1 глава "Интернат номер семь" (Проза)

Эдуард Старк был самым молодым и самым загадочным преподавателем биологии за всю историю существования седьмого интерната. Семьи у него не было, никто не знал, где он жил, куда и почему исчезал на все каникулы и выходные. В маленьком городке Керридже, где подобные личности были редкостью, о нем витали всевозможные слухи и домыслы, которые он спокойно игнорировал.
Несмотря на скрытность, коллеги любили и уважали его за улыбчивость и профессионализм. Даже старая брюзга Клякса, получившая свое прозвище за огромное родимое пятно на щеке, всегда прислушивалась к его мнению.
Одевался он просто, даже бедно: выглаженные брюки, белая рубашка и черный жилет. Его длинные каштановые волосы были уложены в смешную старомодную прическу, о которой не уставали подшучивать и задавать глупые вопросы старшеклассники. К издевкам Старк относился со спокойной снисходительностью.
Неблагодарное преподавательское ремесло он любил глубоко и искренне, немало размышляя о том, как бы сделать свои уроки интереснее, а свой предмет — понятнее. Мало кто замечал и ценил его старания, но, как истинный учитель, он радовался каждому внимательному ученику, пусть их и было несколько человек на весь интернат.
Вот и сейчас, погруженный в свои мысли о предстоящих уроках, Эдуард не заметил, как подошел прямо к высоким воротам, ведущим на территорию интерната. Ржавый замок, висевший на воротах, никогда не закрывался, поэтому, без труда открыв его, учитель прошел дальше.
Территория седьмого интерната включала в себя детскую игровую площадку, небольшое футбольное поле и мрачное шестиэтажное здание, в котором жили и росли дети из неблагополучных семей или те, чьих родителей лишили родительских прав. Из сотни воспитанников круглых сирот там было всего лишь двое — шестиклассник Хантер Харроу и старшеклассница Ханна Стоун. Иногда их можно было увидеть вместе, о чем-то тихо разговаривающих. Их дружба казалось трогательной и непривычной.
Дружба была редким явлением среди детей, в чем Эдуард убедился за пять лет работы в интернате. Агрессивные и жестокие, они только и ждали возможности подставить друга-друга, просто так, ради потехи. Бесконечные драки, издевательства и ругань — вот какими были неотъемлемые атрибуты интернатской жизни.
Самым развязным среди всех был единственный выпускной класс, состоящий всего из четырнадцати подростков.
Неуправляемых и диких, ничто не могло их образумить; порой Эдуарду казалось, что у некоторых из них нет сердца — такими бездушными были их поступки.
И этим морозным январским утром, возвращаясь после очередного загадочного исчезновения, учитель биологии Эдуард Старк спешил на свой урок в выпускном классе.
— Доброе утро, ребята. Надеюсь, рождественские каникулы прошли хорошо?
Оставив его приветствие без внимания, каждый продолжал заниматься своим делом. Эдуард снял пальто и шляпу, запихнул свой чемодан под стол и повернулся к классу. Из всего класса на урок пришло семь человек. Рекордное количество за последние два месяца.
— Гм, класс, минуту внимания. — Дежурная фраза, как и ожидалось, не принесла должного результата. — Вам прекрасно известно, что меньше, чем через четыре месяца вы покидаете интернат, чтобы вступить во взрослую и самостоятельную жизнь.
В душе Эдуард и сам понимал, как нелепо и неуместно звучат эти слова для детей-беспризорников, чья жизнь с самого начала была взрослой и серьезной.
— Все вы окажетесь перед выбором, — продолжал он, — как жить дальше. Уверен, мало кому пригодится в жизни мой предмет, но, как один из учителей, я буду писать характеристику на каждого из вас. — Старк сделал паузу, обводя глазами класс. — Поэтому на сегодняшнем уроке я попрошу написать на листах ваши планы о будущей профессии и сдать мне в конце урока. Приступайте.
Эдуард сел за учительский стол и стал заполнять журнал. Закончив, он снова посмотрел на своих учеников.
Блондинка Кэйли строила глазки главному красавцу интерната Дику. В ответ он улыбался и подмигивал. Наблю6
Анна Булатова
давшая за этой сценой Мэри, безуспешно пыталась вытереть слезы. Жорж спит, его сосед Род играет под партой с мобильным телефоном. Белла и Эльза, две подружки, тихо хихикают на задней парте. Им никакая характеристика не нужна, они-то уже знают, где будут работать.
