Безусловно, Барс был благородным. Безусловно – потому что факты во все века упрямы, а был – потому что давно сдох. Но история эта, не смотря на свою давность, и некоторую куцеватость, без всякого сомнения заслуживает того, что бы её узнали все, кому судьбы животных также небезразличны, как и судьбы человеческие.
Итак, не взирая на то, что в артериях и венах этого пса текла обычная дворовая кровь, без тени всякого сомнения, Барс был благородным. Впервые о нём я услышал, находясь в гостях у моих дальних родственников. Это было на кухне. Хозяйка дома, она же – моя двоюродная тётка – крупногабаритная и грузная женщина, разливая чай по нашим чашкам, и при этом, перечисляя великое множество достоинств и редких качеств своего супруга, вдруг, несколько повысив голос, словно обращаясь с вопросом к своей дочери, сказала:
-А помнишь, когда он Барсика домой принёс? – и, не дожидаясь ответа, уже как бы размышляя вслух, продолжила – Стёпа никогда не хотел иметь во дворе собаку. А тут – идёт как-то по улице и видит: сидит под лопухом такой пепельно-дымчатый симпатюля и дрожит. Да так, что от этой дрожи, то и дело, на бок заваливается. И у него сердце дрогнуло. Сжалился. Подобрал и принёс щенка домой. Уж как я тогда удивлялась!
Дальше Клавдия Романовна неожиданно переключилась на безусловную мастеровитость своего благоверного в столярном ремесле.
Кошки и собаки – моя давняя слабость. Мне очень не хотелось перебивать её размеренную и мелодичную речь, но вопреки элементарным правилам хорошего тона, улучив момент, я попытался вернуть разговор в интересующее меня русло:
-А почему он не хотел иметь собаку?
Тётка добродушно вскинула брови.
-Собака всегда остаётся собакой – гадит, и шерсть по всему двору.
По глазам Лиды – дочери тёти Клавы, было видно, что она ждёт от матери какого-то продолжения, но его не последовало, и тогда моя троюродная сестра вмешалась:
-Папуля страшно не любит, когда пёс беспричинно вдруг начинает лаять. Особенно ночью. А это, увы, свойственно большинству собак. Но Барс, когда подрос, словно читая татулины мысли и пожелания, и пытаясь таким образом отблагодарить хозяина за оказанную когда-то великую милость, почём зря голоса не подавал. Тявкнет пару-тройку раз и в будку. И если такое иногда случалось, то мы точно знали, что у нашей калитки кто-то остановился. Такие дворняги – редкость.
Дальше беседа снова переакцентировалась на незаурядную личность Степана Нестеровича. Подробности его биографии мне были знакомы неплохо, а потому я откровенно заскучал. Запивая торт «Наполеон» чаем с лимоном, когда этого требовала ситуация я, в знак согласия, исправно кивал головой, а сам безуспешно пытался представить себе никогда не виданного мною и давно издохшего Барса. Истинные причины внезапно разыгравшейся фантазии до сознания ещё не доходили, но сейчас глубокий смысл неожиданного интереса не тревожил – всё происходило на уровне подсознания.
На следующий день, в той же кухне, во время обеда тётка рассказывала о том, как жизнь несправедливо обошлась с моим дедом по отцовской линии. Уже не помню уловку, с помощью которой удалось развернуть разговор к волнующей меня плоскости, но точно одно – сделано это было довольно беспардонно. Впрочем, тётя Клава ничего не заметила и безропотно поддалась на мою нетактичность:
-Это был такой пёс… – с лёгким налётом загадочности сказала она – Не каждый человек так уважает себя, как уважал себя он. С земли Барс никогда не ел. Если ему бросали мимо его тарелки, то он подачку обязательно перетаскивал в неё, и только после этого съедал. Бывало, даже, с улицы что-то притащит и – в эту самую тарелку. А без неё – ни-ни…
А дальше Клавдия Романовна, наверное, посчитав свою миссию выполненной, как и я минутой ранее, также беспардонно, но скорее всего бессознательно, без всякого предисловия, вдруг переключилась на рассказ о своих хороших друзьях из далёкого Чимкента, к которым они со Степаном Нестеровичем, учитывая их достаток, в советские времена могли запросто позволить себе слетать на выходные.
