Идущее время снова должно предоставить женщине место у руля жизни, место рядом с мужчиной, ее вечным сотрудником. Ведь все величие Космоса зиждется на этих двух Началах. Основа Бытия есть величие двух Начал. Как же возможно умаление одного из них?
Е. Рерих
- Алло, здравствуйте, Семён Маркович! Саша Конев беспокоит, узнали?
- Добрый вечер, Сашенька. Совсем забыл старика. Чем могу помочь?
- Ваша консультация нужна, Семён Маркович. Как вы себя чувствуете?
- Нормально, Сашенька, нормально…ну приезжай ко мне завтра в любое время.
- Не совсем то, Семён Маркович. Мне очень нужно, чтобы вы посмотрели одного пациента у нас в клинике. Я вас привезу и отвезу.
- Интересный случай?
- Очень.
- А что там вкратце?
- Я в затруднении…лучше уж вам самому посмотреть.
- Заинтриговал, признаюсь…неужели нашлось что-то, что смутило моего лучшего ученика?
- Это не совсем касается расстройства психики…мне очень важно ваше мнение о его умозаключениях…не с кем так, если по-хорошему, и обсудить.
- Интересный бред?
- Напротив…скорее предельное раскрепощение сознания и, как следствие, интереснейшие ментальные модели…революционные взгляды!
- Ох уж мне эти революционеры. Повидал я их на своем веку. И все знают, как мир изменить.
- Посмотрите пожалуйста. Очень вас прошу.
- Ну что ж, Александр, заезжай часиков в десять.
- Спасибо, Семён Маркович…думаю, вы не пожалеете.
- Посмотрим.
- До свидания.
- Спокойной ночи, Сашенька.
- Давно ремонт сделали? – грузный седой профессор Торшин, прихрамывая, шёл по коридору психиатрической клиники, которую некогда возглавлял. Он с интересом отмечал изменения в интерьерах и организации работы почти родного учреждения.
- Год назад. – доцент Конев Сан Саныч, подстраиваясь под неторопливый шаг учителя, двигался чуть позади, возвышаясь над ним почти на две головы.
- А деньги где взяли? Неужели министерство?
- Что вы, Семён Маркович! – воскликнул тот, махнув рукой. – Друзья детства помогли.
- А. – кивнул профессор. – Те самые бандиты.
- Они уже давно уважаемые бизнесмены…меценаты. – засмеялся Сан Саныч.
- Ты прости старику праздное любопытство. – покряхтел Торшин. – Сколько же у них денег?
- Мы об этом не разговариваем, когда встречаемся, но в прессе проскакивала цифра в районе трёх миллиардов долларов.
- Э гее…какие безграничные возможности. – задумчиво протянул старик. – А о чём вы разговариваете, если не секрет?
- Для вас не секрет, Семён Маркович. Но только для вас…понимаете?
- Обижаешь, Александр.
- Мы ведь в детстве одной командой были до самой армии. Спортом занимались, отдыхали вместе, дрались друг за друга. – улыбался Сан Саныч. – После армии в криминал попали. Помните те времена?
- Да. – кивнул профессор. – Я больных на свои сбережения кормил.
- Меня раз почти на год в тюрьму закрыли…пытали, как в Гестапо, но я их не выдал.
- Сашенька! – остановился Семён Маркович и поглядел на ученика. – Какие неожиданные подробности я о тебе узнаю!
- Да. – слегка смутился доцент. – Мои университеты включают и курс выживания в клетке с волками и крысами.
- А друзья твои что?
- Помогали, поддерживали и, наконец, вытащили. Я вышел и завязал…в университет поступил. А они продолжили.
- Так, а о чём вы разговариваете?
- Я у них штатный психолог…врачеватель душ. – Конев вздохнул. – Быть богатым очень непросто, поверьте, Семён Маркович.
- Знаю, Сашенька. – улыбнулся Торшин. – Но хотел бы попробовать.
- Николай, Иванова из двадцать седьмой приведи ко мне. – обратился Сан Саныч к здоровенному рыжему санитару в идеально белом халате, сидевшему на кушетке в коридоре.
- Хорошо, Сан Саныч. – ответил тот.
- Кабинет свой не узнаете, Семён Маркович. – доцент открыл дверь, пропуская учителя вперёд.
- Твой кабинет, Александр. – грустно заметил старик.
Галилей - забитый сюжет. дурдом. гениальный псих, Щас мысли начнёт толкать умные. там богатеи маячат на горизонте. всё понятно.
