Будучи уже студентом педагогического института, он не только много читал, но и пописывал, как говорится, “в стол”, оттачивая свое перо. Хемингуэй и Стэйнбек, Грин и Фитцджеральд были его кумирами... Это было время смелых личных экспериментов с литературными формами, сопровождающихся потреблением пива, а иногда и покуриванием травки. При этом сокурсницы считали его серьёзным молодым человеком, не допускавшим вольностей c девушками.
Когда его соседи по комнате в студенческом общежитии засыпали, Шаламкин включал настольную лампу, тщательно протирал свои очки и садился к компьютеру. Эти сладкие минуты уединения, проведённые в почти осязаемом куполе света от старой настольной лампы, он с ностальгией вспоминал до сих пор.
После окончания первого курса, его родители, проживавшие на Урале, оплатили ему двухнедельную поездку в Египет. О, эти чудные дни! Поездка принесла Шаламкину не только солнечные ожоги, но и первый сексуальный опыт, который до недавнего времени оставался, увы, единственным. Шум моря и вкус солёной кожи той девушки из далёкого Иркутска ещё долго вторгался в его сновидения. Загранпаспорт на его имя с одной единственной отметкой до сих пор пылился в пакете с остальными документами.
По окончанию института беззаботное житьё закончилось. Вместе с ним потускнело имевшее ранее чёткие контуры грядущее, и писательская стезя стала явно петлять. Кажущийся ранее безусловным литературный успех почему-то отодвинулся на неопределённое расстояние. Он уже несколько лет почти безрезультатно пытался рассылать рукописи своих рассказов в разные издания. Отсутствие результата поначалу вызывало недоумение. Но недавно один из рассказов все же был напечатан в журнале “Пчеловод”.
Это был миг триумфа! Гонорар был мизерным, но сам факт публикации был знаком судьбы, пусть маленьким, но таким нужным на пути к литературному Олимпу. Это событие вовремя и однозначно подкрепило веру Шаламкина в правильность выбора жизненной стези. А ведь веря в неё, он, в отличие от своих сокурсников, не пошел работать в школу на скудные, но гарантированные “хлеба”. Иногда встречаясь со своими однокашниками, он убеждался в том, что всё же сделал правильный выбор.
Обеспечить своё существование творчеством Петр Шаламкин стремился, но пока явно не мог, и потому устроился ночным охранником в продуктовый магазин. Этот рабочий график его очень устраивал. Времени на занятия сочинительством было предостаточно. Свой ноутбук он мог приносить даже на работу. Этот старенький комп давно пора было менять; он периодически глючил и требовал ремонта. Денег на новый агрегат пока не было…
Он снимал одну из комнат в четырехкомнатной питерской квартире. Высокие лепные потолки и вид из его окна на набережную Невы, всегда вдохновлявший его, как-то смягчали недостатки коммунальной жизни. Он делил свой быт с соседями, проживавшими ещё в двух комнатах. Шаламкин целыми днями терзал клавиатуру своего старенького компа, усиленно молотя по кнопкам, подушечками пальцев стараясь предать своим текстам и сюжетам динамичности. Он все-таки надеялся, что количество написанного со временем перейдет в качество. Но тексты выходили какими-то плоскими и невыразительными. Они не захватывали даже его самого. Петр относил это на счёт недостаточности жизненного опыта, что не избавляло его от творческих терзаний. Он, этот опыт, был нужен ему как воздух! Пытаясь воссоздать ушедшую, трепетную атмосферу студенческого писательства, Шаламкин даже купил на распродаже старую настольную лампу.
На стене перед его столом висел простенький рекламный постер, вставленный кем-то в дешевую рамку; на картинке сорок на тридцать был изображен обрамленный кокосовыми пальмами берег далекого тропического моря с полулежащей в шезлонге молодой белой женщиной в купальнике. На фоне старых обоев, цвета изображения казались необычайно сочными и яркими. Глядя на него, Шаламкин словно бы чувствовал влажное и пряное дыхание тропического побережья. Оно манило его своей загадочностью и очевидной недоступностью в данный момент. В углу постера отчётливыми буквами был напечатан телефон некоего агентства с романтическим названием “Бриз”. С грустью вспоминался Египет. Эта картинка будоражила Петино воображение, что позже сторицей возвращалось замысловатыми эротическими сновидениями, разнообразя его одинокое творческое существование.
- - - - -
Шаламкина пытался сосредоточиться перед монитором, но его раздражали постоянно исходящие откуда-то звуки. Большой дом жил своей жизнью. Урчали трубы и сливные бачки, тявкали собаки, ругались соседи. А сейчас справа за стенкой кто-то явно разговаривал сам с собой. Это скорей всего был его сосед, с которым он ещё не был знаком, хотя как-то мельком видел его из окна садящимся в большой чёрный внедорожник.
Этот, не известно кому принадлежащий голос, то не громко смеялся, то жалобно что-то канючил, то нервно похохатывал. Порою же, что особенно раздражало Шаламкина, он наполнялся неподдельным драматизмом. Работать было определённо невозможно.
Шаламкин вышел в коридор и, постояв несколько секунд перед дверью соседа в надежде, что вот в эту самую секунду звуки исчезнут, аккуратно постучал. Звуки прекратились.
Секундой позже дверь отворил высокий и крепкий мужчина достаточно приятной внешности, что почему-то удивило Петю. Открывшему дверь было за сорок, и он был на полголовы выше Шаламкина, отнюдь не считавшего себя маленьким. Он вопросительно смотрел на Петю.
