал фотографом на свадьбах, творческий человек. Но на свадьбах этих его часто угощали, потому он не редко был навеселе. У него последнее время поселилась его любовница, которая вдруг забеременела и постоянно курила тонкие сигарки - зрелище я вам скажу потрясающее. Беременная с сигаретой – это пострашнее «полёта шмеля» будет. Даже Юля выглядела на её фоне целомудренной, потому как не совершала ничего против людей, а эта маленькая капризная женщина травила дымом ещё не рождённого ребёнка.
А самая большая комната, даже огромная и со старинным камином была одинокой и величественной старухи Клеопатры Георгиевны. Она когда-то в молодости окончила институт благородных девиц. Лицо её всё ещё красиво – огромные карие глаза и белоснежные волосы, небольшой курносый нос и тонко очерченный изгиб рта. Внешне она конечно образец старой интеллигентной дамы, а вот внутренне…не знаю. Как-то раз я зашла на кухню, а она уже была там, но меня не заметила и такое там вытворила, знаете.. У нас там три плиты и все мы на них вместе готовим. Так вот Клёпа (как мы её ласково называли) подошла к каждой, стоящей на плитах кастрюльках, подняла крышки и в каждую плюнула! Представляете! Я после этого зрелища никогда больше не оставляла ничего на плите без присмотра.
Кроме Клёпы, у нас ещё одна старушка проживает – Елена Михайловна – кошатница. Она живёт по левую сторону коридора в маленькой десятиметровой комнате. Один раз у неё восемнадцать котов из комнаты с милицией вытащили. Потому она больше никого к себе в комнату и не пускает. Иногда только, если и приоткроет дверь, то узенькой такой щёлкой, через которую становятся видны верёвочки, натянутые поперёк комнаты, на которых на прищепках сушатся полиэтиленовые пакетики. Елена Михайловна ходит в столовые и собирает объедки с тарелок и складывает их в мешочки для котов, потом приносит домой и стирает полиэтиленовые пакетики, чтобы новые пакетики не покупать. Вообще-то она старается поддерживать чистоту, но котами от её комнаты всё равно несёт. Особенно сейчас - летом, когда все окна открыты. Моя комната, такая же маленькая и тёмная. К нам солнышко попадает только в восемь вечера и то на пол часа, потому, что наши окна выходят во двор колодец. У Елены Михайловны нет одной ноги – когда ей было восемнадцать лет она попала под трамвай и ногу ей отрезали, а не место ноги приделали деревянный протез, который скрипит, когда она ходит. Так сразу и вспоминаешь слова из сказки - «Баба-Яга - костяная нога».
Елена Михайловна младше Клеопатры Георгиевны и они давно живут в этой квартире вместе. Елена Михайловна не имела никогда даже среднего образования и привыкла быть чем-то вроде прислуги для Клёпы. Такая вот парочка – высокая , худая и красивая старуха и маленькая сгорбленная на деревянной ноге с палочкой прислужка с заискивающей улыбкой и маленькими быстрыми голубыми глазками.
Ну вот и все постоянные жители нашей квартирки. Остальные три комнаты сдавались всё время разным жильцам. Но они так часто менялись, что я не успевала с ними познакомиться. Ещё одна комната всё время стоит закрытая.
Я закинула домой подрамники и сумку и снова вышла на улицу. Тепло, ещё светло, люди смешные и собачки на газонах.
По Фурштатской с плеером в ухе
Пробежал спортсмен лопоухий
Собаки вывели хозяев погулять
И пёсики стараются посрать
Вечерняя и майская истома
Тепло, ещё светло, парит
Весь город дома, но ещё не спит
Смешно получилось. Вообще-то я ещё не готовый художник – только учусь, а вот стихи писать не учусь, они у меня сами как-то происходят, если настроение есть.
