Ужей клобук на бабской головке.
А. Самойленко
О нас узнали все, и эти все нам (видишь?) улыбаются с натяжкой.
Кто в их глазах Распятый На Кресте, а кто Пилат – плевать с высокой башни.
И хоть дуэтом мы в La Scala не поем, гор не сворачиваем, звезд не называем,
Мы стали знамениты. Не вдвоем. Что делать с этим дальше - я не знаю.
У каждого из нас зарыт тайник, ключ в зайце, заяц, как ведется, в утке,
Как в сказке о кощеевом яйце, игла моя гноит еду в желудке.
На публику работает двойник, и он привык красиво улыбаться,
На нем холеный дорогой парик, а под лицом - отвратная гримаса.
Его давно прозвали подлецом лишь потому, что за семью шелками
Железная кираса, не камзол. И обруч княжий скрыт под волосами.
За поступью царя, куда плюют, не волочатся волны алых мантий,
Шампанское, омывшее дебют, давно сыграло и не даст гарантий.
Любимые, вслух мало говоря, ведут внутри немые диалоги,
Но вот один из них, наверно, я, швыряет змей клубок себе под ноги.
И умирая, как больной дурак, смеется, разрывая войлок маски.
Когда я опочину на сносях, не позабудь сей факт предать огласке.