Ближе к вечеру следующего дня я подошёл к давно пустующей будке, ибо после Барса других обитателей она не знала. Как будто только меня и ждал, из своей столярной мастерской, в которой пропадал целыми днями, появился Степан Нестерович. Словно читая мои мысли, он как-то совсем буднично заметил:
-Необычная была собака. Вечерами мы спускали его с привязи погулять. Гулять Барс любил, но всегда исправно возвращался во двор. Прибежит, станет, как вкопанный, над ошейником, и тихо рычит, пока на него его не наденут. Настырный был…
Естественно, я приготовился слушать дальше, но дядя Стёпа, раскурив папиросу, к моему великому огорчению, дальше переключился исключительно на меня, уговаривая мою персону погостить у них ещё с недельку. С одной стороны, конечно же, было приятно, а с другой – чувство обидной неудовлетворённости так и грызло меня. Интересоваться собакой в сложившейся ситуации было бы верхом неблагодарности, поэтому, пообещав подумать над предложением, с трудом подавляя досаду, я удалился в дом.
Что за пёс такой – лающий исключительно когда надо, требующий себя привязать и, ко всему прочему, с аристократическими замашками? Теперь меня просто распирало от любопытства.
Дождавшись Лиду с работы, я напросился к ней на её половину дома, угоститься чашечкой кофе. Очень нагло напросился, потому что, не смотря на своё обещание Степану Нестеровичу подумать, твёрдо решил завтра уехать, как и планировал раньше – того требовали личные обстоятельства. Тётка и её супруг надежд не оправдали, оставалась сестра. События надо было как-то форсировать, и я решил идти напролом. Такая тактика оправдалась стопроцентно – Лида как будто ждала именно этого разговора.
-Барс действительно был необыкновенным – начала она свой рассказ, когда ароматные вензеля запарили над столиком. – Редкое чутьё и сообразительность, благородство и скромность, обаяние и душевность… Это далеко не полный перечень качеств, которыми обладал Барсик. Не каждый человек может похвастать таким арсеналом. Особенно – в наше злое время. И можешь мне верить – если этот список продолжить, то это будут только достоинства.
Глядя на её светлое, доброе лицо, излучающее необыкновенно лёгкий взгляд, я согласно кивнул, потому что Лида врать никогда не умела. Она это приняла как должное и продолжила:
-Конечно, собака, поедающая арбуз или дыню, мало кого удивит. В лучшем случае – позабавит. Барс тоже ел бахчу, но как! Без семечек! И никто для него их никогда не выковыривал. Конечно же, в своей тарелке, он сначала аккуратненько так облизывал скибочку, потом кусал мякоть, жевал, а семечки из пасти так и сыпались. Это надо было видеть!
Теперь серые глаза сестры так и сыпали весёлыми искорками. Наверное, большая их часть попадала прямо в её чашечку с кофе, потому что оно всё ещё парило, а моё – уже нет. Такой факт казался весьма интересным, ведь чашки были из одного сервиза, но я подумал об этом лишь вскользь, потому что ещё интереснее было слушать неторопливую и выразительную речь Лиды.
-В одну из зим стояли жуткие морозы. Мы решили впустить Барсика в дом. Не смотря ни на что, пришлось силком затащить его в ванную и обмыть ему лапы. Представь себе, после этого всегда, когда его впускали в дом, он первым делом самостоятельно направлялся в ванную, сам же в ванну запрыгивал, и пока ему лапы не обмоешь, ни за что не хотел покидать её.
Лида вдруг всплеснула руками.
-А как он тогда воду из крана пил! – она на мгновение умолкла, скорее всего, представляя ту картину. – Подбежит к умывальнику, станет на задние лапы, вытянется во весь рост, обопрётся передними о раковину и игриво так скулит – просит, чтобы кран кто-нибудь открыл. А ведь никто Барса этому не учил и где на улице он мог видеть умывальник?
Я и не заметил, как сестра подложила в моё блюдо очередной кусок обожаемого мною «Наполеона», она же, в свою очередь – моей запоздалой благодарности, а потому невозмутимо продолжала своё повествование.
-Что бы ни говорилось в его присутствии, он понимал буквально всё. Даже если сказанное его не касалось. Однажды потерялась соседская девочка. Уже стемнело, а её всё нет. Очевидно, Барс слышал, как родители девочки за забором обсуждали эту тему, иначе ни при каких других обстоятельствах не покинул бы пределы двора самовольно, тем более – поздним вечером… Он нашёл её в лесу. Но самое удивительное – сразу не к соседям, а к живущему на нашей улице доктору примчался, и лаял под его окнами до тех пор, пока тот не понял, что требуется его помощь – девочка сломала ногу и сама идти не могла… А сколько раз с тем же доктором Барсик в лес ходил за лечебными травами. Можешь не сомневаться, никто собаке не объяснял, как отличать нужные травы от обычных. В первый раз, когда Барс увязался за доктором, тот прогонять его не стал, и только от этого выиграл – неожиданно, пёс стал бесценным помощником. В последствии доктор стал регулярно просить у нас «мохнатого травника», как он его называл, отпустить с ним.
Я хотел задать вопрос, но не смог – Лида так увлекательно рассказывала, что перебивать её в такой момент было бы тягчайшим преступлением.