Мистер Старк резко встал из-за стола, чем разбудил Жоржа, и отошел к окну, повернувшись к классу спиной. Он ничем не может помочь этим детям, никто не может. Они свой выбор уже сделали.
Его внимание привлекла одинокая фигура, торопливо идущая к забору, где за большим деревом была лазейка. Даже с довольно большого расстояния Эдуард тотчас узнал мешковатое пальто болотного цвета и светлые волосы Ханны Стоун.
Эдуард нахмурился. Это был уже не первый раз, когда Стоун пропускала его уроки, а ведь всего два месяца назад она была лучшей ученицей в классе. Значит, ему не показалось — с ней действительно что-то происходит. Вот только что?
Погруженный в раздумья, Старк, к радости учеников, не расслышал звонок и не успел задать домашнее задание. Не то, чтобы кто-то делал его, но правила есть правила.
В его голове крутились вопросы, на которые он собирался найти ответы. Он был крайне заинтересован в дальнейшей судьбе Ханны Стоун, так как наблюдал за ней с самого первого урока. И на это у Эдуарда Старка были свои причины.
* * *
Когда заходишь в кабинет Гиацинты Пенерси, первое, что бросается в глаза, это сама хозяйка. Все дело в том, что ее рабочий стол и стул находятся на платформе, возвышающей ее над простыми смертными. Восседая на своем троне, подобно Снежной Королеве, Пенерси холодно смотрела на мир сквозь свои прямоугольные очки в тошнотворной оранжевой оправе.
Но в данный момент ее смуглое лицо потеряло холодную надменность, и стало больше напоминать закипающий чайник.
— Наглая, — выплюнула она, — невоспитанная девчонка! Неуправляемая и самоуверенная!
— Миссис Пенерси, — как можно спокойнее заговорила Ханна, — я опоздала к отбою всего лишь на полчаса.
— Для вас правил не существует, да? Думаете, вам все позволено? Но, нет, — с мерзкой улыбкой прибавила она, — вы просто пустое место. Вы ничего не добьетесь в жизни!
— Да половина интерната приходит, когда им вздумается! — вспылила Стоун. — Идите и покричите на них.
Обычно Ханна никогда не дерзила старшим, особенно учителям. Но сегодня проклятая мигрень, которой она страдала всю осознанную жизнь, мешала ей трезво думать и контролировать свои слова.
От ярости Пенерси встала из-за стола, и все кольца, браслеты и цепочки на ней неприятно зазвенели. Она обошла свой стол и нависла прямо над Ханной.
— ТАКИЕ, КАК ВЫ, ПОТЕРЯ ДЛЯ ОБЩЕСТВА!!!
Ее обвислые щеки придавали ей сходство с бешеным бульдогом. Продолжая изрыгать оскорбления, Пенерси отчаянно махала руками. От ее длинных ногтей, накрашенных в кричащий розовый цвет, голова у Ханны разболелась еще сильнее.
— Поберегите свои нервы, миссис Пенерси, не надо тратить их на такое убожество, как я, — съязвила Стоун. — Уверена, у вас найдутся дела поважнее. Например, рассказать совету попечителей, как хорошо идут дела в интернате и какие тут воспитанные дети.
Лицо Пенерси побелело, правый глаз выкатился и начал дергаться — совсем уж дурной знак.
— ВООН!!! — Когтистый палец учительницы взметнулся в сторону двери.
Ее крики отдавались в голове Ханны, как удары молота. Она поднялась со стула, желая как можно скорее убраться подальше отсюда.
— БУДЬТЕ УВЕРЕНЫ, СОВЕТ УЗНАЕТ О ВАШЕМ ВОПИЮЩЕМ ПОВЕДЕНИИ!!! — Брызжа слюной, орала ей вслед Пенерси.
Захлопнув двери кабинета, Ханна тут почувствовала облегчение, смешанное со злостью на Пенерси. Идти на урок биологии совсем расхотелось.
Семнадцатилетняя Ханна Стоун всю жизнь воспитывалась в приюте. О родителях, бросивших ее в родильном доме, она не знала ничего и знать не хотела. Как ей сказали, других родственников у нее не было, или они просто не хотели иметь с ней ничего общего. Ханне было все равно — она не представляла другой жизни, кроме интернатской.
Жесткая узкая койка в самом конце спальни, первый шкафчик в коридоре, где хранились вещи и все накопленное добро, даже ржавые раковины и узкие душевые кабинки — все это было таким привычным и естественным. Небольшая теплая столовая, классные кабинеты на втором и третьем этажах, вечно спящий охранник и маленький телевизор на стене в холле.
