Этот поезд приносит опять
Захудалые ритмы безлистья,
Как шарами, глазами вращать
Может поезд таинственный быстро.
Все вагоны окутала тьма,
В недрах поезда спрятаны черти.
А в прозрачном квадрате окна
Лунный свет словно мощный прожектор.
Этот поезд блуждает во тьме,
Он давно в темноте заблудился,
И покоятся в нем как в тюрьме
Те, кто в дальнем пути оступился.
Режут ночь две багровых луны,
И колеса не остановить...
Грузовые вагоны темны,
Ледяная гробница в них спит...
Это то что всю жизнь я искал,
Повторяешь ты вновь про себя,
Бьют колеса металл об металл,
Ненавидя, жалея, скорбя...
И любовь умножая на ноль,
И меняя оттенки в словах,
Поезд тот за тобою пришел,
И за ним вечно следует ад...
2
На полях вырастают шатры,
Акробаты вращаются в кольцах,
И трубят триумфально слоны,
Воскрешая разбуженных мертвых...
Только запах - сопревшей листвы,
Только запах - воняющей гнили,
Только запах не слышите вы
За прекраснейшею пантомимой.
В лунном поле разбитый, шатер
Вновь пытается к нам прикоснуться,
Наши тысячи маленьких воль
Там в единую волю сольются!
В лабиринтах кривых зеркал
Слышен смех из-под купола детский,
Но в сверкающем их королевстве
Не один заблудившись, пропал...
Искривляя пространство и время,
Удаляя морщины с лица,
Деспотичной их воле в обмен они
Предлагают служить до конца.
Тот кто в тех зеркалах заблудился,
Тот срывает седьмую печать...
Из источника жизни напившись
Может нам обо всем рассказать.
Как вращаются вспять карусели,
Как стремительно кони бегут -
Старика могут юношей сделать,
А ребенку прибавить минут...
Как однажды на ней прокатившись
Станешь старше на тысячу лет...
Боль в висках. Отвечает Всевышний
Безразличным молчаньем в ответ.
Чужой
В извилистых зеркальных лабиринтах
Блуждал как Минотавр он по кругу,
И побежденный небом в поединке -
Он больше не надеялся на чудо.
Рычал он от усталости и гнева,
И так текла минута за минутой...
И воскресали в памяти напевы
Былых эпох, таинственных и жутких...
Где ядовитый дождь на землю лил
Всей злобой ночи почву отравляя,
И испаренья смрадные вставали
Над мрачными болотами земли.
И темный лес и замок одинокий
Где черной башни высилось окно
И темный зал где он блуждал во мраке,
Где вечно было сыро и темно...
Он погружался в мрачные пещеры
И в пропасти без дна и без границ,
Где ночи нет конца и нет предела,
Где тянет вниз неведомый магнит...
Раздавленный под грузом откровенья,
Он вспомнил всё, он знал кто он такой -
Исчадье ада, чуждый сновиденьям
Людей земли - бесформенный Чужой.
Обитающие под гробницами
Когда-то под холодный свод пещеры
Они ушли спасаясь от врагов.
Здесь пламя очага еще горело,
Здесь в непогоду находили кров...
Талантливый художник начертал
Свободной, смелой кистью
Охоты на оленя эпизод,
Он и сейчас как-будто дышит жизнью.
Здесь колыбель еще была в следах
Живой любви и материнской ласки...
По всем углам орудия труда
Теперь уже ненужные, пылятся.
Всё дальше мы идем, сырой пещеры свод
Колеблется в неверном лунном свете;
Винтообразный спуск нас вниз ведёт,
В подземные укрытия планеты.
Меняются рисунки на стенах,
Былой уж красотой они не блещут,
И прежней нет в них четкости, во снах
Являются подобные сюжеты.
Как-будто бы безумие владело
Рукою живописца и резцом
На каменной стене сырой пещеры
Он высек свой последний жуткий сон.
В такую глубь, куда не проникает
Ни свет дневной и не доходит звук
Уводит лестница... тревога нарастает,
Неясный шорох слышится вокруг...
