Посвящается моим дочерям Анастасии и Екатерине
"Терпение красиво"
Из Корана
"Совет да любовь!"
Народное. Пожелание жениху и невесте
Вступление
Скорей-скорей, пока не все разбились звёзды!
Скорей-скорей, пока не выспалась вода!
Пока не поздно разглядеть, пока не поздно
на дне последнего горючего следа,
во тьме последнего кромешного круженья,
в крови последней оборвавшейся строки
благую весть о неизбежном утешенье
и обещание отеческой руки.
Скорей-скорей, покуда теплится мгновенье
в руке припасть и испросить благословенья.
Часть первая. ОСЕННИЙ ШАНС
Наше "мы" жизнью замызгано –
видно еле.
Может, это не мы уже,
в самом деле,
может, нас и не было вовсе,
только лишь проба,
проблеск только?
Что же нам делать с тем,
что еще имеем?
По ветру пустить
обрывками воспоминаний?
Во чрево воды бросить
венком робким?
Под яблоней в землю зарыть,
стёклышком придавить
и написать – "секрет"?
Может, кто-то разроет.
А лучше –
вербной веточкой сжечь,
год соблюдая памяти траур,
или сжечь как письмена
листьев осенних усталых?
Будет красиво и мудро:
дым белый и тишина,
то и другое – чуть горьковато,
чисто и пусто,
как звук полый-бесполый…
Не – много – людно
в парке осеннем холодном,
и потому впервые
так по земному тихо.
Даже птицы застыли
сфинксами мокрых ветвей,
слезы ветвей безмолвны,
как бумажные слезы поэтов.
Но – музыка – слышите?
Музыка!
Как записать нам эти
живые осени ноты,
чтобы не уничтожить,
не исказить мотива?
Пока не улетели
птицы с ветвей мокрых,
пока длится мгновенье
каплею постиженья, -
войди в эту каплю, стань ею!
Это сейчас так просто!
О радость какая –
быть звучащим прозрачно,
быть сердцем единым –
музыкой мудрых чисел!
Часть вторая. ДЕЛЕНИЕ НА НОЛЬ
Числа росли их нуля:
в начале нас было "мы",
и "мы" было нулём –
спелым, яблочно-круглым.
С него начинали – помнишь?
С целого яблока жизни –
с равновесия смыслов.
Где же теперь это "мы"?
Мыла возьми – отмой!
Получишь два чистых "я" –
две я-блока половины.
Соедини – может, срастётся!
Кому нужна мудрости
половина?
Кому нужна эта глупость?
А был ли вариант другой? -
Сорок один – ем один!..
Но разве в женской природе
с ближним не поделиться?
Не дал Бог эгоизма -
видимо, знал, что делал –
лишь любовь и служенье,
лишь доброту без меры.
О, доброта, ты сгубила
маленький мир Адама!
Как же, давая, губим
тех, кто принять не в силах
маленьким детским сердцем
с диапазоном битвы.
Мы же – в других частотах:
битва – это не наше.
О, мука какая –
жить поперёк природы!
Под чужие мотивы –
под военные марши
сохранять в сердца чаше
свет и Бога живого!
Тайна женского сердца…
Это – чаша Грааля.
Omnia mea mecum… -
в нас она от рожденья,
нам - за нею - не надо.
Есть забота другая –
жизни огонь лелеять
в очагах ненадежных.
Ведь любимые наши,
слепоте присягнувши,
ищут, веками то что
рядом светом лучится.
В темном пафосе мифов,
в лживом блеске оружья,
в пьяном запахе крови
их покидает разум.
К духу во тще взывая,
НАМ - войну объявили!
НАМ – чашу хранящим,
НАМ – последнему шансу.
Перекати-море,
перекати-горы,
перекати-поле,
а на поле – битва,
и ничего – кроме –
крови, крови, крови...
Но в языческом мире –
в этом мире не нашем –
нам не нужна победа –
здесь она пахнет смертью.
Это так очевидно,
что лишь сердцу слепому
с разумом не привитым
может хотеться битвы.
Но потомки Адама,
раз убийство познавши,
жаждут крови все больше,
и ничто их не держит.
Путь снискания духа –
это сказки для глупых,
от него дружно косят,
забираясь поглубже
в сено эго-теорий.
Что ж – дракон эгоизма
сыт, доволен и весел,
поедая без боя
хитроумных адамов.
С ним у них перемирье,
что-то вроде союза:
вместо битвы – охота
на других персонажей,
но об этом чуть ниже.
