Счастливая мать (Рассказ)

Каждое утро Анна Сергеевна выходит из дома не позже семи утра.
А потому что дел невпроворот: на огород съездить (15 минут на автобусе до вокзала, потом еще 20 минут на электричке, и так же обратно, хорошо хоть пенсионерам проезд бесплатный) – за картошкой и другими овощами, от сезона зависит.
Сразу оттуда – на базар, продавать. Спрашиваете, почему не хранит урожай дома в погребе? Так ведь нету же погреба! На какие деньги его купить?
Потом с базара – быстренько-быстренько – за покупками: молочко, хлебушек, сосисочки самые лучшие, апельсинчиков-бананчиков, овощи свои есть, раз в неделю специально за ними только для себя ездит на огород, и не забыть – малышу сладенького! Печенюшечки там граммов двести или конфеток – сто. На больше сразу не хватает, а понемножечку каждый день купить, деточку порадовать – это обязательно нужно. Один он у нее, ненаглядный ребеночек.
Возле дома уже, когда возвращается с покупками, не удержится – даст одну сосиску ничейной кошке – и как корит вечно себя за то, что от своего ребенка оторвала, а никчемное животное накормила – а удержаться не может, жалко.
Приходит домой – уже и время обеда, пора кормить масика! Ой, да ничего ж еще и не готово, господи! И опять быстренько-быстренько, почти юлой по кухне вертясь… Почти – потому что ноги не те уже, что в молодости, конечно, но все равно быстрее, быстрее, сама себя подгоняет – деточка же не ел же сегодня ничего, хорошо хоть еще спит.
А какой же он красивый, ангелочек: волосики золотые, кудрями по лбу вьются, глаза – как небо, огромные, голубые – пока спит не видно, но она и так знает, а вы уж на слово поверьте. Любая, любая готова за ним хоть на край света, только, уж Анна Сергеевна точно знает, никто ему не нужен кроме мамочки, и никогда нужен не был. И не пьет. Раньше, лет десять еще назад – да, сильно пил. До утра она не одну ночь прождала, пока ее сынуличка домой придет, а иногда –и принесут его. Но всегда такой смирный был – не ругается, пока она его раздевает да тряпочкой личико родное протирает – вроде как умывает перед сном, нельзя же ребенку неумытым спать ложиться. И не бил ее никогда! Ну, может, всего один раз случилось такое – но ведь пьяный он был, не понимал ничего! Да и не сам он пьет – сам-то он даже говорит, мол, не алкоголик я, мама – его эти алкаши спаивали, которые ему всю жизнь в друзья набиваются! Уж она-то точно знает. Но, тьфу-тьфу-тьфу, теперь уж давно ни-ни – с тех пор как побили его сильно, отлежал в больнице, в травматологии, полтора месяца – и не водится больше с плохими людьми, и не пьет ни капли.
Пока ее ангел спит, Анна Сергеевна как раз еще успевает приготовить обед, покормит сыночка, помоет посуду, приберет немного в квартире (одежду там золотку пересмотрит – что в стирку, что в шкафчик, что погладить еще раз – никому такое доверить нельзя, хорошо, что так и не женился сынуличка), а там уже и ужин пора готовить.
После ужина лапуличка всегда смотрит телевизор, новости – ему нужно быть в курсе всего, что в мире происходит, мало ли что! И потом, он сейчас над книгой думает, о будущем нашей страны – а тут ведь нужно следить за каждым самым неприметным событием – упустишь что-то, а оно потом окажется…
А сама Анна Сергеевна всегда рядом с ним садится и какую-то мелкую свою женскую работу делает – сегодня вот носочек деточке заштопает - прохудился, надо заштопать покуда новые куплю, вот продам, может, завтра картошечки ведерко – и куплю. Устала за день, конечно – но приятная это усталость, потому что ради кого – ради своей же кровинушки старается, чтобы ему хорошо было. Да и какая это работа – штопка или там – шарфик связать… Это ж радость одна, для любимого-то сыночка хоть что-то сделать.
…И, пока этот пятидесятилетний, никогда не работавший боров, лежит на диване перед теликом, с кульком конфет на пузе, Анна Сергеевна, сидя рядом с диваном в креслице, со штопкой в руках,  умилением поглядывает на него и думает: "Счастье-то какое, Господи! Прожить бы подольше!"