Сафари по-египетски (Рассказ)

Всем известно, что сафари - это охота. На львов, антилоп, носорогов и прочую африканскую фауну. Но, как выяснилось, на курортах Египта словом «сафари» называют экскурсию в пустыню, конечной целью которой является деревня бедуинов. Один мой знакомый, фанатик отдыха на Красном море, настойчиво рекомендовал съездить на эту экскурсию. Особенно хвалил мото-сафари, поскольку на джипах не так интересно. Мол, впечатления незабываемые…
И вот она – Африка. В середине марта Хургада встретила нас температурой + 25 в тени, неправдоподобно синим морем, полным кораллов и ярких аквариумных рыбок, а также прохладным ветром с континента. Первой экскурсией, которую мы с Серегой купили, была именно сафари. Инструкции были получены четкие: очки от солнца и ветра, «арафатки», удобная обувь (поскольку придется лазить по горам). Экскурсанты, которые пренебрегли вторым пунктом, покупали клетчатые платки уже на месте сбора, - там, где народ рассаживали по квадрациклам. И охотно платили в полтора раза больше, чем «арафатки» стоили в магазине, поняв, что в пустыне без них делать нечего.
Оказывается, пустыня – это не обязательно песчаные барханы. Сахара начинается за Нилом, а между ним и Красным морем расположена Аравийская пустыня, которая выглядит совсем иначе. Это каменистая равнина с разбросанными по ней холмами из песчаника. Некоторые холмы достаточно высоки, чтобы считаться горами. Они стоят по одиночке или образовывают небольшие гряды. Оазисов в Аравийской пустыне нет, там вообще практически ничего не растет.
Панорама скудна красками: вокруг серо-желтый камень, а над головой – еще в незапамятные времена выцветшее небо. И солнце, конечно, - белое, злое, как ему и положено в пустыне. Горизонт не виден даже там, где его не заслоняют горы. Никогда не стихающий ветер несет пыль, перемешивая небо и землю. Дальние холмы кажутся сизыми тучами.
Вот по такой безрадостной местности мы и погнали, выстроившись в колонну по одному. Цепочка красных приземистых багги; впереди, сзади и по бокам – белые джипы сопровождения. Заданная скорость была явно чрезмерной, поскольку дорога как таковая отсутствовала. Просто достаточно ровное плато, усеянное камнями всех размеров. А поскольку половина трассы выбита колесами до состояния стиральной доски, то поездка потрясает в буквальном смысле слова. Да еще мой хулиганистый Серега шалил, рыская из стороны в сторону, чтобы пустить под колесо приглянувшийся камушек… Словом, ощущения непередаваемые, это нужно испытать самому.
Веселая поездка под свист ветра заняла около часа. Холмы то отступали к горизонту, то оставляли для проезда совсем узкую дорожку. Но вот наша насквозь пропылившаяся колонна вырвалась из ущелья в небольшую долину с холмом посередине. Все, приехали.
Как нам было сказано, деревня – декорация, построенная специально для туристов. Но бедуины самые настоящие, а вовсе не актеры. Дескать, есть лояльные племена, которые согласны за определенную плату жить здесь и терпеть ежедневные набеги. Время от времени бедуины меняются, чтобы продолжить кочевой образ жизни.
С разных сторон в долину съехалось несколько таких же групп, - и на багги, и на джипах. До заката солнца, который предполагалось наблюдать с горы, народ отдыхал и развлекался катанием на верблюдах, которых целая команда аксакалов чинно водила под уздцы вокруг холма. Как эта голенастая скотина встает и ложится, - песня особая, исполняемая со слезой в голосе. Стремена отсутствуют, повод остался у замотанного в нарядные тряпки бедуина; и наезднику остается изо всех сил цепляться за высокую деревянную луку седла, чтобы невзначай не пересесть верблюду на шею. Оказавшись верхом на спесивом кэмеле, начинаешь понимать, почему их называют кораблями пустыни. Тем, кого укачивает, лучше воздержаться от такой поездки. Обзор – примерно как со второго этажа, и вся долина, уже расчерченная густыми тенями, будто на ладони. Вплоть до кучки «бедных саклей», в которых на время визита туристов укрываются драгоценные бедуинские женщины. Центральная же часть деревни – это навесы для отдыха, где желающих угощают чаем в маленьких эмалированных кружечках и кальяном. Очень забавно на фоне гор смотрелась глиняная голубятня, похожая на сахарную голову или специально побеленный термитник.
До колодца, возле которого чахло единственное увиденное за весь день дерево, пришлось прогуляться пешком. Уж не знаю, что за анчар там рос, но по его корявым веткам, лишенным листьев, скакала очень маленькая и деловитая птичка серо-зеленого цвета.
Но вот нам объявили, что пора ехать любоваться закатом, и народ кинулся к багги, припаркованным за оградой. Как я ни просилась за руль, Серега меня не пустил, мотивируя тем, что не доверит свою жизнь женщине, которая до сих пор управляла только велосипедом, и то в детстве.
Еще минут десять гонки по все той же стиральной доске, и всем предложили размяться, поднявшись на довольно высокий холм. Нельзя сказать, что его склоны были уж очень крутыми, но осыпающиеся камушки добросовестно затрудняли восхождение. Пока светило готовилось кануть за горы, туристы, пыхтя и отдуваясь, подыскивали удобные места для съемки. Нам с милым другом снимать было нечем, поскольку Серега ухитрился уронить фотоаппарат с верблюда. Заслуженная «мыльница» почему-то уцелела, но в отместку за жестокое обращение перемотала пленку. Поэтому мы, устроившись на большом камне, спокойненько покуривали и озирали окрестности.
Жаль, что с нашей высотки не было видно моря, - слишком далеко. Только застывшие волны холмов, которые на закате приобрели сиреневый оттенок, и лиловые, быстро удлиняющиеся тени между ними. На небе проступила бледная до прозрачности луна, решившая тоже проводить на покой дневное светило. В целом разрекламированный закат всех разочаровал. Не показали нам никаких спецэффектов: солнце просто нырнуло за горы, и тут же стало темно и очень прохладно. Никаких сумерек, - сразу наступила ночь. Тот мой приятель говорил, что ночью в пустыне собственной руки не увидишь, но наше сафари пришлось на полнолуние, и все было не столь безнадежно. Луна в Африке мелкая, но светит не хуже фонаря.
В деревне туристов ждал ужин, а затем – бедуинский концерт. Несколько мужчин исполняли зажигательные народные песни под аккомпанемент местных балалаек и тамтамов. А всем желающим предлагалось танцевать на площадке, освещенной по периметру свечами. Вот тут-то вредного Серегу и подстерегло возмездие за то, что не дал мне порулить. Плясал, как миленький, потешая народ своей неповторимой пластикой.
Возвращение в город по спящей пустыне нам понравилось еще больше, чем дневная поездка. Прожектор луны бдительно следил за цепочками огней, потянувшимися в сторону побережья. Гонка при свете фар, который дотягивался лишь до кормы идущего впереди квадрацикла (да и то не всегда), - это нечто особенное. До сих пор не понимаю, почему никто не перевернулся на тех чертовых камнях.
Нет, все-таки слово «сафари» всегда означает охоту. Потому что охота еще; хотя бы разочек…