- Вы извините, но шум чрезвычайно мешает мне. Я не жалуюсь, но Вы не могли бы… Петя коснулся душки своих очков, поправляя их.
- Ах, да конечно… Прости друг. Мне казалось, что здесь лучшая звукоизоляция! Да проходи, не стой на пороге. - Он посторонился, приглашая его войти в комнату.
Верхний свет освещал журнальный столик с незамысловатым натюрмортом; бутылка дагестанского коньяка, рюмка, пара блюдец с закуской.
- Будем знакомы, Прохор!
- Пётр. - Шаламкин смог оценить силу волевого рукопожатия соседа.
- Ну, вот и познакомились. А то живут люди бок о бок, и не знают друг друга. Теряются коммуникации в современном мире! Человеческие существа осваивают виртуальное пространство, а о живом общении стали забывать.
- Ну, давай за знакомство, Пётр! - Хозяин комнаты достал из тумбочки вторую рюмку и разлил коньяк. Они выпили, и Шаламкин осторожно присел в, стоящее напротив столика, кресло.
- Я вот работаю риэлтером. Занимаюсь недвижимостью. Приходится ездить по городу и области, общаться с людьми. Дарю людям счастье обладания жильём. Хорошее занятие. На жизнь всегда можно заработать!
На Прохоре была белая футболка и джинсы. На голове его зачем-то была одета маленькая серая шляпка, залихватски сдвинутая на затылок.
– Закусывай, чем бог послал. Кстати, самый лучший коньяк в России. Прямиком из Дагестана, с Кизлярского завода друзья подбросили. А ну-ка давай по второй! Как говорил мой папа – не вовремя выпитая вторая, это загубленная первая! Давай!
Они снова выпили. Пережевывая дольку лимона, Петя слушал и исподволь оглядывал комнату соседа.
- Ну а если не секрет Пётр, чем сам занимаешься? Если что – помогу с внедрением в среду риэлтеров.
- Я пишу. В смысле, пишу статьи, рассказы. Громким успехом пока похвастаться не могу, но думаю, что было бы и не логично получить его с первых же шагов.
Алкоголь подействовал, и Шаламкин ощутил в себе некий подъем и бодрую лёгкость.
- А о чём так сказать… Какое направление, жанр?
- Реалистическая проза. Жизнь простых людей тоже может являть собой примеры высот человеческого бытия. Свои произведения я хочу противопоставить напыщенным драматургическим штампам доминирующим в сегодняшней литературе. Одни современные фиглярские детективы чего стоят!
- Уважаю. В точку сказано! Уж не серчай, что я тут тебе покровительствовать попытался. Прости друг. Ты прав на счёт простых людей. Иногда такие сюжеты случаются, что нашим классикам и не снились!
- Об этом и речь! Интересно ли нашим читателям знать о судьбе и внутренних переживаниях высоколобых интеллигентов и коронованных особ. Внутренний мир простых людей не менее богат и поразителен. Он ближе основной читательской массе. Правдивые сюжетные конструкции нужно брать из нашей жизни.
Мощный облик Прохора, увлечённо внимавшего ему, его растрёпанная челка, выглядывающая из-под шляпы - всё вызывало у Шаламкина доверие и желание говорить. Сосед налил ещё коньяка в рюмки и поднял свою.
- За твои успехи!
- Спасибо! Петя немного смутился. Они выпили. Коньяк действительно был хорош.
- Ну, а как сейчас?
- Да вот мучаюсь с одним сюжетом. Не хватает мне жизненного опыта.
- Жизненный опыт это – да! Без него - никуда. Но иногда его столько, что не знаешь - куда от него деться…
Они ещё выпивали и говорили. Уже уходя, Шаламкин обратил внимание на картинку, висящую на стене возле двери. Очевидно, это был постер из той же серии, что и висящий у него в комнате, только рядом с сидящей в шезлонге женщиной стоял смуглый, стройный мужчина чем-то напоминавший актёра Тимоти Далтона.
- - - - -
В свободное от чистого творчества время Шаламкин посещал и прочёсывал сайты фрилансеров в поисках литературной подёнщины и подработок. Там же он разместил образцы своих творений. Иногда он получал копеечные заказы на написание текстов для интернет-сайтов или на рерайт рекламных статей. Деньги за выполнение редких подрядов ему скидывали на открытый им “кошелёк” в электронной платёжной системе.
В очередной раз “шарясь” по страницам фрилансерского сайта, Шаламкин неожиданно наткнулся на свежее объявление с приглашением к участию в написании литературных текстов по заданным сюжетам. Это была та самая “литературная подёнщина”, в которой ему так хотелось поучаствовать! Это сулило хотя и не большой, но гарантированный заработок. Это же был и шанс “набить руку”. Предстояла личная встреча с Заказчиком.
Заказчиком оказался некий Пётр Иванович, обладающий запоминающейся фамилией Брум; приятной внешности, модно и тщательно одетый господин лет под шестьдесят. Поблёскивая бритой головой, он молча, оценивающе посмотрел на Шаламкина поверх маленьких очков, жестом пригласив его сесть на один из стоящих перед его рабочим столом стульев. Они обменялись приветствиями.
- Давайте попробуем сотрудничать, молодой человек! Хотелось бы до начала работы пообщаться и, так сказать, лично поставить задачу. Ну, вы меня понимаете! Ваша задача помочь мастеру в написании некоторых разделов. Ваши тексты, безусловно, будут редактироваться. Но, чем в меньшем объёме нужна будет редактура, чем лучше вы так сказать уловите и отобразите авторский замысел, тем более вероятным будет продолжение наших взаимовыгодных отношений. Надеюсь понятно?
