Здесь нет безличия и сна,
Здесь танец гибели и страсти,
Здесь все залито черно-красным,
И только белая луна.
…Десятки незнакомых лиц,
Бегут, спасаясь от кошмара,
По залу в вальсе кружат пары –
Все это – клуб самоубийц.
Все это – бег от суеты,
Мы так устали от рутины!
Печальный вальс, свеча, картины,
Вуали, фраки и цветы…
Холодный пафос строгих фраз,
Тонуть в грязи до боли сладко…
Вы называете упадком,
Мы называем декаданс…
В угоду миру и добру,
Мы никогда не обратимы,
Не влюблены и не любимы,
Мы превратили жизнь в игру.
Густую грязь безликих дней,
Слепую жизнь без ярких красок,
Мы укрываем ложью масок,
И прячем пологом теней.
Дежурный хор ненужных фраз,
Оставьте людям, что в рутине,
Живут надеждами пустыми,
А каждый здесь – всего лишь мразь.
Свое безумие любя,
Устали от небесной выси,
От серых лиц и серых мыслей,
И мы устали от себя.
Мы так устали падать ниц,
И от рождения до тризны,
Мы ненавидим наши жизни,
Все это - клуб самоубийц.
Здесь каждый тварь или подлец,
Играет роль царя и графа,
Княгини, лорда и лансклафа,
Здесь рай без душ, и без сердец.
Здесь рай для грязи и интриг,
Обитель счастья и измены,
Мы рушим вновь и строим стены,
И мы живем в последний миг.
Жестокость, нежность и цинизм,
Любовь, порывы и сомненья,
Невинность, низость и стремленья,
Безумье, страх и эгоизм.
Циничной грязи эликсир,
Поможет видеть и не верить,
И мы безумны в равной мере,
Как обезумел этот мир.
Едины в этом я и ты,
Бежать от всех и в тени скрыться,
Все это – клуб самоубийцы,
Оплот болезненной мечты.
Здесь смерть приветствуем, кляня,
И сами ей идем на встречу,
Быть может этот зимний вечер,
Последним станет для меня.
По залу кружатся, как встарь,
С тоскою вальса снова пары,
Блудницы, грешники и твари,
И я лишь пафосная тварь.
Я за столом. В руке бокал.
В губах сомкнутых сигарета,
И черный фрак, нам не одетый,
Так дополняет этот зал.
Повсюду красно-черный цвет,
Так ярко и так необычно,
Так бесконечно символично,
Как бритва, шприц и пистолет.
Как цвет холодный серебра,
Смотреть на мир смешно и стыдно,
Я затянулся. Будет видно,
Когда закончится игра.
В тот вечер я сидел один,
В кругу огня ночного света,
Смотря как пары в пируэте,
Меняют облики картин.
Кружились пары тут и там,
Менялись маски и наряды,
Менялись окрики и взгляды,
Менялся облик панорам.
Всегда одно на новый лад,
Так элегантно и прекрасно,
Но только так однообразно,
Как и десятки лет назад.
Неспешный танец: поворот,
Поклоны, взмахи, пируэты,
шаги по залу в тьме и свете,
Всегда одно из года в год.
И нет сомнений для него:
Исполнен страсти и истомы,
До боли старый и знакомый,
Не изменялось ничего.
Сначала танец, а потом,
Придет пора для развлеченья,
Ну а пока я буду в тени,
Один с сигарой и вином.
Затем намечена игра,
Всего лишь ночь в пустом азарте,
В порядке нужном лягут карты,
Под звон холодный серебра.
Пусть на кону случится так:
Я победить сумею трусов,
И будут деньги – просто мусор,
Всего еще один пустяк.
И лишь себе не мог соврать,
И я заметил без поправки,
Что мне хотелось делать ставки,
И мне хотелось рисковать.
Хотелось большего теперь,
Чем лишь участие в сраженье,
Хотелось горечь пораженья,
И может боли от потерь.
Но, я играл наверняка,
И не давая шанса сброду,
Держала в выигрыше колоду,
Моя холодная рука.
Я выпил залпом свой фужер,
И с безразличьем наблюдая,
Как пары вьются и мелькают,
Я пожелал играть на смерть.
