1 УЧАСТНИК
В КРЕСТ С ШЕСТОМ В ЧАСЕ ШЕСТОМ
«Арлекино, Арлекино, надо быть не живым для всех»
Баркас Борис
«Было же около шестого часа дня…»
Евангелие от Луки гл. 23 стих44
Мир немного иначе видится
В отражённых цветах мечтаний:
За бессмертием птицы ибиса
В небо высунул нос «Титаник».
Почитаемой египтянами
Птичке той, непознавшей тлена,
Без проблем поиграть с котятами,
Ибо смерть её околела.
Ибис богом шагнул к Всевышнему,
А на бис шёл в шестом… С шестом ли?
Вздохи смертных: «Анубис», - слышному
Суждено утонуть в пистолях.
А он вытянул звон динария –
Вечность жизни с ребра планеты;
Гоу_тута слон – Гаутамою
Отслонился в анфас Генеша.
Слон ли, птица – всего обличие:
Всех объемлет… А кем вы мните?
Я шагаю в… верх неприличия
Арлекином с душой в зените.
2 УЧАСТНИК
Другой.
Ты умеешь красиво ходить по канату
С канделябром в руке, в одеяньи богатом
Без страховки и вниз головой. Несомненно,
Ты – герой! Зал заходится в аплодисментах.
Наконец-то тебя я поймала с поличным:
Ты стремился всегда быть во всём необычным,
Получилось и, знаешь, я этому рада –
Остальных циркачей превзошёл на порядок.
Я сидела внизу и тебя обожала,
Но в душе самой капельки не доставало:
Ты – другой, непонятный, собой перегружен,
Притяжения нет между нашими душами…
Ты – герой, дорогой, но с планеты другой!
3 УЧАСТНИК
Безмолвие
Отчаянье безмолвия – со мною,
Над пропастью - безумия струна...
Провалом чёрным, тенью за спиною
В реальность входит холод... Тишина...
И Вечности осколок под ногами...
Рожденье боли... зыбкий, стылый путь...
Линчуют душу свечи-оригами...
И опрокинут мир мой – не вздохнуть...
И адом станет рай, где на потребу
Зевакам праздным жжёт огнём карниз…
А глубина бездонности и неба –
Всего лишь перевёрнутый каприз
Арены, что ощерилась жестоко -
И не поможет ангела крыло…
В зеркальных высях истекают сроки,
Открытость слов снегами замело...
Тускнеет взгляд – затянут пеленою –
И по пятам, из медленного сна,
Безмолвие отчаянья - за мною -
По краю жизни...
Холод...
Т И Ш И Н А . . .
4 УЧАСТНИК
Посмотри на меня
Из земной пустоты,
Из глазницы партера,
Из ока пустынь.
Неотрывно смотри,
Я пришпилен к лучу
Только взглядом твоим,
Оторвешь - улечу.
Посмотри на меня,
Я иду налегке
В край кисельных озер
По молочной реке.
С каждым шагом моим
Все ничейнее ты,
Все молочнее ночь
И кисельней мосты.
Все прощальней твой взгляд,
Все небесней альков,
Человечней глаза
Дождевых облаков.
Посмотри на меня,
Веки не опускай,
Я с травинкой тоски
Пробираюсь в свой рай.
И пылинки любви
На усталой спине...
И все взгляды пустыни
Теперь лишь на мне...
5 УЧАСТНИК
Пьеро
… и до сих пор оплеванный Пьеро
На тоненьких ногах шатается по свету…
Вадим Егоров
Один неверный шаг и жадный до утех
уйдет из зала зритель, жалостью гонимый.
Фортуна заберёт последний шанс у тех,
скрывает кто надлом души под белым гримом.
И вопреки судьбе, отчаянный Пьеро
натягивает на себя чужую маску,
где смерть - не более, чем жизнь наоборот,
особенно, когда ты с ней в единой связке.
Но безуспешно в риске ищет жизни смысл
отвергнутый герой сомнительных историй,
играя на потребу пошлый бенефис
и по канату путь к ненужной славе торя.
Любовь мальвин и восхищение толпы,
когда застыла на лице гримаса смеха,
не смогут уберечь от страха высоты
того, кто умирает людям на потеху.
И не понять толпе, где слабость, где расчет,-
вернув баланс в невероятном пируэте,
отчаянный Пьеро идет всегда вперед
"на тоненьких ногах" навстречу верной смерти…
6 УЧАСТНИК
Историю фотограф развернул,
Как фантики от сладких карамелек.