Я зашла в гастроном на углу - макароны купить и кефира с батоном, и яблок, семиренко. Не особенно то у меня с деньгами, потому как школу я художественную закончила, но сразу в Академию Художеств не поступила, по конкурсу не прошла, теперь вот работаю …. Уборщицей. Родители у меня не художники – инженеры, мама переводчик, отец что-то с электроникой связанное делает. Дома у меня даже никаких альбомов по искусству нет, и денег нет, чтобы купить. Только на покушать и на краски с трудом хватает. Да ладно, я не жалуюсь, просто думаю иногда, почему мой папаша никогда не хотел видеть меня нарядной, всё время за сестру разные обноски донашиваю. А сестра моя хоть и старше меня, но меньше ростом и фигура у неё совершенно другая. Ведь я художник, а одежда у меня такая, что люди могут подумать, что у меня плохой вкус. А какой он мой вкус? Сама не знаю. Макароны люблю.
Спокойные такие макароны -
Душе приятно и желудок полный.
Я летом вечера люблю с свечами -
Они такие тихие с синими глазами.
С собаками люблю сидеть я рядом -
Следить за коричневым взглядом.
Меня раздражают мужчины -
Не люблю я быть половиной.
Лимон как доктор золотой -
Его ты ешь, когда больной.
Зачем пишу я пустяки?
Но для меня это стихи!
Глупости всё это конечно, а не стихи. Стихи у меня особенно хорошо получаются, когда мне грустно. Я не от несчастия грущу, а от невозможно щемящей красоты мира вокруг меня.
С утра такая непогода
В душе печаль
О чём же плачет вся природа
Её мне жаль
Иногда я смотрю вокруг и всех жалею, всех - и ковыляющих по улочке старушек и очень толстеньких людей, которые ни на какие сидения не помещаются и стесняются. И худых и скучных тоже жалею.
У меня ещё есть такая игра – когда я еду по эскалатору в метро, то вижу очень много лиц людей, и в то мгновение, когда я вижу их, я становлюсь каждым из них, пытаясь представить, что в это мгновение я смотрюсь в зеркало. Глупо, наверное, звучит со стороны, но вы попробуйте – может быть вам тоже понравится это, на мгновение быть кем-то другим, а не самим собой.
Я вернулась обратно в квартиру, запихнула все продукты в холодильник – чтобы таракашкам не досталось, а сама раскрыла этюдник с красками и села поближе к окну – пока светло я могу немного порисовать.
Чистый холст, я прислонила к стене и сама села рядом на пол, палитра тоже на полу – у меня нет мольберта. А свет из окна, он падает сверху вниз, потому на полу светлее всего. Чистый , белый, матовый и упругий холст – дорогое счастье. Как окошко в новый мир, который пока вижу только я, но потом увидят и другие.
Зачем-то не спросясь
Зажглись все фонари
На улице светло теперь
И так темно внутри
Зажгу я в доме свет
Я стану рисовать
В душе зажгу огонь
Мир стану создавать
Как будто над рекой
В небесной синеве
Летит воздушный шар
В корзинке я сижу
Мой выдуманный мир -
С тобою лишь дружу.
Ну, конечно, это не совсем правда – у меня много друзей. Или, скажем по-другому – я добрый человек и у меня нет явных врагов. Может быть я и талантлива, но не слишком везуча. Потому и врагов не имею.
В окошке моём только двор и свет, желтоватый свет солнца отраженный от противоположной стены, тоже жёлтой. Потому моя картина должна быть синей - для равновесия. Я беру толстую круглую кисть и начинаю свою сказку – как будто ныряю в воду – уже не слышу ничего, не голосов, ни звуков улицы из открытого настежь окна - ничего. Только моя синяя картина. Нет, не синяя - сумеречная.
Я выпросила у Клёпы для натюрморта старинную вазу и веер, и ещё удивительную большую и гранёную рюмку, и кружева с маленькой коробочкой для бисера на изящных витых ножках. Предметы несовременные, но случайно, странно и изысканно встали, будто на сцене на краю стола. Я рисую этот натюрморт, сидя на полу, глядя на него снизу, в остром ракурсе восприятия и ощущения ребёнка, который смотрит на чудо. Или, может быть, я любуюсь на эти вещи с ещё большим восторгом – восторгом собаки, будто я добрый и полосатенький боксёр, засмотревшийся на переливы стекла.
