рассказ
Из окна маленькой кухни доносился бодрый голос радиоведущего, объявлявшего следующего исполнителя.
«Григорий Лепс!» - услышал Виталик из старенького магнитофона, который удобно расположился на новом небольшом холодильнике, и повернул регулятор громкости вправо от себя. Парень выглянул из раскрытого окна. Громкая барабанная сбивка обращала на себя внимание прохожих на улице, и когда они поднимали головы вверх, чтобы посмотреть – кто же безобразничает в столь поздний час, из небольшого окна на третьем этаже им приветливо улыбался юноша в белой майке, самоуверенно сложив руки на груди и демонстративно поигрывая своими рельефными бицепсами. Но сырой ноябрьский вечер обдал Виталика прохладным ветерком, и форточка тут же закрылась. В такую погоду легко простудиться. Он выключил радио, взял кружку с крепким чаем, который почти остыл, и, покидая кухню, не забыл мимоходом легонько задеть выключатель.
«Завтра мне привезут хороший денежный задаток», - размышлял Виталик, утонув в мягком, удобном кресле. «И я куплю необходимые запчасти для ремонта автомобиля». В этом Эдик ему поможет и по окончании работы они разделят вторую половину, в четыре раза превышающую задаток.
Но завтра, в воскресенье вечером, он должен встретиться с Мариной. Неделю назад Эдик и он купались на городском пляже, там и познакомились с ней.
Как-то вечером, когда Эдик пришел в гараж к Виталику, он завел речь о Марине.
- Мне кажется, что она странная. Мои отношения с ней не выходят за рамки приличия. Она вообще никак не реагирует на меня.
- Ты же всего неделю с ней знаком! Чего же ты хотел?
- Обычно мне хватает одного вечера, а то и двух часов, чтобы добиться женских ласк. У меня нет времени увиваться за смазливой девчонкой, у которой в голове сплошные этюды Шопена, а на языке стихи Ахматовой и Мандельштама!
- Эдик, ты просто прежде не встречал образованных девушек!
- Образованных… Куда подевается ее ум, если я останусь с ней тет-а-тет и начну шептать бессвязно разные глупости. Она же сама мне бросится на шею.
- Так значит бросилась?
- Кто?
- Марина.
- Нет, с ней этот номер не проходит.
У Виталика возникла идея: «А что, если я попробую. Узнаю, какая она.
Вдруг, из этого что-то получится. Не может же Марина вечно отвергать мужчин».
Прошло семь лет с тех пор, как Эдик стал мастером спорта по греко-римской борьбе. В его весовой категории, среди ребят, посещающих ту же спортивную секцию, равных ему не было. Но полгода назад он получил серьезную травму позвоночника, и о продолжении физических тренировок не могло быть и речи. На этом его спортивная карьера закончилась. Он долго переживал по этому поводу и еще потому, что из-за травмы его, «беспомощного инвалида», никто не принимал на хорошо оплачиваемую работу.
Виталик быстро решил эту проблему и взял его себе в помощники – автослесарем. В процессе работы Эдик быстро обучался. Таким образом, постепенно Эдик приходил в себя и в кругу друзей уже не чувствовал себя таким ущербным и ненужным.
Стрелки настенных часов давно перевалили за полночь. В окно заглядывал любопытный фонарь. По стене пробегали тени деревьев, слегка колыхаемые осенним ветром. Ничто не могло нарушить тишину в комнате и ровного дыхания уснувшего спортсмена.
На следующий день, после работы в гараже, Виталик вернулся домой, выкупался в душе, тщательно выбрил трехдневную щетину, нанес на впалые щеки одеколон, заглянул в шкаф – выбор был небольшой: снял с плечиков любимый черный костюм, который берег для вечерних похождений.
Нашел в прихожей крем для обуви, нанес его на кожаные туфли. Еще раз посмотрелся в зеркало. На нем мелькнула хитрая ухмылка: «Хм, да ведь я вылитый бойфренд!» - подумал он, и, закрыв квартиру, быстро спустился по лестнице. В правом кармане брюк однообразно позвякивала связка ключей. Стрелки механических часов на запястье показывали 18:35. Нужно было поторопиться. Он взял такси. В его бумажнике хранился адрес, написанный рукой Марины на пляже, и, развернув вдвое сложенный листок, он назвал его таксисту. В правом окне авто Виталик успел прочесть название цветочного магазина. Подержанный белый «Москвич-412» резко остановился. Водитель ждал недолго. А через десять минут они уже были на месте. Виталик щедро расплатился и вышел, весело хлопнув передней дверцей. Водитель что-то буркнул, с недовольством покачивая головой из стороны в сторону, но парень был уже возле парадной Марины.