Кончаются последние ступени,
И свод пещеры превратился в землю,
Где словно норы, в глубине подземной
Бегут во все концы незримые и жуткие тоннели...
О Боже мой! Созданья пред которыми
Воображенье меркнет и немеет,
Им равных нет, ни звуком и ни словом
Их выразить бумага не сумеет!
Со всех сторон шипя и извиваясь,
Как будто клубок всполошенных змей
Личинки белые ползли, собой являя
Нелепое подобие людей.
Мой спутник закричал и бросил факел,
Мы бросились бежать, но никогда
Мне не забыть тот взгляд в кромешном мраке,
В котором отражалась темнота.
Тень над Инссмаутом
Об этом не расскажешь в двух словах,
Кино такого нам не снять на свете:
Послушай, шепчет выпивший рыбак -
Они опять закидывают сети...
В тот год я был веселым пацаном
Я помогал родителям при ловле,
И христианской верою земной
Был скромный быт семейный наш наполнен.
В тот год вся рыба удалилась прочь
Из нашего рыбацкого поселка,
Мы голодали... горю чем помочь?
Молили бога только о поклевке.
В тот день, (Он для меня черней чем ночь!)
У пьяницы глаза вдруг оживились,
Молились в церкви нашей мы давно,
И вдруг - большие двери растворились...
Пылая черными углями глаз,
Заламывая свой картуз рукою,
Поведал капитан нам свой рассказ
Про золото, им найденное в море.
Он рассказал нам, что господь другой
Отныне нищим людям помогает,
И что мы все простимся с нищетой,
И требуется церковь нам другая.
Я мал - но я запомнил хорошо:
Луна с небес испуганных светила,
На дьяволовом рифе небольшом
Молился капитан нечистой силе...
И в город деньги потекли рекой,
И утонула в роскоши Инбокка,
Был богачом у нас каждый второй
Кто принял веру в дьяволова бога...
Старик опять к бутылке приложился,
Рассказываю я... дела, дела...
Кто Господу Христу у нас молился
Тот днем боялся выйти со двора!
Но время шло и золото скудело,
И рыбы не давал нам океан,
И капитан сказал что нужно сделать:
Нам надо жертву принести богам.
Тогда моих родителей связали,
Просили их отречься от Христа,
Но гордо им в ответ они молчали,
Когда тела их приняла вода...
С тех пор боюсь уже идти в свой дом я,
В пустые окна вечером смотреть,
Был город средоточием торговли,
Теперь повсюду в Бокке тлен и смерть...
Но город наш не вымер, вечерами
Я слышу лай и клекот из домов...
Скребется кто-то тихо за замками,
В разбитых окнах тени вижу вновь...
Он отхлебнул еще глоточек виски,
А я смотрел в безумные глаза...
Хотел я встать и выйти по английски,
А по щекам его текла слеза...
Не ездят работяги больше в Бокку,
Давно закрылся здесь пустой завод...
А капитан - он стал глубоководным,
Он постепенно изменяет плоть...
У многих здесь уже не стало ног,
Они потом уходят в океан...
Так проклял город всеблагой Господь,
И он провел рукою по глазам...
Я долго слушал сбивчивую речь,
Луна светила ярко над землей,
В пустых домах в разрушенном селе
Гортанный клекот слышал я и вой...
И я боялся спать прилечь на миг
Чтоб никогда потом уже не встать...
Луна светила. Говорил старик
О том, что уже некуда бежать...
Лилит
В каждой Еве живет желание
Смыть первородный грех,
А в детях Лилит горит желание
К мужчинам, одетым в мех.
А дети Лилит никогда не спросят:
Что мама, нам утром есть?
И хоть у Лилит есть свои запросы,
Не даст она им говеть.
А пасынки Евы шалят весной,
Играются по лугам,
Обходят их дети Лилит стороной,
Не верят сладким речам.
