зажонглировался фазами.
приложил к велосипеду ум -
развернулся нахуй азимут.
где ж Луна, моя попутчица?
спит, зараза толстощекая.
одиночество приучится
жить, не мысля, пить, не чокаясь.
не молчать, когда не пишется.
придираться к каждой литере,
выкорчевывая ижицы,
как мечты о жестком лидере -
отработанные буквицы,
новомодного крамольнее.
чтобы вместо звездных пуговиц
расстегнули небо молнии
свитком чертова исподнего,
а на небушке изнаночном
страсти вспыхнули Господни и
то, что думается на ночь нам.
только громы не ко времени
в неположенные месяцы.
на Руси, как будто в Бремене,
все мозги по новой месятся.
ржут да воют да мяукают
петушары многоротые,
так что кодла многорукая
жизнь маразмами уродует.
в пятнах проб любые светочи,
чтоб, умеючи, при случае,
не жалея вербных веточек,
заплести венцы колючие.
что ж ты, Русь, так зацелована
да прилизана иудами?
гладко было на мелованном,
сладко петь словами дутыми.
только сверху-то потребуют,
игнорируя все алиби:
эту фауну свирепую,
раз живешь - хотя б слегка люби.
как сизиф, катайся с горочек,
наготовив с лета саночек…
без того в мыслишках горечи -
расхлебай, попробуй, за ночь их.
что ж, на то и богоносица
мамка-Русь чернорабочая,
чтобы вечно жить-морозиться,
деток завтраками потчуя.
передком по жизни слабая,
задним разумом принижена.
вот тебя везде и лапают
дяди сэмы в ветхой хижине.
вроде как большая мценщина -
те же скоццкие обычаи.
и не леди, и не женщина,
а кромешное двуличие.
буераки-неурядицы.
знай, туси вокруг да около!
ну а птица счастья рядится
упорхнувшим ясным соколом.
бродят хищники в каракуле,
кровь сосут из бесприданницы.
а на небушке каракули -
все равно одна останется.
не сживется с узколобыми -
околотком или гильдией...
разрождаясь долбо..ами,
вековать в двуликом кильте ей.
