И ноет Янек “Поедем, пани“, как будто это такой закон -
забыть, что вот еще, прошлым утром сверкало море и грел песок,
а нынче я надеваю куртку, а нынче я раскрываю зонт
и еду в южную часть Варшавы, и непривычно трясу ключи -
я всю неделю вставала рано, ложилась поздно, теперь кричи
и плачь под утро, смотри на фото, на привезенное пресс-папье.
Я знаю - так же тоскует кто-то в другой столице, в другой стране.
Одежда все еще пахнет югом, горячим кофе и пахлавой.
Мы оба, помнишь, в широких брюках, тельняшках, шляпах брели домой
и в мире не было веселее, честнее, чище и лучше нас -
я фото в синий альбом наклею, вдыхаю, громко считаю - раз -
и мы хохочем, мы кормим чаек на самом дальнем краю земли,
швыряем в море монеты, камни и признаемся ему в любви.
На два - сворачиваем газету, а по ладоням стекает сок -
так сладко персики пахнут летом, а ты целуешь меня в висок.
Теперь мне холодно, неуютно, и сон шатается до зари.
Однажды ты позвонишь
под утро.
Я выдыхаю.
Считаю - три.