Я усмехнулся. Вот и риск.
Да, только вряд ли он возможен,
Наш мир так грязен и ничтожен,
Как капли лужи серых брызг…
Играть на смерть. Каков черед!
Лететь к свободе и разбиться,
Быть может, кто-то согласится,
И пожелает сделать ход…
Перевернув вуаль страниц,
К чертям и мысли, и сомненья,
Все это только развлеченье,
Ведь это клуб самоубийц…
И проиграть же есть соблазн,
Куда уж больший, чем победа,
Отринуть горечи и беды,
И разорвать сплошной обман.
Я скинул пепел. Все равно.
Я жду с тревогою начала,
Со слабым привкусом металла,
Казалось красное вино.
Но вальс печальный отзвучал,
Сорвав струной последней ноту
И мы шагаем к эшафоту,
Из тени в тень, из залы в зал.
Привычный шепот голосов,
Перекрывает слезы скрипки,
Привычны взгляды и улыбки,
Привычен хор холодных слов.
Мы не спешим, ведь время есть,
Хоть жизнь и кажется пустою,
Мы не забыли, что такое,
Меч ты, достоинство и честь.
Мы ожидаем до поры,
Пустеют черные бокалы,
Из хрусталя или металла,
Приходит время для игры.
Я в зале, где игра грядет,
Сукном обтянут стол игральный,
В зеленом свете зал овальный,
Казался алым в свой черед.
Я отогнал виденье вновь,
Следя внимательно за теми,
Кто проиграет в это время,
И кто прольет живую кровь.
Смелее, дамы, господа!
Сыграем с вами эту пьесу!
Займите граф, шестое место,
Да вы азартны, как всегда…
Суконный стол. Всего шесть мест,
И шесть бокалов шестигранных,
И шесть цветов в руках у дамы,
И проигравших тоже шесть.
…Ну, что вы граф? К чему грустить?
Ведь это все всего лишь шутка,
Вы так грустны сегодня, будто,
Вам есть, зачем дышать и быть?
Не вы ли мне, в тот прошлый раз,
Когда мы пили брудершафты,
Твердили, что князья и графы,
Не уважают больше вас?
Быть может это просто ложь?
Вы их сразили на дуэли?
Вы победили, в самом деле?
Я поздравляю вас, ну что ж…
Вас победит земная твердь,
Да, что терять-то вам осталось?
Забудьте граф свой страх и жалость,
Давайте, граф, играть на смерть…
…Прошу, графиня, я вас ждал,
Вы так прекрасны, без сомненья,
Я потрясен, я в восхищенье,
И вы затмили этот зал…
Какая лесть? Я вам не лгу!
Ни слова лжи, графиня, что вы!
Вы приступить к игре готовы?
Позвольте, я вам помогу…
Как я услышал, ваш супруг,
Узнал как будто об измене?
На репутации ни тени?
Он не любовник ваш, а друг?
А ваш супруг наоборот,
Считает вас последней дрянью.
К чему пустые пререканья?
Я понял вас, и он поймет.
Быть может все совсем не так,
И после нашего расклада,
Вам и выдумывать не надо,
Зачем с другим ушли во мрак…
Я про тот вечер в сентябре,
Когда вы лорда повстречали,
И позабыли все печали,
Ну, что вы, барышня, к игре.
Я понимаю, клевета.
Я этим сплетням не поверил!
И для супруга, я уверен,
Что вы находка и мечта!
Вы обратились к подлецу?
А вдруг фортуна все же с вами?
Грустить совсем не нужно даме,
А смерть, графиня, вам к лицу…
…А как вы, лорд? Зачем мрачны?
Простите, если вас унизил,
И оскорбил до гроба жизни,
И вашей в этом нет вины.
Простите, лорд, если не вы,
Вдвоем графинею прекрасной,
Сдружились крепко и опасно,
И породили слух молвы.
Зачем краснеете сейчас?
И опускаетесь до тени?
Ведь вы желали единенья,
Тем дивным вечером для вас.
Графиня скрасила досуг,
К чему тогда пустые споры?
Нет ни сомнений, ни позора,
Что для нее вы просто друг.
