СЦЕНАРИЙ.
полнометражный, художественный фильм-сказка в стиле "жёсткий, русский эпос".
"Ой-Ля-Ля или Только - Без Обид"
Начало фильма:после того, как на чёрном экране, бегущей, телетайпной лентой, ненадолго, появились и в полной тишине, быстро изчезли все титры, по очереди, представившие создателей фильма, главные, и второстепенные роли, массовку, и отдельные слова благодарности кому надо, происходит следующее - на экране, с его правой стороны к центру, на десять-пятнадцать секунд, и тоже в полной тишине, появляется, и колышется, как флаг, его название - язык русский, шрифт крупный, печатный, классический; цветовой фон - белым по чёрному.
Потом, словно улетая куда-то вовнутрь экрана, название тоже изчезает, и на экране, плавно возникает первый, вступительный кадр фильма.
Это - кадр-обзор с небольшой высоты, на одну-две-три минуты: Дальний Восток. Город Биробиджан. Конец ХХ века. Лето. Июнь. Суббота. Полдень. Ни ветерка. Ни звука. Очень-преочень жарко.
Точнее - запредельно жарко для этого региона, для этого города и для этого времени года.
Листья, как подвядшие цветы, уныло, висят на деревьях и кустах без какого-либо движения, и шелестения.
Трава, точно так же, уныло лежит на земле.
Асфальт и все, городские строения раскалились от вездесущего Солнца, и над асфальтом наблюдаются миражеобразные, зрительно-заметные волнения горячего, летнего воздуха. Тополиный пух, непадающим снегом, эфирно, шевелится в этих волнениях.
А почти расплавленный свет, перпендикулярно к городу висящего Солнца, сказочным образом, переливается в этих пушинках.
И абсолютная тишина./операторы знают, как всё это, реально и правдоподобно, показать за короткое время./
Дальше, камера, постепенно, фокусирует внимание зрителей на следующем: перед ними - крупным планом появляется, ведущая к городскому, железнодорожному вокзалу, абсолютно прямая улица с односторонним движением.
Затем, план укрупняется на одном из её участков и зрители видят, что эта улица называется Октябрьская, и перед ними - дом номер три.
Об этом свидетельствует стандартная, металлическая, государственная табличка, выполненная в чёрно-белом варианте, размещённая на левом углу этого дома.
Дом номер три - двухэтажный, без особых, архитектурных излишеств, построенный буквой "Н" в стиле коллективизации и новостроек тридцатых годов ХХ века.
Он рубленный из необшитых, толстых брёвен, выкрашенных в тёмно-зелёный цвет.
В нём множество старостильных окон и его крыша покрыта листовым, гофрированным железом./высота и стороны обзора этого дома всё время меняются/
С парадной стороны этого дома, по всей его длине, выше-ниже, висят несколько разноразмерных и разноориентированных, по смыслу, вывесок.
Одна из них, самая заметная по размеру и цветовой гамме, ненавязчиво, но однозначно гласит - "ЦЕХ ПР.АВ.". /крупный, замедленный и пристальный кадр этой вывески/
После чего, крупный план Дома Цеха Пр.Ав., постепенно тает и плавно переходит в перспективу, вдоль, всей Октябрьской улицы по направлению к реке Бира.
А там - в самом конце этой перспективы, сразу видится человек, который бежит по этой улице со стороны городской Филармонии.
Вначале, он слабо различим - слишком, большое удаление для человеческого зрения /метров триста, примерно/.
Но согласно киноэффекту - камера оператора и киногерой, стремительно, приближаются навстречу друг к другу, и через две-три-четыре-пять секунд, максимум, становится понятно, что по абсолютно, безлюдной и бесшумной улице, прямо по её, проезжей части, очень-очень-очень быстро, как на соревнованиях по бегу, когда ставят рекорды, что есть мОчи, бежит, чем-то, сильно, встревоженный мужчина, с реально заметными волнениями, смятениями и переживаниями на своём, бородатом лице.
На вид ему - лет тридцать пять.
Он, выше среднего роста, плотного, а точнее сказать, крупного - килограмм сто, телосложения, светлорусо-длинноволосый, с красивой, ухоженной,"шкиперской" бородой без усов, с волосами, собранными на затылке длинным, до плеч, хвостом, и с широкой, красивой тесьмой вокруг головы, контролирующей его причёску.