И в час, когда встретиться довелось
Брюхатой Еве с Лилит,
Краснеет она на любой вопрос
В котором Адам стоит.
И в час, когда старая Ева спит,
Адам к ней прыгает в койку,
Он знает что Ева его простит -
Простая посудомойка...
А дети Лилит навевают сны
Младенцам невинным стольким,
Растут, и не знают они вины,
Подвешен язык их бойко...
И в час, когда взвесит Господь грехи,
Детей от неё возьмет он,
И будет в аду он читать стихи
Осеннею ночью звездной...
И будет гореть как костер, Лилит,
И в пляске прославит Бога...
И коротки руки. И нет молитв,
И нету другой дороги...
Бесстрашные убийцы вампиров
Все говорят: вампиров нет в природе.
Слух этот неспроста у нас возник,
Ведь все боятся мертвецов из гроба,
А не живых и острых на язык...
Вампир галантно вам целует руку,
Смеется вслед живым весельчакам,
И только глаз и опытный и чуткий
Смертельную тоску увидит сам.
Они опрятны и легки в движеньях,
Поддерживают легкий разговор...
И дамы покраснеют от смущенья
Когда он поцелует им подол...
Он так предупредителен с друзьями
С противниками вежлив он вдвойне...
Но если б душу вы его узнали!
Вы никогда бы не пошли за ней.
Он любит яркость, потому что тускл он,
Он любит свет, поскольку сам он - тьма,
Но улучив свободную минуту
Он обожает дам сводить с ума...
Желая потрясти его основы,
Профессор в спор вступил с ним, как привык,
Вампир сказал ему два острых слова,
И камнем стал профессорский язык.
Но ты, моя душа, которой верил
Порою больше я чем сам себе,
Сама ты предлагала душу с телом
Тому, кто равнодушен был к тебе.
Не каждый день живешь в вампирском замке,
И с кольями, с пучками чеснока
В профессором мы с ним вступили в схватку,
И у него не дрогнула рука...
Когда мы покидали старый замок
На тройке замерзающих коней,
Сжимал я на своих коленях даму,
Словно в бою доставшийся трофей.
И вот она с трудом глаза открыла,
Но на щеках румянца нет в мороз...
И потянувшись, резко укусила
Она меня до выступивших слез...
И покидал профессор Трансильванию,
Еще не зная, что с собой везет -
Двух демонов, две смерти, два страдания,
И вместо сердца у обоих лед.
Шаги за стеной
Как паук серебряный - луна
На полу сплетает паутину...
В желтых кружевах лучей стена
Мне рисует древнюю картину:
Юноша, не молод и не стар,
Не высок, но и не низок ростом,
С бородою словно у Христа,
Он горбат, в руке сжимает посох...
Мне не спится: за стеной опять
Слышу я таинственные звуки,
Будто кто-то посохом стучать,
И ходить повадился по кругу...
Вспомнился мне темный низкий дом
Рядом с остальными в Иудее,
И Христос, глотавший воздух ртом,
Отдохнуть решивший возле двери...
И короткий голос: прочь ступай,
Крест неси, иди своей дорогой!
Иисус смиренно отвечал:
Я пойду, тебе ходить же долго!
Сколько лет минуло сколько зим,
Сколько верст прошел уже несчастный,
Ищет путь он в Иерусалим,
Где грехи его ему простятся.
Но уже на подступах к нему
На дорогах возникает буря,
И ветра стволы деревьев гнут,
Сильный град летит с небес как пули...
Лунный свет рисует миражи:
Юный старец ходит за стенами...
Никогда не снимет вечный жид
Сапоги подбитые гвоздями.
Просыпаюсь - видно дождь стучал
И виденья мне внушал живые,
Только кто-то мою обувь взял,
За стеной видны следы чужие...
Сон иль правда? Сказка или нет? -
Не скажу, и сам не знаю толком.
Вечный жид блуждает по стране,
Ищет Того самого ребенка...
Морок
Ночью в старой часовне движение:
Просыпаются духи и сны,
Жутко ухают совы, и тени
Там танцуют при свете луны...