Себе в ней каждый чудился пигмеем,
Дыханье всех слилось в протяжный гул.
Канат, что наверху, – тугая нить
Над кратером Везувия – ареной.
Всех поразив дыханьем стеарина,
Шагал эквилибрист свечами вниз.
Отлив сменял приливы – к голове…
С лицом, как будто вымазанным мелом,
Под куполом… паяц, прослывший смелым,
Готов был зарыдать слезами вверх.
Безлик был зритель, как семейство пчёл,
Как будто ждал он чая или порки.
Фотограф, восседая на галёрке,
Земное притяженье не учёл.
7 УЧАСТНИК
Наизнанку
Массе крикливой - зрелищ и хлеба!
Ты - отражение черного неба.
Твердо шагают ноги по звездам.
Мир наизнанку кем-то был создан.
Ты растворился – лишь отраженье,
След от дыхания. В каждом движенье
Взгляд в зазеркалье.
Ты потерялся. Не отыскали.
Шиворот-выворот. Жизнь наизнанку.
Я по пустыне еду на санках.
В легкие входит воздух тяжелый.
Город-пустыня. Банки и молы.
Светоч - из рук проросли канделябры.
Мне б пересадку. Пожертвуйте жабры.
8 УЧАСТНИК
В лучах софитов заблудился, вздрогнув, мир,
Сплелись в кольцо под сводом цирка вертикали,
И те, что снизу чудаку рукоплескали,
Вдруг вознеслись. И непонятно - он кумир,
Или упавший в поднебесный мрак изгой?
Канат блудливо покачнулся под ногой...
А те, что снизу, улыбались - свысока ли?
И что они, отдав три сольдо, здесь искали?
И что он мог им предложить? Совсем другой -
Не так одет, не тот и даже не оттуда,
Он нёс наверх (бросал горстями в лица ) чудо,
Что, опускаясь в кресла, делалось мезгой
И оседало в растопыренных карманах
Сидеших снизу (или сверху) - Лукас Кранах
Вводил в холсты таких манерно-деловитых.
...Чудак стоял/висел/парил...Как сталактиты
Сверкали свечи - властно, чуточку жеманно,
Мир плыл ладьёй у ног волшебника-смутьяна.
9 УЧАСТНИК
Вид сверху
Да… я не спорю, ноша выпала мне тяжкая,
Но я горжусь, что это личный выбор мой,
И в странном мире, где давно всё вверх тормашками,
Нашёл я путь до элегантности прямой,
Где всё рассчитано, включая расстояние
И гордый вид, но, строго следуя судьбе,
Я в этом, взвешенном довольно, состоянии
Большую чувствую уверенность в себе,
И, закрепляя то, что было выше сказано,
И не желая, чтоб мой слог казался сух,
Добавлю – чувствую сильнейшую привязанность,
Что, безусловно, резко поднимает дух
И страшно хочется вдруг поделиться думами,
Что ведь не зря всё видеть сверху шанс мне дан,
А эта публика, она, конечно, дура, но
Мы без неё, ребята, просто никуда.
А что касаемо меня, то мои корни в том,
Что смело вечность отмеряю я в шагах,
И в этом мире – безусловно, перевёрнутом
Я крепче всех стою, пожалуй, на ногах!
10 УЧАСТНИК
«Повседневный эквилибр»
Сегодня, и всегда, для Вас-
(Скулит в злой клетке зверь сомненья)
В угоду чудному уменью
Готовит случай конферанс.
Уж прутья хлещет тигр хвостом.
Зверями пахнет от опилок
Подобных мелочи в копилке,
Что залежалась «до потом».
Ступени - тянут ноги вверх -
Под купол маленького цирка,
Толпы испуганные дыры -
Не гарантируют успех.
Надрывно скрипки тянут глас
Труба рыдает обезьяной
(Я постараюсь без изъяна),
Как в прошлый раз, как в прошлый раз...
Шагаю - темною тропой
А счастье бродит где-то рядом...
(Я взял с собою канделябры,
Сжимаю ищущей рукой)
Смешон мой номер «на потом»
Смешон мой мир и притязанья
(-Прости, опять не привязался)
Вся жизнь, как звездное лото
Где... если небо смотрит вверх -
Не верьте недостаткам зренья,
То распластался на арене -
Никем не признанный успех...