Это - Игорь /ФЕФ/.
Он в белой, с короткими рукавами и полностью расстёгнутой, шёлковой рубашке навыпуск, в чёрных, узких в обтяжку, настоящих, американских джинсах, и в белых, на босу ногу, плетённых кожанных сандалиях. /оператор показывает всё это подетально/.
Игорь, сильно, потеет из-за жары и своего, очень-очень, быстрого бега.
Его лицо, борода, шея и излишне густоволосатые, грудь, живот, и руки в потных каплях, каплищах, и подтёках.
Рубаха и джинсы, откровенно липнут к телу, а сандалии оставляют на асфальте мокрые следы, которые, через пару-тройку секунд, бесследно испаряются.
И с каждым, своим шагом, он прибавляет в скорости и уже, не бежит, а несётся в сторону Дома Цеха Пр.Ав.. /крупный, поступательный план, бегущего Игоря, во всех деталях и мелких подробностях./
А он/ФЕФ/, тем временем, стремглав, пробегает мимо эфэсбэшного управления и их сквера с правой от себя стороны, и Дворца Культуры, окружённого своим сквером, с левой стороны.
Затем, мелькают бывший Центральный гастроном с торца /там раньше была "Булочная"/, кинотеатр "Родина" с большими, и яркими афишами кинофильмов, и напротив его, между ними Октябрьская улица, Сквер Победы с Усыпальной часовенькой в память о погибших на всех войнах, которые выпали на долю нашей Родины.
А дальше, по ходу его бега, так же быстро промелькнули телефонные будки,деревья, ларёк, "Рыбный магазин", а напротив его, через Октябрьскую - Стелла Победы над фашизмом, ну и конечно - вместе со всем этим, промелькнул и весь остальной, сопутствующий, мелкий и покрупнее, городской интерьер.
И при этом - вокруг нет ни машин, ни людей, ни собак.
Вообще, никакого движения, кроме Игоря.
Нету даже птиц и насекомых.
На улице тихо и жарко.
Предельно жарко.
После "Рыбного", Игорь, юзом,заворачивает, направо, в малюсенький скверик, сходу, перепрыгивает там через лавочку со спинкой /даже не задел/, потом резко, на лету, поворачивает налево, в Цеховский скверик, потом, ещё раз налево, во внутренний Цеховский дворик, и бежит в сторону, настежь открытой Цеховской двери, и на самой допустимой, для такого человека как он, скорости, влетает в эту дверь, и тут же, громко, и сверх-моментально, захлопывает, и закрывает её, изнутри.
Большую, тяжёлую, деревянную, двухстворчатую Цеховскую дверь, он, за одну неполную секунду, закрывает на все, что есть на ней, замки, шпингалеты и крючки, и незамедлительно бежит /стартует/, через две ступеньки на третью, по Цеховской лестнице, вверх, на второй этаж. /камера всё это время неотступно следует за Игорем; оператору надо будет заранее потренироваться, что ли, так как основной сюжетной линией в начале фильма являются - динамика действий и резвость смены событий./
Так вот - своей левой, мокрой от пота рукой, Игорь, быстро и цепко, хватается за перило Цеховской лестницы /на самом же деле - это капитальный, деревянный, лестничный марш как в подъезде/, и мощными рывками как, только что встретивший гоминоида, альпинист, помогает себе подыматься /взлетать/ на второй этаж Цеха./камера за ним/.
И дальше, происходит следующее: камера оператора, типа обгоняет Игоря, и тут же, на экране начинает идти скоротечный, но крупноподетальный обзор помещений на втором этаже Цеха.
Камера за несколько секунд показывает стильную и авангардно-уютную комнату для приёма гостей, и друзей Цеха, потом - следующую комнату, где разместились кухня, посуда, умывальник, и прочие бытовые, и хозяйственные предметы, и предметики, и плавно, слегка опережая Игоря, проникает через приоткрытую дверь в спальню, где в лёгком, ярко-красном домашнем халатике, тапочках, и учительских очках, преспокойно, и в полном одиночестве, полусидит-полулежит на диване, и шёпотом читает по-английски толстую книгу без иллюстраций, супруга Игоря - Галина.