Полюбили адамы
по горам и болотам
лазить в дебрях словесных,
карауля добычу.
Что тут сделаешь – жажда,
та, что пуще неволи –
жажда съесть ту. кто съела,
чтоб постичь остальное.
Каннибальская мудрость.
Съесть – и враз уничтожить
то ли зависть, то ль ревность
к евам, змеям и Богу,
Съесть – и освободиться,
слиться с дикой природой.
Здравствуй, брат обезьяна!
Вот мы снова и дома!
Но пока есть задача
в стратегических планах:
евы – вместо драконов –
их объект героизма –
кость, которая в горле -
не ровён час – придушит
и в начальники выйдет,
и без них обойдется.
Что ж - решают глобально:
незаметно и тихо
упреждающим залпом
бей по евам, братишка!
С этой целью адамы
евам вырыли яму:
и "любовь" подхватили –
чужеродное слово,
суть чужую напялив,
точно шкуру овечью.
Яма вышла – что надо –
глубиною не меньшей,
чем печальная мудрость
всех пословиц на свете.
Змей шепнул – не иначе:
знал, как справиться с Евой
ложь ощерилась смертью –
пир с чумою, да порох!
...
Вот нам, милые евы,
плата за простодушье!
Вот доброты фиаско
в перевёрнутом доме!
Но – доброты не хуже ль
нас бросать без присмотра?
О, не ломайся, разум -
соединяйся с сердцем!
Высший разум – он выше
нашей сути зелёной...
Воистину – так задумать
мог Тот, кто матерью не был,
мог Тот, кто не был ребёнком –
по меркам земным, конечно.
Но, может быть, мерки эти
всё те же, что во вселенной,
и так же духом творимы,
и также живы любовью?
Об этом нам принц поведал
тот, кто рвал своё сердце
розы капризной шипами,
рвал и сердцем лучился.
...
Вернёмся ж к нашим несчастным
вкус вины познающих...
Что же там было, если
выбора не было – точно!?
Просто – выстрел навылет
обоих – из сада, из детства,
из школы годных сердец.
"Время пришло – плывите,
глиняные ребята!
Плывите или тоните!
Вы на Земле, родные.
Здесь такие законы".
И был – особо отметим –
стукачества опыт первый –
краеугольный опыт.
"Жена, которую дал мне,
дала мне есть", - молвил бедный
Адам, спешащий отречься.
А Ева? – Была безмолвна –
мгновенье - от удивленья –
как гром то мгновенье было!
В глаза Адама глядела,
во все глаза не рождённых
ещё сыновей Адама,
которые также точно
из века в век – отрекутся
от каждой жены – от каждой,
от каждой любви – от каждой,
за спины женские прячась,
о смелости мифы слагая,
о смелости и любови,
которых знать не способны!
Сдуревшая бесконечность
веков и тысячелетий
буксует на том же месте –
в холодных зрачках адамов.
Страх – он всегда холодный.
О, как предавшие мёрзнут!
Огонь войны разжигая,
и всё согреться не могут
и страх свой спалить не могут
в предчувствии преисподней.
Царит насилия трусость,
весь род людской к вырожденью
ведя уже без разбора –
мужчин и женщин – всех скопом!
Прозрение прозевали
не выросшие адамы
и не повинятся родом – своим -
перед родом женским.
Легче назначить белым,
то, что чернО веками,
легче крик "Держи вора!",
чем слеза "Я – виновен!"
Им вкус предательства сладок,
и нет у них покаянья!
А без его благодати
духовный путь не по силам:
предавший любить не может,
предавший всегда напуган,
напуганный не-свободен,
а не-свободный – опасен.
Страх разъедает разум
до суеты безумной,
до слепоты кромешной –
до самоуничтоженья!
Плевать! Потоп – это круто! –
зарвавшись, кричат адамы,
сидят на суку и рубят,
еще мгновенье – и в воду!
Безумством глаза сверкают,
и рты заплеваны пеной, -
начальство всея планеты,
играющее в начальство.
Им крик матерей не слышен,
они – вершители судеб –
азартных игр наркоманы,
их по добру не оттащишь!
Безбашенные маньяки
планету ставят на счетчик,
крича: "Мы всё тут купили!
Мы сами ценники пишем!
Мы сами крутим баранку!
И эта машина – наша!
Мы вам такое покажем!
Мы нам такое устроим!
