ТАКАЯ ВОТ РЫБАЛКА!
Лето… Боже, как я ждала его! Зелёное, голубое, душистое, горячее лето! Оно наступило! Никуда, никуда не надо торопиться, не надо гнуться над учебниками и тетрадками. Разве только с мамой в огороде над грядками с помидорами и клубникой. Но это же совсем другое дело! Полчасика – и мама сама меня жалеет и говорит:
-Да перестань ты тут ползать на солнцепеке, возьми удочку и рыбки Кузе налови!
Я люблю рыбалку, мама это знает, вот и отправляет меня на прудок, где есть у меня заветное местечко. Там, у ивы, нависшей шатром над водой, я часто теплыми вечерами уединяюсь, чтобы спокойно подумать обо всём, что меня тревожит. О Серёжке, который в упор меня не видит, о Ленке, которая это видит и хихикает, о Димке, которого я видеть не хочу, о море, которое очень хочу и увидеть, и потрогать ладошками его волны, погладить их. Говорят, что вода в море солёная, а я не представляю себе, что может быть столько солёной воды!
Удочка у меня поначалу была для отвода глаз. Если просто уйти на прудок, под иву, то мама волнуется: чего это я полезла к воде. А с удочкой – это уже какое-то дело, уже нет причин беспокоиться. Вот я и наладилась прикрываться рыбалкой, когда хочу побыть одна. Навел меня на мысль заняться рыбной ловлей сосед наш – дядя Коля. Как-то, ещё в позапрошлом году, гуляя у прудка, я увидела его, окаменевшего, на складной табуреточке на берегу. Целых три разноцветных поплавка торчали из воды рядком, а дядя Коля их как будто гипнотизировал своим пристальным взглядом. «Интересно, подумала я, сколько так человек может просидеть?» И начала отсчитывать секунды. Дядя Коля шелохнулся на счете пятьсот семьдесят три! Это выходит, что минут десять… Для меня это было бы подвигом! И очень дядя Колю я зауважала после этого. А когда он дернул одну удочку, и вытащил обглоданный крючок, подошла и попросила научить меня рыбу ловить.
–Иди, иди, детка, своим путём, - сказал дядя Коля. – Не девчоночье это дело… Рыбалка, охота – это наше, мужское занятие, добычу в дом приносить. А ваше, женское, – готовить из неё что-нибудь вкусненькое! Давай, топай, не пугай мне рыбу!
Ну да, сейчас, пойду я после таких слов! Как же, дядя Коля, дождешься от меня, чтобы я так просто отступила! Не знаешь, как я могу на своём настоять!
-Дядя, Коля, я же серьёзно! Очень, очень, очень хочу научиться ловить. А ты в поселке самый лучший рыбак, все так говорят. Ну, кто же мне ещё поможет? Дядя Коля… - все я в эту свою краткую и пылкую речь вложила – от напора и лести до обреченности и горечи.
Дядя Коля взглянул на меня с прищуром, словно оценивал, вздохнул и согласился. Выделил одну удочку и сказал:
- Отойди в сторонку, забрось вот так, – он показал, - и жди, когда поплавок под воду уйдет, подсекай, вытаскивай.
Ничего я тогда не дождалась. Да и у дяди Коли не клевало. Но сидеть с удочкой и смотреть на еле-еле подрагивающий поплавок было как-то очень уютно. Я, наверное, целый час тихонько проглазела на воду.
А дядя Коля это мое молчаливое упорство оценил и подарил удочку.
Сначала я ничего не умела, ни крючок к леске привязать, ни поплавок на нужную глубину отрегулировать, ни червяка нацепить. Да и время рыбалки не могла рассчитать, мне казалось, что рыба в любую минуту готова слямзить халявного червя. Поэтому в первый мой самостоятельный выход на прудок клева не было.
Но как-то мне удалось вытащить своего первого окунька. Дурачок в пол-ладошки, лупоглазый! Мне его тут же стало жалко, и я выбросила его в прудок со словами:
-Не для тебя я червя насаживала, подрасти!
Кот Кузя, сидевший со мной и смирно ожидавший добычи, мяукнул с укоризной, мол, чего я тогда тут с тобой пропадаю, если ты честно пойманную рыбу отпустила.