Пете всё было понятно. Общаться договорились по электронной почте. Передав копии всех необходимых документов, Шаламкин попрощался, едва сдерживая тайное ликование. В приподнятом настроении он спускался по лестничным маршам, перескакивая через несколько ступенек.
Она выскочила из-за лифта прямо на него… От неожиданного столкновения рыжеволосая выронила пакет, а он барсетку. Всё их содержимое рассыпалось по кафельному полу…
Пару секунд они остолбенело смотрели друг другу в глаза. Шаламкин зачарованно глядел перед собой на молодую зеленоглазую особу лет двадцати трех.
- Ой, простите… вечно я…
- Да нет, девушка, это вы меня должны простить!
Не сговариваясь, они присели на корточки, собирая и рассортировывая разлетевшиеся по полу вещи. Петя видел перед собой ярко-рыжую, коротко стриженную голову девушки, и её обтянутые джинсами коленки. Она вскидывала голову и смешно гримасничала, пытаясь сдуть с глаз нависавшую чёлку. От неё веяло чем-то не знакомым и волнительным. Тем, чего казалось так не хватало в его жизни именно сейчас. И Шаламкин решился.
- Меня зовут Петр. А Вас?
- Катя.
- Вот мы и познакомились. Я просто задумался и не успел среагировать. На радостях чуть Вас не раздавил.
Они уже закончили собирать вещи и стояли друг напротив друга на лестничной клетке.
- Давай на “ты”. Мы ведь уже знакомы целых две минуты!
- Давай! Могу я тебя пригласить выпить кофе? У меня к тому же есть ещё один повод.
- Я не против. В шесть тебя устроит?
Они договорились встретиться на набережной, в известном им обоим кафе.
- Ну, я пойду? А то мне пора. - Она стала подниматься по ступенькам лестничного марша.
- До встречи! Будь осторожна, не сталкивайся ни с кем больше…
В ответ Шаламкин услышал, разнесённый эхом пустых проёмов, приглушенный смех. По выработанной им привычке делать заметки и коллекционировать изречения, он запомнил этот смех как “изумрудный”. Он ещё постоял на площадке, прислушиваясь к лёгким удаляющимся шагам. Сегодня был явно его день!
Дома, открыв почту, он обнаружил письмо от Заказчика содержащее сюжетное задание, примерный объем и сроки.
- - - - -
Они встретились, как и договаривались, в кафе на набережной. Небольшие столики на открытой террасе освещались ласковым, предзакатным июньским солнцем. Катя опоздала всего на десять минут. Они заказали по бокалу пива и подняли их в приветственном жесте “за удачу”. Шаламкин, в скромных выражениях и общих словах, рассказал ей о своих занятиях писательством. Она как-то странно посмотрела на него в этот момент, но ничего не сказала.
Потом они пили кофе с пирожными и болтали. Шаламкин был в восторге. Катя оказалась энергичной, смешливой девушкой. К тому же она так умела слушать. Пару раз она отходила в туалетную комнату, возвращаясь в приподнятом настроении. И каждый раз ему казалось, что в её глазах зажигались огоньки.
Затем они пошли гулять по набережной. К его удивлению, Катя высказывала вполне здравые мысли о драматургической природе литературного творчества, чем слегка удивила Шаламкина. В тайне, по этим вопросам он считал себя безусловным лидером в их дуэте. Это его явно раззадорило:
- Я всё-таки критически отношусь к устаревшим классическим примерам в литературе и драматургии. Они одряхлели! Даёшь примеры народной литературы! Почему мы не можем мысли и судьбы простых, современных нам людей вывести на широкую литературную и театральную сцену? Долой литературные и сценические штампы!
- Ах, милый Петя! Драматическое произведение осуществляет связь литературы и театра. Это проверено веками. Шекспир и так далее… Публика “хавает”! Мировая литература уже давно освоила законы построения сюжета, а драматургия - методы создания сценического зрелища. Будь то “народная”, как ты выражаешься, литература или классическая - выдумывать ничего не нужно!
- Доля правды в этом конечно же есть. Но каждый великий писатель предлагает свою, оригинальную формулу создания произведения! Потому-то они так не похожи друг на друга! Ха! Тебя послушать, так рассказы и пьесы компьютер может пачками выдавать!
- Ну, примерно так оно и есть. Только до компьютерных программ такого уровня пока ещё не додумались.
- И ты можешь это доказать?
- При необходимости. Это всё в учебниках есть! Да ты сначала сам начни, а потом посмотрим.
- А как же талант? Как на счёт бессмертной души автора?
Так они разговаривали, двигаясь, словно вальсируя, по набережной. Они уговорились о встрече на завтра. Вечер был чудесным, и, проводив её до метро, Петя решил проветриться, пройдясь пешком. Он был окрылён. Ему казалось, что он влюбился. Звёздный купол неба был сегодня особенно ярок.
- - - - -
Теперь его “творчество” обрело вполне осязаемые параметры: направление, объём текста, сроки и стоимость. Нужно было работать. И Шаламкин засел за клавиатуру. К трём часам дня было написано несколько страниц текста, перечитав которые Петя понял, что их нужно уничтожить не поправляя! Повествование было мало того что неправдоподобным, но и скучным! Он засел за новый вариант. В голову ничего не приходило. А вскоре подошло время идти на встречу с Катей.
Чего Шаламкин никак не ожидал, так это того, что она окажется в его постели после этого свидания. Вечер прошел замечательно. Петя был ещё больше очарован этой девушкой. Эмоции рвались наружу. Это придавало его речам искромётности, которая каким-то чудом не переходила в обычную болтливость.
