Полночь спокойной ночи желает своим рабам.
А я стою у окна, как у самой последней черты,
Где сумасшедшую волю тонким даю губам.
Узнаёшь мой неровный голос, дрожащую ноту си.
Только хотел за словом, как нарочно, дыряв карман.
И если уронишь «прости» средь шуршащих окрест осин,
Знай, что оно бессильно в этот всесильный туман.