Училась Ханна средне, высокие оценки у нее были только по литературе и биологии. Несмотря на то, что на уроках она вела себя тихо и незаметно, у нее был импульсивный и вспыльчивый характер, что легло в основу их отношений с миссис Пенерси. Учительница астрономии, а по несчастливому совпадению, еще и воспитательница их выпускного класса, никогда не упускала возможности прицепиться к ненавистной ученице, которую она искренне считала бельмом на глазу человечества. У нее было еще несколько жертв, которых она регулярно третировала, но пальму первенства Ханна несла с достоинством со времен их первой ссоры.
С одноклассницами у нее были довольно приятельские отношения, они не раз покрывали и выручали друг друга. Но по-настоящему близкой дружбы Ханна ни с кем не заводила. За семнадцать лет в интернате она повидала немало предательств и подстав и теперь не доверяла почти никому. Ханна не чувствовала особого желания общаться с кем-либо особо тесно, потому что в глубине души она также чувствовала свое отличие от остальных. Их интересы и стиль жизни были ей непонятны, а глупые бессмысленные разговоры раздражали.
В свободное время Ханна часто бродила по городу или гуляла с Хантером. Маленький мальчик восхищал ее своей справедливостью и благородством. Хантер много читал, был грамотным и образованным, с ним всегда было приятно и интересно разговаривать.
По вечерам или в плохую погоду, что было довольно часто, Ханна читала. Несмотря на мнение большинства детей, что книги — это скучно, она находила их интересными и увлекательными. Ведь как здорово хотя бы на несколько часов погрузится в другой мир и стать детективом или искателем приключений; тогда можно забыть и про плохую погоду, и про то, что ты — одинокая, никому не нужная сирота, без семьи и будущего.
Если читать было нечего, или просто хотелось сменить обстановку, то Ханна спускалась вниз посмотреть телевизор вместе с остальными. Показывали один канал, транслирующий только новости и, как правило, только плохие: тот утонул, те разбились, тех затопило... книги ей нравились гораздо больше.
Но в последнее время ее редко можно было увидеть за книгами или вообще в стенах интерната.
Все началось около двух месяцев назад, когда ее маленького друга Хантера увезли в больницу. В тот вечер в столовой Дик сказал Ханне какую-то гадость, и Хантер, с громким стуком отставив чашку, поднялся и потребовал извинений. Не долго думая, Дик ударил его по лицу. От сильного удара Хантер упал, как-то неестественно побледнел и забился в судорогах. Кровь хлестала из носа на каменный пол.
Мистер Старк, будто выросший из земли, тотчас вызвал скорую помощь, на которой белого, как мел, Хантера доставили в больницу. На следующий день ученикам объявили, что у мистера Харроу обнаружили сильные проблемы с сердцем, и ему придется покинуть интернат. Дика так и не наказали.
Через две недели похудевший Хантер пришел попрощаться и забрать вещи.
— Они переводят меня в какой-то оздоровительный приют в Манчестере, — грустным голосом сказал он Ханне, когда они сидели на скамейке, ожидая приезда попечителя, который должен увезти ее друга. Другие дети не пришли даже пожелать ему удачи.
— Неужели, там будет лучше, чем здесь?
— Думаю, везде будет лучше, чем здесь.
Они обменялись понимающими улыбками. Хантер также являлся членом клуба любимчиков Пенерси.
— И зачем ты только полез к нему? — тихо спросила Ханна, тронутая его поступком.
— Во-первых, он первый полез к тебе; во-вторых, мужчина всегда должен защищать женщину. А в-третьих, это все равно рано или поздно случилось бы. Моя болезнь, я имею в виду.
Он расстегнул пальто, а затем рубашку, демонстрируя шрамы на груди. Ханна разглядывала красные полосы, не в силах вымолвить и слова.
— Мне уже сделали две операции, но самое ужасное — терапия. Я такого даже Дику не пожелаю.
Хантер слабо усмехнулся, но затем его взгляд сделался неуверенным. Он нервно комкал в руках шапку, не зная, с чего начать и стоит ли вообще говорить. Ханна тоже молчала, не желая торопить его.