После прогулки по вечернему Питеру она просто не отказалась зайти в его комнату, где им, по запомнившемуся со студенческих лет совету друзей, была припасена бутылка шампанского. Он не ожидал такого успеха и чувствовал себя обольстителем. Но после того как они “приступили к делу” это ощущение прошло. Он чувствовал себя учеником и иногда был рад тому, что всё происходило в темноте. Его прошлый сексуальный опыт просто поблёк.
Катя пару раз исчезала в ванной комнате со своей сумочкой, каждый раз возвращаясь чистой и бодрой. Они “занимались любовью” и разговаривали допоздна. Их разговоры опять крутились вокруг “наболевшего” у Шаламкина вопроса: удачных сюжетных линий и законов драматургии. Его опять удивила её “подкованность” в литературной сфере. В самом конце, он спорил с ней уже просто из упрямства.
Проводив её до метро, Петя вернулся к себе и провалился в счастливо-сладостный сон.
- - - - -
Проснулся Шаламкин уже после обеда. Накинув халат, двинулся в ванную. На кухне, пуская дым в открытую форточку, задумчиво курил Прохор.
- Привет творческим работникам!
- Привет!
- Вам, как я вижу, не чуждо ничто мирское?! - Сосед понимающе прищурился и заулыбался. – Как успехи в Вашем бизнесе? Может общественность может быть Вам чем-то полезна? Если что – обращайтесь!
- Спасибо, но это вполне вероятно… Я подумаю.
- - - - -
Сюжетная линия никак не давалась Шаламкину. Оттого и диалоги звучали наигранно или скучно. Он пытался вспомнить что-то из своей жизни или жизни своих родителей, но зацепиться было не за что. Ну что же, видно права Катя - все сюжеты давно написаны. Сроки были достаточно сжатыми. Через два дня необходимо было сдать работу. Он был почти в панике!
Ему вспомнились ночные разговоры, в которых Катя мельком приводила несколько примеров развития различных сюжетных линий. Примерив один из них к своему случаю, Шаламкин с удивлением понял, что это то, что он искал мучаясь все эти дни! Он лихо застучал по клавиатуре, пытаясь не потерять этот слабый ветерок вдохновения, вдруг подувший из неведомых далей.
К вечеру весь текст был почти закончен. Оставалось только вычитать и подчистить то, что написано. Шаламкин чувствовал, что на этот раз ему удалось написать что-то вполне приличное. Было радостно, но слегка беспокоило некое, едва ощутимое непонятное чувство досады. Словно его как-то мелко, но обидно обманули. Будто уличный автомат “съел” его монету.
Одним кликом сохранив вычитанный текст, он стал одеваться. Последние штрихи он поставит завтра.
- - - -
Они гуляли по Васильевскому острову. Сегодня рыжеволосая была ещё очаровательней. Шаламкин поражался её энергии. Словно вокруг него разыгрывалась пьеса-бурлеск! Будто заведённая, она постоянно была в движении; заскакивала на парапет, танцевала вокруг него, обнимала, что-то шепча ему на ухо. Затем поехали к нему. Дома их ждала очередная бутылка шампанского...
Он проснулся ночью без видимой причины. Повернувшись к лежащей рядом девушке, он обнял её. Обычно, как-то отзывавшееся на его прикосновения, обнаженное тело на этот раз было абсолютно неподвижно. Шаламкин включил ночник и потянул за плечо, лежащую на левом боку девушку. Она безжизненно откинулась на спину, блеснув полуприкрытым, неживым глазом.
- А-а-а-а-а!!! От ужаса Шаламкин даже засучил ногами, отшатнувшись. Она была мертва.
- - - - -
Прохор открыл дверь, щурясь спросонья на свет из коридора.
- Ты чего сосед? Скучно стало? Да что с тобой?
- Вы можете зайти ко мне на минутку. Это срочно! Шаламкин в буквальном смысле стучал зубами. Его трясло.
Через минуту Прохор зашел к нему в комнату уже одетым. Молча посмотрел на лежащее, прикрытое измятой простынёй, тело.
- Я не убивал её. Не убивал! Клянусь!
- Успокойся. – Прохор, обойдя вокруг разложенного дивана, приложил руку к шее девушки. – Да…, вот вам и интрига…
- Что теперь? Конец… Тюрьма?!
- Да, успокойся ты. Соседей перебудишь! - Уже повысил он тон.
- Нет их. Вчера уехали.
Прохор откинул простыню и, приподняв левую руку девушки, зачем-то вывернул её и поглядел на запястье. Затем, взяв в руки её сумку, лежащую на стуле, стал копаться в её содержимом.
- То, что требовалось доказать… - Он держал двумя пальцами прозрачную баночку, на половину заполненную серыми капсулами. Затем порылся ещё и извлёк пару небольших пакетиков.
- Ну, всё ясно?
- Что мне должно быть ясно?
- Это “кокс” и ещё какая-то дрянь. Она, видать, уже давно на этом “сидела”. А сегодня “передоз”, и привет! Не выдержало сердечко…
- Что же делать?!
- Вести себя спокойно. Где её обувь? Ещё её вещи есть?
Прохор спокойно подтянул ближе к дивану, постеленный на полу, старенький палас. Аккуратно взял тело девушки и уложил на его край. Затем тщательно завернул его, не забыв сложить туда же её вещи.
- Сиди здесь и никому не открывай. Я вернусь через десять минут. Подгоню машину к подъезду. А ты, на вот, глотни.