Серебряные и стеклянные предметы
Старинный сумеречный натюрморт
Как книга раскрывается работа
Вот уже я не человек, а холст
Я то пространство, где свобода
Фантазия, само движенье
Любое мысли направленье
И сердца чувства и волненье
Всё превратилось в вдохновенье.
Души полёт, как сновиденье
И это лучшее во мне
Теперь творит поэму цвета
И страстного полёта счастье
Мечта взлетает так свободно
Как птица кобальтового цвета
Парит в лазури средины лета
И всё в восторге замерло
Лишь чувства нежный звук
Печалит
Потому что слишком
Много в сердце счастья
В прекрасной обнажённой тишине
Ух… Уже вечер, стало так темно, что я не вижу цветов – всё синее. Скорее закрою окошко – иначе комары. Может быть стихотворение на этот раз вышло лучше, чем картина, которую ещё писать и писать. Да, на бумаге как-то легче всё получается – здесь только мысли и чувства, а в живописи ещё и мастерство рук требуется. Вот рюмка что-то как-то примитивно получилась, а в стихотворении её даже и не упомянула – обобщила, размазала одним словом – натюрморт. Хм… Может и на холсте только намёк на её присутствие сделать – блик на грани и тень – точно, лучше стало.
Когда я пишу картину, я вдруг взрослею непонятным образом, всё понятно становится – будто третий глаз открывается. А когда снова не с картиной, а с людьми, то чувствую себя маленькой, доброй и робкой. И вот что ещё одно моё последнее открытие – взрослые – не взрослые, в самом деле. Точнее сказать, они такие же, как в детстве, только больше и злее. А себя я вообще не понимаю – кто я и что я - всех вокруг чувствую так ярко и всё понимаю и принимаю, но только не себя. Ушей своих не вижу, а на весь мир смотрит моя душа как через глазок кинокамеры. Почти не ощущаю себя человеком. Только вот если заболит что-то, понимаешь, что тело имеешь, значит, человек.
Сил нет, ни мыться, ни зубы чистить, лягу спать как есть, ведь завтра воскресенье – на работу идти не надо. Скорее на тахту. И спать.
Безобразие какое - эти клопы, в самом деле – руки и ноги чешутся невозможно. Пришлось встать посередине ночи – всё бельё перетрясла, потом в ванную руки холодной водой помыла и ноги – чтобы зуд унять. И проснулась совсем. Понимаете, это не потому они у меня живут - клопы и тараканы, что я их люблю, а потому, что они во всей квартире заселились и не получается их вытравить. Они из комнаты в комнату мигрируют и всё. А тараканы вообще наглые - прямо при свете заходят под щель в двери в комнату. Так я на них ногой топну – и некоторые разворачиваются и медленно уходят.
Но когда я так просыпаюсь ночью, то читаю. Хорошее время для чтения – тихо. Читала, в этот раз что-то современное и уснула. Больше не буду этих современных авторов читать – такой язык у них слабый, не образный, скучный. Слова не переплетаются, а плетутся, блин, не знаю куда. Когда я почитаю такие современные наши книжки, то даже начинаю глупее думать. «Нельзя читать слабую литературу – это вредно для здоровья» - сказала моя бабушка, прежде чем умереть.
У меня была чудесная бабушка – большая, с толстым носом, в очках, очень добрая и сильная. Она всю блокаду с тремя детьми прожила, и всех потом выучила, все её дети высшее образование получили. Я её очень любила, свою бабушку.
