Намокли мысли вместе с волей,
Бреду уволенной природой,
С картинки летнего холста.
Здесь и сейчас колонны смерти -
Деревьев съеженный конвой,
И ветер свищет как дурной,
Несясь в разбойничей карете.
Веду сетчаткой крошки стаек,
Мычу разладистым мотивом,
Клин клином лето вышибает,
Паря красиво, повторимо…
Истерзан взгляд мозаикой неба,
Смотрю, как Брежнев, на парад,
И лью сивуху для сугрева -
Сорокоградусный заряд.
Да, как-то зябко…и наружу,
Душа подвыпившая вышла.
Ты любишь парус, я же - сушу,
А осень больше, осень выше!
А осень громкий звук аккорда,
Печали блюзовой прибой,
И музыки небесный крой,
Сшивает треснувшие фьорды.
Поет, метет хрусталь листвы,
Трещит щитами - позвонками,
Сметаю замки красоты,
Плетясь бетонными шагами.
А дождик слезно моросящий,
Линчует маревый ковер,
Серебряный и пузырящий,
Пронзающий тела озер.
Мешу неспешно жиж драже,
Тоски соленой съел пол пуда,
Души любимая подруга,
Прими меня на алтаре…
Уже чуть слышно лихозимье,
Играет медленный фокстрот,
И рун холодных приворот,
Поет небесною латынью.
А в планах звездных воевод,
Примерка ледяной короны,
Сплетенье Балтики суровой,
С горбинками поволжских вод.
Что будет дальше? Смерть и стужа.
Душа уж меряет портки,
И ты, ни капельки не нужен,
Пойдешь, не портя борозды.
И ни шиша, ни мзды, ни зги,
Перетерпеть бы, недоплакать,
Теплом глазниц простудно капать,
Шептать весны, весны, весны…
Всевышний будет рвать катрены,
Пыхтеть, придумывая век,
Черновики пречистым белым,
На землю лягут, словно снег.