Сосед поставил на тумбочку фляжку, которую извлёк из заднего кармана своих джинсов. Шаламкин завороженно смотрел на свёрток лежащий перед ним на полу.
Виски огненной струёй обожгло гортань. Он едва сдержался чтобы не закашлять, но затем благодарно почувствовал как теплая струя прошла по пищеводу. Стало как-то легче. Он присел на стул.
Прохор открыл дверь своим ключом. Затем, перетянув свёрток каким-то ремнём, который он принёс из своей комнаты, легко взвалил ношу себе на плечо.
- Закрой за мной двери. Жди, буду через час.
- - - - - -
Шаламкин выдохнул воздух и закусил долькой лимона, только что выпитую, щедрую порцию виски.
- Ну как, полегчало?
- Да вроде...
В комнате Прохора было всё по-прежнему, только на столе вместо коньяка стояла пузатая бутылка виски Джек Дэниэлс.
- Вот тебе Петя и жизненный опыт. Самое то, что надо! А?
Сосед явно был весел и возбуждён.
- Да ты не переживай, впервой почти все теряются. А у многих и в штанах мокро становится. Зато потом все легче пойдёт.
- Какое “потом”?! Почти взвизгнул Шаламкин.
- Да не пугайся ты! Шутка. Но и зарекаться не стоит. Вот он - фундамент для реальной жизненной истории. Ты ведь сам прошлый раз ратовал за жизненные сюжеты! Пользуйся! Но только не забывай, что это для книжных героев ты – демиург, управляющий их делами. А в реальной жизни за тебя не автор будет думать, а тебе самому всё “разруливать” придётся. И в следующий раз меня рядом не будет. Ты главное от судьбы брат не бегай. От неё не убежишь.
Они ещё выпили. Прохор явно был в хорошем расположении духа.
- Один умный человек рассказал мне как-то притчу. Тебе её послушать тоже не помешает.
Жил в Багдаде купец. Послал он как-то слугу на базар за товаром, но тот прибежал назад, бледный и дрожащий, и говорит:
“Господин, на базаре в толпе меня толкнула какая-то старуха; я оглянулся и увидел, что меня толкнула сама смерть. Она посмотрела на меня и погрозила пальцем. Господин, дай мне коня, уеду я из этого города, скроюсь от своей судьбы. Поеду я в Самарру, где смерть не найдет меня”.
Дал купец слуге коня. Тот сел на него, вонзил шпоры ему в бока, и помчался конь со всех ног. А купец сам пошел на базар и, увидев в толпе смерть, подошел и спросил:
“Почему ты погрозила моему слуге, когда увидала его нынче утром?”
“Я не грозила ему, — ответила смерть — У меня лишь вырвался жест удивления. Я не ожидала увидеть его в Багдаде, потому что сегодня вечером у нас с ним свидание в Самарре”.
Они помолчали, каждый о своём.
- Спасибо тебе Прохор. Шутки шутками, а дальше-то что? Этим ведь может не закончиться…
- Да живи как прежде. Менты будут спрашивать – иди в отказ! Знать ничего не знаешь и точка. А за сегодняшнее должен будешь мне чуток.
- И большой это “чуток”?
- Да не парься. Ты потянешь. Так, может какая мелкая услуга понадобится. Отъехать я по своим срочным делам собираюсь. Пакетик у тебя оставить хочу на хранение. Так, ерунда всякая. Милые моему сердцу, личные вещи.
Они ещё выпили. Выпитое виски ласковой киянкой приятно оглушило Шаламкина. Напряжение спало. Всё произошедшее стало казаться не таким страшным.
- А теперь иди. Выспись и забудь обо всём. Я вечером зайду.
- - - - -
Шаламкин проспал до обеда и встал с ощущением необычайной бодрости и свежести во всём теле. События прошедшей ночи показались ему отодвинутыми на некое расстояние, через которое они, к его удивлению и облегчению, не очень пугали, словно случились давным-давно.
После утреннего туалета Петя заварил чай и, смастерив пару солидных бутербродов, уселся за компьютер. Сегодня был крайний срок представления работы Заказчику. Оставалось завершить вчерашний труд. Он вновь перечитал написанное и, дописав уже придуманную им концовку, отправил текст Заказчику.
В дверь его комнаты постучали. С небольшим целлофановым пакетом в руках за дверью стоял Прохор.
- Привет. Заходи.
- Ну, как? Светлое “завтра” имеет место быть?
- Да вроде…
- Вот пакетик. Сохрани до поры. Сделаю свои дела – через несколько дней вернусь. Да уложи подальше, чтобы на виду не болтался. Вот ещё ключик от моей комнаты. Пусть в пакете будет.
- Да не вопрос. Сохраню в лучшем виде.
- Ну, держи пять, сосед!
Петр почему-то со странным чувством сожаления посмотрел в спину удаляющемуся Прохору. Пакет был достаточно тяжелым для своего объёма. Шаламкин поставил его в прикроватную тумбочку и занялся своими делами.
- - - - -
На следующее утро за завтраком он, как обычно посмотрев городские новости по старому хозяйскому телевизору, опять засел за компьютер. В полдень пришел ответ от Брума. Заказчик критиковал его работу в пространных и расплывчатых выражениях, но в конце письма всё-таки было приложено задание на следующую работу. Проверив свой электронный “кошелёк”, он обнаружил на своем счёте пополнение на предварительно оговоренную сумму. Он ликовал! Фактически это означало, что испытание он прошел, и можно было работать дальше. Это событие следовало как-то отметить.