На следующее утро я проснулась удивительно рано и решила, пока никого в ванной нет постирать немного. Вытащила всё бельё, перестирала в тазике, потом вся вспотела и вымылась., а когда вылезла из ванной, то вспомнила, что забыла взять из комнаты чистое - переодеться . Ну что - ничего – обмоталась полотенцем (грязную одежду то, я тоже постирала) и пошла к себе в комнату. И только у двери заметила, что французский замок мой захлопнулся – собачка видимо соскочила и - вот я у двери , голая, мокрая, с тазиком мокрого белья. Стою и плачу от обиды, а соседей будить стесняюсь. Хорошо Женя вышел в коридор, видимо в туалет собрался пойти. Увидел меня и сразу всё понял – засмеялся и заорал на всю квартиру – у художницы дверь захлопнулась. Вышла его жена Ира и сказала, что принесёт сейчас топор – рубить будем. Андрей фотограф только что возвратился со свадьбы, и покачиваясь от похмелья и приседая от смеха, вывалился из своей комнаты с ящиком инструментов. Я приготовилась к худшему. Но тут проснулась и Юля - выглянула посмотреть что случилось. Сказала – «Рубить не надо, я сейчас Циклопа позову – он откроет».
Я забыла рассказать, что у Юли был постоянный любовник вор рецидивист – Циклоп. Как-то раз она сидела около дома на скамеечке и вдруг к ней подсаживается мужчина и спрашивает – «мадам, как вас зовут?», Юля кокетливо так отвечает «Юля». «А меня зовут Циклоп». И после этих слов, мужчина вынул глаз, потёр его об коленку и обратно вставил – глаз у него был стеклянный. Юлю это всё ужасно рассмешило, так они и познакомились.
Так вот, Циклоп вышел вслед за Юлей из комнаты в одном застёгнутом пиджаке на голом теле и взяв отвёртку из ящика с инструментами, которую держал Андрей, казалось, только поднёс её к замку, как дверь и открылась. Все ахнули в восторге перед мастерством профессионала, на что Циклоп поклонился и сказал, что там, где он живёт, он не ворует, так что за остальные замки соседи могут не переживать. Все были счастливы в тот момент - и я, и гордая другом Юля и Женя с Ирой и не бедный Андрей. Беда сплачивает хорошие души – это факт.
Я быстренько позавтракала и решила сходить в Эрмитаж сегодня – посмотреть на мастеров. Тем более живу я недалеко – прямо по набережной всего двадцать минут пешком. Чистая, счастливая и легкая я вышла на улицу, а там так светло и тепло!
Ах, лето,
Сколько щедрого света!
Добрым сердцем тепло цвета счастья
Нам даришь на память о детстве.
Так страстно!
Шелестишь ты листвою,
Обнимаешь травою,
И озеро вечной водою сольётся с тобою,
И хочется плакать, смеяться и прыгать и бегать
Даже в дождь и ненастье!
Ах, счастье.
Я почти в припрыжку, как маленькая девочка, побежала через Литейный , по Чайковской, потом про набережной Фонтанки к Неве. Там был ветер уже, но всё равно тепло. Перебежала через мостик, мимо решётки Летнего сада, потом мимо через перекрёсток у Троицкого моста и вдоль по набережной к самому большому острову сокровищ художника – к Эрмитажу.
А из Эрмитажа . когда выходишь, то всё ещё прекраснее кажется – и мир вокруг и вообще, жизнь прекрасна и жить хорошо!
Мне лето кажется сейчас,
Как море в день спокойный.
И волны - дни
Одна , за ней другая
Чередой идут.
Я в этом море дней.
Без края кажется прекрасным лето.
Так хорошо, как только в тёплом,
Бирюзовом море.
А здесь - берёза со мною рядом.
Словно девушка, вся в белом
И с кудрявыми ветвями.
Мы с ней плывём по лету.
В небе - синь,
В цветенье - совершенство,
В душе мечта
И в сердце - радость
От покоя лета.
Вот оно - блаженство.
Если стихи получаются, то счастье , которое испытываешь после создания стихотворение не меньшее, чем после того как допишешь хорошую картину. Потому, что удалось сохранить то мгновение, когда свет солнца заиграет как в кристалле к гранях твоей души - и получается красиво.
Я вернулась домой к обеду, рисовала ещё немного, но в сердце уже была какая-то усталость после вчерашнего вечера, когда я писала почти без перерыва часа четыре, если не больше. Невозможно быть в таком состоянии долго.