Редко проезжающие машины медленно разрезали вечерние сумерки.
В правой руке он неуклюже держал только что купленные цветы, и когда она вышла из подъезда, он поприветствовал девушку и робко вручил ей свежий букет темно-бордовых роз. Сказал, что она хорошо выглядит. Она поблагодарила за цветы, и ее лицо залилось краской, но юноша не заметил смущения: ближний свет фар проезжающего мимо такси на несколько секунд ослепил его, и она мысленно поблагодарила это случайное спасительное авто, вовремя пришедшее на помощь. Они дошли до трамвайной остановки, и Виталик предложил перейти через дорогу, пытаясь скрыть ощущение неловкости.
– На той стороне расположен один превосходный ресторан, в котором я уже не раз бывал – отмечал с друзьями свою очередную спортивную победу в греко-римской борьбе, - отчеканил он, преодолев свою минутную неловкость.
На самом же деле, он вел ее наугад: никогда он не был в этом ресторане.
Он улыбнулся своей маленькой лжи, которая осталось незамеченной, а Марина поинтересовалась, когда и где проходило это спортивное соревнование, и он мысленно поблагодарил ее за такой своевременно проявленный интерес к спорту, который он обожал.
- В феврале этого года состоялась матчевая встреча. Это мое второе участие за полгода. Среди титулованных спортсменов – я просто новичок, - начал он, пропуская незапоминающиеся лица суетливо спешащих навстречу прохожих.
- Но я воспитал в себе очень хорошее «чувство ковра». И в моем арсенале уже имелась парочка «коронных» приемов. Я воспользовался грубой ошибкой противника, у которого была слабая защита. Провел хороший захват ног, после чего всем своим весом повалил его на ковер.
Удачно проведенная мной комбинация позволила мне развернуть соперника спиной к себе. Секунда на размышление… и прием в два действия мог решить исход поединка.
Она спросила:
- Что это за прием?
- «Двойной Нельсон», который у нас называется «ключ», проводится в положении партера. Обеими руками я нырнул под руки оппонента, и давил кистью руки на шею и затылок.
Чаще всего этим «ключом» борцы просто выигрывают время, чтобы, собираясь с силами, успеть обдумать очередную атаку, зачастую – последнню.
Когда он попытался вырваться, я подумал: «Напрасно стараешься, парень! Моего замка еще никто не разрывал»…
В тот момент мой визави напоминал мне огромного ястреба, хищника, который по воле талантливого художника, сам становится легкой добычей, застывшей в руках у беспощадного времени.
И без всякого колебания я провел прием, после которого он оказался на лопатках. Судья зафиксировал туше! А он, тяжело дыша, все еще продолжал лежать на ковре.
Когда он поднялся, я заметил, как от продолжительной физической нагрузки на его раскрасневшемся лице подергивался каждый мускул, выказывая тем самым грубое недовольство собой и проведенной схваткой.
«Слабак!» - подумал я про него, впрочем, он и сам так думал о себе, потому что быстро удалился из спортзала, чтобы больше не ощущать на себе презрительных, испытующих взглядов ребят из команды, которую он подвел.
Речь спортсмена оборвалась. Он посмотрел на девушку: она сжалась, будто испугалась рассказа, а может быть и самого рассказчика – так стремительно, так воинственно и романтично повествовал он ей о своем успехе.
- Ты что никогда не проигрывал?
- Ни разу, - надменно ответил он.
- Странно, - вздохнула Марина.
- Почему?
- Рано или поздно любой человек терпит поражение…
- Я бы себе этого не простил, - с азартом выпалил Виталик.