Пётр Шаламкин любил Питербург, и даже простые прогулки в хорошую погоду доставляли ему удовольствие. Пройдясь вдоль канала Грибоедова, он вышел к Казанской площади. Затем, прогулявшись по Невскому до Адмиралтейской набережной, он сел за столик в открытом кафе и заказал кружку светлого пива. Пиво было вкусным и в меру холодным. Казалось, что от этого вкуса город становиться ещё милее. Рябь речной поверхности успокаивала и расслабляла.
Выше бармена, справа за его спиной, висела большая телевизионная панель. Был включён канал ТВ-5, шла передача “На волне 02”. Транслировались городские криминальные сводки. Ведущий что-то говорил, затем на экран вывели увеличенную фотографию мужчины, в котором Шаламкин вдруг с удивлением узнал своего соседа Прохора. От неожиданности он чуть было не выронил из рук недопитую кружку с пивом.
Диктор продолжал:
- Иван Сергеевич Прохоров, по кличке “Прохор”, один из главных и самых одиозных авторитетов так называемой Михайловской ОПГ, по слухам сейчас находится в нашем городе. Свою криминальную карьеру Прохоров начинал с личного устранения “конкурентов по бизнесу”. Имеющих какую-либо информацию о его местонахождении, просят сообщить в органы полиции.
Вечер сразу же потерял всё своё очарование. Меж тем криминальные сводки продолжались. На экране появилось изображение его рыжеволосой. Фотография была устаревшей, но спутать было не возможно.
- Вчера, на Четвёртой Советской улице был обнаружен труп молодой женщины. Он принадлежал Екатерине Васильевне Рожковой, 1990-го года рождения. По слухам, она была бывшей гражданской женой известного в нашем городе издателя и предпринимателя Петра Ивановича Брума. Предварительно, по непроверенным данным, смерть наступила от асфикции.
На экране мелькнуло лицо его Заказчика, что-то говорившего и старающегося увернуться от объектива камеры назойливого оператора.
Шаламкин был оглушен услышанным. Он некоторое время сидел уставившись в пространство перед собой, неуклюже пытаясь осмыслить только что полученную информацию. Мысли ворочались медленно, словно льдины в зимней воде. Так же медленно до него доходило, что он оказался втянутым в события, которые не сулят ему в перспективе ничего приятного. Страх, ушедший было вчера, вернулся. Но это был уже не тот парализующий мышцы и мысли кошмар, а скорее испуг, острое осознание непрошенных перемен в его жизни. Навалилась усталость, ощущение, словно после бессонной ночи ты узнаёшь, что выспаться тебе наверняка не придётся.
Подходя к своему подъезду, он обратил внимание на незнакомую иномарку с тонированными стёклами припаркованную в десятке метров наискосок от входа. Через два часа, уходя на очередное дежурство, Шаламкин не увидел её во дворе.
Всё время ночного дежурства он переваривал мысли о случившемся за последние дни. К своему удивлению, он понял, что уже не чувствует оцепенения и страха, а обдумывает только возможный дальнейший ход развития событий. Он даже смог заснуть под утро. Возвращаясь домой, Шаламкин вновь увидел ту чёрную БМВ пятой модели припаркованную неподалёку от входа в его подъезд. Номера были заляпаны грязью. В салоне он смог различить два силуэта.
Чуть позже, выглянув из окна квартиры, которое выходило во двор, он увидел, что машина по-прежнему была на месте.
После услышанных теленовостей, Шаламкин решил проверить содержимое пакета оставленного соседом. Он осторожно достал из тумбочки тяжелый целлофановый пакет. Внутри него находился ещё один, незапечатанный бумажный. Открыв его, он увидел пистолет с запасной обоймой и глушитель. Там же лежала солидная пачка стодолларовых купюр, завернутая в бумагу. Всё сходилось.
Военная кафедра их института, благодаря которой Шаламкин в своё время избежал призыва в армию, готовила из них пехотных офицеров. Так что лейтенант запаса Пётр Шаламкин узнал хорошо ему знакомый штатный пистолет Макарова.
Он достал его, ощутив в руке холодящую тяжесть злого, вороненого металла. Петр вынул снаряженную обойму и, оттянув затвор, проверил патронник. Прикрутил глушитель и прицелился в постер, висящий над его столом. В прорезь прицела попала сидящая в шезлонге блондинка, и ему ещё сильнее чем обычно захотелось быть с ней на том сказочном берегу.
Пух! Спусковой механизм сработал нормально. Он опустил пистолет, продолжая смотреть на картинку. Она как будто ожила под его взглядом, стала более рельефной.
С “этой штукой” в правой руке он ощущал себя совсем по-другому; словно становился сильнее и шире в плечах. Он расхохотался от неожиданно пришедшей в голову мысли, и ему опять стало легко.
- - - -
Зарядив пистолет и поставив его на предохранитель, Шаламкин опустил его в пакет. Затем, достав из шкафа скотч, зашел в туалет и надёжно прикрепил бумажный пакет к тыльной стороне сливного бачка.
Вернувшись в комнату и присев к трубке телефона, Шаламкин ещё раз посмотрел на постер; телефонный номер и адрес сайта билетного агентства отчётливо выделялся на фоне белой песчаной полосы. Набирая этот номер, он был почти уверен, что такого агентства на самом деле не существует, и номер давно не обслуживается, но трубку сняли, и приятный женский голос произнес:
- Билетное агентство “Бриз”. Вас слушают! … Алло!..
От неожиданности он даже растерялся.