Ей примерно лет тридцать, она - тёмно-русоволосая, симпатичная и хорошо сложенная женщина с умными глазами, и красивой улыбкой.
А так как больше никого вокруг нет, то вокруг - тишина.
Только, лёгкий-лёгкий шумик /одинокий шелест/, работающего напротив её вентилятора и разгоняемого им воздуха.
Причёска Галины /волосы до плеч/ слегка реагирует на эти дуновения.
И тут - неожиданно, и трижды внезапно по невоспитанности, почти сорвав с петель одновременным ударом обеих рук, их бело-зелёную, слегка приоткрытую, фланелевую дверь, в комнату врывается запыхавшийся Игорь, всей своей аурой, предельно копируя гестаповца, или энкэвэдэшного омоновца, конкретно опаздывающего с обыском, арестом, или расстрелом.
Их, бело-зелёная дверь, сильно и более, чем громко, бьётся об угловую стену так, что все большие предметы, и предметики поменьше, стоящие, и лежащие на комоде, полках, и столе, а так же, все висящие во множестве на стенах, и на потолке картины, и картинки /все подлинники/, и вообще всё-всё-всё, включая "гнездо" /жёсткая, деревянная конструкция над диваном и дверью - уютное место для уединённого сна, и отдыха/, и сидящую на диване Галю, зашевелились, закачались, подпрыгнули, и зашатались.
Дверь, от обратной инерции удара, возвращается в дверной проём и наглухо захлопывается. Надрывно и истошно, почти как живая, щёлкает металлическая собачка замка.
Некоторые их личные вещи /на усмотрение режиссёра/падают со своих мест на пол.
У Галины сильно сбивается зрительный прицел глаз на текст книги.
Вот таким вот образом, Игорь врывается в их спальню и прямо с самого порога, конкретно запыхавшимся фальцетом /сиплая истошность/, и на самых своих высоких, и истерических тонах, кричит /орёт во всё горло/: "Галя! Галя-я-я!! Галя - вставай! Вставай, Галя! Вставай, быстрее-е-е-е!!!".
Тут, у него заканчивается в лёгких воздух, он замолкает и останавливается на одну-две-три секунды.
Смотрит на Галину, горящими от перевозбуждения, глазами, переводит дух /восстанавливает дыхание/, и явно, о чём-то, очень и крайне напряжённо всё время думает.
Потом, совершенно не давая Гале опомнится и переварить увиденное, Игорь, как гибон - одним, очень резким, и интенсивным телодвижением, без разбега, и подготовки, подпрыгивает к дивану /это - метра три с поворотом в воздухе/, и обеими своими руками хватает Галину за руку, которой она держит книгу.
После чего - неоправданно сильным и резким рывком, ставит её на ноги.
Распушив напоследок страницы, книга,тут же, летит далеко в сторону, тапочки с её обеих ног слетают один за другим, а её очки сваливаются у неё с переносицы и падают на пол.
Халат эротически /по-взрослому/ распахнулся и медленно, так сказать, опустил свои крылья.
Но Игорь, ничего этого, не заметил.
Типа он не видит всего этого потому, что мозг у него сейчас, полностью занят чем-то другим и очень-очень важным. /камера в метре от них и показывает сразу их обоих/.
Галина, откровенно и это - естесственно, не понимает, что же именно происходит с её мужем, и начинает волноваться.
Она предельно недоверчиво смотрит на Игоря и в её глазах появляется страх.
Она начинает спешно, по Православному креститься свободной рукой, осеняя Святым Крестом попрееменке, один раз себя, один раз Игоря, и так - несколько раз, непроизвольно шепча губами: "Чур нас, чур..."/ секунд пять или десять на экране идёт крупный план Галины, её лица, особенно, выражения её глаз./
В глазах же Игоря /теперь на экране - крупный план его лица и глаз, особенно зрачков/ явственно читаются, можно даже сказать - пульсируют: принципиальные гнев, ярость и возмущение.
И тут же, вместе со всеми этими его эмоциями - запредельная забота, и такое же, запредельное бесспокойство за кого-то, или за что-то.