Мазай - Эпиграфов наставил видели скоко? Всё авторитеты крутые. Любит мысли умные. Обычно так когда своих не очень.
Исида – «Из искры возгорится пламя. А.С. Пушкин» на ленинской «Искре» такой эпиграф был….заметили?
Галилей – ну давай дождёмся чё там псих расскажет. Чую хрень
Исида
Кабинет и вправду был весьма неплох. Смелая дизайнерская мысль, опиравшаяся на значительные материальные ресурсы, воплотила в жизнь идеальное место для интенсивной работы, спокойных размышлений и активного отдыха.
Профессор Торшин громко ахнул, остановившись около входа и не спеша оценивая увиденное. К самому кабинету, вмещавшему большой стол из какого-то благородного дерева, с девятью кожаными стульями, два широких коричневых дивана, уголок с разнообразной электроникой, мини бар, библиотеку, сосредоточенную на резных деревянных полках почти вдоль всех стен, пристроили огромный застеклённый балкон с широким античным арочным проходом. На балконе, разделённом колоннадой на две неравные зоны, располагался зимний сад с вьющимися растениями и весело журчащим фонтаном, и небольшой спортзал с универсальным тренажёром, беговой дорожкой, турником и красной боксёрской грушей. Стены были отделаны под античную мозаику с мифологическими сценами, деревянными панелями в английском стиле и диким камнем под старину. Резная деревянная дверь справа от входа вела в санузел с душевой кабиной.
- Да. – протянул профессор, усаживаясь на диван. – Поспешил я родиться. – грустно кивал он.
Через некоторое время заглянул тот самый рыжий санитар, предварительно постучавшись в дверь.
- Иванова заводить, Сан Саныч?
- Да, да. – заметно занервничал доцент. – Спасибо, Николай.
Санитар посторонился, пропуская в кабинет пациента.
- Что, Сан Саныч, коллегу привели! – прямо с порога крикнул худой сутулый молодой человек лет тридцати в коричневой больничной пижаме, висевшей на нём, как на вешалке. – Профессор небось! – завращал он светло-голубыми глазами. – Здрасьте вам!
- Познакомьтесь, Виктор Алексеевич. – почему-то виновато улыбнулся Конев. – Профессор Торшин Семён Маркович. Мой Учитель…
Профессор лишь слегка кивнул, скользнув по вошедшему уставшим взглядом.
- Важный какой. – оборвал пациент, оглядываясь. – Мы это исправим.
- Присаживайтесь сюда, Виктор Алексеевич. – хозяин кабинета выдвинул один из стульев. – Сейчас чаёк будет…вы какой предпочитаете?
- Красный есть? – голос у Иванова был скрипучий резкий, фразы обрывистые, вся речь его походила на кардиограмму. – Хороший у вас кабинет, доктор…себе такой же сделаю…только больше.
- Семён Маркович, – Конев суетился с чайником. – вам чай или кофе?
- Чай, Сашенька. Не крепкий и с лимоном, сахара два кусочка. – профессор сидел на краю дивана, скрестив вытянутые ноги и подперев голову рукой. Вид у него был скучающий, взгляд обращён в никуда и ничего не выражал.
- Заскучал профессор. – всё так же резко и отрывисто заметил пациент. – Много психов повидал на веку…а, Маркович? – подмигнул он Торшину.
- Много. – лениво кивнул тот. – Вы, как я догадался, на нечто неординарное претендуете, молодой человек?
- Претендую. – весело кивнул претендент в ответ, потирая руки.
- Я и не спорю. – согласился профессор. – Но только держите себя в рамках приличия…я всё таки более чем в два раза вас старше… думаю, что для такой незаурядной личности это не составит труда?
- Не составит. – приложил Иванов ладонь к груди, видимо обозначая сожаление о бестактном поведении. - Это я ваше внимание хотел привлечь.
- Лучший способ привлечь моё внимание – это озвучить нечто этого самого внимания достойное. – слова бесстрастно вытекали из старика, лишённые всяких эмоций.
- Угощайтесь. – Сан Саныч поставил кружки с чаем на столик с колёсиками и выкатил его в центр кабинета. - Угощайтесь, господа хорошие.
- Господа все в Париже. – хихикнул пациент, забирая свой напиток.
- И вправду, Виктор Алексеевич. – осторожно заговорил Конев, присев на диван рядом с учителем. – Поведаёте, уже профессору о вашем открытии…очень вас прошу. Мне…да, полагаю, и вам немаловажно будет услышать мнение такого опытного человека и специалиста.
