Не все в Совете Параллельных Миров одобрили Программу Адаптации к Чудесам, но она прошла, можно сказать проползла с разницей в три голоса. Рядовым исполнителям высокая кулуарная политика Совета была недоступна, для них принятие Программы означало новые проблемы. Зачастую неразрешимые, такие как у Тин-Шарлиз. Тин не считала себя опытной феей, безусловно, ей, хотелось перейти в высшую категорию, но пока приходилось довольствоваться званием «фея -специалист без категории». Это не значило, что у Тин не было способностей или умения творить чудеса, напротив, она справлялась гораздо лучше многих. Но не хватало проходных баллов. Чтобы совершить чудо - необходим его «заказчик» а люди…
- Ах, люди, люди, - вздыхала Тин-Шарлиз, сидя в раскрытом солнцу и ветру алом венчике мака. – Неужели так трудно захотеть хотя бы м-а-а-ленькое чудо. Малюсенькое, вот такое, -Тин показала солнцу мизинец, или даже меньше, - безнадёжно тихо добавила она.- Из моих подопечных никто не хочет чудес, не верит в них. Взять хотя бы Ванессу и Ричарда. Не понятно, зачем я вообще существую? Фея расправила золотистые, как солнечный свет крылья, и слетела с цветка. А мак, на котором печалилась Тин, был аккуратно срезан рыжеволосой девушкой в зелёном медицинском халате и помещён в букет.
Пациенты отделения острой неврологии в шутку называли Ванессу «Зелёная Фея», потому что её халат выделялся среди формы остальных медсестёр, как первоцвет на снегу. И только один больной, он лежал у самого окна, никак не называл Ванессу. Потому, что не мог говорить. Не мог двигаться, даже пальцем пошевелить. Одни глаза оставались живыми на его безучастном лице. С первого дня поступления больного на отделение Ванессу поразил этот взгляд. Что он мог означать? Страдание, вопрос, желание что-то объяснить? Из истории болезни можно было узнать причину состояния этого человека, его возраст, имя – и только. Его звали Ричард. Ванесса не уделяла ему внимания больше, чем остальным, но она гораздо больше думала о нём. Срезая маки в больничном саду, она тоже думала о Ричарде.
Все называли эту медсестру Зелёная Фея. Хоть бы раз, кто-то окликнул её по имени. Ричарду мучительно хотелось узнать, как её зовут. Желание это превозмогало тягучую, непрерывную головную боль, оно было самым сильным стимулом, побуждавшим Ричарда не провалиться в спасительное беспамятство. Он знал, что из тёмного омута, в котором нет боли, но нет и образов, он ни за что не выберется, а значит, никогда больше не увидит её. Зелёная Фея была некрасива: веснушчатая, рыжая, курносая, слишком полные губы, слишком маленькая грудь. Зелёный халат сидел на ней мешковато. Можно было понять почему эта девушка работает в клинике Красного Креста, а не дорогой платной больнице, где у каждого пациента отдельная палата и медсестра похожая на топ модель с обложки глянцевого журнала. Но у Зелёной Феи были такие дивные мягкие руки, трепетные пальцы. Когда она дотрагивалась до Ричарда, то пальцы её начинали беззвучный разговор. Они задавали тысячи вопросов, успокаивали, обнадёживали. Он терпеливо ждал этих прикосновений. В палате было восемь коек и все заняты больными – ждать приходилось долго. Время тянулось медленно потому, что Ричард не мог занять его мыслями. Он ничего не помнил из прошлой жизни. Всплывали обрывки событий, какие-то лица, но всё это не желало складываться в единую картину. Тогда Ричард переводил взгляд в окно, на неизменный пейзаж: корявая ветвь на фоне кирпичной глухой стены. Изо дня в день одно и то же. И вдруг, нежданная радость изменила всё. Зелёная Фея поставила на подоконник букет красных маков. Яркие живые цветы, словно разбудили память Ричарда. Он вспомнил горный склон покрытый ковром таких цветов, море, скалы, падение, боль….
Зелёная Фея наклонилась над Ричардом, прядь рыжих волос коснулась его щеки. Ещё немного и он смог бы пошевелить рукой!