И заглянем мы в узкие окна
И увидем гробницу внутри,
Там колдунья лежит распростертой,
А вокруг собрались упыри...
Громко ухает филин и духи
Начинают свой сказочный пляс,
И лежащая в гробе старуха
Юной девушкой стала сейчас.
Вот она подняла свои веки,
Оглядела владенья свои...
И расправила гибкие плечи,
И готова опять для любви...
Вот они закружились над окнами,
И старухи и злобные карлы,
И раздутые жабы болотные,
И колдунья с тоскующим мавром...
Но мне слышится ужас сквозь песни их,
И проклятья, и звонницы звон -
То Святого Георгия вестники
Протыкают их молча копьем.
И когда за холмами вновь скроется
Ледяная царица - луна,
Все в часовне опять успокоится,
Смолкнут бесы до нового сна.
Блудницы
Мы проникнем в тайну красоты
Тайными окольными путями...
Мы узнаем робкие мечты,
Скрытые от нас увидим тайны.
Где отвалит ангел вход в пещеру,
Там где старый маг лежит как труп,
Мы с тобой увидим Люцифера
С вечною усмешкой тонких губ.
Будем мы смотреть глазам не веря,
Как в стене откроется проход,
Тайных грез полночных Люцифера -
Нам блудниц предстанет хоровод.
Будут до смерти тебя ласкать они,
Будет страстно корчиться душа,
Ты захочешь крикнуть слово "хватит" им,
И наружу снова сделать шаг...
И когда уснешь ты на мгновение,
И в бреду загрезишь об ином,
Будут пить в пещере привиденьями
Кровь твою блудницы как вино.
Пещера сновидений
С карканьем кружат вороньи стаи,
Где скелет у входа лег в пещеру,
Где гробницы лунный свет ласкает -
Мы с тобой увидим Люцифера...
В час когда на небе месяц юный
Станет тоньше, тоньше и светлей -
Люцифер прокрадется бесшумно
Бледной тенью средь других теней.
Где в гробнице мраморной высокой
Дремлет без движенья старый маг,
Под незримый, легкий, тайный шаг
В грудь вольются жизненные соки.
Станет кровь его живой водой,
Снова полон жизни он и воли!
Тают в дымке бледно-голубой
Очертанья мраморных покоев...
Свет зальет пещеру под землей,
И спугнув ворон с пути клюкою -
Вечный жид пройдет перед тобою
Посох сжав угрюмою рукой.
Но молчат подземные гробницы
Перед тайной мукою мечты,
В них блуждают стройные блудницы -
Огненные грезы красоты.
А когда на небе месяц юный
Станет ниже, ниже и бледней,
Вместе с лепестком растает лунным
Люцифер среди других теней.
Жить? - но мы желаем слишком много!
Каждый ходит собственной тропой,
А загробный мир кристально-строгий
Манит совершенной простотой!
Что в ней толку - суетливой жизни,
Света с тенью утренней борьбе...
Спи душа. Среди кровавой тризны
Совершенство виделось тебе.
Наамат
Опущен мостик подвесной
Словно язык дракона
Над пропастью, что глубиной
Наверное бездонна.
Драконьи ноздри - в замок вход
На том конце лежит,
И пламя в окнах высоко
Готических горит.
И факельным огнем внутри
Зал круглый освещен,
Где бродят духи до зари
Средь мраморных колонн.
Как ноги великанши злой
Колонны высоки,
Стой путник у колонны той,
Не шевелись. Смотри!
Там свитки речи нелюдской
Написаны на них,
Древнее жизни всей земной
На каждом свитке стих.
Когда сойдутся звезды вновь,
Написано на всех,
Кто под водою грезит сном -
Поднимется наверх...
И в круглой зале по бокам
На каменном полу
Крылатые младенцы "мам!"
Кричали на ветру...
Вот дунул ветер и погас
Последний факел мой,
И дети облепили нас -
Они хотят домой...