-Вся детвора в округе души в нём не чаяла, а он, в свою очередь, как мог, по-собачьи, их за это благодарил. Однажды, зимой на реке девчонка по имени Вера угодила в полынью. Барс находился рядом и среагировал мгновенно, не задумываясь, бросившись в воду. На что он рассчитывал до сих пор не понятно. Полынья была большой, её края – хрупкими. Вытащить девчонку было нереально. Он пытался схватить Верочку за воротник пальто, но та так отчаянно барахталась, что ничего не получалось. Более того – они всё дальше удалялись от кромки. Благо, рядом оказались взрослые. Кому-то из них пришла в голову идея бросить в воду санки, привязанные к длинной верёвке. Наверное, это и был тот самый единственный шанс… Девочка ухватилась за них, её безуспешный спаситель за неё… Барса вытащили за ошейник. И хотя он мало чем помог, тогда, после этого случая, дети прозвали его Героем. Представь себе, большинство из них, будучи уже взрослыми, вспоминают его не как Барса, а как Героя.
-Ну а как к этому относился сам Барс? – наконец-то решился подать голос и я.
-Он охотно откликался на обе клички. А вот третья, то есть ещё одна, решительно не прижилась.
Я вопросительно посмотрел на сестру, но это было лишним, потому что она сразу же перешла к сути:
-Было дело, наш герой нахватался блох. Где и как не имеет значения. А вот манер, каким он сам решил решить эту проблему, весьма забавен. Короче, наш добропорядочный Барс где-то спёр блошиную щётку и притащил домой. Смешно было, и мы, шутя, стали называть его Воришкой. И что ты думаешь? Он щерился и демонстративно отказывался от еды. Пришлось шутку, практически в зародыше, похоронить.
Произнеся последние слова, Лида вдруг помрачнела. Неожиданная перемена в её облике была настолько разительной, что я растерялся и не знал что подумать. Густой румянец на щеках и лукавые искорки в глазах в мгновение ока сменили пугающая бледность лица и невидящий взгляд, устремлённый куда-то за мою спину. Озадаченный таким поворотом событий, я не осмеливался задать вертевшийся на языке очередной вопрос. И когда, было уже, отважился сделать это, её резко изменившийся, фактически до неузнаваемости, жалостливый голос остановил меня.
-Блохи – это пустяки… Через некоторое время Барсик заболел, но уже серьёзно. Чем, выяснить так и не удалось. Ветврачи, которых мы приглашали, словно сговорившись, один за другим только руками разводили. В качестве гонорара предлагались немалые деньги, но – увы…Собака чахла на глазах. Ещё через некоторое время Барс мог передвигаться только ползком на передних лапах – задние отказали. Наши сердца обливались кровью, а он, не смотря на свои муки, всё понимал. Наверное, это прозвучит странно или нелепо, но Барс, к сожалению, был слишком благородным. Даже в самых смелых фантазиях невозможно было представить, как животное… – не докончив свою мысль, Лида с трудом проглотила подкативший к верху ком. Скользнув по округлому подбородку, возле её блюдечка с чашкой, на лакированную поверхность стола плюхнулась одинокая слезинка.
Я молчал, наблюдая как Лида борется с собой, и за последнюю минуту был озадачен вторично – неожиданно к ней вернулся прежний румянец и она, как ни в чём не бывало, спокойно продолжила:
-Это было в разгар лета. Мы вернулись с пикника и, войдя во двор, сразу поняли, что произошло нечто ужасное. Это ужасное просто витало в воздухе. Во дворе было тихо, как в заброшенной угольной штольне. Даже в таком плачевном состоянии Барс всегда давал о себе знать – то гавкнет, то радостно заскулит. А тут – полная и гнетущая тишина… В будке его не оказалось и по известным причинам это было невероятно. Вдруг обнаружилось, что дверь в мастерскую не заперта. Естественно, папа направился туда, что бы проверить всё ли на месте. То, что он увидел внутри, шокировало сначала его, а после и нас с мамой… На одной из стен возле верстака висели свёрнутые в бухту электрические шнуры. Уму не постижимо как Барс смог, но запутал в одном из них шею, да так, что передавил себе горло и у него вывалился язык… Кошмар! Если б до того мне сказали, что собака может сознательно повеситься, никогда бы не поверила… Эта жуткая картина преследует меня всегда, когда где-нибудь на улице я вдруг вижу любую дворнягу сероватой масти. Такое забыть невозможно… В следующий раз, когда ты приедешь, мы обязательно сходим на его могилу…
Подходящих слов у меня тогда не нашлось, поэтому я лишь молча кивнул, но уже знал точно – в следующий мой приезд так и будет: мы пойдём на могилу Барса.