Мефистофелем в Дантовом аде:
Я складки рифмы его впервые
Катком своих мыслей гладил.
Жёсткая, словно рука в железе!
Трехэтажно её изругав,
Пытаюсь впихнуть, а она всё не влезет
В привычной строки рукав.
Окровавив сердце, к чёрту всё брошу я,
Бритвами рифм иссечась.
Говорят эта рифма, когда-то хорошая,
Отяжелела сейчас.
Увесиста - да - но, не гиря ведь.
Хороший пинок ей - бежала б.
Но не выстрадать её и не выреветь,
Копаясь в чужой книге жалоб.
Скоро меня совсем умОрят
Заплывы эти в поэтических водах.
Сяду уставший у последнего моря,
Отправив музу на заслуженный отдых.
А Маяковскому что – стоит, как слон,
В опожаренном им же песке.
И после донца светит в три солнца,
Не согласовывая это ни с кем.
Огромный словно Александрийский МАЯК, он
Имя своё на вечность выменял.
МАЯКовский - это вам не малиновый звон,
Это набат своего имени.
И вам, что раздулись от зависти яда,
Готовые лопнуть – чуть вас нажать!
На рифмы его вам достаточно взгляда,
Чтобы зарезать себя без ножа.
Он словом поэзию короновал
И на теле её тавро своё выжег,
Чтоб ни времён, ни имён карнавал
Не вытравил его рифмы из книжек.
Этих рифм хрустящих сухие листья ли
Велят его слушать, едва дыша?
Я дорожку ковровую готов выстелить,
Чтобы услышать их чеканящий шаг!