Они остановились в двух шагах друг от друга, их взгляды встретились, обмениваясь жадным любопытством; никто не хотел первым отпускать всплывающие в пытливых умах мысли. Она подумала, что он через нее пытается себя в чем-то убедить. Он, - что она в нем сомневается. И взял на карандаш ее тонкую прозорливость, которую прочел в ее глазах. «С ней надо вести себя осторожно» - заключил он. А она уже сделала свой окончательный вывод.
- Просто ты еще молод, - после минутной паузы кристально чистым голосом ответила девушка. И добавила: В тебе говорят амбиции. Но очень даже хорошо, что ты такой целеустремленный.
- Понимаешь, Мариша, на ковре я могу быть поочередно то королем, то пажом. В жизни так не бывает. Здесь всегда одно из двух: или-или.
В квартире Смирновых раздался телефонный звонок. К телефону, который находился в прихожей, долго не подходили. Марина вышла из своей комнаты в тот момент, когда он замолчал, но через минуту звонок повторился. На этот раз Марина успела взять трубку.
- Алло, - тихо произнесла девушка.
- Маринка, ты?
- Да, я.
- Привет! Это Виталик!
- Привет, я тебя слушаю.
- Маринка, нам нужно сегодня увидеться!
- К чему такая спешка?
- Я все тебе объясню при встрече.
- Нет, Виталик, сегодня не получится.
- Почему? А завтра?
- И завтра тоже никак. Не знаю, когда. Я слишком занята.
- Но чем?
- Мне нужно подтянуть «хвосты» по химии, чтобы закрыть сессию.
- Я буду ждать тебя завтра возле института после занятий.
- Нет, не нужно.
- Тогда я не понимаю, в чем дело.
- Отец заедет за мной, так что мы не сможем увидеться.
- Я понял. Когда ты сдашь сессию?
- Не раньше, чем через неделю, как получится.
- Тогда через неделю я позвоню тебе, хорошо?
- Как хочешь.
- Все, решено!
- До встречи, - равнодушно попрощалась девушка и, не дождавшись ответа, повесила трубку.
Ее голос сменился длинными гудками.
Виталик недоумевал: «Что произошло за эти три дня? Марина была такой сдержанной со мной. Чем я огорчил ее?».
Он злобно бросил трубку, но та, ударившись об аппарат, отскочила и, как маятник, раскачиваясь над полом, немного охрипнув от удара, продолжала изливать свой жалобный сплин. Нервной рукой парень уложил ее на место. Подкурил сигарету. За окном моросил мелкий дождик. Прошел в прихожую, снял с вешалки черную кожаную куртку и сильно хлопнул входной дверью. В этот день Виталик старался полностью выложиться на тренировке, вымещая на противнике всю накопившуюся ярость.
С дурным настроением он вернулся домой. У двери его поджидал Эдик.
- Как дела, Дон Жуан? - поинтересовался товарищ.
- Иди к черту!
- Видно, эта крошка сильно тебя зацепила?
- Не твое дело.
- Брось ты, Виталик, оглянись вокруг. Знаешь, сколько хорошеньких претенденток на ее место?!
- Тебе-то откуда знать?
- Отстал ты от жизни…
- А ты пытаешься ее опередить, не так ли?
- Поверь, идеала не существует. Это пройденный этап. Помнишь Светку?
- Ну, и?
- Позвони ей, она буквально вчера интересовалась тобой.
- И что я, по-твоему, должен ей сказать?
- Говорить, как всегда, будет она, а ты пригласишь ее к себе, расслабишься…
- Эдик, я не хочу больше слушать твой вздор. Я устал…
- Хочешь проверить чувства своей крошки – пройдись со Светкой мимо ее дома как бы невзначай. Она будет возвращаться с института, увидит вас вместе…
Вот тогда-то что-нибудь и выяснится. И для нее, и для тебя. Ты пока подумай, а я пошел. У меня еще дел куча… Не скучай.
- Да ну тебя. Тоже мне советчик нашелся!
Было уже темно, когда Виталик вернулся домой. После расслабляющего душа он приготовил картофельное пюре, зажарил две, кубиком нарезанные, луковицы и отправил в него эту золотистую массу. Открыл банку маринованных опят, которую купил в «Ривьере» на обратном пути. Взял из хлебницы несколько кусочков нарезного серого хлеба. Принялся ужинать. Картошка оказалась недосоленной, хлеб был черствым, и он долго нацеливал вилку на ускользающий гриб. Это занятие быстро ему надоело, и с раздражением отодвинув от себя фарфоровую пиалу, он встал из-за стола и прошел в комнату.