Сегодня и всегда,
для Вас.
11 УЧАСТНИК
Зрелища нынче дороже хлеба.
Шарик срывается с нитки грубой
И уплывает в объятья неба
Но натыкается всё же - в купол.
Мир ограничен привычной сферой
Дальше которой не видят люди.
В каждой из выверенных феерий
Просто монтаж, а совсем не чудо -
Не удивить, ни волшбой, ни сказкой.
Странный циркач зажигает свечи.
И в ореоле погасших красок
Словно скользит волшебству навстречу.
Зал заворожен. И сотни взглядов -
«Не оступись!» провожают, зная -
Не на арену придётся падать -
В небо. Судьба у чудес такая...
12 УЧАСТНИК
Это не игра воображенья.
Говорят, так было, и не раз.
Как, презрев земное притяженье,
Снизу по канату шел гимнаст.
Он ступал спокойными шагами,
Не колдун, не иллюзионист…
Вопреки земным законам, пламя
Свечек прямо устремлялось вниз.
Может, просто сильные магниты
Прицепили к туфлям на ступни,
Или из прозрачной ткани сшиты
Лонжи подвесные и ремни?
Будто все попали в Зазеркалье,
Там, известно, все наоборот,
И продюсеры-алисы стали
Поражать доверчивый народ.
Эти «подканатные проходы»
Удивляют много разных стран.
Это не победа над природой,
А всего – оптический обман!
13 УЧАСТНИК
Могу я думать только об одном
С утра не покидают мысли эти:
Всё в мире перевернуто вверх дном,
Реально нам грозит Армагеддон –
Разменною монетой стали дети
В отместку за «несчастных» палачей,
Которые угробили юриста:
Не пригласили вовремя врачей…
Чей это грех? Да, в общем, и ничей.
Вот, дескать, помощь не поспела быстро.
Сцепились толстосумы, кто кого,
У палачей счета арестовали,
Но раз уж тут замешано «бабло»,
Неясно, где темно, а где светло,
Но наш ответ на это тверже стали.
«Назло им предлагаем хитрый ход, -
Ответный шаг предпринимают власти –
Америкосов он больней хлестнёт:
Не отдадим усыновлять сирот,
Их навсегда лишим семьи и счастья!»
Причем тут дети? В этом и вопрос.
Быть может у людей неладно с «крышей»?
Иль это чей-то массовый гипноз?
Всю Думу сразу охватил психоз,
И голос разума уже не слышен?
Как тут не вспомнить номер цирковой,
Где невозможно объяснить феномен:
Канатоходец шел вниз головой,
Шагая, как по гладкой мостовой,
Всем вопреки физическим законам?
14 УЧАСТНИК
Будущему диктатору
Когда циничная стерильная сестра
твои лодыжки сжала: "Будем плакать?" -
ты здесь пожизненно вверх ножками застрял,
со страху пол в палате ей обкакав.
Ты будешь правильно питаться и расти,
вставать с коленок, в кровь всегда разбитых,
но вскоре выдумаешь в живописи стиль,
где всё вверх дном, где люди все убиты.
Не сможет справиться с проблемой психиатр -
ведь вся страна поднимет дружно ноги.
Какой пугающий предвидится театр.
Ты режиссёр, конечно, будешь строгий.
Ты с ног на голову поставишь вся и всех,
запомнив стыд и ужас в той палате,
и будут жалкими лягушками висеть
они - кому откажешь в честном мате.
15 УЧАСТНИК
Он для снобов был гуру признанным
И в богеме звездой сверкал,
Преломлял все, что видел, призмами,
Не любил прямоты зеркал.
Не терпел, что реальность множится,
И всю жизнь изменял, как мог,
Применяя абсурда ножницы,
Размещенье голов и ног.
Умер гуру - адептам пламенным,
Подтверждающим статус свой,
Захотелось поставить памятник
На подножие головой
16 УЧАСТНИК
Ходьба по тонкому канату
Меня волнует между строк.
Мне пробежаться бы куда-то,
Да трос уходит из-под ног…
Но – если сбросить тяжесть тела,
На трос ногами не давить,
Душа сама бы полетела –
Куда ведёт тугая нить.
И, чтобы не было давленья
На трос – уверенной ноги,
Перевернуть изображенье,
Господь, скорее помоги!
Одна беда в полёте храбром,
Где миром движут чудеса:
Ведь воск с горящих канделябров
Теперь течёт – на небеса!..