Когда я зашла в квартиру, а там пахло обедами, жареным и варёным , а также котами и тараканами. Вечер быстро спустился на крыши домов большим тяжёлым облаком, где-то далеко загрохотал гром и ещё через несколько минут, наконец, закапал большими тёплыми каплями дождь. Он стучал по крыше сначала редко, потом его дробь усиливалась и утяжелялась и наконец разразилась настоящая гроза, с молниями и ветром и долгожданным свежим, наполненным озоном воздухом.
Елена Михайловна вышла в коридор поговорить по телефону. Она и не разговаривала со своей подругой собственно, а только поддакивала ей, «Дая, дааая, даая» повторяла она сладко снова и снова. Первую это сладкоголосое повторение начало раздражать Юлю и она высунулась из дверей своей комнаты и повторила слащаво и певуче в точности как Елена Михайловна «Даая, даая, даааая», только ещё противнее. Елена Михайловна сказала ей неожиданно низким и злобным голосом «Заткни е...о» и потом снова в трубку «это я не тебе, дааая, даая». Я начала хохотать, и вдруг услышала , что мой смех пошёл эхом по всей квартире – всем стало смешно и хохотали все, сидя по своим комнатам.
В тот вечер случился ещё один инцидент в коридоре. Поздно вернувшийся со свадьбы Андрей стал громко разговаривать с кем-то по телефону, а Ира, чья дверь находилась рядом, вышла его успокоить и заткнуть. Но Андрюша видимо слегка перепил на свадьбе, так как начал ей перечить. Ира такое отношение к себе не терпела и вскоре я услышала , как в коридоре началась настоящая драка – тела летали и стукались об двери какое-то время, зато потом стало тихо и все разошлись по комнатам и спокойно уснули. Утром я видела как Ира наливала Андрею своего супчика и оба миролюбиво улыбались друг другу слегка подбитыми глазами с фиолетовыми фингалами. Они вообще быстро ссорились и мирились, потому как были ровесниками и с детства жили, учились и дрались вместе.
Я смотрела на них и думала о том, как это противно так рано вставать на работу каждый день Не то, чтобы противно работать. Нет неприятно ужасно делать то, к чему твоя душа не приспособлена вообще. Я вот хожу в Академию Художеств вольнослушателем и работаю уборщицей. У меня очень большой участок – половина академического коридора, лестница на четыре этажа, два тамбура и женский туалет. Всё это я убираю шесть раз в неделю, три раза мою и три раза только сухая уборка. Первый раз я мыла свой участок три с половиной часа. Теперьмою всё за тридцать пять минут, а подметаю за пятнадцать. Главное не делать лишних движений. Может быть это относится ко всему в жизни? Не знаю – так ловко я научилась делать только эту примитивную работу, а всё остальное в жизни у меня так сложно происходит. Но в понедельник утром я будто включаюсь в какой-то механизм и начинаю двигаться быстро и ритмично.
Утром трудно
И холодом зябнет лицо
И должна я вставать
Бледным днём
Руки будут работать
А ноги ходить
И глаза уставать
Вечер бархатом синим
Закроет окно
И вдруг станет тепло
Стану книгу читать
Ночью станет черно
Я забуду любить
Лягу спать.
Вот и ещё один день лета проскочил. Жалко только, что сейчас август – в Академии занятий нет, зато куча работы у нас – уборщиц. Комендант решила вычистить все мастерские за лето, и мы трудимся больше, чем обычно. Моем, моем, чистим, переставляем – конца не видно этому заунывному труду. Представляете, как мне дома противно убираться после всего этого? Одна радость – живопись и книжки. Книжки я беру из библиотеки Лермонтова, что рядом с моим домом, только через Литейный проспект перебежать надо.
