И шёл подворотнями грязных окраин
Чистилища к морю, где в воздухе Авель,
В воде же просоленный волнами Каин.
Я в толк не возьму, отчего не налево -
Туда, ближе к центру, где чисто, уютно -
Там в доме на Невском знакомая стерва,
Зелёные глазки прищурив паскудно,
Нальёт мне вина, отвлечёт разговором
О том, что нет сложного. Сложное — просто.
За пыльным окном сторожа светофоры
Застрелят фотоном остывшие звёзды...
Я буду с восторгом смотреть на подругу,
На улицу в красном и жёлто-зелёном...
О, если бы свет равносилен был звуку -
Я стал бы одним из его перезвонов...
* * *
Не свет и не звук — не за мною был выбор -
Я вправо свернул. Позабыв про "однако",
Из дома рассудка сомнения выпер.
Бреду. Ветер в морду. Под скрюченным знаком
Вопроса всё доброе с запахом Марта,
Красивое в синих изорванных тогах
Закатов... Вот Жизнь. Вот Гоморра. Два брата -
Что Каин, что Авель, здесь не были... Только
Промозглое, грубое. Скользкий булыжник
от дум отвлекает... Ведите же, ноги
поближе к чужим да подальше от ближних,
таких одиноких... Таких одиноких...
Спиною к спине -
в связке с адмиралтейством -
сразимся со скукой. Пусть всё летит чёрту.
Поэт, ты убьёшь себя. Что же ты? Действуй!
Вперёд, в первый ряд, к гастатам* в когорту...
*Гастаты - римские воины-застрельщики, сражавшиеся в первой линии. Обычно набирались из числа самых молодых и неопытных солдат. Так же в подразделения гастатов отправляли за всевозможные дисциплинарные провинности.