Наконец, он заговорил:
— В тот вечер, когда меня забрали в реанимацию, мистер Старк провел всю ночь в больнице. А когда я проснулся на следующее утро, я слышал, как медсестра сказала — «с вашим сыном все будет хорошо», и он не исправил ее! Знаешь, мне очень хотелось бы верить, что мой отец был таким же смелым и благородным. — Его карие глаза заблестели от слез. — Как думаешь, может, они вовсе не хотели бросать нас в приюте? Может, это была необходимость?
Ханна подвинулась и одной рукой обняла его. До этого Хантер ни разу не упоминал своих родителей, но Ханна и без слов понимала, как важна была для него эта тема. Он все еще нуждался в этом. Как объяснить ему, что родители никогда не хотели его? Как объяснить, что он не нужен собственной семье?
Глядя в его печальные глаза, Ханна понимала, что никогда не скажет ему этого.
— Одно я знаю наверняка — если бы твои родители увидели тебя сейчас, то ни за что не бросили бы. Ты настоящий мужчина, Хантер, и мистер Старк гордится тобой, я знаю. Ты его любимый ученик.
— Правда?
— Да, и я тоже горжусь тобой.
— Спасибо, Ханна, — его глаза загорелись привычным огнем. — Мне будет тебя не хватать.
— Мне тебя тоже, — со вздохом ответила девушка.
Короткий сигнал оповестил их о том, что машина подъехала. Хантер тяжело вздохнул и встал со скамейки, в одну руку он взял чемодан со своими вещами. Как же ему не хотелось уезжать отсюда! Из места, где он провел всю свою жизнь, пусть и не самую счастливую.
Ханна тоже поднялась со скамейки. Только то, что она не хотела расстраивать друга еще больше, удерживало ее от слез.
— Я буду писать тебе, — предупредил Хантер.
— Только попробуй не делать этого хотя бы раз в месяц.
Хантер приподнял губы, вроде улыбнулся. Получилось неестественно и вымученно.
— Удачи, Хантер.
— Прощай, Ханна. Береги себя, — с этими словами он порывисто обнял ее, бросил последний взгляд на стены интерната и ушел, не оборачиваясь.
Переезд Хантера оказался для Ханны гораздо болезненнее, чем она себе представляла. Больше не с кем было поговорить за обедом или ужином, другие дети стали ее раздражать и злить. Все чаще она мысленно возвращалась к их последнему разговору и начинала думать о своих родителях. Какими они были? Где жили и чем занимались? Про себя Ханне почему-то было легче думать о них, как об умерших людях. Адреса Хантера у нее не было, поэтому приходилось ждать, пока он сам напишет ей. Каждый день Стоун проверяла свою почту — но бесполезно. За полтора месяца Хантер ни разу не написал ей.
Рождественские каникулы Ханна провела в хождениях по городу в поисках заработка. Через месяц ей исполнялось восемнадцать, а меньше, чем через полгода она выпускалась из интерната, и ей надо как-нибудь устраивать свою жизнь дальше. Для учебы в университете пришлось бы ехать в другой город, на что у нее не было денег.
Но поиски ни к чему не привели — не зря существовала фраза, что в Керридже никогда не было и не будет трех вещей: туристов, работы и хорошей погоды. За эти каникулы Ханна осознала правдивость и первого, и второго, и третьего.
В последнее воскресенье перед началом новой учебной четверти на Керридж налетела метель, каких здесь не бывало уже лет пятьдесят. Казалось, жизнь в городе остановилась: не ездили машины, не бегали по улицам дети, нигде не валялись пьяные люди. Многие магазины стояли закрытыми, их витрины трещали от мороза и беспощадного ветра. Опустевшие улицы и летающий кругом мусор навевали тоску.
Ханна, которой в это время не посчастливилось оказаться за пределами интерната, куталась в мешковатое пальто. Сегодня она планировала пойти в пиццерию, узнать, нужны ли им рабочие, но отказалась от этой затеи.
Покрасневшими руками Ханна достала из кармана деньги и пересчитала их. Немного, но на чай хватит. Как можно быстрее желая согреться, она забрела в первое попавшееся заведение.
Переступив порог паба, она очутилась в полумраке, ее окутал густой белый дым. Сразу захотелось глотнуть свежего воздуха, но, по крайней мере, здесь было тепло. До этого Ханна ни разу не была в подобном месте, хотя слышала, что ее однокашники довольно много свободного времени проводят в таких барах.
Сидящий за одним из столиков мужчина в черном плаще, не отрываясь, смотрел на только что зашедшую девушку. Его пристальное внимание не ускользнуло от Ханны. Нервно сглотнув, она зашагала к барной стойке.
— Чем я могу вам помочь? — спросил у нее сиплый женский голос.