Точная адресность его чувств, пока непонятна.
Но он - более, чем перевозбуждён.
Можно даже сказать - он перевзбудоражен.
Но это перевозбуждение у него - по настоящему сосредоточенное и я бы, даже сказал - нацеленно-направленное на что-то важное, в смысле - он не пьяный. /в это время, вся их комната, примерно 27 квадратных метров по площади с высоким, четырёхметровым потолком, показывается со стороны входной двери, и они оба, всё время в кадре; эпизодически кто-нибудь из них показывается крупнее, в смысле - акцентированее и детальнее, но ненадолго, особо не зацикливаясь на ком-то одном./
- Игорь?!?!?!?! Дорогой!!! Что - с тобой, милый?! - вдруг неожиданно громко, но при этом очень-очень неуверенно, спрашивает, а скорее всего, просто восклицает, морально парализованная таким, необычно бурным поведением мужа, Галина.
А Игорь, как бы по-прежнему, не видя и не слыша Галиной реакции на такое его поведение, и считая его нормальным, отпускает её руку, быстро наклоняется, и быстро-быстро подымает с пола своей левой рукой её очки, а правой рукой - одновременно оба её тапочка, собирая их в пригоршню.
И так же, быстро-быстро, не разгибаясь присев на корточки, обувает на Галины ноги, один за другим, её тапочки, а молнееносно разогнувшись, и встав в полный рост, надевает ей очки, и тут же, по-прежнему ничего не объясняя ей, бросается /один прыжок - гибон/ к стоящему в углу комнаты, большому, старомодному комоду, и реальным рывком, открывает там нижний ящик /выдёргивает его совсем, ящик падает на пол/, и достаёт из него чёрную, солдатскую каску немецкого образца /вермахт/, времён Первой Мировой Войны /с рожками/, и две большие, настоящие, противотанковые гранаты с длинными, чёрными ручками, которые он ложит вовнутрь перевёрнутой каски, после чего, ставит каску на её рожки, рядом с собой на пол.
Затем, он очень резко открывает в комоде следующий ящик и достаёт оттуда большую, двухлитровую примерно, аллюминевую, туристическую фляжку зелёного цвета, по смыслу сюжета, естесственно, под завязку заполненную чем-то жидким.
При этом, он неосторожным движением одной из своих ног, переворачивает чёрную каску, противотанковые гранаты выпадают из неё, и откатываются чуть-чуть в сторону.
Но он, в этот момент занятый доставанием зелёной, аллюминевой фляжки, не обращает, пока, на это внимания.
И всё это, он делает до смешного/ гротеск/очень-очень быстро, как мультипликационный конвейер, и абсолютно - без лишних движений./здесь, главное - сверхдинамика совершённых и законченных действий героев, при киношном минимуме их телодвижений, потому что, как-то надо, с самого начала, чем-то, сразу привлечь внимание зрителя. а камера, по-прежнему, одновременно показывает их обоих, но Игоря на первом плане, более подробно и подетально./
Чуть погодя, камера плавно переходит на Галю, ставя теперь её на первый план.
Она, полностью парализованная и напуганная происходящим, неотрывно, а скорее всего - заворожённо, смотрит /следит/ за руками своего мужа, её зрачки увеличиваются с каждым его движением, и в конце концов, достигают своего предела, после чего - она больше не может сдерживаться, и у неё на глазах появляются, и накатываются горячие слёзы, которые - одна за другой, обильным,солёным потоком, текут по её щекам, а затем - крупными каплями впитываются /мокрые пятна/ в её красный, домашний халатик.
Игорь же, достав все эти, вышеописаные штуки из ящиков комода, тут же - одним, обширным, круговым движением обоих рук, сгребает их на полу, и типа - охапкой, ложит всё это хозяйство на стоящий рядом с ним стол.
То есть - на их, антикварного вида и стиля, круглый, с гнутыми ножками, письменно-обеденный, полированный стол.
Кстати, их комод и диван, тоже выглядят, как подобраные со вкусом,и изыском, конкретные раритеты из одной, и той же, временной эпохи, уходящей в глубь истории лет на пятьдесят-шестьдесят, а может быть, даже - на семьдесят.
