В дальней мезенской сторонке,
В чёрной церкви средь могил,
Пономарь, как свечка тонкий,
Как-то к ночи позвонил.
Не ко времени ль удумал
Иль побудку наиграл,
Только сразу ветер дунул,
И закат заполыхал.
Понесло с погоста нечисть:
Ведьмы лезут на глаза –
Пономарь лишился речи,
Нечем «Отче наш» сказать.
Только щупает руками,
Будто в поисках креста,
А вокруг русалки в сраме
И бабульки при хвостах.
Но в таинственном порядке
К пальцам ластятся впотьмах
То жеманной ведьмы грядки,
То русалки тощий пах.
И такая-то обида
Забрала пономаря –
Боже, - мыслит он – не выдай,
Не вели погибнуть зря!
Тут какой-то бес мохнатый
Гаркнул, словно клал печать:
«Все отметили мандаты?
Будем пленум начинать!»
И русалка молодая,
Оттопырив тощий зад,
Прошептала, словно тая:
«Пономарь, отметь мандат!»
И, пошкрябав в тинном месте,
Осознал наш пономарь,
Что на их греховном съезде
Вёл себя, как секретарь.
Он проснулся утром в сене
Между двух жующих коз,
Подтянул порты с коленей –
«Слава Господу, пронёс!»