Этой ночью Виталик долго не мог уснуть.
Не выключая свет, глубоко вздохнув, он прикрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Пролежав так минуты три, стал переворачиваться с боку на бок. Откинул согревшее его одеяло, и побрел к письменному столу, над которым возвышалась небольшая книжная полка. Он не любил и редко читал книги.
Первое место в его жизни занимал спорт, на втором были друзья.
Третье же совсем пустовало, или он еще не определил, что было на третьем. Но сейчас ему хотелось отвлечься от медленно подкрадывающейся тревоги, от тех сомнений, что каким-то странным образом загнали его в глухой угол.
Протянув вверх руку, нащупал книжку. Открыл наугад страницу, и прочитал вслух:
Огненно-красное солнце уходит
В далеко волнами шумящее,
Серебром окаймлённое море;
Воздушные тучки, прозрачны и алы,
Несутся за ним; а напротив,
Из хмурых осенних облачных груд,
Грустным и мертвенно-бледным лицом
Смотрит луна; а за нею,
Словно мелкие искры,
В дали туманной
Мерцают звёзды…
Посмотрел на обложку: Г. Гейне. Прочел стих до конца. И еще несколько. «Закат солнца» очень ему понравился; он аккуратно загнул страничку, чтобы без труда потом найти его и перечитать. Книга осталась на столе, а Виталик вернулся в кровать.
И беспощадно уйдёт на своё одинокое
Влажно-холодное ложе…
– вертелись в его голове запомнившиеся строчки.
С первой до последней минуты перематывая в памяти киноленту его свидания с Мариной, и не увидев ни одной причины, которая могла бы вызвать негативную реакцию по отношению к нему со стороны девушки, начал успокаивать себя мыслями: «Просто у нее сегодня было плохое настроение. Пройдет неделя, я ей позвоню, и она будет рада услышать мой голос». И, когда усталость взяла верх над его рассуждениями, он уснул.
В 7:00 утра неугомонный будильник разбудил Виталика. Мысленно он выругал себя за то, что не отключил его вчера. Протер глаза, нашел под кроватью мирно покоившиеся тапочки и прошел в ванную. На улице по-прежнему шел дождь, и первое, что бросалось в глаза – это зонтики разных расцветок. Улица просто была усыпана этими приземленными маленькими куполами, из-под которых то там, то тут неуклюже одна за другой выглядывали чьи-то ноги.
На скорую руку он приготовил омлет, налил в стакан молока, быстро позавтракал и собрался в гараж. Нужно было заняться рихтовкой переднего бампера и проверить тормоза. Где-то в гараже у него был запасной тросик на тот случай, если старый придется заменить.
Эдик опоздал на целый час. В руках он держал две литровых бутылки пива. По его помятому лицу было видно, что вчера он хорошо повеселился.
- Хлебни пивка, старина! На тебе совсем лица нет!
- Кто бы говорил. Зачем пришел в таком виде?
- Разве мог я оставить друга в беде?
- Пивом ты точно мне не поможешь.
- Ты думал о том, что я говорил тебе?
- Я не нуждаюсь ни в чьих советах, запомни это.
- Ты бы свой характер показывал в нужном месте. Мне это ни к чему. Я слишком умен для этого.
- Твое поведение противоречит твоим словам.
- Так и быть, оставим этот разговор.
- Вот и правильно.
22 ноября. Прошла неделя с их последнего телефонного разговора. Виталик собрался с мыслями, и, поднявшись с кресла, подошел к телефону. Набрал домашний номер Марины. Ответа не было. Виталик разволновался. Дрожащими пальцами он снова набрал волшебные цифры. Длинный гудок. Пауза, короткий гудок, тишина, еще гудок. Трижды он повторил комбинацию, но безуспешно. Кровь ударила в виски. Хаотичные мысли, которые пытался он отогнать от себя, долго сползались, чтобы связаться мертвыми узлами и превратиться в один единый клубок, который он, сам того не желая, сейчас упорно начал разматывать. «Марина нарочно не берет трубку, она не хочет ничего знать ни о каком Виталике, обо мне, о моих чувствах к ней. Все пропало… Да и кто, кто я такой, чтобы так нагло врываться и невежественно пытаться повернуть спокойное русло ее жизни в другую, совершенно неизвестную сторону? Какое будущее ее ожидает со мной?