А мне дядя Коля говорил, что он всегда первую рыбку отпускает, потому что она потом рассказывает другим, что рыбак сегодня добрый, даром кормит червяками!!! И тогда клёв начинается!
Конечно, дядя Коля – большой шутник, у него иногда в ведре рыбы никакой не бывает, а вот рыбацких шуток, анекдотов – больше, чем мотыля в банке.
Но раз он так говорит, да и делает тоже, то надо старшим верить.
Правда, тот лупоглазенький никому, вероятно, ничего не рассказал. Или ещё говорить не научился, или губа у него от крючка заболела и поплыл он маме жаловаться… Только больше я в тот день ничего не поймала. Обидно было, что без улова домой вернулась, но все-таки решила своего добиться на следующий день. Не люблю терпеть поражений. Тем более от каких-то рыбешек! Да и перед Кузей неловко было – позвала на пир и не угостила!
Я все-таки научилась ловить рыбу. И на хлебный мякиш, и на опарыша, и на мотыля. Правда, улов мой редко когда был больше пяти рыбешек. Но ведь я поняла, что не в самих окуньках-карасиках радость. Рыбалка отвлекает от суеты. Глядя на воду под нежный шелест ивовой листвы, о многом передумаешь, многое поймешь.
Поэтому мамин совет отправиться порыбачить я решила принять и тут же начала собираться. Быстренько накопала червей, взяла кусок белой булки и спустилась с веранды уже с удочкой в руках. О том, куда я собралась, Кузя догадался по моей экипировке и тут же без приглашения пристроился рядом, зашагал, задрав хвост, предвкушая добычу!
Идти нам было недалеко, Кузя уже знал, куда и поэтому то исчезал в траве, то выныривал на тропинке впереди, поджидал меня, облизывая лапу, словно готовился к хорошему обеду.
Моя ива наклонила в прудок свои длинные ветви, некоторые из них касались воды, и когда ветер шевелил листву, по спокойной глади разбегались небольшие концентрические волны. И ещё круги вдруг возникали в разных местах прудка. Это всплескивали хвостами верхоплавки, удирая от окуней.
Удочку я закидывала в стороне от ивы, там у меня был удобный подход к воде, и ещё лежала часть осинового ствола, который я притащила для того, чтобы удобно было сидеть.
- Ну, - спросила я Кузю, насаживая червя, - чем тебя сегодня порадовать?
Кот широко разинул свою розовую пасть, словно показывая, какую рыбу он готов проглотить.
-Да, - аппетит у тебя зверский! Ладно, попробуем его удовлетворить.
После этих слов и легкого всплеска воды от грузила Кузя уселся около баночки с червями и уставился на поплавок.
Я тоже смиренно застыла в ожидании поклевки. Несколько минут гладь прудка около поплавка была недвижной, хотя в стороне - то в одном, то в другом месте – по ней расходились круги.
Потом дернуло и поплавок. Мягко так, осторожно кто-то попробовал червя. Наверное, не поверил, что он там решил беззаботно искупаться по своей воле. Правильно, в общем-то, не поверил, но я крючок в тельце червяка замаскировала тщательно. Об этом мне просигналил глубокий нырок моего оранжевого сторожа. Я подхватила удочку и подождав второго погружения поплавка, резко взяла удилище на себя.
Есть! Я почувствовала по натяжке лески, что через секунду из воды вынырнет и блеснет серебром на солнце рыба.
Тут же рядом со мной подпрыгнул и Кузя, и пока я тащила добычу – карасика величиной с ладошку, кот возбужденно крутился у моих ног.
Вот карасик шлепнулся в траву и кот в два прыжка оказался рядом.
-Брысь! Уйди, зверюга! Этого мы отпустим! По завету дяди Коли! Ты что, забыл!?
Кузя меня не слышал. Его охотничий инстинкт опередил мои намерения. И всего-то пару раз шлепнул он лапой по карасику, чтобы я поняла – в прудок рыбке этой возвратиться не суждено.
-Погоди, Кузя, дай хоть крючок выну, - потянула я добычу за леску.
Второго червя я закидывала в прудок под довольное урчание кота с каким-то горьким предчувствием, что ничего мы больше в этот день не поймаем.