И сразу же, после этого, вообще не останавливаясь ни на секунду в своих движениях, он двумя руками хватает чёрную, немецкую каску, и тут же, подбегает /прыжок/ к неподвижно стоящей Галине.
Она же, сейчас запредельно расстроена происходящим у неё на глазах сумашествием её мужа и просто - молча плачет.
Игорь же, не смотря на эту, ярко-выраженую, Галину реакцию на его поведение, тем не менее, продолжает свои движения.
Он, предельно быстро и неожиданно умело, одевает ей эту каску на голову.
И сразу же - одним коротким и сильным движением /очень резким/ затягивает касочный ремешок у неё под подбородком.
И это - как раз в тот момент, когда она собиралась /в смысле - настроилась/ у него что-то спросить.
Но рот у неё не успевает открыться, её язык замерает в полудвижении и на неё находит окончательный психологический столбняк.
Теперь, Галя может только плакать и просто смотреть на Игоря.
Но мимолётом, Игорь, всё ж таки, увидел Галины слёзы и прочитал в её глазах её тяжёлый вопрос, но не понял его, и успокаювающе поцеловал Галю в каску, поочерёдно в каждый рожок, потёрся одну секунду бородатой щекой, как бы в тяжёлой грусти и печали, а лучше - даже две секунды, о сферическую поверхность новой Галиной "причёски", и ещё раз заглянув ей в глаза, вытер на её лице ладошками слёзы, после чего - глубоко-глубоко вздохнув, сказал: "Не сейчас, малыш...".
Затем, тут же быстро развернулся к столу и тут же, вернулся обратно к Гале, и как бы довершая свой ответ, сунул ей в её небольшие карманчики /их на халате у Гали два/ по одной длинноручковой гранате в каждый карман.
И опять моментально, как покойный М.Джексон, развернулся на месте, очень широко шагнул к столу, и достал /выхватил/ из-под фиолетовой скатерти на их круглом, антикварном столе, незаметный /типа/ до сих пор, большой, сверкающий чёрным металлом, пистолет "Маузер С-96 Боло" без кабуры, затем, опять моментально /М.Джексон/развернулся на месте, и тут же, сделал обратный, широкий шаг, оказался рядом с Галей, взял её за правую руку, согнул её в локте ладошкой кверху, и с размаху, вложил этот пистолет ей в руку.
А потом, аккуратно, но очень плотно и очень быстро, обвил Галины пальцы вокруг пистолетной рукоятки, и громко, по-ковбойски лихо присвистнул.
После чего, снова молнееностно, вернулся к столу, и буквально двумя движениями пристегнул фляжку /по смыслу - она полная/ себе к кожаному брючному ремню за спину.
И тут же, не прерывая движений с фляжкой, он делает шаг вправо, и берёт /хватает/ обеими, только что осводившимися от фляжки, руками, лежащий на комоде, ещё нераспечатанный блок сигарет "Бонд стрит", и одним, каратиским ударом об колено, разламывает его пополам, выпотрашивает с обоих половин пачки на комод, и обеими руками, очень-очень поспешно, и суматошно, распихивает семь пачек по карманам джинсов, и рубашки, а последнии три пачки, резко переместившись, он засунул в Галины карманы, рядом с гранатами.
Галя молча смотрит на всё это, своими, вытаращенными глазами и по-прежнему - не пошевелится.
Она - в шоке./камера, всё это время, в метре-полуметре от них и они, оба - смотрятся крупным планом/.
А тем временем, справившись с сигаретами, Игорь ловко берёт/ подхватывает на ходу/ со стола одной рукой под мышку "Мишку" /японский двух-кассетник "Сони", давно ставший членом их семьи/, смыкает пальцы другой своей руки на левом Галином запястье, смотрит ей в глаза и военно-приказным тоном, как буд-то перед ним плац, а на нём стоит тысяча человек, кричит ей в лицо /опять орёт во всё горло/: "Лэтс гоу, Галя! Бегом!".
Затем, хватает её за руку и они начинают стремительно подыматься /взлетать/ по вертикальной, похожей на шведскую, но более капитальной, деревянной лестнице, которая была два метра ввысоту, и столько же в ширину, и которая вела в их "гнездо", их спальный отсек, снизу, похожий на террасу для прогулок лилипутов. /камера пошла за ними/.