- С удовольствием. – осторожно отхлебнул чай Иванов. – Как вам мир, профессор?
- Уточните вопрос, пожалуйста.
- Я не горы, леса и реки имею в виду…они прекрасны. – вновь завращал глазами пациент. – Мир людей! Как он вам, нравится?
- Оставляет желать лучшего. – Торшин рассматривал фрески на стенах.
- Все так думают. – довольно кивнул Иванов. – Согласитесь: тщетно пытаться улучшить нечто развивающееся и подвижное, каковым несомненно является бытиё человека, не затронув основ…первопричин, так сказать.
- Логично. – согласился Конев, скосив глаза на профессора и заметив, что тот никак не реагирует и вообще имеет весьма скучающий вид.
- Всё началось с Евы, профессор…помните эту историю?
- Библейскую? – разглядывая ногти, спросил Торшин.
- Да! Именно библейскую! – пациент вскочил, напрягся и начал выразительно жестикулировать длинными узловатыми пальцами. – Ева придумала первую одежду! Это же так просто! Плод, то есть самая вожделенная часть её тела, был доступный, а стал запретный! Ева получила инструмент манипуляции мужчиной! Познала запретный плод! Познала преимущества запретного плода!
- Продолжайте. – поощрял Конев, косясь на учителя. – Только спокойнее.
- Вы представьте только, профессор, что произошло в мозгах самца обезьяны, когда вместо вожделенных гениталий, привычных глазу и до того открытых для взора, он увидал какой-нибудь фиговый листок! Соображаете!?
- Интересно. – протянул Торшин, подняв глаза на пациента. – Продолжайте, пожалуйста.
- Это же начало фантазирования! Принципиально новый этап в развитии мозга! Спусковой крючок человеческой эволюции! – Иванов уже торопливо ходил по кабинету, размахивая руками и бросая короткие реплики…пронзительные, острые, пробуждавшие в собеседниках неподдельный интерес. – Уже догадались, профессор, при чём тут змей? – уставился он на Торшина, выжидая. – Доктор, не подсказывайте!
- Признаться…нет. – виновато улыбнулся тот.
- Змей скидывает кожу, как одежду! Возможно, наблюдая за этими фокусами змея, Ева и додумалась одеться.– пациент преобразился: плечи расправились, глаза сверкали, голос стал мощнее. Казалось, он пропускает через себя огромный разряд тока. – Ещё нужны доказательства?
- Давайте, Виктор Алексеевич. – кивал доцент. – Мы внимательно слушаем.
- Всё просто. – продолжал тот, весело подмигивая и всё так же вращая глазами. – Сексуальная энергия…самая мощная энергия, профессор, естественно при удовлетворении жизненно необходимых потребностей, таких как еда, сон, безопасность… Сексуальная энергия по всем законам физики стремится из относительно холодных яичек в горячую матку. Разница температур всего ничего, но для тонких энергий достаточно. Так?
- Допустим. – кивнул профессор.
- Сначала всё происходит в сознании. Так?
- Так. – нетерпеливо соглашался доктор, косясь на учителя и довольно подмечая всё возрастающий интерес в глазах последнего.
- А на пути энергии, пардон, первые в истории трусы…соображаете? – пациент как дирижёр, подавал выразительные знаки собеседникам, приглашая активно вступать в диалог. – Как плотина на реке…похоже?
- Да. – ответили оба одновременно.
- Началась переработка сексуальной энергии в новую интеллектуальную, до того неведомую! Каково?! – он явно был доволен производимым эффектом. - Новая преграда побудила всесильную сексуальную энергию через сознание искать новые пути для её преодоления. Все достижения мужчины в искусстве, науке, войне…всё продиктовано желанием преодолеть эту преграду. В Библии так и сказано: «И открылись у них глаза, и увидели они, что наги…» А одежда, в дальнейшем, дала возможность уйти из рая…то есть из тёплых мест, где и очеловечилась обезьяна. Ведь мужчина и в наши дни любит глазами.
- Интересно…достаточно интересно. – пробормотал Торшин.
- Конечно интересно. – согласился пациент. – Но Я полагаю, что тут под раем и адом подразумеваются более глубокие и серьёзные процессы, чем просто название какого-то места.
- Какие процессы тут по вашему подразумеваются? –поинтересовался Сан Саныч. – Вы мне, Виктор Алексеич, больше ничего не говорили.
