Облака норовят самолёт задержать.
Но я рвусь к северам, словно птица – домой,
И чем ближе снега, тем теплее душа.
Над Россией лечу невидимкой в ночи,
А Россия во мгле, как пятьсот лет назад.
Где-то красный петух во всё горло кричит,
Где-то новый пророк открывает глаза.
Там блестят топоры иноземных стрельцов,
Там из Углича колокол тянут в Тобольск,
Там балтийским ветрам подставляет лицо
Великан – бомбардир с детства скроенных войск.
Не двуглавый орёл, так снопы в кумаче,
А всё та же трава меж костей Соловков.
Золотой эполет под плащом на плече
У безродного старца. Да кто ты таков?..
Русский север, укрой одеялом следы
Уходящих на юг за святою водой.
Русский север, оставь каплю мёртвой воды,
Чтобы горечь убить в океане живой.
Вот он, Лобный помост четвертованных строк,
Вот он, бунт Пугача и есенинский смех,
Вот Высоцкого крик и взведённый курок:
У стрелка без лица хватит меди на всех…
Целься, враг мой, в прицел без прищура гляди:
Это зеркало, - сколь ни стреляй, всё в себя.
Самолёт мой – Пегас, не сдавайся, лети
К северам, к северам, от натуги сипя!
Повернулась земля с боку на бок, - и край
Одеяла поднял с ног Нагаевский крест.
Магаданский маэстро, прошу, поиграй
На колючей струне золотых этих мест!