Жизнь моя, словно сон, словно бред.
Ни во что я уж больше не верю,
Да и Бога в душе моей нет.
Все мы, видно, с рожденья калеки,
За душой и в душе – ни шиша.
Век, как вий, вдруг поднял свои веки,
Так, что в пятки шмыгнула душа.
Век жестоких, стальных испытаний,
Невозвратных потерь и утрат.
Я постиг сокровенную тайну:
Наливай же по полному, брат!
Мой рогатый, хмельной собутыльник,
Тёзка, – чёрный, как ночь, человек...
Горечь крови и стылой полыни
На губах твоих, проклятый век!
Наливай же коварного яду,
Приготовь роковую петлю...
Вспомнят пусть лишь пропащие бляди
Непутёвую душу мою.
Пусть жена на могиле не плачет,
Пусть предаст меня блудный мой сын...
Я такой же во всём – неудачник,
И, как перст, в этой жизни – один!
...Целовал легкомысленных женщин,
И судьбу с нелюбимой связал...
Ну, а Ты... не поймёшь неужели,
Что без слов скажут только глаза?!
Друг единственный, я не забуду
Эту осень в печальном дыму,
Чувств нахлынувших нежную груду, –
Всё, что выпало мне одному.
...И куда от тоски пьяной деться?
Загубив всё, что есть в кабаках...
Я сложил на алтарь своё сердце, –
Оказалось, любовь – это прах!
Оказалось, любовь – это призрак,
И довольно о счастье вранья!
По себе справлю горькую тризну...
. . . . . . . . . . . .
Поминайте, как звали меня.
2005 – 2006