Увидев лицо официантки, Ханна оторопела. За стойкой стояла девушка, в которой она тотчас узнала одну из воспитанниц, закончившую интернат около двух лет назад. Это была многократная победительница местных конкурсов красоты и довольно способная ученица. Лично они знакомы не были, но Ханна иногда наблюдала за ней, восхищаясь ее красотою и элегантностью.
Но сейчас бывшую красавицу интерната узнать было практически невозможно. Огромный синяк украшал ее левый глаз, лицо осунулось и потеряло свою прежнюю упругость и гладкость. Вместо одежды на ней висели лохмотья, прикрывающие следы побоев на руках. Волосы были грязные и слипшиеся.
Стоун продолжала стоять и таращиться на нее, совсем позабыв о заказе.
Официантка, узнав Ханну, грустно улыбнулась, обнажив пожелтевшие от сигарет зубы.
— Дженни, мигом на кухню, проклятая девчонка! Там полно немытой посуды! — заорал откуда-то изнутри хозяин бара.
— Иду, — откликнулась она. А затем схватила Ханну за руку и потащила к самому дальнему столику, стоящему в тени. Усадив посетительницу, она шепнула: — Жди здесь.
И скрылась за дверью. Вернувшись спустя минуту, Дженни поставила на стол большой стакан с темно-красной жидкостью.
— Я не пью… — слабо запротестовала Ханна.
Она отмахнулась и пробормотала что-то вроде «это чтобы согреться». Не совсем расслышав ее фразу, Ханна сказала, что ей не хватит денег, чтобы оплатить.
— ДЖЕННИ!!! — раздался разъяренный голос хозяина.
Она испуганно дернулась, а затем наклонилась к Ханне, будто опасаясь, что ее услышат.
— Ты ведь из интерната, да? — После утвердительного кивка, она продолжила: — Беги отсюда. Используй любую возможность убежать из этого проклятого города. Здесь тебя никто не держит и ничего не ждет.
Не дожидаясь ответа, она снова исчезла за дверью. Некоторое время Ханна сидела, рассеяно глядя в пустоту, а затем, вспомнив, перевела взгляд на стакан вина. Она пила вино лишь однажды, несколько лет назад на дне рожденья Беллы.
Неуверенно взяв стакан в руки, Ханна сделала глоток. Несмотря на кисловатый привкус, в груди сразу потеплело. Выпив еще немного, она почувствовала, как головная боль медленно отступает, а мысли текут все медленнее, даже неохотно…
К середине февраля Ханна сильно скатилась в учебе, даже по своим любимым предметам. Она перестала писать конспекты и выполнять домашние задания; на всех уроках она отрешенно смотрела в окно, не замечая никого и ничего. Вопросы одноклассниц игнорировала, а иногда даже огрызалась.
Умудренные опытом учителя загрустили: на их глазах выросло не одно поколение беспризорников, они знали и видели, как человек начинает катиться в пропасть, и что помочь ему уже невозможно.
Зато Пенерси ликовала — теперь-то ее ненавистная ученица оправдывала звание недостойных членов общества. Ее злорадству и торжеству не было предела. Сразу после их утренней ссоры Пенерси нашла незначительный повод прицепиться и снова наказать ее, на этот раз попросту запретив покидать интернат.
Однако наплевав на все запреты, Стоун продолжала регулярно сбегать из интерната, потихоньку опустошая свои сбережения, выделенные государством. На удивление, миссис Пенерси ни разу не поймала ее.
В тот бар, где работала Дженни, Ханна больше ни разу не возвращалась. В душе она боялась снова увидеть ее, боялась снова пережить то разочарование и тоску, охватившую ее в их первую встречу.
Голова стала болеть чаще и в два раза сильнее. Только вино могло заглушить боль, в чем Ханна почти каждый вечер убеждалась на собственном опыте.
Слова Пенерси о том, что в будущем ее ничего не ждет, и пропитое лицо бывшей звезды интерната перемешались в ее уставшей голове. Даже днем, стоило Ханне закрыть глаза, как она видела себя такой же: одинокой, брошенной и сломленной.
Эти образы стали ее проклятьем. Уроки и книги перестали представлять для нее интерес; все, о чем она могла думать, — было собственное будущее, серое и безрадостное, наполненное алкоголем и головной болью. Потерявшись в тоске и обреченности, Ханна отдалилась от всех, даже не догадываясь о грядущих событиях,которые навсегда изменят ее жизнь.