Ни дня не прошло без стенаний и ропота,
Он твёрдо уверен в идее идей:
Его окружают машины и роботы
Под маскою граждан и близких людей –
Глаза – чёрны дыры, язык будто палица.
А он между ними – затюкан и слаб.
Гуляет по парку, а киборги пялятся,
И скрытно доносят «верховному» в штаб.
Сбежать не позволят; ведут наблюдение.
Зачем он им нужен?? За что они так?!
Чего они жаждут?! Готовят к съедению?!
Но это – машины! У них – бензобак!
Идёт по бульвару, прикинувшись паинькой,
А сам краем глаза считает врагов.
Их лица зловещи! Отравленный паникой,
Пытается скрыться, как червь от богов.
Казалось, удрал он. В квартире, не мешкая,
Обшарил кладовку, шкафы. И потом –
Все окна зашторив, затравленный слежкою,
Под стол схоронился с любимым котом.
Он гладил зверушку, общался с ней шёпотом
Прижавши с заботой к груди, словно мать.
«Не бойся, Василий, не схватят нас роботы.
Мы им недоступны. Им нас не поймать!»
Василий не рвался, он котик порядочный,
Хвостом только дёргал и щурил глаза.
Но бедный хозяин взглянул лихорадочно:
- О нет, Вася! Боже! Ты с ними?! Ты – за??
Хозяин свихнулся. В коте видит датчики!
Поднявши за шкирку, как баба Яга
Понюхал и выдал: «Повсюду захватчики!».
На месте отвёрткой решил
вскрыть
врага!
«Послали шпионить! Не ждал, Вася, подлости!
Пригрел в личном стане машину-змею!».
Когда в свежем трупе исследовал полости,
С тоскою осмыслил ошибку свою.
«О, друг мой мохнатый! - взревел он, досадуя, -
За что эти муки и мне, и тебе?!»
И замер над ним – то ли пень, то ли статуя,
А сердце металось голубкой в трубе.
С отравленной жизнью, бесхознее грошика,
Задумал покончить движеньем руки -
В момент полоснул по предплечию ножиком,
И с ужасом в ране узрел проводки!