- Только сейчас озарило. – хихикнул Иванов. – Ай, спасибо вам, господа хорошие, очень важный момент вы помогли мне найти…ключевой.
- Поделитесь уже.
- Рай и ад – это на самом деле разные состояния сознания, а не какие-то места! – почти крикнул пациент. – Ведь представьте себе, что начало фантазирования и прогнозирования жизни рано или поздно у всех упирается в одну и ту же стенку…и дальше никак! И стенка эта смерть! Животные едят и пьют, размножаются, спасаются от опасности, но они не просчитывают ситуацию далеко вперёд, живут сегодняшним днём, даже мгновением. А человек, научившись фантазировать с помощью Евы, просчитал свою смерть и, следственно, приобрёл страхи, депрессии, агрессию, садизм, жестокость, жадность…
- Значит не так уж и великолепно получается открытие Евы, молодой человек. – подмигнул Торшин.
- Великолепно. – безапелляционно заявил тот. – Если мы за эту стенку ещё не пробились, то это совсем не значит, что её невозможно пробить.
- И как же её пробить?
- Пока не знаю, профессор. – почесал он задумчиво подбородок. – Но обязательно узнаю…обязательно мы по ту сторону смерти заглянем, вот увидите. Не может всё это просто так быть без ответов и скрытых возможностей…никак такого быть не может.
- Я сейчас, за исключением пробивания стенки, не вижу изъянов в вашей логической цепочке. – задумчиво кивал профессор. – Достаточно интересно.
- Что! – возмутился пациент. – Мне, простите, плевать, что вы там видите!
- Спокойно, Виктор Алексеевич. – вмешался Конев.
- Тысячи лет люди глядели в упор на эту историю и не замечали очевидного! – Виктор всплеснул руками. – Воистину сказано: лучше всего спрятано то, что находится у всех на виду! Я! – он ткнул себя пальцем в грудь. – Я начинаю новый этап в истории человечества!
- Какой этап? – улыбнулся профессор.
- Эра расшифровки знаний. – торжественно провозгласил Иванов. – Вы что думаете, это просто так? Нет, уважаемые, во всех древних легендах, мифах, сказаниях зашифрованы знания и я нашёл ключ, я на самом известном мифе показал, что он наполнен смыслом и может быть понят нами! По моему пути пойдут многие! Но я первый! Обидно вам?
- В смысле? – не понял Торшин.
- Ну, вы всю жизнь занимались наукой, работали и ничего стоящего, такого чтобы вас хотя бы через двадцать лет вспомнили, после себя не оставите.
- А вы, я так понимаю, уже и место себе в истории присмотрели. – профессор заметно нервничал. – Думаете, что этого сомнительного умозаключения достаточно?
- О том, что оно не сомнительное говорит хотя бы огромное количество порнографии, всегда востребованной. – пациент снисходительно улыбнулся. – Но специально для вас, профессор, я расшифрую ещё один очень известный миф…хотите?
- Мне всё равно! – Семён Маркович откинулся на спинку, сложив руки на груди. – Хотя, давайте…любопытно послушать.
- Где граница между животным и человеком? – весело подмигивал Иванов, нависая над собеседниками.
- Просветите. – хмыкнул старик.
- Огонь! – поднял тот торжественно палец вверх. – Животные строят дома, даже используют орудия, но никто из них не способен даже приблизиться к огню.
- Допустим.
- А как по-вашему, профессор, обезьяна смогла это сделать?
- Как-то не задумывался. – Семен Маркович пожал плечами.
- Вспомните Прометея. – пациент сделал паузу, давая собеседникам обратиться к памяти. – Обезьяна смогла приблизиться к огню только очень пьяной! Вот почему Прометею орёл выклёвывал печень! – он торжествовал. – За пьянство и жареную пищу платят печенью!
- А как же она напилась? – нерешительно спросил Торшин.
- Запасали фрукты, они забродили. – Иванов махнул рукой. – Это несущественно! Главное в том, что нам дают знания! Вы даже не представляете всю важность происходящего!
- Куда уж нам. – задумчиво пробормотал старик.
- Зря иронизируете. – небрежно махнул рукой Иванов. – Огонь даёт новую энергию, недоступную животным. Люди смотрели на огонь и это, несомненно, сказалось на их интеллекте. И пришёл первый огонь именно с неба…от молнии…от богов…из космоса, если разобраться поглубже. Есть ещё всего два варианта: вулкан и метеорит, но по сравнению с молнией они маловероятны. Огонь дал надежду и защиту, обогрел и накормил…
- Убивать помог. – вставил Сан Саныч.
