Утираясь маленькой ладошкой,
Куклу, сшитую, прижав к груди.
Девочка шагает по дорожке.
И решила, я, к ней подойти.
Почему ты плачешь, что с тобою,
Кто тебя обидел, расскажи.
Рядом дети, шумною гурьбою.
Куклу ей порвали, малыши.
Белый ситец пожелтел с годами,
Волосы с капроновых чулок,
С нарисованными, синими глазами.
А из ножки, ваты серой клок.
Маленькая девочка, в панаме,
Стала, плача, быстро говорить:
«Я её несу любимой маме,
Надо ножку, кукле починить.
У Иришки кукла с магазина,
Только мне не нравится она.
Ими, там, забита вся витрина.
А Алена у меня одна.
Бабушка с Аленою играла.
Много лет Алену берегла.
Вот теперь она моею стала.
Мне ее бабуля отдала.
Думаете кукла, не живая,
Поглядите вы в ее глаза.
Я ее прекрасно понимаю
Многое могу вам рассказать.
Видите прожженное колено,
Это в 41, у села.
Искорка попала от полена.
Немцы дом спалили, наш, дотла.
Эту дырочку не зашивала,
Бабушка Маруся, берегла
Ей она расстрел напоминала.
Ранним утром, на краю села.
Бабушка, тогда, одна осталась,
Еле выжила, ее спасли.
Только куколке, Аленушке досталось.
От мучителей родной земли.
Партизанам кукла помогала,
Донесение в себе несла.
Это все, мне, мама рассказала.
Этого я видеть не могла.
Это платьице на день победы,
Бабушка ей сшила, из фаты,
Той, что на пожарище горела,
От нее остались лоскуты.
Ну а туфли, из куска шинели.
Той, которую солдат принес.
Ведь тогда, стояли здесь метели,
Было холодно, лютый был мороз.
Бабушку укрыли партизаны,
Прадед в партизанах был тогда.
Залечили, бабушке, все раны.
Но явилась новая беда.
Взяли деда прямо у деревни,
И в гестапо сразу повели.
И собрав людей в церквушке древней,
Всех, облив бензином, подожгли.
Очень рано, баба, постарела,
А когда закончилась война.
Платье кукле сшила, как сумела.
Перед вами кукла вот она».
Долго я, на куклу ту, смотрела.
Крашенные синие глаза.
Рассказали, как война гремела,
А из глаз моих, стекла слеза.
Имя у девчушки, той, спросила.
И от ответа обомлела тут.
«Разве я тебе не говорила?
Что меня Аленушкой зовут».