Хоронили литературу.
Я плясал на ее костях -
Перебрал на поминках сдуру,
Заглушая печаль и страх.
Проходившие мимо дети
С осуждением стали роптать.
Был для них я как будто йети -
Непонятный, но злобный тать.
Их горнист произнес сурово:
- Ты бы, дядя, умерил пыл!
Здесь хоронят, едрить твою, Слово!
Или совесть совсем позабыл?!
Я горнисту надрал бы уши
Или что там сейчас дерут,
Но не стал. Лишь стоял и слушал
Речи в духе "и ты, блин, Брут?!"
Я стыда не изведал горечь -
Мне горнисты давно не указ -
Просто сбил меня с ритма, сволочь...
Вот уйдет - я продолжу пляс.
Xobbit (Алексей Журавлев):
Намедни проходил по Копылова,
Смотрю - народу собралась толпа.
Как оказалось, хоронили Слово,
Печально обнажая черепа.
Сошлись пугливой стайкой пионеры
(Их показали после в "Новостях"),
Взирая на забавные манеры
Танцующего Кости на костях.
Я постоял. И было мне лилово.
Не тронут был я действием сумбурным,
Поскольку похороненное Слово,
Как оказалось, было нецензурным.
Muzzer:
Когда б над каждым словом нецензурным
Устраивал я ритуалы с бубном,
Мой путь, конечно, был бы очень трудным
И даже, к счастью, точно не гламурным.
Настали сумерки. Горнист стоял на страже,
Мешая мне продолжить ритуал.
Народ толпился как на распродаже,
Само собой, предчувствуя скандал.
Вот Xobbit, проходивший было мимо,
Остановился, вынул сигарету.
Ему лилово было, но, вестимо,
Решил помочь мне, как поэт - поэту.
Он не нашел мой танец аморальным
И, человеком будучи культурным,
Сказал, что Слово было не сакральным,
А самым заурядным нецензурным.
Горнист осекся, но продолжил снова
Меня отчитывать, хотя уже вполсилы.
Но - ужас! - похороненное Слово
Как зомби подымалось из могилы.
Но мы, поэты, не боимся мата,
И два пера взвились как два меча.
В капусту порубили супостата.
Ну, и горниста тоже... Сгоряча.
Xobbit:
Кой черт меня понес на Копылова,
Непьяного и в чистое одетого?
Ведь проходил же мимо, стопудово!
И слова я того не знал отпетого...
Ну, схоронили для чего-то слово,
Ну, танцевал там Muzzer после этого...
Ведь мне же было, собственно, лилово
(Не-е, не лилово - ультрафиолетово!).
Так нет же, блин, достали пионеры,
А Костя - друг и символ для примера...
И - в два пера, а кто-то - кирпичом...
Неслабая заруба состоялась.
Добили слово. Ну, и нам досталось.
Горниста жалко, он-то не при чем...
P.S. Все тихо было, и толпа мужалась,
Так тетя Соня на беду вмешалась,
Как заорёт: "Да это ж б...дь, ребята!"...
Не-е, точно, тетя Соня виновата.
Muzzer:
Горнисту что - в помятый горн труби,
Веди отряд как гаммельнский трубач,
Смотри вперед и старшим не груби,
А, нагрубив, получишь в горн - не плачь.
Так не судьба - средь мирных похорон
Узрел поэта залихватский пляс
И, распугав дудением ворон,
Стал поучать и как-то вдруг увяз.
Чтож, поделом попал он под замес.
Нет, право, жаль, конечно, дурака,
Но если ты в чужую драку влез -
Не удивляйся, коль намнут бока.
Ведь мог сбежать, пока не началось,
Но нет же - проявляя героизм
Остался, положившись на "авось",
Чем этой теме и придал трагизм.
И вот теперь любой - и стар и млад -
Всяк норовит поэта пнуть больней.
За что горниста, мол, угробил, гад?
Так получилось.
Сорри.
Ваш Злодей.
Xobbit:
Горнисту - быть! Пусть не на этот раз...
Ведь жизнь не зря зовут еще борьбою:
На Muzzera, вошедшего в экстаз,
Не стоило наскакивать с трубою,
А наскочив - извольте получить!
(В детишках, кстати, я души не чаю,
Чай, не злодеи мы, не палачи...
За подпись Кости я не отвечаю!)
Горнистом глупым скачущий пиит
Задет был кровно, ясно ж и вороне:
Поскольку был он с толку, с ритма сбит,
То и прибегнул к самообороне,
Как будто бы... А я бы мог сбрехать,
Что я-то, дескать, пострадал за Слово,
Но после драки перьями махать -
Не комильфо, и проку никакого:
Я заварушке этой был не рад,
Стоял в сторонке, нюхая цветочек.
Крошил в капусту Muzzer. Всех подряд!
Горниста тоже. Я - лишь пнул разочек,
Теперь вот мучаюсь четыре дня.
Простите, люди, дурака меня!..
Muzzer:
Знает каждый на планете,
Знают взрослые и дети,
Кто Карфаген уничтожил
И по Кеннеди стрелял -
Это злобный доктор Маззер,
Он свиреп и безобразен,
Он горниста укокошил,
Он и Слово закопал.
Ах, призрак убиенного горниста
Ко мне являться будет по ночам,
Стенать и плакать. Что же, к палачам
Не первый раз причислили артиста.
Над Словом, погребенным у дороги,
Плясал и плакал, плакал и плясал.
Предчувствовал, да что там - просто знал,
Что не оценят танца демагоги.
Excusez-moi, горнист тут ни при чем.
Да, вышло так - попал он под раздачу,
Но изначально я скорблю и плачу,
Увы, не об убитом кирпичом.
Пусть даже нецензурное, но все же
Мне, право, жаль всегда любое Слово.
Как трос тянуть мы будем без такого?
Как без него параграфы изложим?
Да без проблем - параграфы и тросы
Интеллигент использует без мата,
И даже расщепляя мирный атом
Он говорит вполне цензурной прозой.
И уж само собой - в литературе
Не стоит злоупотреблять "перченым".
А посему - быть мату погребенным.
Без вариантов. Tantum est, в натуре.
Xobbit:
Горниста запинали сгоряча...
А, впрочем, все, забыли бедолагу!
Стенаниями не вернуть беднягу,
Слезой не остановишь кирпича...
Нет, все. Забыли! О другом молва -
Оскудевает русский разговорный,
Теряет он, гонениям покорный,
Когда-то буквы, а теперь слова.
Народ утрату жуткую понёс,
Три слова как теперь связать народу,
Ведь связку эту, маззерам в угоду,
Зарыли под шуршание колес.
А дальше что? Оторопевший люд
В молчанье погружается уныло...
Достать немедля Слово из могилы!
Пусть даже нас при этом и пошлют
На это слово. Мы же доктора:
Нас посылают - мы в ответ крепчаем
И вежливо народу отвечаем,
Мол, были перегибы, но - вчера!
Ну все, бегу раскапывать траншею,
А то виновных вычислит народ
И очень справедливо надает
И Маззеру, и Хоббиту по шее.