- Не без этого. – согласился Виктор. - Я уже представляю себе, как религиозные иерархи спрашивают своих советников после того как я это опубликую: «Как нам это опровергнуть?» «Никак. – отвечают те, поразмыслив. – Нужно соглашаться.» - пациент светился от счастья. – Я свожу вместе науку и религию! Рождается новая невиданная силища! Рождается метанаука, давно предсказанная самыми выдающимися мыслителями, сплав религии, традиционной науки и искусства!
- А вы вначале мир собирались от основ изменить, если не ошибаюсь? – профессор с интересом смотрел на собеседника. – Поделитесь соображениями по этому поводу.
- Всё очень просто. – охотно подхватил тему тот. – Если всю обозримую историю главное чем занимался человек – это обман ближнего с целью завладения чужим или того хуже совершенствование орудий убийства, то в основе его развития и его устремлений лежат неверные мотивы. – он сделал паузу. – Нужно заменить разрушающие программы на созидающие! Движущая сила неверного развития нам теперь известна!
- Напомните, пожалуйста. – иронизировал Семён Маркович. – Не совсем уловил я движущую силу.
- Дисгармония энергий! Это же так просто! В мире царит засилие агрессивной мужской энергии! Женщина унижена и оклеветана неправильной трактовкой грехопадения, явившегося на самом деле величайшим её достижением! Высшим судьбоносным достижением для всего человечества, если хотите! Трансформация сексуальной энергии в интеллектуальную – вот величайший процесс, запущенный Евой…очеловечивание обезьяны! В начале любой человеческой деятельности лежит визуализация желаемого результата…его мысленное представление и только потом физические действия по его достижению. Эта-то самая способность визуализировать и развилась благодаря запретному плоду! Все достижения цивилизации от палки копалки до космической ракеты сначала рождались в фантазиях.
- Запущенный Евой?! – Торшин захохатывался, как ребёнок.
- Да, да…именно рождение человеческого интеллекта является ее высшим достижением! Именно познание запретного плода – основа основ…всё остальное лишь производные от этого – не моргнув глазом, ответил Виктор. – Но главное для нас сейчас состоит вот в чём: из сознания и подсознания всех людей нужно убрать греховную мысль о том, что в основе их появления на земле заложено зло. Нужно реабилитировать женщин, избавить их от клейма позора и греховности. Тысячи лет их обвиняли первопричинами всех человеческих бед. Так больше продолжаться не может, если мы хотим гармоничного и счастливого существования человечества.
- Ну порадовал ты меня, Сашенька. – обратился профессор к ученику. – Спасибо, дорогой. И вам спасибо, уважаемый. – изобразил он поклон. – Удачи в ваших исследованиях! – он вдруг резко спохватился. – Кстати, молодой человек, а чем вы занимаетесь? Где работаете? Как вам в голову пришли такие революционные мысли?
- Я частный предприниматель…был. – задумался на мгновение пациент. – Торговал видео и аудио дисками на базаре.
- А почему говорите в прошедшем времени ?
- Потому, что после таких открытий мне на базаре делать нечего!
- А куда, позвольте узнать, вы теперь планируете податься…в какую сферу деятельности? – снисходительно улыбался Торшин.
- Мир изменять буду, профессор. – засмеялся Иванов. – Я уверен, что очень скоро рядом окажутся личности, такого же масштаба…вместе мы соберем нечто наподобие мозаики. Каждый из нас имеет своё великое откровение. Наше творение будет настолько простым и прекрасным, что люди не смогут привычно отмахнуться от высших смыслов и продолжить прозябать в духовной нищете.
- Избранные посланцы? – продолжал иронизировать Семен Маркович.
- Несомненно избранные. – иронизировал в ответ Виктор. – Если помните, Адама и Еву бог изгнал из рая, чтобы они не вкусили кроме дерева познания добра и зла еще и от дерева бессмертия…чтобы не стали равными богам. Бессмертие рядом, профессор, и оно абсолютно реально.
- А порнографией вы у себя на базаре тоже торговали ?
- Порнографией торговал.
- И сами ее очень много смотрели?
- Очень много смотрел.
- Понятно. – глубокомысленно протянул Торшин.
- Это вам кажется только, что понятно. – снисходительно заметил пациент. – Если вы думаете, что секс – это всего лишь способ размножения, то глубоко ошибаетесь, профессор.
- И что же такое, по-вашему, секс?
