Николай Заболоцкий
В марте солнышко – на лето,
да зима-то – на мороз.
Снова песенка не спета,
не решён один вопрос:
быть – не быть, – но надоело:
пять веков уже, подряд!
И кому какое дело,
куда рифмы полетят…
Я нашёл волшебный гребень
и задолго до весны
то ли грезил, то ли бредил,
то ли просто видел сны.
На весёлую дорогу
из тумана, наконец,
выползают понемногу
Рыбы, Овен и Телец.
Не смогу дождаться мая
и на лунную блесну
рыб сегодня же поймаю,
если только не усну.
Впрочем, чё об лишнем думать?!
Шаг вперёд – и был таков.
Небо – булочка с изюмом
в крепком креме облаков.
Неприветлив март, однако;
ветер бьёт, толкая в грязь.
Меркнут знаки Зодиака,
спит животное карась.
Но не спят Телец и Овен,
грозно выставив рога.
И в избе из круглых брёвен
с лешим тешится любовью
вечно юная Яга.
Мы на маленькой планете,
называемой Земля.
Выпьем с горя… где же третий?
Няня, Саша… ой-ля-ля!
В этом месте критик может
вздрогнуть: «Вах, какая гиль!
Что за ересь, правый боже!
Что за рифмы! Что за стиль!» –
и критическою плетью
или розгой из ольхи
отстегать меня за эти
нехорошие стихи.
Я, как мышь в уютной норке,
кошку чувствуя, притих.
Почесавшись после порки,
всё же кончу
этот стих.
Я закончу эту повесть,
и присяду на кровать,
о душе, забывшей горесть,
буду молча горевать.
С неба дождичек заплакал.
И задолго до зари
Меркнут знаки Зодиака,
город гасит фонари.