А вместо рук у них клешни
Свисают по бокам,
Сверкают серебром у них
Глаза, и в них тоска...
Такая что не описать
Неловкому перу,
И дети принялись кричать:
Умру, умру, умру!
А сверху, где сверкали вновь
Проемы анфилад,
Пила младенческую кровь
Царица Наамат...
С усмешкой властной на губах
С закушенным клыком
Сердечко, алое как мак,
Сжимала кулаком.
И кровь сочилась из него
На древние слова
С рисунками чужих богов -
Дурного божества!
Колонны покосились вдруг,
И ветер налетел,
И сердце выпало из рук
В голодный рот детей.
Божественный раздался глас
Как бури грозный вой:
Беги, пока душа цела
Из мест покрытых тьмой!
И пересек я снова мост,
И посмотрел назад:
Вулкан, что доставал до звезд
Извергнул лаву в ад.
И сразу крик младенцев стих,
И в окнах свет погас,
Рассвет - безжалостный старик
Пришел в девятый час.
И старый замок опустел,
Закрыла вход печать.
Там тенью бродит Люцифер
Тоскуя по ночам.
Летучий Голландец
Старинная легенда существует:
Когда найду я новую любовь,
Господь корабль-призрак расколдует,
И наши кости в землю лягут вновь.
В порт входит капитан мой раз в столетье
Но каждый раз являются ему
Ни колдуны, ни девушки не эти,
И с сердца груз снять некому ему...
Не перед каждым он снимает шляпу,
Но вот он встретил девушку одну,
Взыграло сердце старого пирата,
И он судьбу поклялся обмануть.
Он каждый день как тень ходил за нею,
И опасался ей в глаза взглянуть,
Что стало с ним? - его язык немеет,
И словно сердце вновь вложили в грудь.
Рождаются возвышенные песни
И грезятся заманчивые сны...
Кто для любви и счастия воскреснет -
Над тем судьбы законы не вольны!
Но вот он видит юношу чужого,
И кровью налились его глаза:
Оказывается с нею он помолвлен,
И он решил: их браку быть нельзя!
Когда на лодке двое тихо плыли,
Взыграл как дьявол бурей океан,
И в пене волн Голландца видно кили,
Стоит, держась за шляпу капитан.
И с той поры ту девушку видали
Средь проклятой команды корабля,
Когда из бездны волн он выплывает,
И ждет когда покажется земля.
Полнолуние
Есть лунный демон. В час вечерний, тихий,
Когда луна сияет над землей,
Усерднее монах кладет молитвы,
Неистовствует уличная голь...
Все страсти, что в душе обычно спят,
В такие дни становятся сильней,
Ведь лунной демоницы томный взгляд
В такие дни касается людей...
Так каждый день в вечерней духоте
Она как тень свисает с влажных стен;
Она глядит из желтых глаз домов,
Она владеет улицами снов.
Она умеет голову вскружить
В такие дни, и заставляет нас
Сильней желать, мучительней любить,
И к мужу снова тянется жена...
Замолкнет день, на город хлынет ночь,
И фонари чарующею цепью
Протянутся туда, где как в кино
Блестят витрин заманчивые сети.
В такие дни мы пьяны без вина,
Любимых мы торопимся встречать...
Но к сожаленью, полная луна
Всегда имеет свойство убывать...
Карнавал
Средь карнавального шума, танцев, стихов и песен
Ветром тоски подуло в пасмурный день осенний
Мигом замолкли речи и разомкнулись пары,
Ночь озаряла цепи, ночь управляла балом...
Кукольное проклятье в мертвых глазницах сна
И закрипели латы и началась война...
Кружится карусель в комнате тихой, детской
Кружится все быстрее, мимо летят рассветы,
Мимо летят закаты, и улетают в вечность
Маленькие солдаты, феи и ланселоты...
Время сгибает плечи под лошадиный цокот...
Дьявол хохочет дико и нажимает кнопки.
Девять кругов промчалось мимо без остановки...