- Это частный случай общего принципа циркуляции энергий во Вселенной…основа всего движения и взаимодействия. Понимание принципа – это основополагающее условие успеха в любом деле.
- Во Вселенной ! – высокопарно воскликнул старик и поглядел в потолок.
- Оргазм, профессор, это та же искра между электрическими контактами…один принцип всюду, отличие лишь в уровнях энергий. Энергии, текущие по нашему телу, невероятно тонкие и универсальные, но описываемые известными нам законами. Так же и поток электрического тока, если провод прерывается, то образуются полюса…мужской и женский…заряд накапливается и избыточная энергия перепрыгивает, получается искра, или мать-земля получает молнию от отца-космоса, производя при этом самое главное, профессор!
- Что же она производит?
- Свет! Искра несет свет! А свет-это уже очень серьёзно! Но вам, профессор, видимо, не до таких глупостей. – уже грустно подытожил Виктор.
* * *
- Здравствуйте, Виктор Алексеевич. – услышал он мягкий женственный голос. – Мы к вам. Можно?
- Можно. – ответил Виктор, оборачиваясь.
Удивление, сильное возбуждение и одновременно смущение за нелепо сидящую на нем больничную пижаму охватило Витю Иванова. Он увидел большую группу женщин разного возраста и привлекательности. Но самым невероятным было то, что впереди всех буквально в паре метров от него, придерживая руками поднимаемое снизу сильным воздушным потоком белое платье, стояла Мерилин Монро.
Виктор, не в силах отвести глаз, уставился на молочные пышные бёдра.
- Вообще-то мы по делу. – обворожительно улыбнулась секс – бомба. – Но я могу и не держать.
Она убрала руки, и платье мгновенно взвилось вверх, открывая широкие шортиками кружевные белые трусики и гладкий с аккуратным розовым пупком живот.
- Ну хватит! – подошла к блондинке немолодая с припухшим лицом и глазами навыкате женщина в старомодном сером пиджаке и длинной тёмной юбке. – Кто тебя только в актив выбрал? – возмущалась она, одёргивая вниз развевающееся, словно знамя, платье.
- Надежда Константиновна? – недоуменно спросил Виктор, больше всего сожалея о том, что непослушная ткань скрыла такие желанные прелести.
- Да, это я. – сухо кивнула Крупская, обеими руками придерживая платье Монро, которая непослушно пританцовывала, взбивая руками свои белые кудри. – Да выключите вы этот воздух, наконец! – крикнула она кому-то в толпе.
Через мгновение воздушный поток исчез, и белая материя крупными складками заструилась вниз.
- Так-то лучше. – довольно потёрла ладони Крупская. – Виктора Алексеевича ничего отвлекать не будет.
- Я не могу без мужского внимания! – обиделась Монро.
- Замолчи, канарейка безмозглая. – шикнула на неё Надежда Константиновна.
- Я может и безмозглая, но энергии больше чем у меня, только у девы Марии. – уставилась на обидчицу блондинка. – И пополняют регулярно! Я и тут себе ни в чём не отказываю…платья любые, косметика! А вот чего ты тут командуешь?
- Я больше двух слов связать могу! В тюрьме и ссылке была! В революции участвовала! Книг прочла больше, чем ты видела! – не выдержала Крупская. – А энергия твоя вся поганая…между ног твоя энергия!
- Я красивая! – гордо задрала подбородок Монро. – Мне книги не нужны! А что касается энергии. – упёрла она руки в бока и нависла над революционеркой. – Так Виктор Алексеевич всем показал, что энергия эта самая что ни на есть чистая и хорошая…мы сюда и пришли, чтобы его поблагодарить за это. Забыла, вобла старая?
- Смешно слышать! – подошла к ругающейся парочке смуглая златоволосая красавица в голубой с золотыми узорами по краю греческой тунике. – Энергии у тебя много? – уставилась она на Мерилин. – Да из-за меня целая война началась! Тысячи мужиков головы друг другу проломали из-за меня! Да тебе и не снилось такого! Сами Гектор и Ахиллес из-за меня погибли! Простолюдинка!
- Что ты, царица, с дворняжкой сцепилась. – подоспела на шум Клеопатра в высоком глубокого синего цвета головном уборе и пурпурном платье из невесомой полупрозрачной ткани с шитым золотом широким поясом. – Со мной поспорь, если уж о смерти речь зашла.
- О чём с тобой спорить? – хмыкнула Елена прекрасная.
