Оттянуться можно вволю.
Я в толпе тебя увижу,
Я тебя себе позволю.
Встречных странно озадачив,
Ты меня погладишь взглядом.
Я увижу: ты не против,
Лишь бы был хоть кто-то рядом.
Станет все, о чем мечтала,
Для двоих посильной мздою.
В пыльном мраке кинозала
Всякий видится звездою,
Всякий видится героем,
Грубым швом на свежей ране,
Наблюдая, как за боем,
За мельканьем на экране.
"Я умру, наверно, скоро", —
Тётя дяде говорила.
Он не в теме разговора —
У него глаза дебила.
Даже на краю могилы
Неувязок будет много,
Если он её — вполсилы,
А она его — как Бога.
Медные ржавеют трубы,
"Бог", кривясь, считает сдачу...
В гневе ты кусала губы:
"Да какой он, на фиг, мачо?!"
Я меж кадров воскрешала
Молью траченой сноровки
Отголоски. Ты трещала —
Вкривь и вкось, без остановки,
Как, сменив Китай Версаче,
Русский мат — английским сплином,
Увлеклась проезжим мачо —
То ли шведом, то ли финном.
Он тебе за пониманье
Посулил авто и дачу,
Ты ж сказала на прощанье:
"Да какой ты, на фиг, мачо?!"
Я за час к тебе остыла —
Вряд ли кто меня осудит, —
Зная всё о том, что было,
И чуть-чуть — о том, что будет,
Удивляясь слову "мачо"
В каждой фазе разговора...
Мячик мой — не от Версаче,
Он утонет очень скоро
В дымке вечных категорий,
Обернется шумным роем
Нерасказанных историй,
Героинь и их героев.
В эти роли нам не вжиться,
Не решить творца задачу...
Всё у нас могло б сложиться,
Да какой я, на фиг, мачо?!