Садитесь, лорд, вот кресло вам,
Вина налейте – вот кувшины.
Вы мне клинок всадите в спину?
Не нужно, лорд, я знаю сам…
Другие сами сядут здесь?
Шесть человек к игре готовы?
Благодарю, одно лишь слово,
И с вами вечер – это честь!..
Ну, что же, твари и лжецы,
Убийцы, твари и блудницы,
Позвольте мне вам поклониться,
Да не смущайтесь, подлецы.
Ведь всем нам есть о чем молчать,
И что всем слышать не престало,
И у меня грехов не мало,
И тоже есть чего начать.
Мы все скрываем ложь и грязь,
Под маской фраз и взглядов строгих,
И я грязнее буду многих,
И я такой же лжец, и мразь.
Игра без правил и границ,
Играть на деньги – это глупо!
Давайте же играть на трупы,
Ведь это клуб самоубийц!
Я убивал, я предавал,
Кого-то жестом или словом,
Кого-то нежно и сурово,
И мне приютом этот зал.
Я лгал в глаза, и за спиной,
Ну, а сейчас не лгу, поверьте,
Мир не заметит моей смерти,
Как смерти тех, кто здесь, со мной.
Вот этот черный револьвер,
Я положу посередине,
Он проводник теперь отныне,
Отсюда – до небесных сфер.
И проигравшим не беда:
Вы все очиститесь от сброда.
В моих руках одна колода,
Я начинаю, господа.
Упали карты на сукно.
Никто из них не двинул бровью.
Все побоялись свежей крови,
А мне на это – все равно.
Без дрожи я поднял одну –
За нею до последней карты,
Итак, игра, начало старта,
Я разбиваю тишину.
В моих руках есть три туза,
И десять черных иллюстраций,
Десятки разных комбинаций,
Мне сразу бросились в глаза.
Я посмотрел на игроков,
Пытаясь в них прочесть, хоть что-то,
Увидел бисеринки пота,
На лбу у лорда, будто кровь.
Непроницаем, только граф,
К нему всего один эпиграф,
Он искушен в подобных играх,
И в споре карточном он прав.
Лицо графини – как листок,
Ее читал я без усилий:
Не ей сейчас лежать в могиле,
И я подвел один итог.
Я бросил карты, как тогда,
Мой первый ход не стал последним,
Глаза других горят победно.
-Прошу открыться, господа.
Пять человек сложили кон,
Но лишь один сидел безлико,
Взирал на нас в экстазе диком,
И карты не откинул он.
Его я знал не так давно,
Но мне запомнились надолго,
Его глаза, когда без толку,
Взирал с тоской на полотно.
- Я проиграл, дрожит рука,
- промолвил тихо обреченный,
И холод стали вороненой,
Заставил вздрогнуть игрока.
- Оставь на дне ненужный груз,
- Промолвил я ему с улыбкой,
- Всего одна моя ошибка…
- Ответил он, нажав на спуск.
Раздался выстрел и затих.
Суконный стол запачкан алым.
На мягких креслах восседало,
Лишь пять оставшихся в живых.
Я посмотрел на лица тех,
Кто окружал меня неспешно.
-Один ушел, - сказал с усмешкой,
- Ко мне, слуга, вина на всех.
Затем второй нелегкий кон.
В моих руках был верный выигрыш.
И только ветер выл по крыше,
Безумным мыслям в унисон.
Я закурил, отпил вина,
Следя за лицами игравших,
Но дама, что сидела дальше,
Вдруг отскочила от стола.
Упали карты. Среди них –
- Нет ни одной, чтоб победили,
Ее лицо серее пыли.
В ответ раздался грубый смех.
Смеялся граф, откинув к нам,
Свою колоду с отвращеньем,
В ней было видно пораженье,
Но больше шансов по очкам.
-Я не могла! Я не могла! -
- Шептала девушка в испуге,
И разом вырвавшись из круга,
Рванулась прочь из-за стола.
Но, в тот же миг раздался гром,
Прервав ее на полуслове.
Она скользила луже крови,
Хватая воздух белым ртом.
Затем упала тишина,
И лорд движением откинул,
Тот пистолет, что первым вынул,
С поклоном улыбаясь мне.