Тин-Шарлиз могла появляться только в снах своих подопечных. Это феи высшей категории являются людям запросто, переходя из одного мира в другой. Конечно, так гораздо легче получить просьбу о чуде. А что остаётся тем, кто ограничен зыбкой реальностью сна?
Склон горы сплошь покрытый цветущими маками. Солнце стоит высоко и заглядывает в каждый венчик. Ветер качает стебли и кажется, что ало-зелёное покрывало колышется волнами.
-Ричард, посмотри на меня!
Человек наклоняется к цветку и видит фею с золотыми, прозрачными, как у стрекозы крылышками.
- Ты правда фея? – Спрашивает он.
- Правда, Ричард, правда. Я даже мысли твои знаю, не только имя.
- И о чем я думаю?
- Об имени одной девушки. Ты хочешь узнать, как её зовут?
- Да, - Ричард ложится на разогретую солнцем траву, теперь его глаза совсем близко от цветка и можно хорошенько рассмотреть фею, - так ты мне скажешь, как её зовут?
- Нет, но ты сам спросишь, разве это так трудно?
- Очень трудно, я могу говорить только во сне. Проснусь и опять начнётся мучение. Корявая ветка на фоне стены.
- А цветы? – напоминает фея.- Цветы, которые стоят на окне в стеклянном кувшине?
- Они увянут, - Ричард поднимается, смотрит на цветущие маки и повторяет, - увянут. Чудес на свете не бывает. Во сне эти маки будут цвести вечно, а в реальном мире лепестки их опадут через два дня.
- Проверим, - фея пожала плечами, сложила и снова расправила крылышки, - может быть прав ты, а может и я.
Ночь выдалась неспокойной. Двух больных перевели в реанимацию. Ванесса сидела в коридоре, за столом дежурных сестёр, листала медкарты, просматривала назначения, раскладывала таблетки по пластиковым контейнерам. А глаза слипались. Свет лампы стал похож на большой золотой бутон. Он рос, рос и вдруг раскрылся. И внутри этого цветка сидела фея. Самая настоящая. Ванесса так удивилась, что не знала с чего начать разговор. Фея заговорила первой.
- Здравствуй, Ванесса, как поживаешь?
- Хорошо.
- Может быть попросишь меня о чем - нибудь?
- Даже не знаю.
- Например о чуде?
Это было грубое нарушение, фея не должна подталкивать подопечного к необходимому вопросу, но что ещё оставалось Тин-Шарлиз? А Ванесса только отрицательно покачала головой.
- Чудес не бывает уж я-то знаю, насмотрелась вдосталь.
Неверие людей переходило всякие границы. Что они сговорились? Одно и то же «не бывает, не бывает». Твердолобые упрямцы! Тин рассердилась. В первый раз за четыреста восемьдесят лет, пять месяцев и шесть дней своей жизни.
- Бывают! Даже мертвые лепестки срезанного тобой цветка могут совершить чудо, если ты поверишь в него. А без этого никакие заклинания не властны тебе помочь. Прощай, не желаю больше тратить время на пустой разговор. Мне больше нечего сказать.
Ванесса потёрла глаза. Свет лампы стал прежним, непрозрачный металлический плафон собирал его в круг на первой странице медицинской карты.
"Ричард Старк, поступил 16 июля 2012 года, диагноз – мозговая травма…"
Ванесса взглянула на полку с медкартами, там же стоял пустой стеклянный кувшин, лежали опавшие лепестки мака и один оторванный от стебля цветок. Ванесса смела лепестки с подоконника, когда убирала засохший букет.
Если бы всё было так просто! Она протянула руку к цветку. Четыре лепестка, всего четыре.Что там говорила эта сердитая фея из сна? «даже мертвые лепестки могут совершить чудо…»
- Пусть бы этот стал возвращенной памятью, - прошептала Ванесса, - а этот речью, этот силой для рук и ног, а этот последний – верой в чудо.
На панели замигала лампочка. Вызов. Десятая палата. Ванесса побежала по коридору. Больной номер четыре, кровать у окна... Ричард…
Когда она наклонилась над ним и взяла за руку, то ощутила ответное пожатие. Ричард с трудом разомкнул губы и медленно, но внятно произнёс.
- Я много дней хочу спросить, как вас зовут, Зелёная Фея?