летит, минуя случайных прохожих,
глупое, неуловимое взглядом
животное по имени Уничтожь... И
не суть важно, что она такое
в сравнении с надвигающимся следом
для меня, жаждавшего покоя
и боявшегося его, поскольку при этом
остаётся вопрос (сознание рыщет,
подобно спустившемуся в подземелье):
имеем ли мы только то, что ищем
или ищем то, что уже имеем?
И когда этот мир, словно тонкую занавеску,
отодвинув, гляну в глаза мерцающей бездне,
останется позади, подобно крохотному отрезку,
то ли жизнь, то ли шёпот: "Исчезни..,"
перетекающий в грай вороний -
нескончаемую насмешку над словом "карма",
в то, о чём промолчит Харон и
обозначит направление перемены плацдарма
армии молекул, которой, собственно, я и являюсь.
"Краток твой век. И предел его близок",- пророчить
некому мне, как пророчила, на волне качаясь,
Ахиллесу его безутешная мать. Сквозь ночь и
безумие - все мы спешим навстречу
самим себе, вырастающим из зазеркалья.
Всё равно лишь раз доведётся лечь у
черты, за которой исчезнет даль... Я
гнобил пространство и время, отодвигая сроки;
но время - лишь тень себя; остаётся пространство,
в котором пребудут свинцовые эти строки -
всё, так сказать, имеющееся во мне постоянство…