- … Да, да, слушаю!
- Это я Вас слушаю. Что Вы хотели?
- Можно заказать авиабилет в Тайланд?
- Конечно! На какое число?
- Один билет на ближайший рейс из Питербурга.
- Есть на сегодняшний вечер до Банкока, в двадцать три тридцать из Пулково-2, Вас устроит?
- Да. А где я могу забрать билеты?
- В нашей кассе или Вы можете оплатить картой через наш сайт. Билетную квитанцию мы вам вышлем по электронной почте. Вы сможете?
- Да, да! Ваш сайт www.breeztrip.ru?
- Правильно. Удачи!
Шаламкин зашел на сайт и оплатил билет со своей зарплатной карты. Через несколько минут на его почту пришла маршрутная квитанция. От волнения у него даже затряслись руки; он никак не мог попасть во внутренний карман своей куртки, когда укладывал паспорт и деньги. Всё задуманное сбывалось с вызывающей подозрение, удивительной лёгкостью.
И только услышав приглушенный звук персонального дверного звонка отдалённо доносившегося из комнаты Прохора, он словно очнулся. Где-то мелькнула мысль; скорее всего за билет в мечту ему придётся чем-то доплатить.
- - - -
Следующий звонок раздался у него в комнате. Он ждал его, но всё равно вздрогнул. Отложив в сторону дорожную сумку, в которую начал складывать вещи, он пошел открывать входную дверь, уже примерно догадываясь, кого сейчас за ней увидит.
Двое рослых и плотных мужчин в чёрных кожаных куртках, без приглашения шагнули в открытую дверь, оттеснив его.
- Привет! Прохора, как мы поняли, дома нет. А ты кто?
- Я его сосед.
- Как зовут “его соседа”? Кто ещё в квартире? Говорил только, вошедший первым, небритый тип. Его Шаламкин определил как “старшого”.
- Петя. В квартире никого, соседи в отъезде.
- Так Петя, мы у тебя Прохора подождём, в твоей комнате. Нам с ним переговорить нужно. Надеюсь, ты не возражаешь?
И он, хохотнув, взял его под руку. – Ну, где твои апартаменты? Веди дружок!
От этих мужчин веяло чем-то необъяснимо пугающим. Они вели себя спокойно, и явно со знанием дела. “Старшой” постоянно шутил.
- Сиди тихо Петюня, не рыпайся, и всё у тебя будет тип-топ.
Они посадили его на стул, в дальний правый угол его комнаты. Из оставленной приоткрытой, комнатной двери был хорошо видна входная дверь в квартиру и вход в туалет. Напарник “старшoго” молча уселся на кровать. “Старшой” же стал ходить по комнате. Сначала он внимательно изучал вид из окна, затем уставился на висевший напротив стола постер.
- Красота, а? Будешь себя правильно вести Петя, может быть, тоже попадешь в этот рай.
Он опять хохотнул и подмигнул напарнику. Затем он снял куртку и аккуратно повесил её на спинку второго стула, обнаружив висящий под его левой рукой пистолет с глушителем.
Своих лиц они не скрывали, и Шаламкин как-то отстранённо осознал, что жить ему на этом чудесном, белом свете, скорее всего, оставалось ровно столько времени, сколько его пройдёт до прихода Прохора, который мог возвратиться в любой момент. Настенные часы показывали пять. Он с тоской посмотрел на ставшую вдруг такой далёкой блондинку на белом песке…
- - - - -
- Я отлить. Присмотри за ним. – Бросил сидящему на кровати напарнику “старшой”. Он накинул куртку и вышел. Через минуту из туалета раздался приглушенный шум спускаемой воды. Часы показывали шесть. Все молчали.
- Мне бы тоже отлить. – Для убедительности Петя даже стал перебирать ногами.
“Старшой” переглянулся с напарником и кивнул:
- Давай ботаник. Только без отступлений от заявленной программы.
Он выпустил его из комнаты и встал, глядя ему в спину через не полностью закрытую дверь.
Шаламкин, зайдя в туалет, закрыл дверную задвижку, и быстро, стараясь не шуметь, отцепил пакет от бачка, достал пистолет и прикрутил глушитель. Снял его с предохранителя и засунул в джинсы сзади, прикрыв сверху футболкой. Что бы успокоиться, сделал три глубоких вдоха-выдоха. Зачем-то перекрестившись, спустил воду из смывного бачка и открыл дверь туалета.
“Старшой” увидел его идущим из туалета и отступил за дверь, пропуская в комнату. В этот момент Шаламкин и успел достать своего Макарова из-за спины.
Звуки выстрелов показались ему неожиданно тихими. Оба подельника даже не успели достать оружие. Шаламкин был наслышан о том, что нужно сделать “контрольный” выстрел и выпустил в лежащие на полу тела ещё по одной пуле. В наступившей тишине и неподвижности Шаламкин ощущал только гулкий, отрывистый ток собственной крови. В памяти осталось лицо “старшого” с миной ужасающего удивления на лице в последнее мгновение перед выстрелом.
Времени было в обрез. Он засунул пистолет за пояс, собрал гильзы и достал из пакета ключ от комнаты Прохора. Открыл её, оставив дверь растворённой настежь.
Взяв за ноги “старшого”, он перетащил тело в комнату Прохора. С его напарником было сложнее; он был тяжелее и упал неудобно. Всё-таки перетащив и его, Шаламкин тщательно протёр пистолет краем портьеры и бросил его тут же на диван. Пришлось ещё повозиться, устраняя следы волочения тел и придавая им соответствующие, естественные позы. Краем футболки он вытер ключ от комнаты и гильзы. Бросив их тут же, плотно прикрыл дверь. Внимательно просмотрел путь от дверей комнаты Прохора до мест, где первоначально лежали тела. Следов крови не было.
