Чёрное Небо (Лирика)

Пронзительный и противный визг снаряда, рухнувшего рядом, заставил вжаться в землю. Хотя казалось, что сильнее вжаться просто невозможно. Земля скрипит на зубах, глаза щиплет грязь, разведённая потом. На руке некогда белая повязка, теперь же просто чёрная и мокрая тряпка.
Ещё один снаряд упал рядом, хотя на этот раз чуть дальше. Значит, немцы знают, куда примерно нужно бить. Это плохо. Ещё хуже, если они накрывают территорию ковровым огнём, тесня бойцов. Буквально заставляя из атаковать первыми.  
- В атаку! За Родину! За Сталина!- выкрикнул командир, и два десятка бойцов, с ног до головы обляпанных грязью, кинулись на линию обороны врага. Из – за пыли видно было не дальше нескольких метров, а грохот взрывающихся и падающих снарядов надёжно скрывал любые другие звуки. Так что бойцам удалось застать немцев врасплох.  
Что ни говори, в рукопашный бой ближе нашему брату, чем перестрелки. Перебить немцев удалось довольно быстро, хотя время в такие минуты для всех течёт по разному. Для одного это несколько мгновений, он их даже запомнить не успел, для другого целая вечность. Целая жизнь.
Забив последнего немца, молодой солдат принялся оглядываться по сторонам. Но из – за пыли ничего не разглядеть.
- Серёга! Серый! Ты где?!- набрав в лёгкие воздуха, и, сдерживая кашель, прокричал парень.
Ответа не последовало.
- Серый! Серый! Это я, Пашка! Где ты?!
Чувство паники начало нарастать где – то в глубине души. Неужели…?
Отбежав сначала влево, и вглядываясь в лица всех трупов, даже в немецкой форме, парень почувствовал горечный привкус во рту. Побежав в противоположную сторону, он всё также вглядывался в лица мертвецов, которые ещё казались живыми. С каждым перевёрнутым телом сердце молодого бойца замирало, но каждый раз это оказывался либо погибший в лобовой атаке товарищ, либо немец.
Спустя несколько минут парень увидел бойца в советской форме, сидящего спиной к земляной стенке, и прижимающего ладонь к животу. Подбежав к нему, боец заликовал: вот он, Серый! Живой! Горечь во рту перестала чувствоваться и сердце отпустили ледяные тиски. Но секундой позже горечь стала ещё сильнее, а тиски ещё ледянее.
Даже на чёрной от сажи и жирной земли ладони было отчётливо видно красное марево. Тёплая кровь парила на морозном воздухе.
- Серый! Живой, Серый?! Ты как?!- заорал, с трудом сдерживая слёзы, парень.
Сергей поднял голову. Ещё бодро, но в этом движении чувствовалось, что силы парня угасают.
- Пока живой…- сплюнув кровь, ответил Сергей,- но не надолго… печень, гад, пробил… или прострелил… не помню… вернее, помню, но уже всё равно…
- Держись, брат! Ты держись!- сдерживать слёзы уже не получалось, и Пашка заплакал,- мы вытащим тебя, вытащим!- он сам не верит, во что говорит. Пашка замолчал на секунду, а потом добавил более тихо,- куда ж я без тебя, друг…?
- Я держусь, Пашка, держусь…
- Вот и держись, чертяка старый! Чтобы какой – то вшивый немец тебя пришил?! Не бывать этому! – яростно завопил парень, и сжал левую руку друга.
Они замолчали, каждый думая о своём. Но молчание продлилось не долго.
- Чёрное небо.
- Что? – не понял Пашка,- да, небо чёрное, от пыли. А что?- ответил он дрожащим голосом.
- Не хочу умирать под этой бездной…
- Да что ты такое говоришь?! Ты не умрёшь!
Сергей посмотрел на друга. И этот взгляд напомнил ему взгляд отца: что ты, маленький, можешь об этом знать? Только этот взгляд наполнен грустью. Смертельной тоской.
- Сделаешь одолжение для друга? – почти потухшим голосом спросил Сергей,- последнею просьбу?
- Да…- сквозь слёзы выдохнул Пашка.
- Сделай так, что бы я снова увидел голубое небо. С белыми, пушистыми облачками. Сделаешь?
- Сделаю, брат, сделаю! Обязательно!- взревел Пашка. Он уже почти ничего не видит из – за слёз. Титаническим усилием он заставил себя прекратить плакать.
Он понял, что друг умирает. И это неизбежно. И незачем сейчас оплакивать живого. Оплакивают мёртвых. А с живыми общаются, смеются. Он заглянул в глаза Сергея. В них не было страха. Только покой и тихая грусть. И он улыбается. Нежно, как мать своему ребёнку. Увидев эту улыбку, Пашка не выдержал, и заплакал с новой силой.
Только через три минуты ему удалось вновь взять себя в руки.
Утерев слёзы, Павел увидел, что его друг сидит с закрытыми глазами. Сердце ёкнуло.
- Серый! Серёга!
Тот устало открыл глаза и посмотрел на друга. В его взгляде всё меньше и меньше жизни.
- Да живой я, живой. Устал только… - он снова прислонился к стенке и закрыл глаза.
Пашка сжал его руку ещё сильнее и прислонил к своей щеке. Так они просидели ещё пару минут. Павел не сводил взгляда с лица друга.
Внезапно Сергей открыл глаза. Взгляд его оказался кристально чистым и предельно ясным, хотя его уже застелила смертная пелена.
Он поднял глаза к небу. Несколько секунд он всматривался в чёрное небо, потом улыбнулся. Улыбнулся так светло и радостно, что Пашка,  сам того не замечая, улыбнулся вместе с ним. Впервые за долгое время Сергей оказался действительно счастлив.
- Спасибо тебе, Пашка,- голосом, полным радости, сказал Сергей,- я уже думал: всё, умру под мглой. Ан нет, ты глянь, небо голубе с облачками… Спасибо, брат.
- Не за что, брат,- дрожащим голосом ответил Пашка и отпустил руку друга, которая упала в натёкшую лужу крови.