- Ах, девочки. – мечтательно закатила глаза египтянка. – Вам и не снилось такого… Разденусь я, помню, и плыву по Нилу на корабле. А к берегам рабов тысячами сгоняют. Они смотрят…глаза горят!
- А смерть при чём? – нетерпеливо напомнила гречанка.
- А я любому готова была отдаться. Любой мог меня взять и все это знали. – невозмутимо и гордо отвечала Клеопатра.
- И что, потаскуха царственная. – засмеялась Елена. – Не затёрли до дыр?
- Не затёрли. Я не просто так отдавалась. – презрительно улыбнулась египетская царица. – Платой за ночь со мной была объявлена смерть! Сразу на утро!
- И что, - осведомилась Крупская. – Находились дураки?
- И немало.
Виктор смотрел на них, не дыша, опасаясь спугнуть чудесное видение. В глубине души он надеялся, что они станут спорить о том, у кого самое прекрасное тело и разденутся. Наверняка в этом случае они призовут его, как единственного мужчину, выступить судьёй на этом конкурсе самых известных красавиц в истории человечества.
На заднем плане он рассмотрел ещё несколько симпатичных девиц в широких, щедро украшенных кружевами нарядных платьях. Были ещё какие-то азиатки в расшитых драконами цветастых халатах, полуголые мулатки, звёзды шоу бизнеса в ярких купальниках…
- Ну, хватит! – громко крикнула Надежда Константиновна. – Пока вы тут спорите, Виктор Алексеевич проснуться может!
- И правда. – согласилась Мерилин Монро. – Давайте уже начинать.
- Давайте! – послышались голоса со всех сторон. – Пора начинать!
- Что начинать? – с некоторой долей беспокойства поинтересовался Виктор.
- Дорогой Виктор Алексеевич. – вступила торжественно Крупская. – Мы от имени всех женщин искренне и горячо благодарим вас за ваше великое открытие! Вы смыли с нас вековое пятно позора, клеймо, поставленное на наши нежные тела агрессивным невежеством. Вы вернули нам спокойствие и радость, веру в будущее, открыли новые безграничные возможности, дали надежду на светлое будущее! Ура, товарищи!
- Ура! – нестройно закричали женщины.
- И теперь мы от лица всех женщин. – подхватила Монро. – Торжественно клянёмся не мучить мужчин, развивать интеллект, не капризничать и не разводить, не скандалить и не плести интриг…клянёмся!
- Клянёмся! – грянул многоголосый хор.
- Клянёмся отвергнуть веру в предрассудки, такие как вечная любовь и верность. – продолжала Мерилин. – Мы охотно соглашаемся с тем, что брак это наше хитроумное изобретение, призванное опустить любовь до уровня обещания и гарантии. Привязать к себе жаждущего странствий и приключений мужчину…навязать ему заботу о себе, а если получится, то и загнать под каблук. Мы не будем больше засорять этим бредом головы наших детей, клянёмся!
- Клянёмся!
- Вместе с тем мы признаём! – подключилась Клеопатра. – Мы объявили мужчин агрессорами, получая при этом вашу энергию. Это была наша защитная хитрость! А что нам оставалось делать? – пожала она плечами. – Вы объявили нас порочными, а мы вас агрессорами. – вдруг она заплакала. – Нам так нужна ваша энергия! Вы себе даже не представляете, насколько она дорога нам! – стенала египетская царица.
- Хватит истерик! – снова взяла ситуацию в свои революционные руки Надежда Константиновна. – Виктор Алексеевич, очень скоро вам откроется вся глубина и важность вашего открытия…вы и сами пока ещё не осознаёте какие глобальные процессы привели в действие. – она повернулась к толпе и подала кому-то знак рукой, женщины стали расступаться. – Мы подумали, - продолжала она свою речь. – что вам очень интересно будет увидеть её. – соратница вождя мирового пролетариата указала Виктору в сторону образовавших живой коридор женщин.
Он взглянул туда и увидел большую металлическую клетку, плавно приближающуюся к нему. Ещё через несколько мгновений Виктор разглядел внутри забившееся в угол сильно испуганное волосатое существо с нервно бегающими маленькими глазами.
- Кто это? – ничего не понимая, спросил он.
- Как кто? – удивилась Крупская. – Ева. Кто же ещё?
- Как Ева?
- Так Ева. – виновато улыбнулась Надежда Константиновна. – Вы что же, Виктор Алексеевич, сами себе не верите? Хотите от своего открытия отказаться?
- Да, нет. – замялся он. – Как-то всё это неожиданно.