Ее молчанием сказано все. Почему же я сразу не понял этого!».
В дверь Виталика Жданова звонили и стучали попеременно, дверной замок уже полторы минуты заливался монотонной искусственной трелью.
Это вывело юношу из длительного оцепенения. Полностью еще не опомнившись от своих переживаний, он, как загипнотизированный, медленно перебирал ногами из комнаты и остановившись у двери, повернул ключ на себя. Эдик и Света нетерпеливо ворвались в прихожую, начали его поздравлять, перебивая один другого.
Только сейчас он вспомнил, что сегодня ему исполняется 22.
- Спасибо, друзья, я что-то совсем потерялся во времени!
Света в руке держала торт. В пакете у Эдика что-то стеклянное перекликалось приглушенным звоном.
- Эдик, ты опять за свое?
- Так это ж чисто символически! У друга праздник…
- Да вы проходите, не стесняйтесь, друзья. Просто я не подготовился, как следует, к празднику.
Друзья подсуетились, и через пятнадцать минут стол на кухне преобразился. От выпитого вина, выкуренных сигарет и беспрерывного громкого общения у Виталика слегка закружилась голова. Он извинился, сказал, что хочет прилечь на полчаса. Охмелевшие друзья переглянулись, бросили какую-то плоскую шутку, засмеялись, и продолжили веселье.
Виталик разулся и хотел прилечь. Но остановился возле стола, открыл блокнот, в котором обычно составлял список автозапчастей, которые необходимо было купить, и, неожиданно для себя, неровным почерком набросал:
«Расползающиеся в разные стороны и стекающие вниз капли дождя на тонком прозрачном оконном стекле, смотрящем прямо на Юг, впрочем, не настолько далеко, как мне бы этого хотелось. Ноябрьский дождливый и ветреный вечер. Маленький светильник, освещающий только один угол – правый от окна – небольшой комнаты и меня, жителя этого пространства в 16 квадратных метров, целиком и полностью погруженного в собственные мысли. Я смотрел в окно и спрашивал себя: Кто я? Зачем? Для чего? Но дождь усиливался, и осенний вечер покрывал мглой мои навязчивые вопросы и на пару с порывистым северным ветром уносил, казалось бы, уже сорванные, как листья, ответы прочь. Увы! Мне не за что было ухватиться. И я обиженно и неохотно отходил от окна…
Мой домашний телефон не подавал признаков жизни больше двух недель. Спрашивается, зачем он нужен? Чтобы хоть чем-то наполнять пустоту и при этом быть ее неотъемлемой частью? Напоминать мне о ней?
Иногда на меня находят такие минуты, в которые я безбоязненно признаюсь себе в том, что где бы я ни был, повсюду я оказываюсь лишним. Но почему? Это странное тягостное ощущение постоянно преследует, отпугивает и завлекает меня. Я не сторонюсь людей, знакомых и незнакомых, и не боюсь, а просто не впускаю их в свою, может быть, лишенную всякого смысла жизнь. Не хочу. Было время, когда я попадал в силки, и мне стоило огромных сил вновь обрести ничем не ограниченную свободу и в спешке пытаться продолжить свой внутренний полет через дебри не касающихся меня интриг и колючих зарослей чужих вымыслов и наговоров.
При всем при этом я отдаю себе полный отчет, что мне нравится мое одиночество – такое бесхитростное и неумышленное, мною оправданное и обреченное мною»…
Вдруг в этой привычной, ровной тишине ожил давно затаившийся телефон. Виталик вздрогнул от неожиданности. Подумал: «Кто бы это мог быть? Наверное, ошиблись номером». Поднял трубку и надтреснутым голосом выдавил:
- Жданов слушает.
- Виталик, добрый вечер, это Марина!
- Да, да, привет, Мариша, я узнал твой голос… Я так рад!
- С днем рождения тебя, будь счастлив, успехов в спорте!
- Спасибо! А как ты узнала?