Я думала, что если не поступлю, в Академию снова, то буду поступать в Театральный институт. Почему? Не потому, что я думаю. Что у меня какая-то супер внешность, нет, просто я чувствую, что я чувствую мир так как надо , что я смогу сыграть всё, потому, что понимаю и жалею всё и всех – нет , я написала что-то не так. Точнее , я запуталась, почему я хотела стать актрисой. Просто мне кажется , что я смогу быть характерной актрисой , такой как в фильмах Альмодовара . У него все актрисы не красотки, но такие как люди в жизни , но только ярче и сильнее. Я люблю Альмодовара, за поэтическую прозу его образов. Мне так же нравятся фильмы Фасбиндера. Он всегда с таким состраданием к людям. Столько щемящей любви и тоже, всё ужасно реалистично мне кажется в его фильмах. Ведь в жизни всё так и есть – страшно и только поэзия , красота умиляет наши души.
Я люблю это время – конец августа. За теплоту и спокойствии – когда уже нет этого весеннего смятения цветов, а пахнет мёдом, яблоками и сливы продают так дёшево. Август самый добрый месяц года – не жаркий и сытный. А вечером в августе солнце совершенно золотое и спокойное – на него можно смотреть долго и хорошо.
По дороге едет всадник
На его лице улыбка
Конь его бежит легко
Солнце красной охрой красит
Лес и ровные луга
Скоро вечер
Ветра нет,
Лишь реет птичка
Где-то в небе высоко
Август мирный и прекрасный
Скачет на коне послушном
По дороге деревенской
На лице его улыбка
Конь его бежит легко.
А за августом сентябрь.
Сентябрь светит серебром
На лица дней
Пропало лето
И окна смотрят всё грустней
Стучится мелко дождь в окно
И ждёт ответа.
А за августом октябрь
Октябрь и розовое утро
Уже холодная заря
И полуголая аллея
Оставив листья в сентябре
С утра стоит вся в серебре.
И теперь я снова рисую в Академии. Встаю рано, убираю за студентами архитекторами бумашки, окурки, разный мусор и так каждый день. И пишу в мастерских. Меня почти не замечают студенты, потому, что во мне нет ничего особенного, но обращают внимание на мои работы. А они становятся всё лучше и лучше. И снова воскресенье. Когда я наконец могу выспаться, но по привычке просыпаюсь рано и пока все спят и в квартире тих, я начинаю новый холст – картину новую, на чистом белом холсте необходимо начинать в тишине, чтобы ничто не мешало слышать ту мелодию, что звучит в душе. Ничто не спугнуло вдохновенья, которое словно птичка, сядет к тебе на плечико, наклонит головку, посмотрит внимательным чёрным глазиком на то, что ты делаешь и если оглянешься на него – уже и нет, улетело.
Счастье словно воробей -
Подлетит, и улетело
И ловить его не смей.
Мокрое утро и в окно не видно бульвара, только жёлтый двор- колодец. Я рисую картину по памяти или , глядя вовнутрь себя, вспоминая то, что я придумала только что и почувствовала.
Прохладное небо
И осени тихой
Печальной и яркой
Дождливое утро
Дорожки желтеют
По ним пешеходы
Бегут спозаранку
Все в чёрных пальтишках
Картину рисую
Про мокрое утро
Любви и надежды
Щемящее чувство
Я думаю просто
И сложно рисую
В страданиях жизнь
И искусство
Любви и надежды щемящее чувтво было всегда со мной. Наверное с рождения и сейчас и потом и когда меня уже не будет. Оно останется в этих строчка. Два слова, в них вся я и кто-то меня потом пожалеет.
Поэзия - мелодия сознанья
Всё в ней живое как и наши чувства.
Какое это тайное искусство -
Как музыку писать слова,
Перу дать сердца голоса.
Как грустно мало мы живём,
Но слово, как замёрзшая слезинка,
Хрустальным блеском остаётся
Тем кристаллом света
Где жива душа поэта.
