От общей гамадрильей шелухи, в которой утонули «сутки–трое», вернёшься в дом, прославленный героем в том, что герой рождает в нём стихи. На то - пора, где лето - со двора, где голуби по крышам и аллеям, и где я окровавленно жалею, что мы уже не встретились вчера.
Слагать стихи – занятие для вдов; в том есть комфорт и времясодержанье, и будет печка, как сплошной итог тому, что не проплакано глазами... В том странность дня, где бывшее со мной легло туда, где ночевать не смеет, и будет дождь, сильнее и синее, чем васильком растущий выходной...
В слагании не строчек, так забот - есть малость должностного преступленья, в котором мозг подобострастной лени готовит предугаданный аборт, где есть металл живородящих спиц, отмеривавших лето после лета, и солнце уподоблено браслету, где так сверкуче золото частиц...
...Сметается оставшееся - вдоль, а поперёк по шпалам - будет поезд, в котором я, о том не беспокоясь, коснусь тебя серебряной рукой, проснусь и, увязая в вечерах, пойду полаять на луну и осень, и доведу до позднего вчера, откуда утром деланно попросят...
Не спи, не жди, я утонул в тиши несказанного после многословья, мои подруги в парке хороши, гарцующие гипсовою бровью... Несущие в авоськах винегрет для всех мужей семиэтажной мощи, которая стоит сто тысяч лет, которые летят – как куры в ощип... В которой не хватало им вожжей, и вожжи заменили кнут и пламя, и полыхает яркое не-знамя на всех стоп-кранах прежних рубежей...
И нету мочи, потому молчу, кропя словами лист, как наводненьем, где на мильон волной расхожих чувств – кулёк ещё не купленных мгновений, в котором рыбы деланно-глухи, а лисы к настроенью моря глухи, и стонет кот от чаши медовухи, в которой дуба толика трухи…
Молчи?.. Молчу. Осталось повторить... Не белка - так трамвай по кругу зверя.
Мне нечего сдавать и нечем крыть; игра в одни ворота – недоверье.
Сезон распутиц вязкого ума, колёс неотражение в хрустальном... Всё будет так, пока придёт зима и с хрустом поменяет нас местами.
А мы устали белым колдовством рассеивать то чакры, то обиды, и новый день, своё поживший вор, уходит из реала в зону вирта... И будет сон, и вереск, и столбы, и солнце, опаляющее плеши – романтики хотелось? Не черешни?.. Торчат на кольях чувств твоих рабы…
Дорога; я в панаме, ты в кустах. Играли в прятки, завалило выход. Летели стаей – не хватило птах, зато ветров вполне досталось лиху.
Маячит часовой у тишины, где я давно как шишел-мышел вышел, и долгое касание - не слышно нечаянно больному от луны…
А я бреду... по саду ли, с бугра, из города, крича, с обратной связью, перетирая в ступке, что навязло, и что всегда не встретимся вчера…
...И ты, ноябрь просеяв на пирог, досадливо, что позабыла просто, моё лицо - на самый дальний остров твоих альбомов и твоих дорог…
................................о0............