- Благодарю, - ответил я,
- Вы, как всегда метки и точны.
- Осталось четверо нас ночью,
Раздайте карты же, друзья.
Не слышно слов и фраз пустых,
Царило гулкое безмолвье,
И за столом залитым кровью,
Сидело четверо живых.
Не дрогнул мой холодный тон,
И карт легли скупые ленты,
- Игру продолжим, декаденты,
Я объявляю третий кон.
Графиня, граф, и лорд, и я,
Никто из нас не ждал победы,
Мы не спешили знать секреты,
Кого из нас возьмет заря.
Но первым бросил карты лорд.
В глазах застыло равнодушье.
- Я вне игры, - и в зале душной,
Был тон его суров и горд.
На этот раз он победил,
Тузы в руках неоспоримы,
Я посмотрел в лицо графини,
Но открываться не спешил.
Я знал, что мне не вышел срок,
И комбинация по числам,
Позволит мне остаться чистым,
Не нажимая на курок.
Она поймала этот взгляд,
И на сукно, свой черный веер,
Она отбросила скорее,
Смеясь, откинулась назад.
- Теперь, я тоже вне игры!
- И карты дамы были правы,
Я обратил глаза на графа,
Молчащего до той поры.
Граф не сказал ни «да», ни «нет»,
И в тишине поднялся с кресла,
Покинул тихо свое место,
Подняв тяжелый пистолет.
В глазах его прочел тоску.
- Ну, вот и все, - помимо воли,
Не проронив ни слова боле,
Прижал оружие к виску.
Затем был выстрел, после стук.
Лица у графа вдруг не стало.
Графиня, молча наблюдала,
Как умирал ее супруг.
Она не стерла даже кровь,
Когда в лицо попали капли,
И пистолет из стали гладкой,
Заговорил о смерти вновь.
Она промолвила: - Ион,
Еще назвал себя мужчиной?
Ублюдок, падаль и скотина,
Так мы начнем четвертый кон?..
Тасуя карты на троих,
Я понимал, что финиш близко,
И за столом в багровых брызгах,
По трое мертвых и живых.
- Да, госпожа, сейчас начнем,
-ответил я, склоняясь низко.
-Вина, сигары или виски?
Скажите лишь, и мы найдем.
-Вина, - ответила она,
И я подал графине кубок,
Она смеялась зло и грубо,
Над жизнью проклятой сполна.
И в зале смерти и грехов,
Где мы вершили провиденье,
Осталось только на мгновенье,
Всего лишь трое игроков.
…И наступил четвертый кон,
Я не взглянул на карты даже,
Я не хочу жить, и не важно,
Что значит карточный закон.
Десяток карт, под ними – смерть.
Неважно, что я победитель,
Но моя карта давно бита,
И рок сжимает вою плеть.
Я победил, я знал черед.
Как знал, что будет, слишком поздно,
Я проиграл последний козырь,
И пропустил последний ход.
В моих руках легли опять,
Тузы в размену с королями,
Я не желал играть словами,
На остальное - наплевать…
Я посмотрел в глаза людей,
Что так надеялись на выигрыш,
Один из них остался лишним,
И карты все сошлись на ней.
Здесь взор графини потемнел.
Она коснулась пистолета.
- Смелее, барышня, все это –
Теперь уж только ваш удел! –
С ухмылкою заметил я.
- Ведь вы о смерти так мечтали,
Об избавлении желали,
Ко всяким ненависть тая.
Я тоже ваш заклятый враг,
Ведь много лет назад, однажды,
Со мной вы были, и не важно,
Что я забыл такой пустяк.
Но, помню ту святую ночь,
Когда клялись в любви мне вечной,
Но, это было скоротечно,
И с вами удалилось прочь.
Я был любовником для вас,
Какое сладкое паденье!
Я преклонить готов колени,
Благодаря за все сейчас.
Ну, а потом была дуэль,
С тем графом, что делили ложе,
Ее вы помните, как то же,
Утехи, страсти и постель…
Я вашей злобою гоним,
За то, что раненное сердце,
Не излечил желанный герцог,
А только пользовался им.
