И пробивала боль преграду плоти.
В душе, как в опустевшем Камелоте
Не возродиться славе с новым днем.
Нас предала горячая земля,
И даже воздух затруднял дыханье.
Закончит двухсотлетнее скитанье
Последняя кровавая заря.
Труба звала нас на последний бой,
И он был дан у стен Сен-Антуана.
Здесь не неверный наносил мне раны -
Меня сразил Господь своей рукой.
Низверг с коня,лишив последних сил,
За то, что не раскаялся в гордыне.
За то, что не достиг своей святыни,
Но властью я мирской утешен был.
И я лежал в пыли,огнем палим.
И пил песок живительные соки.
А там, на окровавленном востоке,
Сиял мне золотой Иерусалим.
Я мог бы встать, колоть, рубить с плеча.
О да, еще спасти я мог бы город!
Но отчего сковал члены холод
И отчего мне не поднять меча?
Мой город пал, и был объят огнем.
Нам не забыть подобного урока.
И дети нечестивого Пророка
Теперь навеки воцарятся в нем.
Я прожил жизнь, служа своей Мечте,
Обетам, чести, Ордену и Богу.
И горько мне - к алтарному чертогу
Всходить не со щитом, а на щите...