Стремительность и скоординированность движений, и действий Игоря, их логическая последовательность, поражают Галину до глубины её психики, и она вынуждена, полностью подчиняться ему /последствия шока/, и повторять все его движения с его же скоростью.
Они моментально залезли /взлетели/по лестнице в"гнездо"и на согнутых коленках - Игорь первым, Галя за ним, быстро, и смешно семеня ногами, и вульгарно виляя ягодицами, побежали в правый дальний угол "гнезда". /главное здесь - динамика/.
По пути у Гали со ступней слетают её домашние тапочки, а Игорь, на ходу и сходу, толкает "Мишкой" /крупный план толчка/ на боковой стене "гнезда" восьмую справа облицовочную доску-вагонку, и на потолке, в самом его углу, без какого-либо скрипа, быстро как мышеловка, сразу же открывается секретно-потайной люк на чердак, умело замаскированный под небольшую, метр-на-метр, живописную картину маслом /подлинник/ в стиле экстремистко-сюрреалистической эротики, написаную известным русским художником О.Черновым./ на экране крупный, акцентированный кадр этого открывания/.
Галина про этот люк даже не знала и увидев его открывание /эмоциональная вспышка на её лице/, окончательно впала в депрессуху, в смысле - перестала удивляться поведению мужа, в принципе.
Дальше: протолкнув /закинув/в люк первой Галину, а потом - магнитофон, Игорь сверх-стремительно, словно он - спецназ-профи, одним рывком рук, тоже залетает на чердак.
Он появляется на чедаке как Бэтмэн - сразу и неоткуда, и тут же, едва коснувшись ногами чердачного пола, захлопывает одной из них /любой/ дверцу люка, обратно.
Со стороны комнаты, замаскированный под картину люк, абсолютно незаметен и зрительно, никогда даже не подумаешь, глядя на это место, что там есть люк./крупный, придирчивый план-кадр этого места из комнаты, секунд на десять, с высоты среднего человеческого роста/.
А по ходу всех этих, только что показанных, действий, событий и семейных телодвижений, всё это время, с улицы, в открытые форточки окон, в комнату, идёт такой вот, звуковой фон - вначале полная тишина, но примерно, как только Игорь вбежал /ворвался/в комнату, постепенно-нарастающе, как бы из далека, и как бы из-под земли, стал доноситься
/проникать в уши/ гудящий, и волнующий, как приближающееся землетресение, лёгкий, и вибрирующий шум.
По-первости, еле слышный, скорее - просто осязаемый нервами, шумок.
Но с каждой секундой, этот, как бы земляной шумок, всё усиливается и усиливается в громкости на какую-нибудь одну сотую тона /понадобится хороший звукооператор/, и постепенно превращается в реально слышимый шум.
В конце концов, всем сидящим в зрительном зале, становиться понятно, что этот шум исходит от движущегося по обширной территории, преогромнейшего колличества людей.
И судя по усиливающейся громкости, эти люди движутся в направлении Дома Цеха, и они явно чем-то возбуждены, и чем-то более серьёзным, чем водка.
В общем, этот фон должен как бы нагнетать нервозность, страх и неопределённость на зрителя, тем самым, ещё сильнее подогревать его интерес к фильму.
Теперь, вернёмся к событиям на экране - после того, как Игорь, Галя и "Мишка"оказались на чердаке,происходит следующее продолжение этих событий - ...от бесчисленных и типа, бесконечных как звёзды /ассоциация/ дырок, и дырочек в раскалённой Солнцем, железно-листовой крыше, на чердаке царит обстановка поздне-вечернего, экваториального полумрака.
И повсюду, и везде, насколько это было видно /небольшая подсветка/, стоят высоченные, метра два-три, и больше в высоту, пирамиды из как бы, больших ящиков, тщательно накрытых пыльным брезентом неопределённого цвета. /двух-трёх-пяти-семи-секундный обзор чердачной обстановки без заглядывания в тёмные углы./
И всё это смотрится в определённом смысле романтично, как в фильмах про Индиану Джонс - гробницы, лабиринты, фараоны и настоящая африканская жара.
продолжение следует.