- Эдик сообщил на днях.
- Значит, Эдик… Мариша, ты не будешь против, если я через час заеду за тобой, вместе отпразднуем?
- Да, отлично, я тебя жду!
Он залетел на кухню. Друзья обрадовались. Они уже допивали третью бутылку «Изабеллы».
Эдик настаивал на тосте, Виталик пассивно сопротивлялся и, недослушав пожеланий в свой адрес, залпом осушил полный бокал. Проглотил две оливки и сказал:
- Я должен вас покинуть ненадолго.
- Что значит «покинуть»? – изумилась Света.
- Сбегаю в магазин, пополню запасы. К нам присоединится гостья.
- Гостья? Какая еще гостья? Разве нам плохо втроем?
- Позвонила Марина, сказала, что скоро будет.
- Сенсационная новость! А ведь я всегда знал, что ты эту пташку все равно заарканишь!
- Эдик… - Света с укором посмотрела на парня. Он замолчал. – Виталик, не задерживайся… Без тебя скучно.
- Хорошо, я постараюсь.
Он снял с себя спортивные штаны, втиснулся в свои любимые светло-голубые джинсы и вязаный свитер. Зашнуровал черные спортивные кроссовки. Вспомнил, что забыл ключи от гаража, вернулся в комнату, забрал их с тумбочки и положил в карман. Сбегая по лестнице, он на ходу просовывал руки в рукава кожаной курточки.
Оказавшись на улице, Виталик постоял, посмотрел на полуобнаженные деревья, на эти скелеты, в которые превратила их беспощадная осень, сочувственно вздохнул и перевел свой взгляд на ярко-красное, уходившее за горизонт, солнце, что на миг осветило его лицо своими последними холодными лучами.
Парень отправился в гараж – за машиной.
Тем временем Эдик со Светой перебазировались в комнату друга. Света забрала со стола книгу Гейне, открыла на месте с загнутым листом и заметила:
- Никогда не думала, что спортсмены читают стихи. Кроме своего железа вы больше ничем не интересуетесь.
- Вероятно, любовь творит чудеса.
- Вот, послушай, о чем здесь:
…И бедные боги
Грустно проходят по не́бу
Свой путь безутешный
И бесконечный,
И смерти им нет, и влачат они вечно
Своё лучезарное горе…
- Слушай, классные стихи!
- Лучше посмотри, что я нашел!
- Что?
- Кажется, наш крепыш завел дневник.
- Чужие дневники нельзя читать, пойдем на кухню.
- Он мне не чужой, он – друг!
- Пойдем, я сказала.
Прошло около часа. Друзья уже устали ждать. В комнате напористо затрезвонил телефон, прежде чем они из нее вышли.
- Я возьму, - сказала Света.
- Нет, не надо, вдруг это Марина.
- Тогда ты…
- Алло!
- Квартира Жданова Виталия Андреевича? – пробасил мужской незнакомый голос.
- Да, но его сейчас нет дома.
- Кем вы ему приходитесь?
- Я – друг… Эдик я, а вы? - запнулся парень от наглости спрашивающей личности.
- Вас беспокоит инспектор Дорожно-транспортной службы. Ваш друг вел автомобиль «Мазда» в нетрезвом состоянии. Двадцать минут назад он врезался в столб. От машины ничего не осталось и от вашего друга тоже. Сожалею. В его бумажнике мы нашли номер телефона некой Марины Смирновой. Когда мы связались с ней, она сказала, что с минуты на минуту за ней должен заехать друг – Виталий Жданов. Она-то и продиктовала нам его домашний. По возможности сообщите о происшествии его ближайшим родственникам.
- У него нет родных.
- Не покидайте квартиры. И будьте готовы приехать на опознание. Мы еще свяжемся с вами.
- А Марина, она приедет?
- Нет, наотрез отказалась.
Эдик серьезно посмотрел на Свету и проронил в пустоту:
- Виталик разбился…
Он безжизненно опустился в кресло, а Света тихо заплакала на краю кровати, прикрыв лицо руками. Когда до ее сознания дошел весь смысл и ужас сказанного, девушка, всхлипывая, прошептала:
- Это она принесла ему погибель!
- Кто знает, может быть, он сам выбрал себе такую дорогу.