Осмотрелся у себя в комнате.
Блондинка, по-прежнему сидя в шезлонге, зачарованно глядела на лазурную поверхность моря. Но только теперь с этой стороны на неё смотрел уже совсем другой человек.
- - - - - -
Позвонив по 02 из автомата у станции метро, он поехал на аэровокзал и через полчаса уже сидел в вагоне аэроэкспресса, cледовавшего до Пулково. Уже из аэропорта он позвонил родителям на Урал.
Джек Дэниэлс опять помог ему перенести первые часы полёта, потому что уснуть Шаламкину всё-таки было трудно. Адреналин в его крови делал своё дело. Но после “кормёжки” и выпитого виски он заснул, проспав почти до самого Банкока. Он проснулся от чьего-то прикосновения. Смуглая стюардесса, улыбаясь, легонько трогала его за плечо. В иллюминатор уже были видны огни огромного города.
До Патайи он добрался пристроившись к туристическому автобусу с нашими отдыхающими. Они посоветовали ему не ехать в центр, а выйти на Джамтьене. Здесь на каждом углу висели понятные надписи “Rooms for rent”, и Шаламкин без труда, с помощью жестов, договорился с хозяином об аренде однокомнатной квартиры. Затем нашел “обменник” и разменял деньги.
Перекусив в уличной харчевне чем-то очень вкусным, но острым, Петр пошел побродить по улочкам незнакомого города. Затем набрал в минимаркете холодного пива и вернулся к себе в квартиру. Хотелось спать. Думать о будущем он собирался завтра.
- - - - -
А с утра это будущее выглядело на первый взгляд точно таким, каким он его себе когда-то представлял, глядя на красочную рекламную картинку висевшую напротив своего стола: солнце, пальмы и шезлонги на белом песке перед лазурно-голубой водой. Он стоял на берегу и вдыхал тёплый, влажный воздух Сиамского залива, подставляя лицо солнцу. Хотелось насладиться этим долгожданным мгновением, и он действительно им наслаждался.
Но потом появилось смутное ощущение скуки. Чего-то всё-таки не доставало. Он старался выбросить из головы эти неясные гримасы подсознания.
Шаламкин не торопясь пошел вдоль пляжа, погружая ноги в теплую воду прибойной волны. Ступни утопали в мелком песке. Из-под раскрытых солнцезащитных зонтов иногда была слышна русская речь. Перед лежаками сновали торговцы различной снедью, предлагая свой экзотический товар.
Туристов было мало. Он выбрал пустующий лежак подальше от основной массы загорающих и, растянувшись в тени зонта, стал смотреть на море. Мерный шум прибоя убаюкивал.
“Может быть, этот момент достался ему слишком дорогой ценой? Но нет, он бы, не задумываясь, совершил всё, то же самое ещё раз, если бы понадобилось. Он ни о чём не жалеет. А может он сам стал совсем другим? Но он этого никак не ощущал.” Затем Шаламкин уснул и ему приснился сон.
В этом сне он ехал в специальном вагоне поезда в качестве какой-то почетной и значимой персоны. Все окружающие относились к нему очень предупредительно. На нем был светлый гражданский китель строгого, полувоенного покроя; он помнил такие по историческим фильмам про войну. Ему было понятно, что действие происходило в мирное, ещё довоенное время. Паровоз прибывал на какую-то неизвестную станцию. Город был ему так же не знаком, но на перроне собралось большое количество встречающих. Висели плакаты. Как Шаламкин догадывался, это было устроено в его честь. Играл оркестр. Встречать его вышли не знакомые ему ранее люди. Он не мог узнать ни одного лица, но смутно догадывался, что где-то в толпе должен находиться Брум и Прохор. Букет цветов, пожатие рук, короткие прочувствованные речи и приветствия. Программа встречи закончилась быстро, и окружающая его толпа стала расходиться. Поезд, издав протяжный гудок, отошел от перрона. Через минуту Шаламкин остался совсем один. Им уже никто не интересовался. И даже случайная собака, обнюхав его хромовые сапоги, равнодушно побежала прочь. Он хотел было спросить, что всё это значит, но вокруг него никого не оказалось. Обожгла запоздалая и нелепая мысль: принимать приветствия нужно было стоя на ступеньках вагона, не сходя на перрон. Тогда бы он не отстал от поезда…
Он проснулся и лежал в сонной полудрёме. Глаза открывать не хотелось. Шаламкин пытался разобраться в своём странном, тревожном сне. Ему казалось, что он наконец нащупал ускользающий от него, и потому не дающий покоя, смысл едва заметной, подсознательной раздвоенности в себе, для которой он не находил видимых причин.
Постепенно пришло смутное осознание того, что цель в его настоящей жизни - условность, движение к цели – абсолютная величина. Движение к цели и есть сама жизнь. Он понял, что мечтать и двигаться ему куда интересней, чем стоять на ступеньке, пусть даже и верхней.
Потом он с радостью вспомнил, что сроки сдачи работы Бруму ещё не прошли, а его старенький ноутбук по-прежнему с ним.
В этот момент он почувствовал, как на его лицо легла чья-то тень.
- Привет от славной гильдии риэлтеров!
Перед ним, широко улыбаясь, стоял Прохор. Из-за его спины выглядывали две загорелых блондинки.
Конец первой части.
А.И.
06.05.13.