Кружится тихо-тихо маленькая кровать,
Завтра ты будешь старой, завтра забудешь встать...
Мир постарел и ссохся, стали огни тусклее;
Дьявол кричит от злости и убыстряет время...
Каменный цветок
Вот он - стебель бесконечно тонок,
Листики налипли по бокам,
И роса на венчике бутона
Катится по трепетным листкам...
Мастер его делал днем и ночью
Без еды, без отдыха и сна,
Как угрюмый и упрямый зодчий
Бережно трудился допоздна.
И в итоге получилось чудо -
Он почти живой, в руках дрожит!
Передать его волненье трудно -
Ведь цветок теперь почти что жив!..
Да, почти! И мастер недоволен
И берет он в руку молоток,
С огорченным и усталым стоном
Расколол на части тот цветок...
Вновь кипит упорная работа,
Пальцы отсекают малахит,
Вновь работа до седьмого пота,
Только той работою и жив!
Грезится ему чудесный камень
Что пойдет на тонкий стебелек
С чудными дрожащими листками,
Видел он во сне такой цветок...
Там, в горе раскроются секреты
Мастерства дарующего жизнь,
Каждому бездушному предмету
Дарящего часть своей души.
Женщину он видит постоянно
С темным и загадочным лицом,
Мастерства свою раскрой мне тайну! -
Умоляет неотступно он...
И однажды мастер был услышан,
Он нашел в гору заветный вход,
И с мечтою о служеньи высшем -
К совершенству начал свой восход...
Он стоял, качаясь как в тумане,
Он дрожал, как на осине лист,
Не дыша, смотрел на дивный камень,
И восторгу не было границ!
И поблажек духу не давая,
И забыв про все что в мире есть,
Он творил... и время умирало,
И в рожденье превращалась смерть.
Неужели это просто камень,
Малахита жалкого кусок?..
И смотрел он, задержав дыханье
На оживший каменный цветок!..
Замысел чудесный постигая,
Он стоит, прекрасен словно бог,
А в миру любимая скучает
И тихонько плачет в свой платок.
Дочери Каина
Мне грустно и мечты мои отравлены,
Мне вспомнилось старинное сказание,
О тех, кто раньше были богоравными,
Сказание о дочерях седого Каина.
В пещере в гробе старец вечно спит,
Вокруг него застыли сталактитами
Семь дочерей его, и скорбен вид
Их тел склонившихся ко гробу ликами...
Когда то страстью Каин воспылал
К меньшой из своих юных дочерей,
Разверзлись небеса и Бог сказал:
Он будет спать, не согрешивши с ней.
У самой младшей катится слеза
И тут же превращается в алмазы...
Они не могут ничего сказать,
Но в сон чужого погружают сразу.
Проснется он, подумав - вот кошмар
Приснился мне забавный этой ночью!
Но будет день и встанет старый маг,
Исполнив назначение пророчеств.
Дети Лилит
Там где мысли и сны обращаются в камень,
Там где кровь превращается в алый рубин,
Мы уходим в себя, чтоб вернуться богами
И опять под себя переделывать мир.
В новом теле душа словно в новом сосуде
Постигает основы основ бытия,
Только очень смешны недоверчивым людям
Наше новое тело и новое "Я".
Наши мысли живут, наши грезы не гаснут,
В каждой юной душе мы рождаем огонь,
В каждом сердце рождаем стремление к власти,
Наши страсти продлив за границу времен...
Вы ведете свой род от Адама и Евы,
Мы же дети Лилит - наша мать это ночь!
Наши дети как Каины бродят по свету,
И никто в их тоске им не в силах помочь.
Наша матерь земля - ты устала от этих людишек
Что тебя отравляют безумием грязных страстей!
От ничтожества их, от убожества мыслей, домишек,
От любви понарошку и их одинаковых дней...
Мы приходим в себя и опять погружаемся в воду,
И пока не отравят до дна мировой океан
Мы слагаем там песни Зеленому древнему богу...
Мы спускаемся вниз к затонувшим на дне городам.