по ногам атакующих бьют.
И колючие ржавые розы
в этом поле со звоном цветут.
И идет, не пристроившись к строю,
и задумчиво тычется в пыль
днем и ночью, верста за верстою
рядовой одноногий Костыль.
У полковника Смерти ошибки:
недостача убитых в гробах -
у солдат неземные улыбки
расцветают на пыльных губах.
Скоро-скоро случится такое:
уцелевший средь боя от ран,
вдруг запросит любви и покоя
удалой капитан Барабан.
И не зная, куда и откуда,
он пойдет, как ослепший на свет...
"Неужели вы верите в чудо?!" -
поперхнется поручик Кларнет.
Прав ли он, тот Кларнет изумленный,
возвышая свой голос живой
над годами уже не зеленой,
похоронной, сожженной травой?
Прав ли он, усомнившись в покое,
разрушая надежду окрест?..
Он, бывало, кричал не такое
под какой-нибудь венский оркестр.
Мы еще его вспомним, наверно,
где-то рядом с войною самой,
как он пел откровенно и нервно...
Если сами вернемся домой.
Мы еще его вспомним-помянем,
как передний рубеж и обоз...
Если сами до света дотянем,
не останемся здесь, среди роз.
