Тот Державин, а этот – Коржавин.
Тот вельможа. А этот – изгой
И ГУЛАГ’ом изрядно поджарен...
Тот – свой в доску, а этот – другой...
Что в судьбе и откуда берется?
Палачи или жертвы правы?
Тот был жупелом для инородца,
Этот – жертва позорной графы...
Оба приняли званье поэта.
Тот при власти – доволен и сыт.
А второго сживали со света
За стихи. Сердце в шрамах обид.
Покидал свою Родину плача
И чужбиною принят поэт.
То ли Родина стала богаче,
Выгнав лучших и праведных?... Нет...
Отчего же с дебильным упорство
Самых звонких и светлых она
Убивала – и держит топор свой
Над поэтом и ныне страна...
Не об этом ли с пафосом тихим,
Восемь строчек оставил поэт,
Тот, кто стал незаметно великим,
Осмысляя давнишний сюжет:
«Столетья промчались – и снова,
Как в тот незапамятный год,
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет.
Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд,
Но кони – все скачут и скачут
А избы – горят и горят...»