Кузя, покончив с трапезой, стал тщательно умываться.
Поглядывая то на него, то на поплавок, я вспоминала последние школьные денёчки, Серёжку, его странное, а, может, и не странное высокомерие, с которым он вдруг стал разговаривать со мной. Обидно было это ничем не заслуженное отношение человека, с которым целых пять лет сидишь за одной партой. Кажется, за эти годы я так хорошо его узнала, мы столько завтраков вместе слопали, столько задачек перерешали, столько секретов друг другу доверили, что нас даже за брата и сестру принимали. А тут вдруг Сережка начал высмеивать мои музыкальные вкусы, после уроков перестал заходить со мной в магазин, где продавали СD-диски, говоря, что у него какие-то важные дела… И ещё много всяких странностей последних месяцев вспоминалось. Мне даже стало как-то неудобно, неуютно сидеть с ним рядом, видеть, что он пишет записочки и передает, моей тёзке, Наташке Чаленковой, и старается, чтобы я ничего не видела – ни того, что он пишет, ни того, что она в ответ присылает.
Наверное, я пересяду от Сережки в начале следующего учебного года, раз он предателем стал. Обойдусь без его знаний по химии, без пирожков с рисом, которые печет Сережкина бабушка…
Опа! Снова поплавок пошел в глубину. Я повела удочку привычным движением, Кузя встал на все четыре лапы, насторожился, словно хотел помочь мне в вытаскивании рыбы, но помощь его оказалась не нужна. Я легко вытащила обглоданный крючок.
-Ну? – я строго взглянула на кота. – Съел первенького?
Кузя только молчаливо пасть разинул и посмотрел в сторону банки с червями. Наверное, предлагал не разговоры говорить, а наживить следующего. Не согласиться с этим было нельзя, и снова грузило, тихо всплеснув, потащило червячка на обеденный стол окунькам-карасикам.
Они его благодарно приняли. Потом ещё одного и ещё. Больше получаса я спроваживала червя за червем, меняла «мясную» наживку на хлебный мякиш, и наоборот. Все было напрасным. Раз за разом крючок вылетал из прудка голеньким.
Во мне сначала возник рыбацкий азарт, хитрости обитателей подводного мира раззадорили меня. И так и эдак я манипулировала удочкой, меняла глубину погружения крючка, закидывала и левее и правее, но наше с Кузей везение на этот день было исчерпано.
Под занавес рыбалки над нами ещё поиздевался изумрудный обитатель прибрежной осоки. Вскоре после того, как вновь поплавок застыл на глади прудка, к нему проявил интерес лягушонок. Своим знаменитым стилем брасс он доплыл до него и почему-то попытался взгромоздиться сверху. Глядя на это нахальное барахтанье представителя класса земноводных, я никак не могла понять, чего ему нужно от поплавка. Съесть этот пластмассовый красно-белый буёк лягушонок не мог, поплавать на нём, как на надувном плотике, тоже было нельзя… Поплавок то и дело выскальзывал из-под зелёного чудовища, норовя исполнить свою рыбацкую роль, но снова подвергался лягушачьему наскоку.
На эту варварскую атаку засмотрелась не только я, но и мой кот. Он возбужденно подскочил к самой кромке воды и даже издал два негодующих мяуканья. Кошачьи эмоции никак не повлияли на лягушонка. У него, по-видимому, были с вои представления о том, кто на прудке хозяин, а кто пришлый незваный гость, и он продолжил странные манипуляции с поплавком.
- Вот, Кузя, к чему привела твоя жадность, - сказала я своему напарнику, когда мне надоело смотреть на эту лягушачью возню, убившую во мне жажду порыбачить. - Давай-ка собираться домой. Вискасом будешь лакомиться со вкусом печени. А рыбку – я завтра тебе добуду. Завтра, ты понял, чудовище?
Кузя отвернулся от меня. Вискас ему порядком поднадоел. Но самостоятельно насаживать червей на крючок и таскать рыбку из прудка он не умел. Пришлось мириться с перспективой и надеяться, что я его своими обещаниями не обманула.
Мы снова пошли по тропинке, петлявшей в луговых цветах, под золотистыми в закатных лучах солнца облаками. В самом начале долгожданного лета!