- Самое важное всегда самое неожиданное. – облегчённо вздохнула она. – Жизнь не такая дура, чтобы делать то, что мы ожидаем и тогда, когда мы ожидаем.
- А что ж вы её в клетку посадили? – Виктор справился с недоумением и стал внимательно рассматривать существо.
- Да дикая она совсем…убежать может или покусать.
Неизвестно откуда у Крупской в руках появилась ветка ярко-жёлтых бананов. Она очистила один из них, подошла к клетке и протянула его Еве.
- Кушай, милая. – ласково предложила революционерка.
Существо некоторое время жадно смотрела на угощение, видимо, не решаясь принять его. Наконец, очень осторожно, на коротких полусогнутых ногах оно приблизилось, резким движением схватило банан и, отскочив в сторону, принялось жадно есть.
Виктор отметил, что художники и скульпторы, изображавшие древних людей по заказу археологов, были очень недалеки от истины. Ева представляла собой нечто среднее между обезьяной и человеком. Около полутора метров ростом, с бурой короткой, кое-где и совсем отсутствующей шерстью, морщинистой отвисшей грудью. Лицо у неё уже имело достаточно человеческих черт. Оно было практически лишено волос, но крупные нависающие над глазами надбровные дуги и отсутствие выступающего подбородка явно указывали на ближайшее родство. Вместе с тем удивлял немного курносый, но в целом почти современный человеческий нос.
Больше же всего внимание Виктора привлекла набедренная повязка Евы. Первая нехитрая одежда была сделана из нескольких крупных ярко-зелёных листьев, уже подувядших и примотанных к талии несколькими мотками лианы или чего-то похожего на неё. На шее у доисторической дамы, словно элегантный шарф, красовались несколько широких колец изрядно обтрепавшейся змеиной кожи.
- Мы хотели вам и Адама показать. – откусывая кусок от второго банана и предлагая его Еве, рассказывала Крупская. – Но он совсем уж буйный.
- Жалко её. – грустно улыбнулся Виктор.
- Да мы отпустим, Виктор Алексеевич. – кивнула она. – Мы же не изверги…вот вам покажем и отпустим.
- Это хорошо. – согласился он. – Это правильно.
- Я так понимаю, у нас всё? – нетерпеливо спросила Мерилин Монро.
- Теперь всё. – кивнула Надежда Константиновна.
- Отлично. – обрадовалась блондинка. – Это тебе за дворняжку! – широко замахнувшись, она залепила звонкую оплеуху по щеке Клеопатры. Высокий головной убор египетской царицы пошатнулся и упал на землю, освобождая копну чёрных волос. – Меня сам президент любил! – замахнулась ещё раз Монро.
Клеопатра резво увернулась от второго удара и отскочила в сторону. Гневно сверкая чёрными глазами, царица сорвала небольшой украшенный золотом мешочек, висевший у неё на поясе, одним движением широко раскрыла его и вытряхнула содержимое в лицо обидчице. Монро истошно завизжала…в нежную кожу её гладкой щеки вонзила зубы небольшая изумрудно-зелёная змея.
- Не знаю кто там тебя дворняжку мог любить. – гордо подняла голову египтянка. – Но сам Цезарь меня с триумфом в Рим ввёз!
- Опять вы за своё! – закричала Крупская. – Пошли отсюда!
Делегация послушно стала удаляться. Покатилась прочь и клетка с вновь забившейся в угол Евой.
- Извините нас, Виктор Алексеевич. – виновато улыбнулась Надежда Константиновна. – Такие уж мы…какие есть. Спасибо вам ещё раз.
- Пожалуйста. – улыбнулся он в ответ, сожалея о том, что исчезли все прелестницы.
- У меня к вам личная просьба. – понизила она голос.
- Слушаю вас.
- Я за Володеньку попросить хочу. – пустила слезу Крупская. – Ну сколько можно его так мучить? Дикость такая в сердце страны. Сколько же ему ещё на всеобщем обозрении-то лежать?
- Не знаю, Надежда Константиновна.
- Как же вы хотите государство поднять, когда такой ужас, дикость такая на глазах у всех происходит. Ведь это же стократ хуже, чем идолам поганым поклоняться. Не будет успеха в государстве, покуда такое происходит.
- Я же не решаю ничего.
- Сейчас не решаете, Виктор Алексеевич. – утёрла она слёзы небольшим белым платком. – Вспомните о моей просьбе, когда возможность будет…очень вас прошу.
- Хорошо, Надежда Константиновна.