В ревущей адской машине
плюс-минус цивилизаций,
что тормоза? – Пустое!
У нас своя веселуха,
такая, что лопнет глобус.
Да, чёрт с ним! -
Пусть лопнет, старый!
Туда ему и дорога!
А, впрочем, нас не обманешь!
Мы сами знаем, как надо!
Мамону – на трон Содома!
Мамону – на трон Гоморры!
И – нуль нам всем –
в знаменатель!"
………………………………………
А вы говорите – Ева!..
Так кто же не вынес взгляда,
что так терпелив безмерно
в любови и ожиданье?
И отчего этот кто-то
не в силах пасть на колени,
возвысившись покаяньем,
чтоб дать Любимому Взгляду
ожить слезою прощенья –
родительской –
умиленной?
Часть третья. БЕЗУТЕШНОЕ
О, жажда мести, что любви сильнее!..
Уйди, Офелия! Он выбрал не тебя.
Молись и плачь – святы твои молитвы.
А сердце мстящее – не сердце человека,
оно в оковах тяжких пребывает,
и коль любви в нем места нет, так тот час
иудою назначит проведенье.
О, Гамлет! Что наделал ты, глупец!
Мальчишка! Вечный мученик несчастный!
Ведь месть, как сыр, - дырявая приманка –
опасней отравлЕнного клинка.
Ты понял всё, но было слишком поздно:
коварная замкнулась мышеловка.
Искал ты смерти, чтоб прервать мученья, -
любимый, испугавшийся любви!
Ты за него молись, дитя, молись,
пока мгновеньем силится рассудок,
и сердце припадает к красоте
цветов земных, поющих о спасенье!
Услышала – и глаз не оторвать
от этих глаз, дарящих утешенье.
Офелия – чистейший из цветов!
Ты – женственность и боль не-воплощенья,
и то, что невозможно превозмочь,
когда на всё – на всё! – Господня Воля.
Часть четвертая. ПОСТИЖЕНИЕ
Как трудно нам порой постичь такое,
что без смиренья не постичь вовеки!
Смирение и жажда постиженья –
как совместить их в жизни быстротечной,
как к мудрости достойный путь найти?
Чтоб отобрать любовь, дана нам старость,
ведь всё – увы – подвластно увяданью.
Здесь время правит вечный бал. И право –
кого из нас не опалит тоскою
явление сраженной красоты?
Но теплится еще земля такими,
кто не дадут любви в аиде кануть,
в неё вцепившись намертво – до хруста,
до прорастанья, до единой крови –
своими всеми пальцами души.
И в сердце каждом обитает тайна,
мечта, надежда, света средостенье,
она звучит при виде двух красивых,
друг друга нежно под руку держащих,
идущих мимо тихих стариков...
Так и уходят в вечность без разрыва
живой любовью и душой живою:
в роду людском во временах и песнях
во веки живо то, в чем кровь струится, -
так полнится мозаика небес.
И смерть уже не тенью бледно-мрачной -
она красою полною восходит,
любовь и кровь зарей вбирая алой,
чтобы на почве этой благодатной
растить Цветок Начала Всех Начал.
Вот потому любовь и отнимают,
чтобы она нетленной пребывала,
чтобы сердцам прозревшим к ней тянуться
и становиться чем-то совершенным.
Хвала Творцу за мудрые дела!
За красоту, нам явленную щедро,
за два святых не предающих сердца,
в которых – и смирение , и мудрость,
и радость обретенного покоя,
и тайна слов – "И ЭТО ХОРОШО!"
Эпилог.
Вариант 1
Зачем всё было? Чтоб пришли вдвоём,
как дети малые безгрешные – за руки
держась, чтоб претерпев земные муки
и главное крещение – огнём,
преображёнными домой прийти
и яблоко любови поднести
Ему.
Гармония найдёт себя, и три
в блаженстве неземном сольются взгляда,
и смыслы слов очистятся от яда,
и Бог ребёнком станет, пузыри
пуская, и, смеясь, чета младая
Ему в глаза лучистые глядя,
в счастливом умилении гадает,
кем вырастет любимое Дитя?..
Вариант 2
Дай мне самое дорогое, - сказал голос, -
и человек отдал – любовь.
Круг замкнулся,
и остался человек без любви, свободы и Бога.
А голос замолчал навсегда:
он получил, наконец, то, что хотел –
стал свободен в своей любви к Богу.
Он превозмог зависть.
Он миновал человека.
10.2004 - 01.2005