Я решила пороситься вольнослушателем к заведующему кафедры живописи, чтобы меня наконец заметили. Потому, что мне кажется, что мне просто мало везёт, кто-то же должен увидеть, что я молодец и столько уже умею. Вообще в живописи женщин затирают. Собственно как и везде. Но в искусстве особенно. Все наши человеческие женские чудные качества идут во вред, потому, что .. да сами знаете – искусство – это …
Но всё-таки у меня это получилась – я показала работы и они меня взяли и не просто взяли , а с пятикурсниками разрешили рисовать. С теми, которые уже даже немного творят, делают более творческие вещи. Видимо для того, чтобы я двигалась вперёд. Но через какое-то время, я почувствовала себя с ними наравне. И он это тоже ощутили. Я талантливая, но мало везучая, в меня никто не влюблён, я зимой хожу в резиновых сапогах, потому, что нет у меня денег купить настоящие сапожки – живу от получки до получки и все деньги на краски уходят Мне мама помогает, но всё равно ни на что кроме живописи не хватает.. На мне старенькие брюки и у меня всего две кофты. Но, я художник, может быть даже поэт. А потом буду писателем. Потому, что когда пишешь слова – это почти как на холсте получается, только края у этой картины вообще нет. И композиция получается, не двух или трехмерная, а даже четырехмерная – всё что пишешь оно ещё и во времени развивается и этому нет предела, потому, что если я продолжу свои строчки и напишу, что следующий день будет через миллиард лет – то так и произойдёт. Господи, даже страшно, какая сила и бесконечность в слове.
Я вернулась из Академии уже не такая грустная какой я была утром. Даже купила конфет к чаю. А когда поужинала макаронами с майонезом, то и вовсе на душе стало весело. И я придумала вот что - у старого чёрного ещё наверное дореволюционного телефона, что висел в коридоре на стене, я повесила маленький плакатик с таким текстом «Объявляется конкурс на лучшее стихотворение, срок сдачи стихов - к завтрашнему утру на стенке, на листике , на кнопке у телефона. Жюри в моём лице объявляет главный приз – портрет победителя конкурса маслом на холсте с дарственной надписью. Оля»
Всё это было конечно озорство с моей стороны. А что вы ещё хотите от семнадцатилетней девушки, которая утром работает уборщицей , днём пишет картины в мастерской рядом с бородатыми студентами , вечером читает книжки и живёт в сумасшедшей коммуналке с соседями, клопами и тараканами. Забыла добавить, что в меня никто не влюблён. А что чувствую я - это секрет.
Я решила проверить мой домашний отряд борющихся с жизнью и зажизнь соседей на поэтичность и человечность. Посмотрим , что получится. А вообще, мне кажется, что все люди могут писать стихи. Если для того, чтобы нарисовать картину, нужно долго тренировать руки, то для стихов, этого не нужно делать. Надо только душу настроить согласно камертону красоты природы и всё получится. Однажды почти у всех.
Я слышала в коридоре смешки соседей, потом их болтовню на кухне, а потом уснула. Иногда засыпаю так как – как котёнок – где устану, там и усну. Мой попугайчик ещё что-то бормотал перед сном. Я расскажу вам одну смешную историю про бабушку мою и моего попугайчика Ромочку. Рома знает шестьдесят слов и выражений. Однажды моя бабушка пришла ко мне в гости, присела на корточки рядом с клеткой и просунула туда свой палец – Рома дружелюбно подошёл к ней , так как был совершенно ручной, взял её за палец одной лапкой , а сам стал ритмично кивать головой, как попугайчики это делают и сказал ей «ах ты старая кокетка». Бабушка так и плюхулась на попу и стала смеяться. Как такая маленькая голубенькая птичка, волничстый попугайчик, выбрал из всего, что знал именно эту фразу – значит понимал всё, что происходит и мало того, что понимал, но и смотрел на происходящее с чувством юмора.
Ромка ещё что-то бормотал, видимо ругался на обнаглевших тараканов, но потом и сам затих и уснул.
А утром, когда я вышла в коридор, то к своему удивлению обнаружила несколько стихотворений на стене.
Так совершенен как дитя
Цветок, что вырос на балконе
Весь день лил дождь и грохотало
А он раскрылся настежь ярко
И весь в брильянтах капелек дождя
Он так красив в своём бесстрашье
Беспомощности и совершенстве
Он жизни чувствует блаженство
Ему и смерть уж не страшна
И глядя на цветок раскрытый миру
Я понимаю жизни суть яснее
Лишь у бесстрашных счастье ярко
Стремиться нужно к красоте
- думал Женька , работающий на заводе
Как будто половинку сердца оторвали
В груди листок трепещет на ветру
Белая пена на серой волне печали
На холодном морском на берегу
Где ты? Мечтаю увидеть случайно
Может быть только следы на песке
Голос услышать родной и печальный
Как я тоскую сейчас по тебе
–грустила Ириша по недавно умершему отцу.
