Про крылатые чудо-качели
уже
никто
не поёт.
Заржавелые крылья, слышен фальшивый скрип.
Подойдёт под окно твоей жизни полтинник – диктор соврёт:
«Минус сорок». Школа. Контрольная – завтра - грипп.
Во дворе детский крик. Мяч - в окне. Ардик - бел.
Теперь – Ардальон,
Раскрасневшись, важно садится в пузатый Мерс.
А на месте «Бюро ритуальных услуг» - «Весільний салон».
Дед Макар держал голубятню над ним… Воскрес…
Видишь, голуби в небе - резные у них хвосты. Надо же!
Прилетают, - память у птиц на родимый дом.
Разлетается эхом крылатое детство на этаже.
Семь часов. Будильник.
А я ещё на седьмом
Небе… И высОко
падающим вниз.
Колкая осока,
пухом обернись!
У кого прописка:
«не-бо-жи-тель-ство»,
для того чекистка
натирает ствол.
Ревностно, усердно,
престарательно…
Жить аэрофобам
обязательно
на земле. И только.
Не возьмёшь в кредит
крылья. Бандеролька
может долетит
в небо… А пока что
внеочередной
лозунг на плакате
«Падающим – дно».
И днище хрипит. Хохоча - клокочет,
Предчувствуя новый пир.
Распяв, располосывать тело хочет
Снопами осок-рапир.
А в метре скользит желтоглазый полоз,
Готовый забрать за край.
Но чей-то упрямый и жёсткий голос
Приказывает: «Вставай!»
2
Падать ведь не больно,
тяжелей – вставать.
Истине продольной
поперёк – кровать.
И стелили чисто,
только не для тех.
Так ведь атеисты
милостыней – грех
окупают втайне.
Так – с небес – на дно.
Знаешь, это крайне
у-ни-зи-тель-но.
Подставляй корыто -
хватит слёз на всех!
Наших – с глаз размытых,
Боговых – с застрех*.
Сан-эпид проверка,
гос-надзор обход.
Ждали фейерверка -
Судный день грядёт.
Проводная чистка -
электричеством.
Истово чекистка
заряжает ствол.
3
Кухня, санузел, уборка - по расписанию.
В съёмных квартирах неделя проходит за две.
Ухо соседки услышит пылекасание,
Око просверлит все стены и - быть беде.
Помнишь, тебе говорила: «что же ты делаешь,
Я ведь прикрою собой, если будут стрелять!»
Небо тогда не делилось – падало целое ж! -
Прямо на нашу разваленную кровать.
После чего разливалось матовым заревом…
Крылья – на полке, - незачем было летать.
Утром - постыдный укор во взгляде хозяевом.
Ты говорил мне: «От зависти всё, видать»…
4
Эта весна проходит мимо.
Пережит март, за ним и апрель.
О-че-ред-ная пантомима
Замерла в мёртвых пальцах мима.
Время стоит… Не-вы-но-си-мо
Вынести май. И с новой силой
Небо молить, сжимать виски и
Знать, что последняя эта трель.
К чёрту триоли… Мы жили с тобой adajio*,
Дни запивая разбавленным молоком.
Путь в небеса завершился замочной скважиной,
Вскорости съеденной ржавчиной целиком.
Видели многое. Зримое – не увидели.
Знали о многом, но главное – не учли.
Небо – один из предвестников скорой гибели
Тех, для кого были маями – феврали.
Так и остались на связке ключи позвякивать, -
Выкинуть жалко, как давнишние мечты.
Так же - вода в молоко для эспрессо к завтраку.
То же адажио… Кофе успел остыть.
5
Бесполезно теперь -
маяться.
Будет в мае у нас –
свадьбица.
Нет давно никакой
разницы -
то ли бес, то ли бог
дразнятся.
То ли смерть, то ли жизнь -
пошлая.
Слышишь, тихо поёт
прошлое.
Чересчур были мы
прошены.
И одёжи теперь
сношены.
То ли град, то ли снег –
крошево.
Урожаи давно стожены.
А хлеба-то не все
скошены.
На ноли мы с тобой
множены.
То ли я, то ли ты –
прожиты.
Продавали любовь
дёшево -
за чекушку в обед
пьянице.
В понедельник была
пятница.
Ничего уже не
станется.
Не взойдёт по весне
ярица.
На чужой коровай
зариться -
непременно - ножом
раниться.
Крылья нам только раз
дарятся.
Не парят – так в мешках
парятся.
Небо под ноги мне
валится.
Я в раю, и в аду –
Странница.
То ли жизнь, то ли смерть
тянется.
Надо ль в мае, чтоб так
маяться?
6
Утро. Будильник. Вечные семь ноль пять.
Связка ключей в руке, хоть и пуст кулак.
Снова заводишь - прошлое досыпать.
Школа. Экзамен. Ранец тяжёл - трояк.
И бандеролька в небо – отец - не Бог, –
Богова кара лучше его словца.
Смотришь с повинной. - Выучи назубок!
Всё - бесполезно что-либо отрицать.
Школьный звонок – будильник устал звенеть.
Вместо каникул – пятница на носу.
Мolto allegro*… Кофе остыл на треть.
Шум на весь двор – рабочий завёл фрезу.
На площадке - строительный ход. Ардальон, закипая,
Всё кричал на прораба: «Каркас для пяти стекломасс!»
И с отчаянной злостью глядели мальки-шалопаи,
Как железные крылья качелей летели в Камаз.
Будут новые песни про новые чудо-качели.
Будет детство всё так же звенеть на далёком седьмом.
Никогда не взрослевшие некогда, помнишь, взлетели?
«Не узнать их», - вздыхает потрёпанный фотоальбом.
А пока терпеливо чекистка ждёт нового НЭПА,
Зачеркнув отрицание в заповеди «Не убей».
Дед Макар улыбается детям с февральского неба
И за пазухой греет замёрзших резных голубей.
*Adajio – медленно, протяжно
*Застреха – нижний, свисающий край крыши
*Мolto allegro – очень живо, быстро