В середине семидесятых я заканчивал среднюю школу и жил с родителями в уютном горняцком посёлке на севере Таджикистана. Наш дом стоял на его окраине, и мне приходилось пешком добираться в школу расположенную на противоположном конце. Как часто бывает в тех местах, декабрь выдался сухим и относительно тёплым. По утрам бывало прохладно, но верхнюю одежду в такую погоду можно было не носить, и я ходил на занятия в одном пиджаке, иногда поднимая воротник.
Ещё в девятом классе мне по наследству от отца перешла его красная, нейлоновая рубашка. Тогда ещё шили мужские cорочки из этой не изнашиваемой ткани. Тёмно-красного, почти рубинового цвета, она прилично выглядела даже после нескольких лет интенсивной носки. Это было единственным достоинством этого почти вечного материала! Она мне ужасно нравилась, и я постоянно одевал её со своим единственным пиджаком.
- Куда Иванов?! Мы же всех учащихся на прошлой неделе предупреждали – с понедельника вход в школу только в белых рубашках! А ты во что одет?!
Наш завуч, Фаина Степановна, сопроводив свои действия соответствующим военным жестом, решительно преградила мне дорогу на входе в учебный корпус нашей школы.
Её гневно-указующий перст был направлен мне в грудь! И действительно, я с досадой вспомнил, что такое предупреждение нам озвучивали в пятницу! Крыть было нечем… Под пиджаком действительно была одета моя любимая красная рубашка. В окружении спешащей на уроки, бело-рубашечной школярни, я, в своей стоп-сигнальной сорочке, выглядел по крайней мере вызывающе.
Фаина Степановна преподавала у нас математику в последний, выпускной год. Оценки по этому предмету у меня были хорошими, но я уже успел оценить строгий и непреклонный характер этого учителя. И вот теперь она, боевым кораблём, преграждала мне путь к знаниям.
Глядя на рябоватое лицо заместителя директора школы по учебной работе, я отчётливо понял, что “просто так” внутрь школы мне не попасть. Фаина Степановна – кремень! Строгий костюм, стандартная завивка седеющих волос, сухие сжатые губы… Как я догадался, уговоры здесь не помогут. Мне “улыбалась” невесёлая перспектива потратить ещё полчаса на шагание по продуваемым улицам посёлка и переодевание рубашки. В дополнение, мне было гарантировано взыскание за очередное опоздание на занятия. До звонка оставалось не более десяти минут.
Подавленный такой не весёлой перспективой и раздосадованный собственной забывчивостью, несколько секунд я остолбенело стоял в коридоре напротив входа в учебный корпус, со всех сторон обтекаемый спешащими на занятия учениками. С заложенными за спину руками, передо мной прохаживалась Фаина Степановна. За ней маячили два активиста-старшеклассника с повязками.
Уж не помню, как этот замысел пришел мне в голову, но что-то осенило меня. Это “что-то” вывело меня из ступора и заставило трепетать от предвкушения предстоящего действа. Теперь я бы назвал это состояние куражом. Сходные ощущения бывают когда при игре в карты на руки приходит многообещающая комбинация.
… Я отошел за ближайший угол спортивного корпуса и открыл свой портфель. Достав первую попавшуюся тетрадь, я аккуратно вырвал чистый сдвоенный лист из её середины. Осторожно разорвав его до половины, сделал два отворота, получив подобие белой манишки, которую вставил под отвороты пиджака себе на грудь поверх красной рубашки. Это заняло меньше двух минут.
Застегнув пиджак, я стремительно зашагал на встречу “зондер-команде” преграждающей вожделенный вход. Я заметил растерянный и недоумённый взгляд Фаины Степановны направленный мне на грудь. Сообразить она ничего не могла – я был уже в белой рубашке! Предвкушая триумф, с колотящимся от волнения сердцем, я горделиво и уверенно прошагал мимо неё. Кто-то из архангелов распростёр надо мной свои невидимые крылья!
Пройдя метров пятнадцать по коридору учебного корпуса, я остановился у ближайшей урны, и повернулся к Фаине Степановне лицом. Миг торжества настал! Под её настороженным взглядом я демонстративно достал из под пиджака самодельную, бумажную манишку и, скомкав её, бросил в урну, обнажив свою, по-прежнему красно- рубиновую, рубашку…
Признаюсь, я ожидал другой реакции на свою выходку. Все, что хотите, но только не искренний смех! У моей Фаины Степановны даже потекла тушь с ресниц. Она долго не могла остановиться. Было очевидно, что она с благосклонностью оценила мою находчивость, в свою очередь открыв мне ещё одно своё человеческое качество – чувство юмора.
В этот день я был единственным в классе, кто выделялся ярко-красной рубашкой. Это даже подняло мой статус среди одноклассников.
Мы, по какому-то взаимному умолчанию, никогда не обсуждали с Фаиной Степановной этот случай, но до конца моего пребывания в школе, завидев меня, она всегда широко улыбалась. Я же на всю оставшуюся жизнь пристрастился к розыгрышам.
А.И.