Простите, милая моя,
Я не оправдываюсь даже,
Вот только это сердце – ваше,
А этот герцог, все же я.
Всего нажмите на курок,
И все закончатся мученья,
Но карты жаждут продолженья,
А вашим картам вышел срок.
Она коснулась револьвер,
Как будто давнюю награду,
Но тихий голос: «Нет, не надо,
Уж, лучше я, прошу, поверь».
Мы обернулись. Лорд умолк.
- Я оплачу ее собою,
Пускай играет, и с зарею,
Вернет мне все, и этот долг.
И за любовь мне умереть,
Давно уже не страшно стало,
А смерть моя – так это мало,
И за нее готов терпеть.
Прошу, любимая моя,
Не отрекись от жизни быстро…
Но скрипнул спуск и грянул выстрел,
И на графиню глянул я.
- Всего еще один глупец,
- Жестоко молвила убийца,
- Мечтает сгинуть и родиться,
-Но, даже страсти есть конец.
Она взглянула на того,
Кто принял смерть ее так смело,
На распростершееся тело,
- Так будет лучше для него.
Так будет лучше? Правда ли?
Спасая жизнь своей любимой,
Погибнуть глупо в тусклом гриме,
И от руки своей любви.
Хотя плевать, и он спасен.
А нас теперь осталось двое.
Пора заканчивать с игрою,
Один лишь кон – и вот и все…
И мы спасемся от оков,
Ну, а пока играли глупо,
Где на четыре свежих трупа,
Всего лишь двое игроков.
- Прошу, графиня, неспроста, -
Промолвил я, склоняясь любезно,
- Мне ваша мудрость так известна,
Как и известна красота.
Ваш лик луной посеребрен,
Но скоро свет заполнит залу,
Поднимем карты у финала,
Я объявляю пятый кон.
И карты скинуты для нас,
В них крылись правда и величье,
Но мне победа безразлична,
А для нее – последний шанс.
Я не коснулся ни одной.
ЯЯ закурил и скинул пепел.
Наступит утро, и при свете,
Узнаем, кто играл с судьбой.
Курил я, молча и легко,
Мечтая видеть в окнах солнце,
Пускал из дыма к своду кольца,
Но до победы далеко.
Графиня смотрит на меня,
Безмолвно выложив все карты,
Ее глаза горят в азарте,
В холодном отсвете огня.
В ее руках все короли,
И карты всей крестовой масти,
в ее глазах мелькнуло счастье.
- Вы это видеть не могли…
- С издевкой молвила она,
- Вы проиграли, милый сударь,
Не ожидали, что так будет?
Из чаши выпила вина.
Я глянул на ее расклад.
И голос мой звенел по стали:
-Увы, мадам, вы проиграли,
И отправляйтесь все же в ад!
В глазах ее дрожит слеза.
Я бросил карты перед нею.
Четыре карточных злодея.
Четыре карточных туза.
Я затянулся неспеша,
- Ну, вот и вся игра, графиня,
Я не забуду ваше имя,
Хоть у меня мертва душа.
Спасибо за веселье вам,
Мне право жаль, что так неловко,
- Промолвил я со злой издевкой,
- Но, проиграли вы, мадам…
Графиня, милая моя,
Вы проиграли, а не герцог,
Вы сами выстрелите в сердце?
Или хотите, чтобы я?
В ответ услышал тишину,
Затем раскатом выстрел грянул,
Я взял хрустальные стаканы,
Взирая в окна на луну.
Я вытер с карт вино и кровь,
Финал истории трагичной,
В живых остался так привычно,
Всего один из игроков.
Я не припомню этих лиц,
Что о забвении мечтали,
Мы знали все во что играли,
Ведь это клуб самоубийц.
И это снова, как назло,
Седая ночь погасит свечи,
Все победили в этот вечер,
И только мне не повезло.
…Ты хочешь быть моей навеки?
Нас прокляли свои же дети!
Враги сожгли родную веру,
Куда деваться пионеру?
Никто не выжил, никто не умер,
По результату, по оконцовке,
Мы снова трусы, нам нужен идол,
Никто не умер, никто не выжил… (с)
Глеб Самойлов и the matrixx «Никто не умер»