Дождливый день я у окна
Смотрю на капелек движенье
За этим градом слёз стекла
Не видно моего лица
Моей души лишь отражение
- казалось плакала Елена Михайловн
Сознание потеряно и валяется где-то , затоптанное в грязь
Дух мой упавший волочится по земле за мною
Бесцеремонно разглядывая людей в перспективе падения
Снизу вверх люди выглядят лучше и не видно их лиц выражения.
Что сказать может мой пересохший от горя язык – лишь одно
Что моё безобразие лишь подчёркивает природы великолепие
И в глубине моего подсознания как на дне глубокого колодца
Как лицо твоё отражается и радуется сияющее на небе солнце.
– писал видимо с бодуна Андрей
Мелодия скрипки -
Прохладно-печальна
Снимает усталость
Мне грустно смеяться
Мне весело плакать
Под звуки рояля
Я вижу пространства
Я покрытые снегом
И солнцем горящие
Трубы и флейты
Весь мир пронесётся
Сверкнёт и погаснет
И рушится в бездну
Под звуки оркестра
Нет места, нет места
Душе моей чуткой
И рвутся наружу
Все звуки и песни
Я если умру,
Мне сыграйте на флейте
Или что-нибудь на барабане.
– написала странная беременная подруга Андрея
Я умирая не умру,
Я жить хочу и чувствовать всегда.
Моей любви слепую тетиву
Порвёт лишь только времени игра.
За этим облаком печали
Я чувствую весну,
И так светло.
Я не боюсь последнего свиданья-
Оно с тобой ко мне уже пришло.
Твоё лицо украшено страданьем.
Возьми любовь - печаль я заберу.
И даже при последнем расставанье
Я умирая не умру.
Последнее стихотворение было Клеопатры Георгиевны и наверное было адресовано кому-то из её молодости в молодости
Жизнь так слёзно бежит
И так хочется крикнуть порою
Войди в этот лес!
Белым светом и тёмной листвою
Наполнен печалью и страстью
И не слышно небес
Птиц ты там не увидишь
Лишь странные песни
Звук воды
Только эхо дождя
Золотые и чёрные ветви
Вдруг обнимут тебя
Ты бежишь и не чувствуешь ног
Ещё шаг и летишь
Ты так счастлив и так одинок
Словно спишь
Это тайна мечта и бескрайность
И сердца желанье
Всё в нём
Это тайной любви моей лес
И души моей дом.
Это написал новый сосед, который переехал к нам два дня назад – его имени я ещё не знала.
Я тоже написала стихотворение, специально , чтобы выиграть приз и написать свой автопортрет, показав им, драчунам и пьяницам, что вот живёт среди них художник и поэт – чтобы уважали меня .
Я - Мастер
Ежечасно творю свой мир
И образы мои безмерны
Фантастичны ясны
Непостижимы даже для меня
Бесстрашны искренни прекрасны
Я закричу и голос мой
Перелетев вокруг земли
Вернётся эхом как гроза
И молнией убьёт врага
Дух мой прост и светел
Я одиноко странствую
Покоя я не знаю не прошу
Семьёй не скован
Но весь мир люблю
И в каждой тонкой его грани
В каждом взгляде
Вижу преломленье света
Совершенства мирозданья
Что блещет на щите моём
Мой конь - Пегас
А меч мой - Слово
Всю жизнь служить Искусству
Я дал себе обет
Я - Рыцарь красоты
Художник страсти
Музыкант мечты
Поэт
Но я не смогла выбрать лучшее, сказала, что я всех их нарисую, что я и сделала. А Андрей меня сфотографировал. Мне очень нравится эта фотография.
