Всё – бунт. В моей душе всё бунт.
В моей строке всё бунт, всё разрушенье.
Небытие – какой надёжный грунт,
На всякий риск дающий разрешенье.
Так высоко, что кажется – игра!
На кончике карандаша – кометы.
Дожди кричат: отчаливай, пора,
Нас у экватора догонит лето!
Пока дождей не смолкла череда,
Пока в рутине не увязли ноги,
Не бойся острого стекла и льда,
Опасностей, неровностей дороги.
Огонь зовёт растратить весь азарт,
Он хочет быть товарищем и братом;
Но нет, увы, ни путеводных карт,
Ни помощи измученным солдатам.
Хочу завлечь прохожих в этот круг,
Пусть будет мир на ось строки нанизан;
Хочу с тревожных тайн сорвать чадру
И ветер подчинить своим капризам!
...Опять роняю строки невпопад,
Устало мул везёт мою тележку,
Но поздно поворачивать назад:
За нами журналист устроил слежку,
И завтра в прессе скажут обо всем,
Что было и что не было пропето!
Так мы до дома солнце донесём,
Чтоб на сегодня всем хватило света?
Актёр
Актёр зажигает сцену,
Он хочет играть кого-то,
Быть кем-то – его работа,
В иллюзию – прочь из плена!
И я распахнула ставни:
Крути колесо, веселье! –
Я в цирк превращаю келью,
Как радостно и как славно!
Деревья не спят; их ветер
Раскачивает, тревожит,
И роли у нас похожи –
Мы солнечных ливней дети.
А небо не знает муки
И помнит, как я когда-то
Лежала, раскинув руки,
Под капельницей заката...
Вдруг стать лоскутком бумажным –
Роль новая, непривычна,
Но сыграна на "отлично",
Отчаянно и отважно!
Так мы запаслись удачей;
На фенечки и смешинки
Потратили все снежинки
И стали еще богаче...
Лишь ноль ничего не продал,
Лишь ноль свою роль не предал:
Он шел за собой по следу
И в круге обрёл свободу.
Пьеро
В кругах одиночеств – Пьеро и невидимый кто-то.
Спустись на балкон, я тебя обниму и расплачусь.
Бессонницы знают, какою безумной заботой
Любовно оплачены слёзы невинных чудачеств.
Под небом оборванных нитей мы всё ещё дышим,
Мы трепетно-живы под ветром, лиловым и сонным,
Все радуги – наши, все вышки, обрывы и крыши,
И можно наверно так долго держаться с последним патроном.
Мы любим друг друга как звонкие капли в полёте,
Мы знаем друг друга до черточки, до искаженья
Магнитного поля, где мы в двух пространствах, напротив
Открыли второй, неизвестный закон притяженья...
А может быть, лучше не видеть всех жутких идиллий,
А может быть лучше не знать всех отравленных мелей?
Ты помнишь, как в льдах пуcтоты мы себя хоронили,
А новые сны, как трава, прорастали сквозь щели!
Разбился хрустальный бокал, и рассыпались ноты,
И даль ледяная над нами почти безопасна.
В кругах одиночеств есть кто-то неузнанный, кто-то,
Кто в несколько строчек докажет, что боль не напрасна.
А мне так хотелось дарить эти тайны тебе лишь,
Но наши вселенные так беззащитно открыты,
И наша любовь бесконечна, хоть ты и не веришь,
Но я... закрываю глаза и дышу сквозь могильные плиты.
Диоген и гроза
А с юга надвигается гроза.
Болеет юг, лелеет свой недуг.
Сгустилась, почернела бирюза
Под занавесом туч, сошедших в круг.
И у меня в груди такая хмарь,
Такой зловещий холод и озноб...
Где, Диоген, волшебный твой фонарь?
Предотвратим затменье и потоп!
Ни искры, ни костра, ни фонаря,
Одна строка, политая дождем...
Философ, ты потратил силы зря,
И мы в золе друг друга не найдем.
А небо пролилось потоком слёз,
И зашуршала змейками лоза...
Шел Диоген. В руке фонарик нес.
Ему навстречу с юга шла гроза.
Гроза
Туда, где просыпается гроза,
Бежать, не замечая ран и ссадин;
Язык грозы так звонок и отраден,
Нам будет что друг другу рассказать!
Мой весел дом – огарочком свечи,
И паруса разглажены на пяльцах,
О струны у грозы разбиты пальцы,
А я кричу: звучи, гроза, звучи!
Смириться с диктатурой тишины
И допустить, чтоб небо опустело?
Нет, не сейчас! Мне хочется расстрела,
Курками ружей чувства взведены!
Надтресни, разорвись, небесный холст,
Пусть разойдутся швы у спелой тучи,
Рассыпав семена воды летучей,
И молния оставит в небе хвост!
Я знаю, сколько стоит тишина...
Азарт дождя стихам передаётся,
Безудержно за строчкой строчка льётся,
И тихим счастьем всходят семена.
Дети ноева ковчега
Были радуги чудесны,
Пели стрелы визави –
Выплавляло сердце – песни
Из мелодии любви!
Мы осколочками снега
Рисовали дни весны –
Дети ноева ковчега
На полозьях новизны!
По завьюженной пустыне
Мы с цветком надежды шли.
Нет, мы не были святыми,
Но мерцал огонь вдали!
Миражами плыли мимо
Чьи-то жизни-корабли...
Не хватало только грима,
Чтоб мы счастье обрели.